Шут и король

— Ты сегодня вернулся раньше обычного. Все нормально? — немного обеспокоенно спросила женщина с такими же темными, как у Федора, волосами. — Да, все нормально. Просто нас сегодня отпустили чуть раньше обычного. — самая тупая отговорка, которую только можно придумать. Просто до этого Достоевский не думал, что его мама может приебаться к нему с вопросом «Почему ты сегодня так рано?». Он додумался до этой отмазки только что, но прозвучало это вполне правдоподобно. — Ясно. — женщина мило улыбнулась. — Как вообще дела в школе? — Всё как обычно. — Достоевский разулся и прошёл по коридору, открывая дверь своей комнаты. — Нам на завтра много задали, так что я пойду делать домашку. — Ну, что же, ты даже не поешь? Федор тяжело вздохнул и ответил: — Я не голоден. — Ты сегодня не в настроении? Что-то случилось? — Мам, ну я же сказал, что все хорошо. Просто я немного устал. — он попытался мило улыбнуться. — Ладно, как скажешь. Нет, Федору нравилось то, что его родители, а особенно мама, так за него переживают, но сейчас ему нужно было немного побыть одному. День не задался с самого начала, как только Федор, собирая свой рюкзак утром, обнаружил, что где-то потерял свою тетрадь по математике, в итоге, так и не найдя её, он отправился в школу и опоздал. А ещё его сосед по парте сегодня был немного… Странным? Федор завалился на кровать, пытаясь понять причину, по которой Коля так себя вел. * * * — Здравствуйте, извините за опоздание. — быстро протараторил парень, заглядывая в кабинет биологии. — Здравствуй. — ответила молодая и очень добрая учительница. — Проходи скорее. Темноволосый лишь кивнул головой и прошел в конец кабинета, присаживаясь на свое место. — Привет. — шепотом поздоровался он с Гоголем. — Да… Привет. — тихо промямлил блондин, утыкаясь в учебник и делая вид, что очень занят. — Все в порядке? — также очень тихо продолжил Достоевский — Да. Почему что-то должно быть не в порядке? — Николай явно немного нервничал, но сейчас он был даже рад, что перестал заплетать косу в школу, ведь он мог скрыть свой взгляд за своими длинными волосами. После вчерашнего он точно не в состоянии посмотреть Федору в глаза. Ему очень стыдно. — Не знаю… Просто ты… — начал Достоевский, но тут понял, что учительница смотрит на него строгим взглядом, без слов говоря, чтобы они прекратили разговаривать. Парень лишь виновато улыбнулся и тут же замолчал. Учительница любила его и хорошо относилась к нему, поэтому он не хотел портить отношения с ней. Весь урок молодая женщина объясняла новую тему, ходя по кабинетам и между рядов. У нее на уроках всегда было очень уютно и хорошо. Эту прекрасную даму все одновременно и уважали, и боялись. Уроки с ней проходили очень быстро и интересно, изредка разбавляясь историями из её жизни. — Так, скоро звонок. — сказала учительница, смотря на свои наручные часы. — Можете по-тихоньку собираться. — Извините, Йосано-сенсей! — обратился к учителю Осаму, поднимая руку. — Сегодня был последний урок по этой теме. На следущем уроке будет что-то вроде проверочной работы? — Да, точно, я совсем забыла вам сказать. Завтра проверочная по этой теме. Она несложная, но лучше повторите материал. Звонок только прозвенел, и не успел Федор сложить учебники и тетради в свой рюкзак, как Николая рядом уже не было. Это было очень странно, ведь обычно Гоголь всегда ждал его, а сейчас ушел быстрее, чем Достоевский успел опомниться. Следующим уроком у них был урок математики, но в кабинете блондин не появлялся до самого звонка. Как только тот сел за свою парту, темноволосый спросил: — Коль, все хорошо? Чего ты так быстро после урока ушел? — Извини, я очень захотел пить и пошел купил себе бутылочку воды. — сказал Николай. Эту отговорку он придумал, пока шел в кабинет, и для правдоподобности в самом деле купил попить. — Эм… Хорошо. Просто обычно ты всегда ждешь меня на перемене. — Извини. — Гоголь смотрел на угол парты, на котором было что-то нарисовано. Только не в глаза, только не в глаза. — Ладно, все нормально. Мне просто показалось, что ты… — Достоевский, урок только начался, а ты уже ведешь бурную беседу со своим соседом. — перебил его строгий учитель в огромных квадратных очках. — Где твоя тетрадь? — спросил он, переводя взгляд на парту этих двоих. — Или тебе не нужно слушать и записывать то, что я говорю, и ты итак все знаешь? Куникида-сенсей… Он всегда ко всем придирается. — Извините, я ее потерял. — даже не пытаясь что-то выдумать, сказал Федор. — Значит, ты пришел на урок с невыполненным домашним заданием? — Я все решил, но потерял свою тетрадь сегодня утром. — Ещё скажи, что ее собака съела. — съязвил учитель. — Я подумал, что если скажу про это, то Вы мне не поверите, но раз уж вы завели про это разговор, то я признаюсь… — Федор начал говорить максимально серьёзно, а лицо его стало таким, будто он сейчас находится на похоронах, а не на уроке. — На самом деле я сам пожарил ее и съел. Кстати, было очень вкусно. Класс засмеялся, а математик явно разозлился. — Да, он ещё половинку мне отдал. Страница с домашней работой была самой вкусной. — сразу же подхватил Дазай. — Господи… — Куникила начал нервно потирать переносицу. — Ладно Осаму, но ты то, Федор, не спускайся до его уровня. — Ну он хотя бы до уровня Чуи не спускается. Он очень низок во всех смыслах. — тут же перехватил бинтованный, после чего сразу же получил подзатыльник от своего соседа. — Куникида-сенсей, предлагаю вызвать Дазая к доске, чтобы он показал свой уровень. — сказал Накахара, делая акцент на последнем слове. — Все, хватит! — громко сказал Доппо. — Мы итак потеряли очень много времени из-за этих двоих. У нас сегодня новая тема. Открываем тетради… — он выдержал небольшую паузу. — А те, у кого сегодня нет тетради, будет писать проверочную. — его строгий взгляд устремился на Федора. — Ясно? Тот лишь спокойно кивнул головой и подошел к учителю, чтобы взять свой листок с тестом. Пока Куникила что-то лалакал, стоя у доски, Достоевский весь урок делал вид, что решает, хотя, на самом деле, он решил все за за 15 минут и остальное время пинал хуи, ожидая звонка. Урок прошёл ужасно, но зато на перемене Достоевскому наконец удалось поймать Гоголя. Он остановил его, чтобы поговорить. — Коля, ты опять так быстро убежал… — сказал Федор, хватая за руку Гоголя. — Что? Нет, просто шел в туалет. — отмахнулся Николай. Достоевский развернул друга к себе лицом и приблизился, слегка щурясь, будто пытаясь что-то рассмотреть на лице Коли. — Точно? — спросил он. — Д-да. — слегка неуверенно ответил тот, пытаясь прикрыть лицо передними прядями волос. — Точно — точно? — тот приблизился ещё сильнее. Теперь зрительный контакт был неизбежен, и это очень напрягало. — Точно — точно. — Николай чуть покраснел, вспоминая вчерашнее, и нервно сглотнул. — Ладно, я тебе поверю. — Федор наконец отпустил блондина. — Мне показалось, что ты меня избегаешь. — Вовсе нет. — Гоголь отвел взгляд немного в сторону. — Я всегда вижу, когда ты врешь. — Я не вру. — достаточно твердо сказал Николай. — Врешь мне о том, что ты мне не врешь, и я вижу, что ты мне врешь, но ты все равно продолжаешь врать. — Что? — Гоголю понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что сказал его собеседник. — Я потерял смысл слова «врать». — Хах… — усмехнулся Достоевский. — На самом деле, так и было задумано. Теперь ты не сможешь мне соврать, потому что не знаешь, что значит это слово. — О нет! — театрально испуганно сказал Николай, слегка улыбаясь. — Теперь ты узнаешь все мои секреты, потому что я теперь буду говорить только правду? — Да, я просто заманипулировал тобой. — О нет! Я теперь твоя марионетка, и ты дергаешь за невидимые ниточки? — еле сдерживая смех, продолжал блондин. — Да. А теперь, моя замечательная марионеточка, давай повернем в другую сторону, потому что кабинет японского находится в другом конце школы. — Ой. А мы не опоздаем? — Не знаю. Предлагаю ускориться. — сказал Достоевский, разворачиваясь в другую сторону. — Как скажешь, мой любимый кукловод. — «любимый». Это явно совсем не то, что Николай имел ввиду, однако, вопросительного взгляда Достоевского избежать не получилось. Николай слегка покраснел и глупо улыбнулся, желая исчезнуть сейчас как можно дальше. Желательно на другую планету. Федор лишь тяжело вздохнул и, ничего не сказав, продолжил идти в нужном направлении, будто ничего и не слышал. Коля пошел за ним, успевая за это время сто раз наругать себя и свой длинный язык, который иногда будто не присоединен к мозгу. Только Николай забыл про то, что делал вчера, начиная шутить и все также спокойно разговаривать с Федором, будто ничего между ними и нет, как сегодня вновь происходит что-то смущающее, из-за чего Гоголь опять не может нормально связывать слова воедино рядом с этим человеком. Именно поэтому их привычная прогулка после школы отменилась, ведь Гоголь унесся домой быстрее, чем прозвенел звонок с последнего урока. * * * — Федор, у тебя точно все хорошо? Ты сегодня целый день какой-то подавленный. — отвлекла его от раздумий женщина, сидящая рядом за столом. — Да, мам, все как обычно. Просто чутка устал, я же уже говорил. — Тебе не скучно постоянно за книгами сидеть? — спросил мужчина, сидящий на другой стороне стола. — Я часто хожу гулять с друзьями с последнее время. — И что же это за друзья? — поинтересоваося он. — Я же рассказывал… — Достоевский тяжело вздохнул, прокручивая в голове сегодняшний день. Последней каплей стал этот семейный разговор за столом. — Николай. Он тоже приехал из России. — Кажется, ты про какую-то девочку рассказывал. — спросил отец, проигнорируя предыдущие слова сына и быстро переглянувшись со своей женой. — Вы с ней ещё общаетесь? — Редко. — Федор оторвал взгляд от своей тарелки и посмотрел на мужчину напротив. — А что? — Просто… Я думал, что, может, у тебя появилась девушка. Обычно, в твоем возрасте бывают первые отношения. — Ты же прекрасно знаешь, что меня такое не интересует. Мне не нужны отношения как минимум до того, как я не доучусь. — невозмутимо сказал Достоевский. — То, что ты весь в учёбе — это хорошо. Мы гордимся тобой, Федь. Но ты не думаешь, что упускаешь свою юность? — Пап, как раз таки, я не трачу время на всякую мимолетную ерунду. — Федор встал из-за стола, взял свою уже пустую тарелку и подошел к раковине. — Мне нравится то, чем я занимаюсь, и я буду продолжать этим заниматься. Если между книгой и красивой девушкой, я выберу книгу, то это не значит, что я что-то упускаю. — Ладно, смотри сам. Его родители, кажется, говорили что-то ещё, но Федор уже не слышал из-за шума воды. Ему было все равно на то, что эти двое могут сказать. Точно ничего путного. Сейчас его голова была забита явно не этими пустыми разговорами, а кое-чем другим. /"Любимый"/