(Альтернативная временная шкала)
Асока Тано только что приземлилась на Корусканте.
Она устала, нет… Измучена звучало бы более подходящее. Она не могла дождаться возвращения, чтобы поскорее увидеть своего мужа Лакса, расслабиться на диване в их квартире рядом с ним, не беспокоясь о конфликтах между различными видами на нескольких планетах, как это было с Асокой в течение последних нескольких недель. Быть посланной с планеты на планету, с миссии на миссию, спина к спине. Ей даже не нравились такого рода задания, и на самом деле она не была хороша в них:
так почему же они продолжали посылать ее?
Она со вздохом покачала головой. С таким же успехом она могла бы поторопиться на свой брифинг в Совете. Чем скорее, тем лучше. Кроме того, там будет ее бывший учитель, и она с нетерпением ждала встречи с ним снова.
С улыбкой Асока вспомнила день, когда она вернулась в Орден джедаев. Она была вне себя от радости, увидев, что Энакин наконец получил заслуженное место в Совете в ранге Мастера. Он также был явно в восторге, когда она пришла, чтобы воссоединиться с Орденом после того, как Совет отменил правило "без привязанности". Он был еще счастливее и даже немного шокирован, когда она сказала ему, что замужем за Лаксом.
Излишне говорить, что это было интересное воссоединение.
Как ни странно, Энакина не было в Зале Совета во время брифинга. Как и мастера Кеноби. Мрачное настроение, казалось, витало над другими Мастерами, настроение, которое Асока не пропустила.
Что-то произошло, пока ее не было… И она намеревалась выяснить, что именно это что-то было.
Теперь Асока пробиралась по залам Храма, выискивая глазами какие-либо признаки семьи Скайуокер. Наверняка один из них был здесь: они бы знали, что происходит.
Асока остановилась, проходя через покои своего бывшего учителя. Напрягая свои чувства, она могла почувствовать большую группу Сигнатур Силы внутри… большую группу знакомых Сигнатур Силы…
Асока даже не постучала в дверь: она просто вошла сама, ее глаза рассматривали множество людей внутри. Она увидела Лею и Падме, так что там была половина семьи Скайуокер. И там был мастер Кеноби, стоящий рядом с Галеном Мареком и рыжеволосой женщиной, имени которой она не знала. Она дважды осмотрелась, когда заметила тук'ата, свернувшегося калачиком в углу, не уверенная, действительно ли она видела это существо или у нее были галлюцинации.
Следующее, что заметила Асока, были пятна слез на лице Падме и выражение отчаяния, которое, казалось, нависло над каждым из них.
Оби-Ван был первым, кто заговорил.
— Асока… Ты уже вернулась из своих дипломатических миссий? — спросил он усталым голосом.
— Да… Намного раньше, чем ожидалось, ты так не думаешь? — медленно произнесла она. Ее глаза пробежались по лицам каждого из них, и она обратила внимание на двух конкретных мужчин, отсутствующих в группе. — Где Энакин и Люк? — спросила она, переходя сразу к делу.
Падме отвела взгляд, на ее лице появилось страдальческое выражение. Всем внезапно стало не по себе, и у Оби-Вана появилось свое собственное выражение огорчения, украсившее его черты. Асока почувствовала, как комок страха проник в ее желудок.
— Мастер Кеноби… Оби-Ван… Где они? — спросила она, боясь того, что он ей скажет.
— Я думаю, ты должна пойти со мной… — тихо сказал Оби-Ван
Он прошел мимо нее, и Асока бросила на всех в комнате последний взгляд. Она заметила, что тук'ата в углу поднялся на ноги и потрусил за Оби-Ваном. Он даже не вздрогнул.
Асока поравнялась с ним, указывая на тук'ата.
— Что это с тук'ата? — спросил она.
Оби-Ван вздохнул.
— Она прибыла с Энакином. Очевидно, она защищала его последние несколько дней, и она узнала почти всех близких к нему… кажется, она узнала и тебя, Асока, — отметил он, когда тук'ата потерлась о ногу Асоки.
Асока взглянула на тук'ата.
— Оби-Ван, что случилось?
Он вздохнул.
— Некоторое время назад Энакин отправился на Коррибан с Галеном и Люком, чтобы расследовать темное присутствие, которое Совет почувствовал в галактике. Гален вернулся один с сообщением от Энакина, в котором говорилось, что Дарт Сидиус вернулся. Гален также сообщил нам, что он и Люк оставили Энакина на Коррибане, Энакин остался и пожертвовал собой, чтобы дать им шанс сбежать. Гален и Люк разошлись на Центаресе, Люк вернулся на Коррибан, чтобы спасти Энакина, в то время как Гален передавал сообщение… недавно… нанятый пилот прибыл в Храм с тяжелораненым пассажиром на борту и...
Они остановились перед комнатой в медицинском крыле, и теперь Оби-Ван нерешительно толкнул дверь, пропуская Асоку внутрь. Тук'ата побежал впереди нее, и Асока вошла в комнату, уже страшась того, что она там найдет.
Она замерла, когда заметила Энакина. Он был крепко привязан к совершенно белой кровати и больше походил на душевнобольного, чем на больного пациента. Он беспорядочно дергался, глаза были закрыты, лицо исказилось от боли, а кожа стала восковой. Его вены вздулись, выглядя болезненно черновато-синими, с паутиной по всей коже.
Асока подумала, что ее сейчас стошнит. Тук'ата пробежал мимо нее, надеясь забраться на кровать Энакина и свернуться калачиком рядом с ним и сверху с тихим поскуливанием. Оби-Ван стоял рядом с ней.
— Он в таком состоянии уже несколько дней… Целители пытались найти лекарство, но… Они ничего не нашли… Со дня на день он может поддаться яду и…
Его голос затих, и казалось, он был не в состоянии смотреть на своего бывшего падавана. Асока, однако, казалось, не могла оторвать глаз.
— Как? — прошептала она.
— Всё, что мы знаем, это то, что Люк заключил сделку, чтобы спасти своего отца. Он остался на Коррибане, и мы полагаем, что сейчас его тренирует Сидиус. Мы считаем, что Сидиус отравил Энакина до заключения сделки с Люком, и это сработало после того, как целители начали лечить его, поэтому Люк не обращает внимания на предательство Сидиуса.
— Почему у них нет лекарства? — спросила она, наконец поворачиваясь к нему.
Оби-Ван покачал головой.
— Это первый раз, когда этот яд когда-либо был замечен. Это сделано Сидиусом на заказ. Они изучали его кровь, чтобы попытаться найти способ обратить это вспять, но ничего не нашли.
— Ну, может быть, они ищут не в том месте, — твердо сказала Асока.
— Асока, они делают все, что в их силах.
— Ну, тогда почему бы нам ничего не сделать? Почему бы нам не попытаться найти какие-то ответы? Должно же быть что-то, что мы можем сделать!
— Ты думаешь, я сам ничего не пробовал, Асока? Я искал, я поспрашивал вокруг, я задействовал всех имеющихся у меня информаторов: я ничего не могу найти.
— Что насчет хранилища голокронов? — спросила она требовательным голосом.
Оби-Ван сделал паузу, и Асока ухватилась за его колебания.
— Разве там нет записей, относящихся ко временам Войн Ситхов? Что, если Сидиус использовал что-то из прошлых работ ситхов? Там могут быть ответы!
Оби-Ван вздохнул, отводя взгляд и глядя на своего друга, привязанного к кровати и терпящего бог знает какие страдания. Пока он наблюдал, вошел целитель и применил еще больше лекарств, чтобы удержать Энакина под действием и больше не причинять себе вреда.
— Посмотрим, что мы сможем найти в хранилище… — тихо сказал он. Ему было стыдно признаться, что он не подумал об этом.
— Ну, тогда давай: кто знает, сколько времени потребуется, чтобы найти там что-нибудь… — сказала Асока, поворачиваясь, чтобы уйти.
— Я попрошу кого-нибудь из других прийти и помочь нам покопаться в них. Существует множество голокронов, и если мы ищем что-то конкретное, не имея реального представления о том, что мы ищем, это займет некоторое время.
Асока кивнула.
— Чем больше, тем веселее, — пробормотала она.
С этими словами они оба покинули комнату Энакина и направились к Архивам, обсуждая множество различных мест, с которых они могли бы начать свои поиски…
***
Люк опустился на колени перед своим учителем, стараясь дышать ровно и контролируемо. Темная сторона кружилась вокруг него, подчиняясь его воле, легко находясь в пределах его досягаемости. В комнате было холодно и тихо, но это перестало его беспокоить.
Ситский яд, текущий по его венам, начал проявлять свое действие несколько дней назад. Сначала Люк свернулся калачиком в агонии наугад, когда она прожгла его насквозь. Но по мере того, как это прогрессировало в его системе, и Люк становился все более и более ожесточенным под учениями своего учителя, он стал возмущаться подобными действиями. Боль была слабостью, которую он должен был преодолеть. Теперь он знал это.
Если бы только он мог избавиться от этого голоса в глубине своей головы, того маленького сознания, которое он теперь идентифицировал как другого себя, умоляющего его отвернуться от того, что он сейчас делал. Ему хотелось избавиться от этого голоса. Это сделало бы все намного проще…
— Тебя что-то беспокоит, Эйус… — наконец сказал его учитель.
Он лишь слегка напрягся.
— Это слияние времён, мастер… Люк из другого времени довольно… самоуверенный… — просто сказал он.
Его учитель слегка улыбнулся, сложив пальцы вместе, когда на его лице появилось задумчивое выражение.
— Да, это так… Конфликт с Люком из другого времени никуда не годится… Нам придется найти способ заставить его замолчать.
— Есть ли какой-нибудь способ сделать это, мастер?
Улыбка Сидиуса стала шире.
— Я могу научить тебя блокировать его… И мы можем удержать его от слияния с тобой, когда временные рамки, наконец, совпадут.
Люк резко взглянул на него.
— Мастер... это действительно возможно.
Глаза Сидиуса опасно сверкнули, и Люк понял, что совершил ошибку, еще раз низко опустив голову.
— Никогда сомневайся в силе темной стороны, Эйус.
— Я приношу извинения, учитель… Я был просто удивлен, что такой подвиг мог быть совершен… — пробормотал Люк.
— Тем не менее, ты будешь наказан за свою недальновидность… Но не сейчас… нет, сначала мы разберемся с нашей маленькой дилеммой…
Сидиус поднялся со своего места, медленно обходя коленопреклоненного Люка, который изо всех сил старался оставаться неподвижным, несмотря на ледяные нервы, пронзавшие его. Он ненавидел чувствовать себя уязвимым перед Сидиусом, хотя прекрасно понимал, что его учитель намного сильнее его.
Он чуть не подпрыгнул, когда Сидиус заговорил совсем рядом с ним.
— Это может немного покалывать, — прошипел он. Люк практически чувствовал, как он ухмыляется в этой отвратительной манере.
Долю секунды спустя Люк почувствовал, как будто ему в череп медленно вонзают шип. Он закричал, рухнув на землю в агонии. Он мог слышать, как Сидиус хихикает над ним над его болью, но ему было все равно. Он с воем схватился за голову, молясь, чтобы боль прекратилась…
***
(Первоначальная временная шкала)
На протяжении всей другой временной шкалы Люк также ощущал последствия. Только что он шел по коридору в глубокой задумчивости по пути к Лее, а в следующее мгновение рухнул на пол, и боль пронзила каждую клеточку его существа. Ему казалось, что его разрывают на части. Слезы потекли по его щекам, и он понял, что закричал. Он крепко сжал челюсти, свернувшись калачиком на земле посреди зала, изнывая от боли.
Что же произошло? Что с ним происходило?
Образы быстро мелькали перед ним, появлялись в одну минуту и исчезали в следующую.
— Нам придется найти способ заставить его замолчать…
— Я могу научить тебя блокировать его…
— Мы можем удержать его от слияния с тобой …
Слезы Люка текли по его лицу, и он отдаленно слышал голоса, произносящие его имя, но он был в подвешенном состоянии, на полпути туда, на полпути в другое время. Он не мог ответить.
Что ты с нами сделал? Что ты наделал…
Лея и Хан оба присели рядом с Люком, когда он увядал и кричал без видимой причины на полу в коридоре, слезы текли по его лицу.
— Малыш! Люк! Пожалуйста, скажи мне, что не так!
— Он не пострадал, Хан. Я не знаю, что происходит! — сказала Лея с трогательной ноткой истерики в ее голосе. Они с каждой секундой привлекали зрителей в общественном месте.
— Мы должны вытащить его отсюда, помоги мне поднять его, — сказал ей Хан. Его собственный голос дрожал. Из всех случаев, когда Люку приходилось падать в обморок в каком-либо эпизоде, это должно было произойти в середине здания Сената. Лея делала все возможное, чтобы удержать размахивающего руками Люка, пока Хан нес его мимо глазеющих зевак.
Они поместили его на заднее сиденье спидера, на котором Лея приехала в здание Сената этим утром, Лея сидела сзади со своим братом, по ее лицу текли слезы. Очевидно, и она, и Хан хотели получить один и тот же ответ:
что происходит?
Они почти добрались до жилого комплекса, в котором остановились, когда размашистые движения Люка замедлились, пока он просто не задрожал. Она откинула волосы с лица своего брата, безмолвно умоляя его открыть глаза.
— Люк, — прошептала она. — Люк, ты меня слышишь?
Он вздрогнул, на мгновение зажмурив глаза еще крепче.
— Чувствую себя таким опустошенным — пробормотал он.
— Люк, что происходит? Ты должен сказать нам, ты нас пугаешь! — воскликнула она со слезами на глазах.
— Я отрезан… это кажется таким холодным, таким пустым… Как будто что-то оторвали… — пробормотал Люк. —Это так больно…
Его голос затих, и он расслабился. На мгновение Лея испугалась, что ее брат только что умер. Однако, несмотря на то, что его голова склонилась набок, он все еще дышал.
По крайней мере, им повезло, что он не умер или что-то в этомроде. По крайней мере, у нее все еще был её брат…
***
(Альтернативная временная шкала)
Он лежал, тяжело дыша, на полу, облегчение просачивалось сквозь него, когда он чувствовал, как боль медленно отступает от него.
— Дело сделано… — раздался маслянистый голос Сидиуса. — Восстань,
Дарт Эйус…
Он открыл глаза, выровнял дыхание и снова поднялся с того места, где лежал, в коленопреклоненное положение. Маленькая часть его самого, которая мучила его в последнее время, исчезла, голос, к счастью, смолк. Про себя он удовлетворенно улыбнулся.
Сидиус медленно обошел его, возвращаясь на свое место перед ним.
— Посмотри на меня, — прошипел Сидиус, его голос зловеще прозвучал в темноте.
Он медленно поднял голову, пылающие желтые глаза встретились с глазами его учителя.
Люк Скайуокер был мертв.
Теперь был только Дарт Эйус.
