Энакин, спотыкаясь, подошел к своему сыну, перейдя к немедленным действиям, когда юноша рухнул у него на глазах. Сначала он подумал, что Люк теряет сознание от истощения или какой-то другой, гораздо более разрушительной болезни. Но это было далеко от истины.
Люк упал на четвереньки, световой меч со звоном упал на пол рядом с ним, его голова была низко склонена. Когда Энакин приблизился, он мог видеть дрожь, сотрясающую тело Люка, и когда он подошел достаточно близко, он услышал прерывистые рыдания, исходящие от молодого человека.
Энакин попытался заговорить, но обнаружил, что слишком задыхается, чтобы говорить. Его зрение начало затуманиваться от слез, когда он медленно опустился на колени рядом с Люком и протянул руку, чтобы нежно коснуться спины своего сына.
К его удивлению, черная ткань была влажной на ощупь, и когда он отдернул руку, то понял, что его пальцы были испачканы красной кровью. Его глаза были прикованы к сыну, когда он протянул руку и нежно взял его за плечи.
— Люк… — ему, наконец, удалось произнести это имя, его голос сорвался. Резко Люк повернулся и уткнулся в грудь Энакина, его светловолосая голова была размытым пятном в глазах Энакина, и без того наполненных слезами.
— Отец! — Люк задыхался между сокрушительными рыданиями. — Мне так… жаль…
— Шшш… — тихо сказал Энакин, прижимая голову Люка к своей груди и позволяя молодому человеку плакать столько, сколько ему было нужно. — Не за что извиняться… Все в порядке… — прошептал он.
Говоря это, он позволил своей руке осторожно оттянуть воротник рубашки Люка. Он взглянул на спину молодого человека. Было трудно разглядеть всё, но Энакин мог легко различить чёткие очертания множества глубоких, свежих шрамов от побоев, проходящих по всей длине спины Люка и перекрещивающихся друг с другом. Его зрение подернулось красным, когда волна ярости пронеслась через него, но так же быстро, как и пришла, рассеялась. Сидиус был уже мертв. На кого ещё оставалось злиться?
На себя?
Он уже знал, к чему это приведет.
Кроме того, как он мог злиться, когда его сын рыдал в объятиях отца? Его сердце было слишком разбито, чтобы злиться прямо сейчас.
Люк сжал в кулаке кусок туники Энакина, зарываясь лицом глубже в грудь Энакина со сдавленным рыданием.
— Есть… за что нужно извиниться, — сумел выдавить Люк, его голос состоял из боли, страданий и подавляющей вины. Энакин прекрасно понимал, где сейчас находится его сын, что давало ему преимущество в том, чтобы дать молодому человеку надежду.
— Не думай об этом, — умоляюще сказал Энакин своему сыну, нежно поглаживая светловолосую головку и прижимая Люка к себе, как будто он всё ещё был четырехлетним мальчиком, испугавшимся змеи на Набу. Его сердце болело от радости, что он снова держит своего сына. Его сын снова был в безопасности, в его объятиях, с ним, и Энакин никогда больше не хотел отпускать его. — Теперь всё в порядке… Единственное, что может это изменить, — это зацикливание на ошибках.
Люк покачал головой, на мгновение задыхаясь, прежде чем он восстановил достаточный контроль, чтобы заговорить еще раз.
— Э-это не просто какой-то несчастный случай, который я могу о-оставить позади. Отец, я убил их! О-он прав. О-он не л-лгал.
Энакин мягко, но твердо оторвал Люка от своего тела, запрокидывая лицо молодого человека так, чтобы их одинаковые голубые глаза встретились.
— Не говори так. Никогда не слушай, что говорит Сидиус. Правда это или нет, каждое его слово предназначено для того, чтобы разорвать тебя на части, — строго сказал Энакин. Его сердце сжалось от слез, которые потекли из глаз Люка, и он осторожно стер капли большим пальцем, в то время как Люк продолжал дрожать.
Люк стискивал зубы от боли, со стыдом отводя взгляд.
— Но он был прав. Орден не примет меня обратно после… после…
Видя, как трудно было Люку закончить предложение, Энакин покачал головой.
— Ты не знаешь, что...
— Я знаю, что я сделал. И я знаю, что даже я не могу простить себя за это.
— Ну, я могу, — твердо сказал Энакин, наклоняя подбородок Люка так, чтобы мальчик снова посмотрел на него. — Ты был готов простить меня после всего, что я сделал, и не только тебе… Я готов, и я прощаю тебя, Люк. Я прощаю тебя, и я буду не единственным.
Еще несколько слезинок выкатилось из глаз Люка.
— Сколько? — когда брови Энакина нахмурились в замешательстве, Люк слегка пояснил. — Сколько я…
— Я думал, ты знаешь? — спросил Энакин, нахмурившись. Ему не нравилось, что Люк мучает себя из-за этого, хотя он знал, что это ничем не могло помочь.
— Я хочу посмотреть, скольких, по мнению Совета, я… убил, — тихо сказал Люк, его голос дрогнул на последнем слове.
Острая боль пронзила его сердце. На самом деле он не хотел называть цифру, даже если она была ничтожной — почти несуществующей — по сравнению с его собственным количеством убийств в качестве Вейдера.
— Тридцать шесть, — наконец сказал Энакин.
Люк покачал головой ещё до того, как Энакин закончил первую цифру, но всё же задал следующий вопрос.
— Сколько джедаев? — спросил он прерывающимся голосом, глядя на свой световой меч на боку.
— Люк…
— Сколько их?
Энакин неохотно смерил его взглядом на мгновение.
— Двадцать восемь. Четверо гражданских, четверо политиков.
— Неправильно, — тихо прошептал Люк. — Там было гораздо больше…
— Хватит, — наконец сказал Энакин. Люк испуганно посмотрел на него. — Хватит этого. Ты хороший человек, Люк. Ты один из самых чистых, сильных людей, которых я знаю.
Люк пристыженно отвернулся, и Энакину было нетрудно понять, что Люк думал, что ни одна из этих вещей больше не относится к нему. Энакин надавил, мягко положив руки по обе стороны от лица Люка.
— Ты мой сын, и ничто не изменит того факта, что я бы разорвал всю галактику на части ради тебя. Честно говоря, я почти сделал именно это, когда мы наконец нашли тебя, — сказал Энакин с легкой улыбкой, вызвав подобие маленькой, едва заметной улыбки и у Люка. Вздохнув, Энакин притянул Люка ближе к себе — помня о травмах спины Люка — в крепкие объятия. — Я люблю тебя, Люк, — мягко сказал он молодому человеку.
Люк свернулся калачиком в утешительных объятиях отца, и Энакин почувствовал, как слезы продолжают стекать по лицу юноши.
— Я тоже люблю тебя, отец… — прохрипел он сквозь слёзы.
Позади них раздался звук раскалывающегося камня, и оба Скайуокера вздрогнули от этого звука, забыв, где они находились в момент воссоединения. Люк поморщился.
— Это… это место разваливается вокруг нас, — выдавил Люк, его прежний командный вид вернулся к нему лишь слегка, на мгновение.
— Ты знаешь где выход? — спросил его Энакин. Гримаса Люка усилилась.
— Нет… Я не знал, что именно здесь С… Сидиус держал своих клонов. Я никогда здесь не был.
— Ну… нам нужно найти какой-то выход из этого места, — пробормотал Энакин. — Ты можешь стоять?
Люк поднял бровь.
— Ты можешь?
Кусок камня упал с потолка в нескольких шагах от них, заставив их обоих пошевелиться. Они оба вздрогнули от полученных травм, заработав одинаковые обеспокоенные взгляды друг на друга. Энакин вздохнул, с трудом вставая и подтягивая Люка за собой. Люк сам поддерживал значительную часть своего веса, что было облегчением для Энакина, учитывая, что его травмы протестовали против его собственного веса. Когда они оба встали, они наклонились друг к другу, осматривая комнату перед ними в поисках любого выхода.
Люк заметил выход, снова взяв в руки свой световой меч. Инстинктивно он потянулся, чтобы прикрепить оружие к левому бедру, но был озадачен, когда обнаружил, что у него на боку уже есть клинок. Воспоминание озарило его, и вместо этого он аккуратно прикрепил световой меч с зеленым лезвием к правому бедру.
— Пошли, — сказал он, указывая в направлении тёмной дыры, которая указывала на туннель. — Это наш выход отсюда.
Энакин кивнул.
— Положи руку мне на плечо, — приказал он своему сыну, просунув свою руку под мышку Люка, чтобы поддержать его. Люк повторил действия самого Энакина, чтобы они могли поддерживать друг друга. Энакин мог чувствовать боль, исходящую от его сына теперь, когда выброс адреналина у Люка закончился, но он всё ещё был достаточно силен, чтобы поддержать своего отца. Вместе они двинулись вперед, совершая мучительно медленное путешествие к выходу из комнаты.
К счастью, этого было достаточно, чтобы удержаться в нескольких шагах впереди от обрушения руин.
Энакин сдержал стон боли, когда они постепенно продвигались по коридору, со сморщенными лицами. Он ничего не мог разглядеть в этой темноте. Знали ли они вообще, что направляются наверх?
— Ты знаешь… что случилось с остальными? — Люк хмыкнул. Энакин позволил своему сыну взять инициативу на себя, насколько это было возможно при их взаимной поддержке, поскольку он уже бог знает сколько времени бродил по этим руинам.
Энакин покачал головой.
— Нет… я не знаю. Я знаю, что с ними всё в порядке.
Люк кивнул.
— Хорошо, — тихо сказал он. Последовало несколько мгновений тишины, прежде чем он заговорил снова. — А Гален? С ним всё в порядке?
Энакин посмотрел в сторону Люка, его глаза напряглись, чтобы разглядеть молодого человека в темноте.
— Да… насколько я знаю, с ним тоже всё в порядке.
Тишина установилась между ними, когда они продолжили путь, звук рушащихся руин вокруг был единственным, что нарушало тишину. Дыхание Люка было немного неровным, хотя именно Энакину было трудно. Каждый шаг причинял боль, отдаваясь в спине. У его сына, однако, были травмы от ударов кнутом, и, казалось, что его нога также пострадала. Энакин также подозревал, что потеря крови была фактором ослабленного состояния его сына. Энакин получил больше всего физических травм, но именно Люку пришлось пережить больше всего.
Мыслительный процесс Энакина резко оборвался, когда он внезапно споткнулся. Казалось, ноги Люка подкосились под ним, в результате чего они оба упали на пол. Люк издал крик боли, когда Энакин упал на него сверху, хотя он прервал его на полпути, пытаясь заглушить боль. Энакин с некоторым усилием оттолкнулся от своего сына, перекатившись на бок и стиснув зубы.
— Я надеюсь, нам не придется продолжать это слишком долго, — пробормотал Энакин.
— Я не знаю, где мы находимся, — пробормотал Люк. Энакин услышал шарканье с того места, где Люкбыл на полу, прежде чем раздался звук зажигаемого светового меча, и комната внезапно залилась красным сиянием.
Оба Скайуокера замерли при виде ситского светового меча Люка, и Люк даже немного побледнел, болезненное чувство вины снова охватило юношу. Его состояние только ухудшилось, когда он понял, где они находятся, и Энакин был удивлен, когда — даже при красном свете — он мог сказать, что Люк стал зеленым.
— Ты в порядке? — спросил его Энакин, его голос был глубоким от беспокойства.
— Да… Со мной все будет в порядке, — пробормотал Люк, проводя рукой по двери рядом с ними. Его взгляд встретился с взглядом Энакина, эти голубые глаза преследовало неизвестно что. — Я знаю, где мы находимся.
Энакин оживился.
— Хорошо. Тогда мы сможем убраться отсюда до того, как остальная часть этого места рухнет, — говоря это, он огляделся по сторонам, окидывая взглядом сырой, темный зал вокруг них. Что-то на полу привлекло его внимание, и Энакин протянул руку, чтобы схватить маленький голодиск. — Что это?
Люк взглянул на руку своего отца и замер, прежде чем его рука внезапно отчаянно схватилась за голодиск. Энакину удалось выдернуть его из досягаемости сына, его брови приподнялись при виде отчаянного выражения на лице Люка.
— Я… я, должно быть, уронил его, — поспешно сказал он, его взгляд был прикован к голодиску. — Когда я споткнулся.
— Что это?— терпеливо спросил Энакин, наблюдая за каждым движением Люка.
— Просто… уничтожь это. Раздави это, сожги это, разрежь на тысячу маленьких кусочков своим световым мечом, мне всё равно. Просто избавься от этого, пожалуйста, — умолял его Люк. Энакин был потрясен.
— Почему?
Люк судорожно вздохнул, отводя взгляд и сосредотачиваясь на том, чтобы подняться со стены с посторонней помощью. Он уставился на дверь, когда заговорил тихим, дрожащим голосом.
— Сидиус... дал это мне. На случай, если ты найдешь меня в какой-то момент и…— он замолчал, завороженно уставившись на что-то, чего Энакин не мог видеть. Наконец, он кивнул в сторону двери. — В нем есть всё, через что… через что я прошел там, в этой самой комнате, — тихо сказал он, его голос несколько раз дрогнул.
Энакин почувствовал, как его захлестывает чувство вины за то, что он затронул эту тему, и он также поднялся на ноги с помощью стены, убирая голодиск в один из карманов на своем поясном ремне. Как бы сильно это, вероятно, ни ранило его, Энакин хотел узнать как можно больше о том, через что прошёл Люк. Но это могло подождать на потом. Энакин потянулся, положив руку на плечо Люка и выводя своего ребёнка из транса. Когда голубые глаза Люка встретились с его глазами, Энакин успокаивающе сжал его плечо.
— Мне жаль, — тихо сказал Энакин. В коридоре, откуда они только что вышли, снова раздался треск, и Энакин повернул голову. — Мы должны продолжать двигаться.
— Я знаю дорогу отсюда, — сказал Люк с твердым кивком. — Но там есть лестница.
Энакин поморщился, когда они вернулись в свою систему поддержки.
— Прекрасно.
Люк вел через темные залы только по памяти, и Энакин старался не думать о том, откуда он так хорошо знал этот маршрут. Подниматься по лестнице было, как и следовало ожидать, трудно, но они справились. Постепенно воздух прояснялся, но грохот разваливающихся руин становился все громче. У них заканчивалось время.
— Я не думаю, что у нас получится, — проворчал Люк, когда они шли по коридору, который был освещен красным световым мечом Люка.
— Ты начинаешь звучать так же оптимистично, как мастер Винду, — проворчал Энакин. — Мы справимся. Нам просто нужно продолжать двигаться.
Плита упала с потолка позади них, заставив двоих подпрыгнуть, а Энакина на мгновение прислониться к стене, чтобы прийти в себя. Он взглянул на Люка.
— Возможно, нам следует двигаться немного быстрее? — предложил он.
— Согласен, — проворчал Люк, уже двигаясь вперед.
***
— Немного дальше, Хан, я чувствую их!
Хан толкнул Сокол немного быстрее, глазами обшаривая землю ниже его, где бы он ни был. Лея вела их. Чуи сидел в отведенном ему кресле второго пилота, а Лея стояла между Чуи и Ханом. Гален наблюдал за Марой на бриге, не спуская глаз с женщины на всякий случай. Он сказал, что никогда нельзя быть слишком осторожным, когда дело касается Рук Императора.
— У нас мало времени, Хан, неужели эта штука не может двигаться быстрее? — умоляла Лея.
— Я пытаюсь, принцесса, я пытаюсь, честно, — сказал Хан напряжённым голосом.
Внезапно она напряглась.
— Там! Они где-то там, внизу! Пригнись! – скомандовала она, указывая пальцем на поляну возле выступающего из земли угла какого-то древнего здания.
— Ты уверена? — спросил Хан, направляя Сокол к древнему зданию.
— Абсолютно. Они там, внизу, я это чувствую. И им нужна помощь. Я отправляюсь туда.
Хан бросил на нее быстрый взгляд.
— Вся эта конструкция рушится. Ты уверена...
— Они справятся, — упрямо сказала Лея. Она повернулась в направлении пандуса. — Я скоро вернусь, обещаю.
***
— Давай, ещё немного! — в отчаянии сказал Люк, его глаза были устремлены вперед, когда он почти нёс своего отца к выходу. Сила Энакина быстро иссякала, как и у Люка. Они брели, спотыкаясь, почти вслепую, память Люка об этом месте была единственной вещью, которая вела их, поскольку Сила просто напоминала им о том, как мало осталось времени. Скалы, булыжники и пыль падали со всех сторон вокруг них, и земля вокруг них становилась все более шаткой.
— Я согласен с тобой… Я не думаю, что у нас получится… — пробормотал Энакин. Он сгорбился в объятиях Люка, спотыкаясь, как пьяный. Люк стиснул зубы.
— Просто… ещё несколько метров… поворот или два… Мы сделаем это.
— Куда мы вообще направляемся? — пробормотал Энакин.
— Окно. Мы использовали окно, чтобы входить и выходить из руин, — проворчал Люк, таща Энакина за собой. Все остальные мысли в этот момент были вытеснены далеко из его головы. Единственное, о чём он мог думать, это вытащить своего отца из этого места живым. Его нога ныла от боли в том месте, где Гален порезал его ранее, а спину сводило судорогой агонии, но он продолжал двигаться. Они не могли позволить себе перестать двигаться. Если бы они это сделали, то наверняка были бы мертвы.
— Люк… — тихо произнес Энакин рядом с ним. Казалось, он смирился с постоянно нависающей судьбой быть похороненным в этих руинах.
— Ещё немного… — сказал Люк сквозь стиснутые зубы.
Энакин покачал головой.
— Люк, я хочу, чтобы ты знал, что бы там ни было… для меня это стоило того, — тихо сказал Энакин.
Люк несколько мгновений молчал.
— Спасибо тебе, отец…
Внезапно к ним присоединился новый голос.
— Отец!
Люк споткнулся в своем темпе.
— Лея? — прошептал он. Хватка Энакина на плече Люка усилилась, и он удивленно вскинул голову.
Голос раздался снова.
— Отец!
— Лея! — крикнул в ответ Энакин, стоя немного прямее. — Сколько ещё? — спросил он Люка.
— Немного, — заикаясь, пробормотал Люк, заставляя себя двигаться быстрее. Он завернул за последний угол, его глаза сфокусировались на ярком дневном свете, который струился через окно перед ними.
Конечно, это было то место, где земля шла под уклон вверх. Им было бы трудно подняться туда в одиночку.
— Отец! — снова раздался голос Леи, хотя на этот раз за ним последовало пронзительное "Люк!" в нём было столько разных эмоций. Она была прямо за пределами руин, фактически стоя у окна. Когда она увидела их, она начала двигаться со скоростью джедая, чтобы проскользнуть в руины через окно.
— Лея! Что ты здесь делаешь, где остальные? — крикнул Энакин, когда она направлялась к ним по коридору. Энакин и Люк отдыхали, прислонившись к трясущейся стене, слишком измученные, чтобы карабкаться.
— Они в безопасности, они на Соколе, пошли, — сказала она, добравшись до них двоих. Она обхватила их за плечи, сжимая их под мышками и кряхтя под их общим весом. Они чувствовали, что она в значительной степени полагается на Силу при выполнении задания, поэтому они сделали всё, что могли, чтобы снять с нее часть бремени. Они хромали вперед, прижимаясь друг к другу, чтобы не быть раздавленными рушащейся конструкцией вокруг них. Трое Скайуокеров твердо смотрели на маленькое окно перед ними, пока оно неуклонно приближалось, такое близкое и в то же время такое далёкое.
Добравшись до него, они поняли, что должны проходить через него по одному. Энакин и Люк ухватились за край подоконника, пока Лея протискивалась сквозь него. Оказавшись снаружи, она схватила Энакина и протащила его через дыру в безопасное место, за ней последовал Люк. Они опустились на траву в нескольких метрах от строения, наблюдая, как оно рушится несколько мгновений спустя. Все трое несколько мгновений лежали ничком, собираясь с силами.
Как только эти несколько мгновений истекли, Люк обнаружил, что его душит сестра, которая держала его так крепко, что он не мог дышать.
— Люк! — всхлипнула она ему в плечо. — Люк, с тобой всё в порядке?
— Я в порядке, Лея, я в порядке, — мягко заверил её Люк, собрав всё то немногое, что осталось в его легких. — Но… я не могу дышать.
Она отстранилась со слезами на глазах.
— Ты вернулися? Весь ты?
Люк слегка кивнул.
— Весь я.
Она издала странный звук в глубине своего горла, притягивая его в ещё одно объятие и зарываясь лицом в его шею.
— Я скучала по тебе, — прошептала она.
Люк почувствовал, что снова начинает задыхаться, и кивнул ей в плечо.
— Я знаю, Лея, я тоже… но теперь я вернулся, — тихо сказал он.
Она отстранилась, поворачиваясь к их отцу.
— Отец…ты в порядке? — спросила она его, её рука дрожала над многочисленными ранами мужчины.
— Со мной всё будет в порядке, — устало сказал он.
Люк наблюдал, как его сестра переживает из-за многочисленных травм их отца, как боль пронзает его сердце. И всё же эта боль была ничем по сравнению с радостью, которая просачивалась сквозь его кости.
Теперь всё должно было быть в порядке.
Наверное...
