Шут и король

— Смотри, видишь того? — сказал Гоголь, показывая пальцем куда-то в угол заведения. — Вижу. — ответил Фёдор, смотря туда же. — А что? — Так он же вылитый Дазай! — радостно, будто найдя какой-то клад, сказал блондин. — У него цвет волос такой же, как у этого шерсть. Ещё и лапа забинтованная. — Ну… С учётом того, что он лезет к рыжей кошке… Или это кот? — он слегка наклонил голову набок — Вроде кот. Ну вобщем… С учётом того, что он ошивается рядом с рыжим, то выглядит вполне правдоподобно. — Да, точно. Я только сейчас заметил рыжего — сказал Коля, немного помолчал, а затем добавил — Но мне все равно больше всех нравится вон тот. — он показал на чёрного кота, который сидел один почти посреди помещения и игрался с какой-то маленькой игрушечной мышкой. — Это тот, который злой и никому не даёт себя погладить? — удивился Достоевский. — Ну мне он дал, ничего не знаю. Тем более, он на тебя похож. — Ну спасибо. — с шуточным недовольством буркнул он. — Да блять! Ну не всмысле, что ты злой! — Я пошутил, успокойся. Фёдор усмехнулся и сделал глоток какого-то холодного и невозможно сладкого напитка, который ему посоветовал блондин. На вкус было не очень, но не выбрасывать же… Они пришли сюда не столько что-то купить, сколько попялить на котиков. Они тут были во второй раз и это было одним из немногих мест, в котором им обоим очень нравилось. Единственное, что идти туда было далековато, но что не сделаешь ради этих разноцветных щенячих глазок, которые отказались ехать со словами «Да мы туда щас мигом пешком дойдём, что деньги на дорогу тратить?». — Мы не нашли кота похожего на тебя. — начал Фёдор. — Смотри, может вот тот беленький. — он кивнул головой в сторону котика с белоснежный шерсткой. — Да ну… Не думаю. Мне кажется, что если бы и был кот, похожий на меня, то он был бы что-то вроде… — он слегка призадумался — Белого ободранного дворового кота, со слегка пожелтевшей от грязи шерстью, с шрамом на глазу и разноцветными глазами? — он улыбнулся. — Это описание слишком жестоко. Ты вполне можешь сойти на НЕ ободранного, НЕ дворового и НЕ с пожелтевшей шерстью. — Но так неинтересно… — ответил тот и продолжил. — Думаю, что ты был бы каким-то котом из богатой семьи, где кот живёт лучше, чем я. Тебя бы кормили, купали, играли бы с тобой, любили бы тебя, а ты был бы таким недовольным и немного вредным. Ты бы сто процентов выбрал бы себе какую-то одну игрушку, никому бы её не давал, а если кто-то хотел её у тебя забрать, ты бы бесился. — Ты так точно описал меня в роли кота, будто всю жизнь об этом думал. — Достоевский недоверчиво посмотрел на собеседника, будто тот сейчас скажет «Да, я думал об этом каждый день и ждал подходящего момента, чтобы это описать», как бы тупо это не звучало. Но последовало лишь: — Что? — он пустил лёгкий смешок. — Я только что это придумал. — Верю. Они немного помолчали, а затем Фёдор перевёл взгляд на кота, который подошёл к нему и крутился у его ног. Он был белым с коричневыми пятнами на одном ухе, около глаза и на спине. Немного повиляв между ног парня, он присел рядом и жалобными глазами посмотрел на него, так и прося, чтобы его погладили. Достоевский закатил глаза, но все же наклонился, чтобы почесать за ушком это прелестное создание. Тот замурчал, подставляясь под ласку и немного выгибаясь. Коля наблюдал за этой картиной и умилялся с того, что Достоевскому явно нравилось гладить котов, как бы он это не отрицал. Достоевский убрал руку и сел на стул нормально, выпрямляя спину. Только он потянулся к стаканчику с ядерно-сладким напитком, как вдруг почувствовал у себя на коленях что-то тяжёлое, мягкое и пушистое. Сбоку раздался смешок. — Хули ты ржёшь, идиот? — недовольно спросил Фёдор, переводя взгляд на этот пятнистый комочек, что примастился у него на коленях. — Ну заебись, теперь у меня вся одежда будет в кошачьей шерсти. — пробурчал он. — Я ещё и штаны чёрные надел… — Видимо, ты ему приглянулся. — Да мне похуй, я не хочу быть сборником шерсти. — он уже собрался взять его на руки и поставить на пол, но увидел эти милейший голубые глазки, что смотрели на него. Он немного нахмурился, понимая, что не устоит перед этой милотой, а затем смирился и откинулся на спинку стула, одной рукой поглаживая котика за ушком. — Ладно… Что толку его убирать, если штанам уже пиздец? Пусть лежит. — оправдался он. Вдруг послышался небольшой щелчок со стороны Гоголя. — Эй! — Достоевский резко повернулся. — Ты что меня сфоткал? Коля посмотрел на него невинными глазами, будто сейчас ничего не было и с явным сарказмом сказал: — Не-е-е-ет! — он отвел взгляд — Ты что? Конечно нет! Мне что, делать нечего? — Удали, идиот. — он знал, что тот не удалит, но сказать надо было. — Да мне нечего удалять. Я ничего не делал. — отмахнулся тот, вглядываясь в свой телефон, а затем посмотрел на Достоевского, показывая фото. — Ну посмотри какой ты милашка! — Придурок! — Эх… Ну за что ты так со мной, Дос-кун? — жалобно проскулил тот. — Обзываешься… Мне обидно вообще-то! — Не называй меня так. Мне не нравится. — А ты не называй меня придурком! — Не делай вид, что обижаешься. Я знаю, что тебе на это все равно. — Слегка раздраженный Федор подхватил котика и поставил на пол, в последний раз проходясь рукой по его шерстке. — Мне нравится называть тебя Дос-куном. — Это звучит нелепо. — возразил тот. — Похоже на русское слово «доска», не находишь? Гоголь слегка рассмеялся. — Возможно… Но в этом же весь прикол. — Не коверкай мою фамилию. — ответил тот. — Русские имена и фамилии с японскими суффиксами звучат глупо. — Ты зануда. — Но это не помешало тебе… — «влюбиться в меня». Достоевский немного замялся. — Продолжать со мной общение. Наступила неловкая пауза. Оба они знали, что Достоевский изначально хотел сказать, но вовремя остановился. — Не хочешь допить? — разбавил тишину Фёдор, протягивая Николаю свой напиток, который он так и не смог допить. — Это слишком сладко для меня. У Коли внутри все передернулось от того, что он будет пить с той же трубочки, с которой пил Достоевский. Казалось бы, что для друзей пить с одного горлышка или стаканчика — это обычное дело, но Федор же не просто друг. Все-таки, что-то из-за этих чувств никогда не будет прежним, и это рано или поздно будет мешать. — Нет… — Коля немного занервничал. Он бы был не против допить, но… — Я не буду. — Но тут много ещё. — Федор слегка встряхнул баночкой, в которой явно было чуть меньше половины. — Нет, я точно не буду. Достоевский вздохнул и поставил стаканчик обратно на стол. Коля уже успел придумать в голове несколько своих больных фантазий и остановился на том, что ему было интересно, есть ли особый вкус у слюны Федора. Пожалуй, для любого другого человека подобные мысли покажутся противными, но не для Николая. Ему и впрямь стало интересно, но узнавать это он точно не собирался. И, наверное, он так и умрет, не узнав ответ на этот очень странный вопрос, который посетил его глупую башку. Они посидели там еще какое-то время, а затем отправились по домам. Уже по традиции Николай провел любимого Дос-куна до дома и отправился к себе. Но у него все время было такое чувство, будто на этой неделе он забыл сделать что-то довольно важное, но что именно, он так и не вспомнил. * * * — Нет, ну впринципе наши взаимоотношения не сильно поменялись… — сказал Гоголь, обнимая друга. Его подбородок лежал на чужом плече, и они оба сидели на диване и ели чипсы, иногда просматривая на телевизор, который был включён просто так. Особого предназначения у кого-то сопливого сериала в перемешку с тупой рекламой не было. — Хотя все же что-то изменилось… Это все мои больные фантазии. Они не дают с ним общаться, как прежде. — Ну это вполне нормально. — Сигма засунул руку в пачку от чипсов, вынимая оттуда три штучки. — С учётом того, что ты ещё подросток, больные мысли — это нормально. А если ты ещё и неравнодушен к нему, то это неизбежно в любом возрасте. Можно подумать, что ты извращенец или что-то такое… — он засунул себе в рот чипсинки, немного прожевал и продолжил с набитым ртом. — Но на самом деле у многих в голове творится всякая такая хуйня. В этом нет ничего такого. Так что не парься. — У тебя тоже, получается? — Да, и у меня. — он взял пульт, чтобы в очередной раз пощелкать каналы и посмотреть на мелькающие картинки на экране. — Хотя меня сейчас особо никто не интересует. В школе вроде мне девочка одна нравилась, но потом все как-то быстро прошло, и я про нее забыл. Даже не знаю, где она сейчас. — Я думаю, что не смогу забыть Федю. Он слишком прекрасен, чтобы его образ вышел из головы. — Я тоже так думал, а потом, все само собой произошло. — То есть, ты хочешь сказать, что я когда-нибудь могу забыть Дос-куна? — удивлённо спросил блондин, явно отрицая этот факт. — Если он не ответит взаимностью, то тебе придётся. Не мучаться же от этого всю жизнь. — сказал Сигма, а затем, улыбнувшись, добавил. — Или ты можешь начать сталкерить его… Как вариант. — Очень смешно. — Думал, что ты смеешься со всего, что можно хоть в какой-то степени назвать шуткой. — Какого плохого ты обо мне мнения. — с явным сарказмом сказал тот. Сигма поднял руку прямо перед носом парня и выставил указательный палец, смешно подрыгал им, не отрываясь от телевизора, а затем спросил: — Смешно? Коля правда сдерживал смех, но разве возможно не смеяться тогда, когда это будет крайне неуместно? Конечно нет! Раздался негромкий и сдержанный смешок, где-то за спиной мучителя бедного телевизора. — Так и думал. — он вновь запустил руку в пачку с чипсами. — Ну в общем. — продолжил он, возвращаясь к изначальной теме диалога. — То, что ты признался — это сильный поступок. Я бы не смог. Но, если тебе так и не ответят взаимностью, то даже не смей думать, что дело в тебе, слышишь? — он резко стал гораздо серьёзнее. Даже у Гоголя пропала улыбка с лица. — А то я тебя знаю. Сейчас начнёшь думать, что ты такой плохой. Но не забывай, что его могут просто напросто не интересовать парни. — Мне кажется, что его никто не интересует. Он уже отшил одну девочку. — Тем более. Слышишь, Коль? Это не твоя вина. А будешь думать иначе… — он закинул очередную партию чипсов в свой рот. — Напополам распилю. — Болгаркой? — усмехнулся Коля. — Возможно. — он немного помолчал. — Ты мне обещаешь, Николай? — когда Сигма обращался к нему так, это означало только одно — он абсолютно серьёзен. — Обещаю. — Надеюсь, это не пустые слова. Я правда переживаю за тебя. — Не стоит. — пытаясь, все также улыбаться и показывать, что все нормально, ответил Гоголь. — У меня прогресс вообще-то. Я с того раза, как мы поговорили тогда, помнишь? — Конечно помню. — Так вот. Я с того момента ни разу себя не резал. — Нашёл, чем хвастаться, дурень. — с недовольством сказал его друг, вспоминая тот разговор. Это было почти два года назад. Сигма увидел порезы на руке Гоголя и после этого попытался его вразумить и объяснить, что это очень плохо и так делать нельзя. И на самом деле Гоголь прислушался, потому что он очень уважал Сигму. Тот всегда помогал ему, так что его слова правда повлияли на него. — Ты вообще не должен был никогда это делать. — Мне было 15! Это проблема многих подростков. — Ты идиот? Твой возраст — это не оправдание! — все также недовольно и даже немного раздражённо продолжил он. — Тебе сейчас только 17, не далеко от 15 ушел. — он немного повысил голос. Поняв, что чуть ли не орёт на Николая, Сигма глубоко вздохнул и уже абсолютно спокойно произнес: — Не делай этого больше, ради меня хотя бы. Хорошо? — Хорошо. После этих слов, они оба мило улыбнулись друг другу, и одновременно принялись доедать эти острые чипсы, переводя все внимание на телевизор. Гоголю нравилось находится в компании Сигмы, хотя тот в последнее время слишком заработался. Он говорил, что его работа — его настоящий дом, а квартиры он меняет часто, так что их домом он навряд ли сможет назвать. Сигма рассказал, что часто не высыпается, наверное поэтому он стал немного раздражительнее обычного. Коля говорил ему, что стоит больше отдыхать, но тот способен только на то, чтобы сам раздавать советы и помогать другим, а не прислушиваться сам. Его аргументом было — «Ты ещё слишком мал и ничего не понимаешь, дуралей. Сначала в своей жизни все наладь, а потом беспокойся за других. Тем более, мне нравится моя работа. Я уже не представляю жизнь без своего казино.» Вчера Коля встретился и хорошо провел время с Федором, сегодня с Сигмой. Кажется, что все замечательно, но все же он что-то забыл… Он уже давно кое-кому не писал. И в школе этого «кого-то» он не видел. Он слишком был занят тем, что пытался наладить все со своим Федечкой, что просто забыл про существование одного очень хорошего человека, который вроде как ещё надевно был его другом. /Она вообще была в школе на этой неделе? /