Perfect

Рюджин Шестью годами раньше Чан знает. Пришлось ему сознаться. Уже через неделю он был в курсе, что все в этом мире превратилось для меня в Черён. Черён знает, что Чан в курсе. Черён знает, что он никому не скажет. Когда Черён переезжает к нам, отдаю ей свою комнату. Сама перебираюсь в спальню для гостей. Отдельная ванная есть только в моей комнате, а я хочу, чтобы у Черён было все самое лучшее. – Куда поставить эту коробку? – Что в ней? – спрашивает Черён. Чан говорит – в ней трусики и лифчики. – Может, сразу в комнату Рюджин? В ответ Черён закатывает глаза. – Тс-тс! – шепчет она. Чан смеется. Чану приятно, что ему доверили такую большую тайну. Именно поэтому он никому и не скажет: понимает, в чем сила секретов. Все вещи разгружены, Чан уходит домой. Папа видит меня в коридоре и останавливается. Значит, и я должна остановиться. – Спасибо, Рюджин. Папа думает, я не против. Не возражаю, что он позволил чужой женщине вытеснить из дома последние воспоминания о маме. Однако я лишь притворяюсь, что согласна. На самом деле это вообще не имеет значения. Черён – вот что важно. А не папа. – Не за что, – говорю я. Папа идет дальше, но опять останавливается. Благодарит за то, что я приняла Черён. Жаль, что они с мамой не смогли подарить мне сестренку, когда я была младше. Из меня бы вышел прекрасная сестра. Слова отвратительны, когда исходят из его рта. Я захожу в комнату к Черён и закрываю за собой дверь. Теперь мы одни. Мы оба улыбаемся. Я обнимаю Черён, целую в шею. Прошло три недели с тех пор, как я впервые ее поцеловала. Можно пересчитать по пальцам, сколько раз я целовала ее с тех пор. В школе нельзя. На людях нельзя. При родителях нельзя. Я могу прикасаться к ней, только когда мы одни, а за последние три недели мы одни почти не бывали. Ну а теперь?.. Теперь я ее целую. – Нужно ввести кое-какие правила, чтобы не попасть в беду, – говорит Черён. Она садится за мой стол. Сама я опускаюсь на свою кровать. Вернее, она садится за свой стол, а я опускаюсь на ее кровать. – Во-первых, не обниматься, когда родители дома. Слишком рискованно. Я согласна. – Во-вторых, никакого секса. На этот раз я не согласна. – Никогда-никогда? – удивляюсь я. Черён кивает. О, как же я ненавижу этот кивок… – Почему? – Так будет гораздо труднее расстаться, когда наше время истечет. Сама знаешь. Черён права и в то же время глубоко ошибается. Думаю, она вскоре сама это поймет. – Можно узнать, каково третье правило, прежде чем соглашусь на второе? Черён широко улыбается. – Третьего правила нет. Я тоже улыбаюсь. – Значит, под запретом только секс? Мы ведь говорим о проникновении, да? Не об оральном сексе? Она прячет лицо в ладони. – Боже, неужели обязательно вдаваться в такие подробности?! Смущение так ей идет. – Просто уточнила. Я столько всего хочу с тобой сделать, а у меня на это всего шесть месяцев. – Давай действовать по ситуации. – Ладно, – отвечаю я, любуясь ее жарким румянцем. – Черён, ты девственница? Она вспыхивает еще сильнее и говорит, что нет. А разве это имеет для меня значение? Ни малейшего. Она робко спрашивает, девственница ли я. – Нет, но теперь, когда мы встретились, мне жаль, что это не так. Ей нравится мой ответ. Я поднимаюсь с кровати – надо успеть обставить свою новую комнату. Однако, прежде чем уйти, я запираю дверь изнутри и с улыбкой поворачиваюсь к Черён. Медленно подхожу, беру ее за руки, притягиваю к себе… И целую.