Убийца жизни или неуловимая мисс

На улице вечерело. Луна давно поднялась над горизонтом и каталась по небесной глади, ударяясь лучами о бетонные, бездушные стены большого города. Здесь все было чужим, начиная от самого города и его атмосферы и заканчивая людьми. Они были почти все без исключения привратниками денег и богатых людей, им не было дела до широкой, желтой луны. В Йоркшине люди были запуганы, да, но от этого любая минута, которая не несла в себе опасности, казалась сладостной, ее хотелось растянуть на подольше, не выпускать из рук. В Йоркшине было тоскливо, почти весь год пасмурно и одиноко, но от этого народ радовался солнцу и тянулся друг к другу, чтобы заполнить это одиночество. Здесь люди наоборот сторонились друг друга. Ночная жара была невыносима. Наступило бабье лето, и теперь даже в темное время суток зной обволакивал любую тень. Перекатываясь по постели, Амина пыталась найти прохладное место, дышалось тяжело, от ветровки она давно избавилась, но липкий пот все равно покрывал тело. Сомнение переполнило сердце вновь, ей не давало покоя поведение Хисоки, его настоящие намерения, цели на нее. Новое знакомство дало ей некоторое время передышки от той тревожности, которую она испытывала, но оно было столь коротким, что отдыха Амина совсем не чувствовала. Конечно, Гон и Киллуа были очень милыми и напоминали ей себя до недавних пор, особенно Киллуа, однако смотреть на них сейчас — все равно что смотреть на себя прошлую, и это давалось ей с болью. Аллука излечил ее, бесспорно, но этого оказалось непростительно мало для реальных, существенных изменений. Помимо того, чтобы вернуть целостность себя и подлатать иссякшее душевное состояние, это все нужно еще и поддерживать, более того, улучшать. А как это сделать? Ей нужен был совет от человека, которому она бы могла доверить свое будущее и жизнь, тот человек, который сказал бы, где она неправа, где ей нужно исправиться и какой дорогой идти дальше. Ей было стыдно признаться себе в том, что сейчас она беспомощна и никчемна, раз такая элементарная задача вызывает столько трудностей, ведь все же ясно как день и такой человек в ее жизни уже был — отец, но его слова стерлись из памяти, оставались только отрывки, которые всплывали в редкие моменты ностальгии и внезапное, повторное переживание прошлого, как это было в Йоркшине, во дворе с детьми, разбившими окно бабушки. Отца уже нет давным-давно в ее жизни и надеяться на его помощь бесполезно, чтобы жить дальше, она решила избавиться от переживаний о нем и веры в его возвращение; тогда оставался один единственный вариант: здесь у нее никого не было, да и люди в этом городе ей не нравились, они были странными и необычными, если так можно сказать, а вот возвращение в Йоркшин было очень правильным шагом для исполнения цели вернуть и изменить себя. Там, конечно, знакомых у нее тоже было не много, но они были, и прохожие с удовольствием ей перечислили бы хоть миллион советов об исправлении жизни, дай им только повод показать свою значимость и мудрость, особенно бабушкам. Жизнь там все равно была другой. И там был Лука. Амина решила непременно связаться с ним и встретиться, возможно, он сможет помочь ей. Свое решение она захотела скрыть от Хисоки. Посвящать в свои планы человека, в котором ты уже усомнился и потерял к нему доверие — безумие. — Тебе жарко? — Хисока вошел в номер уставшим и потрепанным на вид, но лицо его выражало удовлетворение и радость. Он участвовал в бое с неким Пу. Подробностей Амина не знала, ей было не интересно кровопролитие, в котором Хисока купался и наслаждался. От разгоряченного воздуха и усталости Амина долго не могла ответить, язык просто не поворачивался. Она смотрела на парня в проеме и слегка присела, чтобы лучше видеть его взгляд. — Да, — единственное, на что у нее сейчас хватило сил. — Ясно. Я включу кондиционер, — он бодро прошел вглубь, включил кондиционер, который пустил в комнату поток свежего, прохладного воздуха, и уселся на кровать рядом с девушкой. — Скажи мне, лапуля, как ты отдохнула у Золдиков? Тебе понравилось? Такие вопросы звучали как издевка, но Хисока вроде бы выглядит доброжелательно, даже не как обычно. Он подсел к ней ближе и придвинул ее тело к себе, обхватывая руками. — Нормально. Было бы в разы лучше, конечно, если бы там никого не было. — Ну зачем ты так, Иллуми, например, понравилось с тобой проводить время. Он в мелочах рассказал мне, как весело вам было, — вот это точно было иронией. Учитывая, какой акцент сделал Хисока на слове «весело», речь идет не о радостном событии. Она зло посмотрела на парня и скинула его руки с себя. — Отвянь, я спать хочу. — Ну так ложись, я тебе не мешаю. — Мне жарко. — Разденься, — он пожал плечами, как будто это было банальное предложение, которое он ей часто предлагал. — Тогда выйди из номера. — Оу, ты что, стесняешься? — щеки Амины загорелись, а глаза фокусника блеснули недобрым огнем. — А тогда ты не стеснялась раздеваться при мне, помнишь? — Я сказала «уйди», — девушка вытолкнула его из номера и, прежде чем он успел еще что-нибудь сказать, захлопнула дверь. Это было не к добру. Если он завел разговор об этом, задев это дважды, он что-то замышляет. Наспех надев шорты и майку, она встала рядом с окном и посмотрела вниз: было очень высоко и некомфортно, голова закружилась, а руки затряслись, но не из-за страха высоты, а скорее от осознания чего-то. Она редко вспоминала теперь отца и его наставления, но сейчас некогда произнесенные им слова заговорили его голосом в голове: «однажды к тебе придет человек, который будет пытаться заполучить над тобой контроль, а потом уничтожить. Ты не сразу поймешь, что это тот человек, потому что он умеет скрываться, но когда поймешь, сразу беги от него и ни о чем не думай, не жалей его, ведь он тебя жалеть не станет. Он будет притворяться твоим другом, пока не поймет, что ты вся в его власти. Поддашься ему и будешь убита. А если станешь сопротивляться, он будет биться с тобой в открытую, и тогда будет больно, но победишь все равно ты, потому что ты выбрала правду. Не стоит сильно переживать об этом, такие люди появляются в жизни каждого, иногда с самого рождения, иногда в детстве, а иногда уже в самой старости, но главное избавить себя от общества…», — дальше его слов она не помнила. Он как-то обобщил таких людей одним словом, которое она успешно забыла, но оно было очень точным. Их нельзя назвать людьми, им чуждо все человеческое — таким существам. Было уже заполночь. Амина давно лежала в кровати и пыталась уснуть, ворочаясь с боку на бок. Сон не шел, он где-то попал в пробку. Хисоки тоже не было, видимо застрял там же, где и сон, но оно было к лучшему. Ей бы хотелось как можно дольше побыть без него, без его лживой улыбки и наигранной нежности. Теперь она понимала, как выглядела раньше для всех: не настоящая, искусственная, полная лжи личность, которая всегда притворялась и держала все свои чувства и истинные мысли под замком даже от самой себя. Тьма, к которой она так стремилась, которая была для нее синонимом покоя, стала такой эфемерной, даже не так, она стала для нее чуждой и ненужной. Она больше не нуждалась в таком покое, в той жизни, в которой пребывала раньше, ей была не нужна та гармония. Хисока напоминал ей себя саму. Какая же она была глупая, легкомысленная. Она никого не боялась, ха ха! Она никого не боялась, потому что бояться было некого, потому что жизнь ее хоть и была бессмысленной, как теперь она поняла, но все равно лучше, нежели чем у тех же бездомных и сирот. Она зарылась руками в волосы и с силой сжала их, жмуря глаза. Стыдно. Стыдно и горько. Аллука сделал хорошую вещь, но она была для нее бесполезна сейчас. Смысл было лечить сердце, если она снова все испортит? Она опять вернется туда же, откуда пришла, и если тогда ей это казалось правильным, то сейчас нет. Нужно менять все и сразу: менять себя и менять все вокруг. Менять свою жизнь. Но она все равно была благодарна своему нынешнему здоровому сердцу, потому что без него она бы не увидела себя со стороны. Она может все изменить, в этом нельзя сомневаться, по крайней мере потому, что она осознает всю апатичность ситуации и свою вину. Оставалось только дождаться нужного момента и закончить весь этот кошмар. Дверь тихо скрипнула. В комнате запахло алкоголем. Видимо Хисока в экстазе от своей победы на ринге решил напиться. Амина лежала, притворяясь спящей. Она не любила пьяных людей, не любила Хисоку, а уж пьяного Хисоку она и подавно не смогла бы стерпеть. Кровать прогнулась и Амина услышала терпкий запах коньяка, от которого она сморщила нос и только потом осознала, что сделала. План пошел крахом. — Я знаю, что ты не спишь, моя маленькая Аминочка. Не бойся, я не настолько пьян, — он перевернул ее на спину и принялся гладить по волосам. — Что-то я не вижу, чтобы ты был в трезвом рассудке. — Тебе кажется, я соображаю лучше, чем твоя чистая головушка. Я тебе, кстати, тоже принес, — он достал из-за пазухи стеклянную бутылочку ноль пять и положил ее рядом с девушкой. — Я не пью, — она вновь хотела отвернуться и лечь спать, но Хисока был настойчив. — Так ты попробуй, — он открыл бутылку и отпил, а потом протянул ее Амине. — Тебе понравится. — Черт с тобой, только дай мне потом поспать. Она села и раздраженно вырвала бутылку из рук Хисоки, приставив горлышко к губам. Она никогда не пила алкоголь, ее мутило от одного только запаха, поэтому сейчас она пыталась расслабиться и сделать глоток. Резко запрокинув голову, она отпила чуть больше одного глотка и сморщилась от горького вкуса, который жег рот. Стало очень жарко и неприятно, отчего Амина передернулась и вручила коньяк обратно Хисока. — Ты так мило ежишься, тебе не понравилось? — Амина быстро покачала головой и начала плеваться, она вся сжалась, а потом посмотрела на Хисоку злым взглядом, прожигая того насквозь. На это парень лишь легко засмеялся, прикрывая глаза руками. — Ох, ты совсем неопытна. Тебя столькому еще нужно учить. — И чего же я до сих пор не умею? Чему ты сможешь меня научить? — Все потом, сейчас мы учимся пить. Он самодовольно отпил еще несколько глотков и ни один мускул на его лице не дрогнул. Амина выпучила глаза и посмотрела на остатки напитка, болтавшиеся на дне. Ну вот опять, он снова такой хороший, добрый, его ни в чем нельзя заподозрить или уличить, хотя всего несколько часов назад она была уверена в своих догадках. Но такого просто не бывает! Не бывает, чтобы человек был хорошим монстром! Она чувствовала его, уже как будто слышала его мысли, кричавшие «убей, убей, убей!», но он все равно ускользал меж пальцев, как большой осьминог, пролезающий в самые узкие отверстия, или кошка, чье тело проходило везде и убегало восвояси. Она старалась увидеть в его движениях, услышать в его словах намек на свои догадки, однако Хисока либо был взаправду чист, либо был хитрее самого отъявленного хитреца, потому как даже Дикета Амина смогла раскусить, а тот был еще тем лисом. Она напомнила себе, что хочет покончить со своей «актерской» жизнью, хочет стать хотя бы той маленькой девочкой или перерасти ее, но самое главное — не доверять Хисоке, не жалеть его и не открываться, как учил ее отец! — Теперь твоя очередь. Давай, — Веллингтон вырвалась из своих мыслей и сделала маленький глоток, чтобы не повторить прошлой ошибки, но ощущения остались те же, — давай, пей до дна! Покончив с этим грязным делом, девушка пнула бутылку ногой. Ее кожа покрылась мурашками от легкого опьянения. Хисока глухо смеялся, смотря на ее ошарашенные глаза, которые медленно бегали туда-сюда в попытке понять, что происходит. Ему казалось это очень веселым, это был его новый опыт близкого контакта с нетронутыми чернотой людьми. Он полагал, что с такими всегда будет скучно, но не учел, что учить их гораздо веселее, чем общаться с уже познавшими настоящую жизнью. Амина была для него как ребенок, а он ее мамой. Хотя нет. Ощущал он себя фермером, растившим девочку на убой. Да, это симпатизировало ему больше. Он не чувствовал должной привязанности к Амине, не думал о ее жизни, но точно был уверен, что оставить ее сейчас не сможет. Никаких чувств, только выживание. — Ты ведь еще никогда не видела моих способностей, — он ухмыльнулся и с посмотрел на Амину. — Что? Ой, ну нет, ну только не сейчас, не-е-ет, — девушка протяжно завыла и захныкала, закатив глаза, — я не в том состоянии, чтобы наблюдать это все. — Так ты посмотри сначала. Амина подняла на него свои серые, поплывшие глаза и усердно старалась сконцентрироваться на лице напротив. — Ладно, показывай. Он вытянул свою руку и из нее стала появляться розовая масса, пахнущая… малиной? — Ты, типо, спидранер по варенью? Крутая способность, но мой знакомый умел лучше: он из руки пельмени доставал, — она скептически оглядела субстанцию и дотронулась до нее пальцем. — Это жвачка? — Да. В детстве я очень любил одну жвачку, поэтому, когда я обучился нэн, я изобрел свою способность на ее основе. Банджи жвачка имеет свойства жвачки и резины. Смотри, — он дернул пальцами в сторону стола, и жвачка прицепилась к кувшину, затем он потянул пальцы обратно, и кувшин оказался в его руках. — Видишь? Амина изумленно трогала жвачку. Это было чем-то чарующим. И вот она снова приходит в тупик: он открывается ей и вовсе не намерен злоупотреблять ее доверием, потому что сам пытается наладить контакт. Как же это все было сложно. И сколько бы Мина не сопротивлялась самой себе, но подавить нарастающую радость она не могла, и вызвал такой прилив восторга в ней он — тот, кого она подозревала в бесчеловечности. Разве так бывает? Бывает так, чтобы чудовище, настоящее чудовище спешило обрадовать и раздаривать волшебство? Она жила в мире обычных смертных, но в детстве всегда мечтала увидеть что-то подобное, сказочное. И ее мечта сбылась благодаря нему. Она выразительно перевела взгляд на Хисоку и сказала, улыбнувшись так нежно, как только могла: — Это восхитительно! Мне очень нравится твоя способность, — она на секунду остановилась, вспомнив, что обещала себе быть сдержанной с ним, но не смогла спрятать поток чувств. — Пусть я никогда не видела других способностей нэн, но твоя все равно самая лучшая! Хисока внимательно следил за ней. Ее глаза не играли лукавством, она была очень прямолинейная сейчас и правдива перед ним. Он действительно смог до того удивить ее, что она совсем забыла про свое притворство. Теперь он видел ее настоящей. Глаза не были полузакрыты, они сияли и блестели от малейших колебаний света. Она улыбалась, на щечках образовались ямочки, а у глаз морщинки. Брови не были сжаты, они вздымались вверх, показывая всю наивность и искренность реакции девушки. Она была девочкой. Серые глазки, некогда понурые, уставшие, теперь плясали счастьем и хотели смеяться. И она засмеялась. Звонкий, захлебывающийся смех вырвался из ее рта. Он никогда не слышал ее смеха. Он понял это только сейчас, когда она вдруг обняла его, продолжая смеяться. — Ты так смотрел на меня, как будто тебе никто никогда об этом не говорил! — она продолжала хихикать, вытирая слезы. Он обнял ее в ответ, но на самом деле хотел придушить. Она заставляла его забыть свой план и просто утонуть в своеобразной заботе. Вот что творит ее дар, если его не искоренять и даваться расползаться. Но это явно не его рук дело и даже не Амины. Он делал все с точностью наоборот, ломал ее и корежил, путал и топил. Нет, это кто-то другой ей помог, но кто? «Найду — убью». — А тебе, наверное, никто не говорил, что у тебя очень красивые глаза, — здесь он не врал, он честно любовался ими — двумя тучками, аметистами. — Ошибаешься! На самом деле, мне это сказал еще папа, потом Лука, а недавно Иллуми, — она высунула из-под майки кулон и показала его Хисоке. — Он мне ее подарил, сказал, что купил эту подвеску только из-за камня, потому что напомнил мои глаза. Это аметист. «Может, это был Иллуми? Да нет, бред, он не мог, да и зачем ему. Он первоклассный убийца, спасать кого-то ему ни к чему. Тогда кто?» — Не знал, что Иллуми любитель делать подарки. Узнал бы раньше, тоже что-нибудь выклянчил. — У тебя нет таких глаз, как у меня, поэтому не прокатило бы, — она высунула язык, но по-доброму, играючи. — Тогда бы я забрал твои глаза, — Хисока пожал плечами и навел пальцы на уровень ее глаз. — Не получится. Даже у Аллуки не получилось. — Аллука? — он явно стушевался, это имя ему было знакомым, более того, о способностях этого ребенка он был наслышан. И тогда пазл стал складываться. — Ну да, мы играли с ним в одной комнате, а потом он стал просить вначале мой палец, потом мои глаза, а потом потребовал сердце, представляешь? — «Амина, что ты делаешь, зачем?!», — даже ее внутренний голос понимал, что это лишняя информация, но девушка продолжала. Глупая, остановись! — Тогда я сказала ему, что не смогу выполнить его желания, потому что без пальцев, глаз и сердца я не смогу показать ему, что люблю его. И он заплакал. Да, все встает на свои места. Это проделка Аллуки, с его легкой руки Хисоке теперь придется начинать все сначала. Может сама Амина Веллингтон еще не осознает, что находится в полушаге от спасения, но он все понимает. Понимает и предотвратит это. Потому что не может отпустить ее просто так. Она должна вырасти, стать той, что он из нее вылепит, и умереть от его руки. Таков закон его мира. — А что было дальше? — ему было интересно, он должен был знать, что именно произошло там, в комнате этого младшего отпрыска Золдиков. — А дальше мы играли и разговаривали о любви и злых людях. Я объясняла ему, что не бывает злых людей и что его семья любит его. — Амина теребила края шорт. Внутри нее все еще скреблось смятение и неуверенность, но она продолжала. — Мне было так больно смотреть на него, но когда он заговорил, стал высказывать свои мысли… они были до того чисты и невинны, что я заплакала. Я испытала что-то вроде катарсиса. А потом произошло немыслимое. — Что? — Хисока дошел до предела. Он был не разгневан, он уже знал, что сейчас прозвучит. На место прошлого разочарования пришел азарт. — А потом появилась другая сущность Аллуки — Наника. Она спросила, чего я хочу, и я загадала исцелить сердце. Когда она прикоснулась своей светящийся ладонью ко мне, мне на секунду почудилось, что меня наживую зашивают, а потом стало так хорошо… — она сладостно улыбнулась, вспоминая мгновение бесконечного покоя и счастья того момента. От переполненности радости Амина глубоко вздохнула и стиснула зубы, сдерживая порыв закричать, завизжать из-за гулко колотящегося сердца. А все-таки хорошо, что Аллука ее излечил. Хорошо, но не для него.

***

Минуя прилавки, трое друзей бежали к магазину со сладостями. Амина совсем влилась в их маленький коллектив несмотря на свой возраст, хотя друзья уверяли ее, что она не единственная такая взрослая в их компании, что есть еще Леорио восемнадцати лет, только она выглядела на шестнадцать, а тот на тридцать. А она и рада была. С ними ей было хорошо. Она точно знала, что двое других парней — Леорио и Курапика — были столь же приятны, что и Гон и Киллуа. Мальчики не стеснялись Амины, говорили на все темы без утайки, шутили и громко смеялись. Они были настоящими. Она уже и забыла о том, каково это — быть настоящим. Ребята шли с горой конфет, уплетая их по дороге, и смотрели на солнечную рябь на реке вдоль шоссе. Снова было видно солнце и синее небо, снова царил на улицах смех. И общаясь так изо дня в день, Мина стала привыкать к открытому общению, меняясь не по дням, а по часам. И единственный человек, которого не устраивала такая идиллия, был Хисока. В его планы совершенно не входило такое быстрое сближение Амины с ребятами и уж тем более быстрый скачек девушки наверх из топи, в которую он ее целенаправленно тащил. Но и прервать их дружбу он не мог, потому что это разрушило бы доверие Амины к нему. И оставить ее он не мог, т.к. уже загорелся идеей попробовать ее кровь, чем ел себя на протяжении нескольких месяцев. Как от этого избавишься? Он был озадачен, его планы никогда не рушились просто так. Бывало, конечно, и такое, что его жертва тоже была изворотлива и умна, самостоятельно меняла его планы и строила козни, но Амина то не догадывалась ни о чем. Она не нарочно портила все, выстроенное им в течение почти трех месяцев его работы над ней, просто напросто как-то избегая своего конца. Тогда в его голове стала зарождаться другая идея, которую он непременно обсудит с другом. — Амина, а ты откуда вообще приехала? — Гон с набитым шоколадом ртом чуть ли не промычал этот вопрос. Черноволосая на секунду призадумалась, а потом как-то странно улыбнулась. Все же ее родина была дорога ей. — Я? — девушка тоже уплетала конфеты за обе щеки. — Вообще, я родилась в ВНЛ. — ВНЛ?! — теперь в разговор подключился Киллуа. — Я слышал об этом месте, говорят, там ужасно, жить невозможно. — Ну, когда я была маленькой, ВНЛ был прекрасной страной. Я росла в Маликесе, там действительно было бедно, но оттуда у меня остались только самые приятные воспоминания. Мы часто собирались ватагой детей со всего двора и играли, бесились. А потом началась война, — тогда улицы стали пустеть, мужчины либо были на фронте, либо на заводах, — а через год Маликес стал частью вашей страны. В том же году моего отца забрали куда-то, в армию, наверно, или чернорабочим, а я осталась на бывшей территории ВНЛ. Я много городов поменяла, а последние несколько месяцев жила в Йоркшине. — А как ты оказалась у моей семьи? — Киллуа развернул фантик. Он был подозрителен, его волновала эта тема, возможно, больше всего, и это неудивительно. — Меня туда отправил мой знакомый, когда был занят своими делами. Вы вряд ли знаете его, он не из вашего круга общения. — А здесь ты как оказалась? — Да так же, тоже знакомый привез. Он любитель бойни. Честно говоря, я терпеть не могу кровь, поэтому не смотрю его сражения. Вообще, иногда он меня бесит, — она засунула еще две конфеты в рот и с удовольствием вскинула голову вверх, вытягивая шею, чтобы ветерок достал до лица. Они сидели на скамейке и болтали. Прохожие часто оборачивались на них, потому что Гон не был сдержан в своих эмоциях и начинал громко говорить, жестикулируя и лезя с Киллуа в драку. В этом не было никакой обиды, злости или ненависти, они делали это по-дружески, словно это был обычай, ведь после они продолжали весело разговаривать. Такое общение напоминало Амине былые времена, когда они с Лукой сидели на крыльце охотничьего домика и спорили о смысле заводить семью. — А я тебе говорю, что без семьи ты свободен, ты несешь ответственность только за себя, — Лука взмахнул руками. — И что? Зато одинок. С семьей ты всегда окружен любимыми и чувствуешь себя нужным, в безопасности. Ты можешь дарить им подарки, оберегать, возить детей в школу, а мужа провожать на работу, ну или жене помогать с готовкой, — она постучала себя по голове, как будто говоря «ты что, не понимаешь?» И они спорили. Никто из них не имел представления о настоящей семье, они были малы: до того момента, когда они теоретически могли жениться или выходить замуж, оставалось еще уйма времени, но оба все равно продолжали рассуждать о ее важности. И у каждого из них был аргумент на свой довод: Лука был несчастен в семье, его отец был отвратителен даже ему, а Амина вспоминала своего отца с тоской. И сейчас девушка четко осознала, что они были друг у друга, и были они семьей. И старик Картэ тоже был ее частью, наверно. И Гон, и Киллуа — они тоже ее семья, и Хис… нет, вот тут она, пожалуй, погорячилась. — Амина, придешь посмотреть на мой бой? — Гон толкнул ее в плечо, потому что та не отвечала ему уже несколько секунд. — А, да, — она почесала голову и задумчиво продолжила. — А вы обладаете нэн? Сможете меня научить? — Да, но мы пока сами учимся, — мальчики переглянулись, — мы можем познакомить тебя с нашим учителем, он научит. — Круто! А пойдемте сейчас! — Пошли! И они побежали. Амине вдруг стало так интересно: каково это — отличаться от общей массы? Обладая сверхсилой, ты точно будешь выделяться из толпы. Но с помощью силы ты сможешь сделать что-то большее, что-то, что не мог сделать до. Может ли это подтолкнуть ее к переменам? Наверняка. По крайней мере с помощью нэн она сможет дать отпор Хисоке или хотя бы защититься от него. Она не чувствовала тревоги, не была нервозна или взволнованна — нет. Перед ней стояла важная цель — спастись. Амина Веллингтон стояла на пороге номера перед высоким, стройным молодым человеком в очках и громко представилась. Пройдя внутрь, Киллуа и Гон заговорили вместо нее. — Мастер Винг, Амина хочет научиться основам нэн, они ей нужны для… — Для защиты себя и слабых, — о да, как же это пафосно звучит, ты прямо герой какой-то, да, Амина? — А что ты умеешь? Есть ли у тебя какие-то навыки в боевых искусствах, может что-то другое? — мужчина поправил очки. И тут девушка задумалась. А как она, действительно, будет использовать нэн, если кроме балета она ничем не занималась. Нет, еще она чуть-чуть умела играть на пианино, но это все равно не то. — Я занималась балетом и фортепиано, больше у меня особых навыков нет, но я всему готова научиться! — На это могут уйти месяцы, а у меня столько времени нет, — Винг пожал плечами, он хотел закончить разговор. — Просто протестируйте меня, я на все согласна. Я очень хочу научиться нэн! Винг молчал. Он глубоко задумался, стоит ли ему начинать обучение этой легкомысленной девушки? Она то, может, и горит желанием, но одного хотения мало, приступая к изучению нэн, нужно уже из себя что-то представлять. А она? Балерина. Но отказать ей он не мог. Он видел в глазах огонь и трепет, с ней могло или может что-то случиться, и если он не поможет, она будет в отчаянии. — Ладно, я слышал, в балете нужна серьезная физическая подготовка. Думаю, мышцы у тебя всегда готовы и не подведут, — Амина кивнула. — Тогда начнем с основ. — Да! Прошло чуть больше недели. Бой Гона с Хисокой уже через пять дней. Амина изрядно тренировалась в управлении тэн и рэн. Поначалу ей казалось это чем-то сумасшедшим, невозможным. Она никак не могла даже визуализировать нечто подобное, но через два дня после начала обучения у нее стало получаться, и это ободрило ее, оставалось упорно двигаться к результату. Несмотря на предубежденное отношение Винга к ней в начале их знакомства, к концу недели он увидел ее потенциал. Да тут любой бы увидел: девушка схватывала все налету, все шло само собой, лишь один раз попотев, дальнейшее не доставляло ей труда. Это не могло не радовать. — Теперь мы пройдем с тобой тест на определение типа нэн. Всего их шесть: усиление, материализация, трансформация, манипуляция, выделение, специализация. У Гона, например, усиление — способность, усиливающая естественные физические свойства предмета или самого тела. У Киллуа трансформация — превращение ауры во что-то иное. Манипуляция — управление объектами на расстоянии. Материализация — способность создавать объекты из ауры. Выделение — это использование ауры, испуская ее из тела. Ну и специализация — уникальный тип нэн. У него нет обобщенного описания, так как каждый случай уникален. Обладатель специализации может как использовать все остальные типы нэн, так и, например, красть чужие способности, — на этом моменте Амина ожила. Ей очень захотелось, чтобы специализация оказалась у нее. Остальные типы нэн звучали скучно, а вот специализация… — Учитель, а разве трансформаторы и материализаторы обладают не одинаковыми способностями? Описание то одно и тоже: трансформаторы превращают ауру, скажем, в резину, в то время как материализаторы создают разину из ауры. Они очень похожи. — Нет, смотри: превращать ауру в резину не равно создать резину из ауры. Ты можешь превратить свою ауру в резину, но аура останется аурой, а вот создав из ауры резину, ты получишь резину. — Вай, это ж сколько денег можно наклепать с помощью материализации, — она вздохнула. — Не мечтай, за такое сажают. — На бутылку? — Почти. В том месте, куда отправляют таких, как ты, сажают не только на бутылки. Продолжим. Подойди к столу и приложи руки к стакану с водой. Она выполнила требование, ожидая следующих указаний. Теперь ощущение бабочек нарастало в животе, она ощущала, как становится специализатором и побеждает всех на свете. — Теперь сконцентрируйся и направь свою ауру на стакан с водой. Сделав все в точности так, как сказал Винг, Амина стала ждать. К этому времени в комнату зашли Зуши, Киллуа и Гон, которые стали наблюдать за процессом. Все были в предвкушении, каждый хотел, чтобы Амина обладала именно его типом нэн. Вдруг стакан стал переполняться водой, стекло не выдержало и треснуло, разлетевшись во все стороны. — Учитель, это значит, что у меня нет способностей? — она разочарованно подняла стакан, болтая им из стороны в сторону. — Ха, так ты тоже усилитель, как и я! — Гон победно закричал, ударяя Киллуа щелбаном. — Я же говорил! — Говорил, говорил, и что? Зато по характеру Амина больше похожа на меня! — Бе-бе-бе, — Гон высунул язык и тут же взвизгнул, потому что Золдик младший ущипнул его за него. — Поздравляю, ты усилитель! — Винг пожал руку Амины и потрепал ее по уже отросшим волосам. Как давно она стриглась? Эх, а она хотела быть специализатором. Долго ли, коротко ли, а назначенный бой Гона с Хисокой неумолимо приближался. Всего за неделю Амина преуспела в владении тэн и рэн и начала обучаться вместе с остальными. Бедный Зуши чувствовал себя так глупо и ничтожно, как никогда в своей жизни. В разговоре с друзьями он узнал от Амины, что всего две недели назад она ничего не слышала о нэн, кроме самого названия, а сейчас занимаете вместе со всеми, в чем-то, — например, в усидчивости и в осознанности — преуспевая лучше других. Убитый горем, мальчик внимательно наблюдал за тремя учениками Винга, ловящие каждое движение учителя и успешно повторяющие за ним. Он старался догнать их, хотя бы приблизиться к Амине, которая все же уступала в силе Киллуа и Гону, но она бесповоротно убегала вперед. Легко преодолев весомый отрыв от ребят, Мина стала в дополнение заниматься отдельно с Гоном. Они находили новые упражнения в книге, которую им дал Винг, и в первое время тренировались только под его присмотром, но в дальнейшем он убедился, что они не смогут убить друг друга по ошибке и не искалечат себя. На этих же занятиях присутствовал Киллуа, и вместе с другом они учили Амину выносливости, тренировали реакцию, органы чувств, показывали приемы ведения ближнего боя и, разумеется, готовили ее физически. Это было сверх того, что ей было нужно, но и отказаться она не могла, так как лучше больше, чем мало. Она чувствовала, что угроза со стороны Хисоки нарастает, он с каждым днем становился все мрачнее и мрачнее, поэтому изнуряла себя занятиями, чтобы быть готовой к любому исходу. Единственное, что мешало ей стать еще сильнее, это постановка цели: она переживала, что ее мысли по поводу Хисоки напрасны, а следовательно и время она тратит впустую, но его поведение переубеждало ее. Он видел, что она становится сильнее, видел, что перестает ее контролировать, нужно было действовать незамедлительно, но скорый бой с Гоном задерживал его. И оставлял время ей. Если бы она догадывалась о планах Мороу, то цель была бы поставлена давно и проблема решилась тогда же, но он скрывал свои эмоции, скрывал свои мысли. Он был ненастоящим с ней. Так же, как и она с ним. Оба играли роль друзей, разговаривали друг с другом и чуть ли не клялись в верности, но это все было ложью, вся эта миловидность и чуткость испарялось, когда они отходили от друг друга. Она просто, интуитивно или намеренно, но слышала запах злости, исходящей от него, и это позволяло ей проснуться от дурманящих жестов парня. И он это понимал, понимал и бесился в ее отсутствие. Сложность всей ситуации, ее непонятность и запутанность кривили душу Амины и сбивали с толку. Она бы убежала далеко и надолго, но прекрасно осознавала, что он найдет ее, а раз так, то стоит начать играть в долгую, как они оба и сделали, хотя терпение Хисоки было на исходе. От Киллуа с Гоном она случайно узнала, что те знакомы с Хисокой и проходили вместе экзамен на хантера, а теперь, завтра, состоится бой Гона и этого розоволосого, хитрого и пустого циркача. В подробностях узнав от друзей его психологический портрет по их наблюдениям, картинка его мотивов стала складываться. Вкратце, он находил себе достойную цель и убивал ее, а движим он был просто желанием потешить себя, испытать, ну и надломить потенциально сильного человека. Умолчав, что тем знакомым является Хисока, девушка продолжала беззаботно улыбаться друзьям и расспрашивать их о фокуснике под предлогом того, что хочет узнать, с кем будет биться Гон и каковы его шансы. — Да никаких, он ему череп проломит и дело с концом, — Киллуа был мастером поддержки, это знали все вокруг, поэтому за поддержкой к нему никто не приходил. — Хотя и убивать тебя он не будет, он сам сказал. — В смысле, почему? — сейчас Амина могла узнать ответ на свой вопрос. — Как он сам выразился, Гон еще не созрел, а неспелые плоды есть невкусно, — Киллуа пожал плечами и перевел взгляд на друга. — Да не переживай, твоя задача — врезать ему хорошенько по лицу и отдать номер, помнишь? Большего от тебя не требуется. — Да, я понимаю, — Гон в ожидании сидел на скамейке перед входом на ринг, а рядом с ним стояли Амина и Киллуа. — Ладно, мне пора выходить. Встретимся после боя, — он ярко улыбнулся, но волнение в глазах скрыть не удалось. — Давай, удачи тебе! Значит ли это, что она тоже не созрела и время у нее еще есть? Вряд ли Хисоке будет в радость драться с полуживым телом, учитывая, что свой нэн он уже развил, а она топчется на основах. Тогда и у нее еще есть шанс максимально подготовиться и вырваться из его лап живой. — А почему Гон еще «неспелый плод»? — она вопросительно посмотрела на мальчика с белыми волосами. — Ну, он еще слаб и неподготовлен к серьезным схваткам. Уровень нэн у нас с ним одинаковый, но ему не приходилось сталкиваться с серьезными противниками в реальных условиях, он никогда не убивал и вообще: он сопляк. — А ты у нас дофига сильный, да? Ах, точно, ты же с младенчества был убийцей, — Киллуа лишь смущенно прохихикал, состроив девушке глазки. — Пойдем быстрее, сейчас начнется бой. Они сели на средний ряд и стали смотреть. Вот выходит Гон — он улыбался и махал всем, но ноги слегка подрагивали. Вслед за ним с противоположной стороны под залпы синего огня вышел другой герой, легко покачивающий бедрами. Тигр вышел на обед. Примечательно, что тигр неуловим, а если вы увидели его, значит он хотел этого. Обычно, только заметив его — это становится последним мгновением вашей жизни. Из динамиков кричал женский голос, сопровождающий каждое движение бойцов. Она комментировала абсолютно все, вплоть до «многозначительных взглядов» и странности поведения Хисоки, который даже после начала боя остался стоять на том месте, где встал. Но такое продлилось недолго: применив свою победоносную уловку, Гон раскрошил бетонную плиту ринга в большие куски и спрятался за одним из них. Пока Хисока взглядом искал его среди разлетающихся обломков, мальчик успел вынырнуть из-за преграды и нанести чистый удар розоволосому прямо в скулу. Отпрянув от него на пару прыжков, Гон стал выжидать, боясь сделать шаг. Хисока несколько ошарашено огляделся и посмотрел на мальца, который заставил его сойти с места. Вспомнив уговор, они стали подходить друг к другу, что тоже сопровождалось безумолчной болтовней комментаторши, и, оказавшись на расстоянии вытянутой руки, Гон вручил парню небольшую бляшку. Что это была за вещь, для Амины так и осталось загадкой. Будучи сильно уставшей, она не поинтересовалась у Киллуа во время сражения, а позже забыла, да и спросить у друзей у нее не осталось возможности. Следующее время боя было как в тумане. Амина никогда не видела сражений своими глазами, ее максимумом были тренировочные битвы Гона и Киллуа, которые давали ей пример. Теперь же голова шла кругом, ей казалось, что она испытывает боль от ударов вместо самих Хисоки и Гона, пока те продолжали драться, невзирая ни на что. В один момент ей показалось, что парень отыскал ее взглядом и подмигнул. Ей стало дурно, но она продолжила наблюдение хотя бы для того, чтобы воочию увидеть навыки Хисоки и его способы ведения боя. Применив свою наблюдательность, которой она пренебрегала вот уже три месяца, пока общалась с опасными людьми, и проницательность, девушка заметила, что характер человека раскрывается посредством его поведения в рискованных ситуациях. Не сказать, что сейчас Хисока был на грани смерти или в трудном положении — нет, он уверенно продолжал свое дело, но хитрости ему было не занимать. Пока наивный Гон старался следить за его внешними нападками, он и забыл думать о нэн, в то время как Хисока уже прилепил к нему свою банджи-жвачку. Амина почуяла неладное сразу. Накануне они все вместе смотрели последний бой Хисоки с королем этажа, где он одержал победу. Там учитель Винг показал им новую технику нэн — зецу, которая предполагает давать возможность «видеть незримое», т.е. ауру. Сказав сделать тоже самое Киллуа, девушка постарался применить зецу, но у нее это выходили с трудом, зато мальчик рядом с ней справился легко и погряз в ужасе: Гон оказался в ловушке и теперь вряд ли одолеет Хисоку, если вообще выберется целым с поля. Для Амины это было двойным ужасном — теперь она ясно представила себя на месте Гона. Проведя параллель между всем этим, она поняла, что давно позволила Хисоке прицепить себя к нему, говоря в переносном смысле. Он притворялся, прикидывался, но свое дело делал так, как считал изначально нужным. Теперь ей предстоит бороться уже не ради дальнейшей спокойной и тихой жизни, а ради спасения, чтобы вообще жить хоть как-то. — Пойдешь поздравлять Гона? Он хотя бы не умер, — Киллуа радостно хлопнул Амину по плечу, когда все закончилось. — Да, конечно, — она привстала, но тошнота не отступила и повалила ее обратно в сидение. — Нет, наверное, я пойду к себе. Мне нехорошо. — Как скажешь. Тебя проводить? — Не стоит, я дойду сама. — Приходи вечером к нам, мы потом уезжаем, — он с некоторой грустью помялся еще чуть-чуть. — Приду, не переживай, куда вы от меня денетесь. Когда толпы людей уже спустились и трибуны опустели, Амина встала и пошла в номер. Она понимала, что идет туда на свой страх и риск, но другого выбора у нее не было. Ей было слишком плохо, чтобы оставаться на людях. Пусть в комнате будет Хисока, пусть, главное сейчас — лечь и забыться. Зайдя в комнату, она медленно прошла к кровати и распустила волосы, которые теперь собирала в пучок или хвост. Раньше она стригла их каждый месяц, укорачивая до плечей или выше, но в последнее время эта традиция потерялась. Все поменялось: ее распорядок дня, ее привычки, даже ее характер, как ей показалось, стал меняться. Вроде оно и к лучшему, прошлое было не самым светлым, да и она сама вогнала себя в такое состояние, а теперь она старается быть собой, но, находясь в окружении Хисоки, она превращалась в злую, саркастичную и агрессивную личность, то и дело отпуская в его адрес грубости и неуместные шутки — это то, что мешало ей пережить неприятность. Однако почему так тихо? Провалившись в себя, девушка совсем не обратила внимания на пустую комнату, в которой не было даже намека на присутствие Хисоки. Оглядевшись, она убедилась, что здесь она одна. Плевать. Наверняка он выпивает сейчас с кем-нибудь или шатается в оргазме. Может, приятно проводит время с фанатками. Это не важно, главное сейчас лечь и забыться. На другом конце здания сидели Хисока и Иллуми, попивая крепкие напитки. Хисока в подробностях рассказал черноволосому о дружбе девушки с его братом, о ее изменениях, о своих дальнейших целях. Он также не умолчал о содействии Аллуки в спасении девушки, что будто разбудило в Иллуми человека, потому что тот удивленно выпучил глаза, губы задергались, а брови свелись к переносице. Они оба как бы остались в дураках, Из обвела глупая, легкомысленная девица, которая даже не имела понятия о реальности их плана, об окружающем мире, потому что до недавнего времени жила в своем мирке, не замечая вокруг ничего. — Что ты думаешь делать теперь, Хисока? — Иллуми был озадачен. Нет, он понимал, как ему следует действовать дальше, но согласовать ходы стоило сейчас. — Я планирую изменить своим мыслям: я не хотел отдавать девчонку паукам, но не учел, что это было бы куда более выгоднее и быстрее, нежели чем действовать в одиночку и терять столько времени. На что я рассчитывал, не знаю, понятное дело, что полностью контролировать ее я бы не смог, потому что я один, но там она будет под постоянным присмотром, она рано или поздно прогнется под нашими правилами и станет ровно той, с которой я соглашусь сражаться. Она связалась с Гоном, этого я тоже не учел, потому что мальчик пробудил в ней былые чувства. Я помню, как рвал ее семейную фотографию, потому что считал, что быть счастливой ей нельзя, и в этом был прав — счастье позволяет человеку без препятствий расти и укреплять сердце. Нет, не исключено, что под гнетом человек сильный сможет уничтожить в себе проблему и вырваться целым, здоровым, но это должна быть осознанная персона, которая видела в своей жизни «нормальные» взаимоотношения, — он пальцами показал скобки. — Кончено, норма и адекватность для всех своя. Но здесь мы имели дело с человеком, который давно потерял надежду, погряз во мрак и был надломлен, оставалось только доломать, а сейчас девчонка вновь приобрела веру, вспомнила или только вспоминает свои нормы и барахтается, так что я принял незамедлительное решение увезти ее сегодня паукам. Помнишь объявление, которое ты дал ей найти? — Ну, это они его повесили. Она очень удобная, а главное — она такая один на миллион, не удивительно, что сам Редан взялся за нее и влепил такую цену. — Да, так вот я собираюсь по этому объявлению передать ее им. Ей все объясню, скажу, что вот, так и так, мы с тобой обманем пауков и получим за это деньги, а я тебя потом вытащу обратно. — И зачем? Она же все равно поймет, что ты не вытащишь ее, тогда будет пытаться бежать самостоятельно. — А здесь, Иллуми, друг, я и не буду врать: я действительно вытащу ее, когда Редан сделает запланированное и вырастит из нее копию себя. Это был самый легкий путь, но я пренебрег им, а теперь, вдоволь наигравшись, вернусь к нему. — А что на счет Киллуа? — Они своей компашкой собираются в Йоркшине первого сентября, чтобы поймать призрачный отряд, — увидев вопросительный взгляд собеседника, Хисока пояснил: «Личные счеты Курапики и пауков. Они вырезали его клан, теперь он хочет вырезать из». — И? Так как Амина, будучи в плену у пауков, сможет прислать ко мне Киллуа? — А это я приведу в действие, когда вытащу ее у Редана. Уверен, что на создание из нее убийцы потребуется не больше месяца, были даже случаи, когда один день решал все. Аукцион будет проходить несколько недель, так что Киллуа и Гон там застрянут надолго. Аллука тут тоже посодействует, Амина удачно расскажет Киллуа ту слезную историю, а я ей поведаю, как над ним издеваются в доме — все это она, конечно, тоже передает твоему брату. Ну а дальше дело за малым. — Гляди, фокусник, как бы и этот твой план не был проигран. Я не собираюсь вечность полагаться на твои хотелки, и если на этот раз Амина выйдет сухой из воды, я сам ее прикончу, а там ко мне Киллуа сам придет. Просто в отличие от тебя, сейчас я выбрал самый легкий план, а не пошел на поводу у эмоций: девчонке этот сорванец доверяет, они дружат, а значит и пойдет он за ней на край света, а меня даже не заподозрит. Я, может быть, применю некоторые манипуляции и внушу Амине парочку идей. — Это ты хорошо придумал, но не сейчас. Сейчас я пойду собирать свою лапульку, — Хисока коварно потер ладони и встал, заканчивая тем самым разговор. — Я свяжусь с тобой в случае необходимости. Ты тоже звони, если что. — Куда мы едем? Зачем это? — Амина суетилась, раскидывая вещи. — Мы поедем с тобой к Редану, я отдам тебя им и мы получим огромные деньги за твой выкуп, а потом я заберу тебя обратно, как представится возможность. Сколько раз мне тебе еще сказать это, малышка? — Так меня там прирежут же. Я не хочу. — Не переживай, я буду рядом и никто тебя не тронет. — Ладно, я только приготовлюсь слегка, голову помою, вещи соберу, — она проскользнула в ванную между большим и крепким Хисокой и косяком. «Здесь что-то не то, я уверена. Зачем ему деньги, он, вроде, никогда их не считал? — она грызла ногти вот уже полчаса, но ее смущала тишина за дверью. — Неужели он передумал ехать? Это он то? Что-то здесь нечисто! Сто процентов он хочет сплавить меня этим бандитам, чтобы решить какие-то свои проблемки. Да, точно, он тоже самое пытался провернуть, когда отдал меня Золдикам! Он, верно, думал, что я там свихнусь или тоже стану убийцей — это, в принципе, одно и тоже. И теперь он думает, что в логове этих персонажей все точно получится. Но зачем это ему?» Додумать Амина не успела, потому что дверь в ванную открылась, а на пороге стоял Хисока с самой добросердечной улыбкой. С этой девицей он часто стал промахиваться в ходах, даже сейчас зачем-то сразу сказал ей, что он намерен сделать, вместо того чтобы просто посадить ее в машину под предлогом того, что бои закончены, и увезти туда, куда нужно ему, тогда бы Амина ничего не смогла сделать. Вот она сидит на полу, а в ее голове складываются шестеренки. Ну ничего, все можно исправить, теперь то он понимает, как именно ему действовать. — Пойдем, Миночка, нам нужно уже ехать. Номер нужно освободить, — он простер к ней руки и Амина уткнулась в его шею. Она сбежит от него, когда просветлеет обстановка. — Надеюсь, ты не слишком расстроена, правда? Мы быстро доберемся до нужного места, не переживай, ты даже вздремнуть сможешь. Пойдем! Ехали они долго. На улице было темно, город засыпал, хотя на центральных улицах жизнь только начиналась. На половине пути Амина с обидой вспомнила, что не попрощалась в друзьями и даже не поблагодарила своего учителя за то время, которое он ей уделил. Она отыщет их и свяжется с ними. Да-да, с кем она только не собиралась связаться. — Мы приехали, Аминочка, выходи, — на короткое время девушка уснула, ей снился ее родной дом. Сейчас же ее по щеке хлопал человек, коего она всем сердцем ненавидела. — Угу, — промычала она, отстегиваясь. — Погоди, все должно быть правдоподобно. Надень-ка мешок на голову, да, вот так, а теперь я свяжу тебе кисти, — он туго затянул вереску. — Оах, как беспомощно ты сейчас выглядишь, м-м-м. — Ближе к делу, черт. — Да, пошли. Лишь только наступив на каменные полы, воспоминания резко пронеслись мимо нее, что приносило тягостную и невидимую боль. Будь она более рассудительной, она бы не ввязалась в это все, а послала бы за Лукой просто отряд и отдала бы цепочку им. Ничего бы этого не было, не будь она такой легкомысленной глупой. А теперь ее, как собачку, ведут на поводке, чтобы свести в ад. — О, наша старая знакомая явилась! Будь как дома, дорогая Амина Веллингтон. Она не видела их лиц, но была уверена, что они все кривили улыбки и злорадно смотрели на нее. — Ну привет, шлюха, — рядом с ухом прошептал знакомый, противный голос. Ну да, никогда такого не было и вот опять.