***
Это был самый большой прокол за всю мою жизнь! Ну, за месяц точно. Как можно было забыть, что именно сегодня семнадцатое ноября — день, когда мы с Рейч распланировали себе почти целые сутки? — Сейчас нужно идти в Арт-клуб, закончить рисунок с натуры, — вслух рассуждает девушка, пока мы пропихиваемся через бесконечную толпу на улицах. Народу просто тьма-тьмущая, не протолкнуться. Все несутся вперёд, как сумасшедшие, но мне кажется, что мы стоим на месте уже целую вечность. Наверное, всё дело в моей гиперактивности, все мои проблемы в школе именно из-за неё. Я не мог спокойно просидеть на месте и пяти минут, просто не мог. Всё усугубляла моя Дислексия — когда я сильно нервничал или был напряжён, слова смазывались, буквы менялись местами, и я видел только кашу на страницах учебников. Вдруг, Рейчел замирает посреди огромного столпотворения людей, которые, словно бурный поток, несут вперёд. Она поджимает губы и морщит нос. — Эй, что случилось? — спрашиваю я. — Господи, какая я идиотка! — Дэр ударяет себя ладонью по лбу. Затем, она крепко сжимает моё запястье и тянет меня за собой, расталкивая людей и во все стороны выкрикивая извинения. Я не понимаю, что происходит и куда мы так спешим, но это неважно. Я доверяю ей. И если эта девчонка несётся, как угорелая, то это действительно важно. На улице холодно, и мне слегка щиплет щёки, но это как-то не имеет значения. Мы перебегаем улицу на красный свет, позади недовольно сигналят машины, но нам наплевать. Рейч смеётся, и мне это нравится. Мы так редко видимся вне стен школы, что даже такая своеобразная «пробежка» значит для меня нечто большее, чем значило бы для кого-либо ещё. — Куда мы идём? — приподнимаю брови я, когда понимаю, что студия Рейчел совсем в другой стороне города. — То есть, я имею в виду, мы могли бы повернуть… Рейчел тянет свои бледные руки и поправляет капюшон моей толстовки, правда для этого ей приходится встать на носочки. Она наклоняет голову вбок, прищурив один глаз. Обычно, Дэр так делает, когда оценивает свои рисунки. Мы стоим на месте, посреди оживлённой улицы, и всех это, безусловно, раздражает, я слышу бурчание о том, что парочки, да и вообще подростки в целом, совсем обнаглели. Мне хочется смеяться. — Мне нужно кое-куда зайти, — пожимает плечами девушка. Я выжидающе гляжу на неё. — Не думаю, что тебе это понравится, — говорит Рейчел, закусив губу.***
— Таймс-Сквер? Серьёзно? Ненавижу это место. То есть, Таймс-Сквер, безусловно прекрасен, но… Люди. Чёртовы тысячи людей. Их так много! Они везде здесь. Толпы. Если все спешат, идя по другим улицам, то тут множество зевак, что фотографируют панораму (хотя что тут фотографировать? Рекламные баннеры и кучу людей?) и самих себя. Люди гуляют. Просто гуляют. Никуда не спешат, просто осматривают город. Со всех сторон слышатся разнообразные языки всех народов мира. Большую часть людей здесь, кстати, составляют туристы. И, поверьте, вас будет выводить это из себя, если вы живёте здесь с самого детства, а если вы очень спешите, и пришлось идти или ехать здесь… Мужайтесь. Мы, кстати говоря, спешили. У нас распланирован весь день, да и Рейчел только и делает, что тянет меня вперёд. Я не знаю, что так срочно ей пригодилось, но говорить она об этом не спешила. Дэр затаскивает меня в один из сотен магазинов. Когда мы заходим, слышится тонкий звон колокольчика, висящего над дверью. Наверное, это некрасиво, вот так вот вваливаться вовнутрь, но, тем не менее, я начинаю разглядывать магазинчик. Он кишит разнообразными китайскими безделушками вроде каких-то толстячков, сидящих на горе монет, слонов, бородатых старцев-китайцев и подвесок с иероглифами. Да, иероглифы здесь повсюду. Просто ад для моих страдающих дислексией глаз. О’кей, должен признать, разглядывать здесь нечего. Бесконечные стеллажи с всякой восточной мурой. На черта мы вообще сюда пришли? Я пихнул рыжую в бок. — Эй, Рейч?.. — Фрэнк! — крикнула она и направилась к кассе. Чтобы Дэр вот так вот взяла и всё объяснила? Неужто думал, что в сказку попал, Джексон? Я, тяжело вздохнув, начинаю бродить вокруг прилавков. Из подсобки показался мускулистый здоровяк в солнечных очках и с кривой ухмылкой на лице. На нём чёрная кожаная куртка и армейские штаны, в этом громиле я узнаю Марселя, папашу Фрэнка. Странный парадокс: каждый раз, когда я вижу его, появляется неконтролируемое желание надрать кому-нибудь зад. Рейчел начинает о чём-то болтать с этим громилой. Я подхожу к одному из множества стеллажов и беру в руки фигурку. Металл обжигающе холоден, но я продолжаю разглядывать её. Честно говоря, она не вызывает у меня и капли интереса, мне просто нечем себя занять. — Это Нюйва, — слышу я грубый мальчишечий голос. Из-за другой стороны стеллажа появляется бледное лицо Фрэнка, парня из школы, учащегося в параллельном классе. У него белая, цвета мелованной бумаги, кожа и азиатский разрез глаз. Кажется, он наполовину китаец. — Нюйва? — Верховная богиня китайского пантеона. Так же является покровительницей брака. Считается, что она родительница человечества, — чётко, без запинок объясняет парень. Сразу ясно, что объясняет он это сто раз на дню. Я ставлю Нюйву обратно. Фрэнк снисходительно улыбается. — Нет, она стоит вот здесь, — вежливо говорит он. Парень ловко ставит фигурку на её законное место и, заметив Рейчел, направляется к ней. Ну, надо же. А он славный малый. Я тут в первый же день всё ненароком бы переломал, а вот он со своими габаритами легко здесь управляется даже несмотря на то, что со стороны его можно охарактеризовать, как слона в посудной лавке. — Готово? — когда я подхожу к Рейчел, Фрэнку и его папаше, парень ставит на стекло витрины футовую скульптуру. Это женщина, изображённая в полный рост. На ней лёгкий, идеально сидящий хитон, кудри волнами лежат на плечах, на голове какое-то отдалённое подобие короны, а в руках она держит младенца. Вся композиция смотрелась очень просто, но, тем не менее, привлекающе. — Как видишь, — улыбается Чжан, а Дэр в немом восхищении рассматривает фигуру перед ней. — Что это за божество? — вопрошает женщина, стоящая позади Рейчел. — Это Тюхе, мэм. Китайская богиня удачи, — горделиво отвечает Марсель. Женщина высокомерно задирает крючковатый нос. — Я коллекционирую богов и богинь Древнего Китая. У меня есть статуэтки со всего света, — хвалится она. Мне хочется смеяться. Неужели она думает, что это кого-то интересует? — Замечательное хобби, — льстит мужчина. Фрэнк закатывает глаза. Женщина торопливо хихикает и отмахивается рукой. — Ну, что Вы, какое хобби! Это дело моей жизни! — глупая улыбка, наконец, пропадает с её лица. — Меня очень заинтересовала эта работа. Статуэтки этой богини у вас в ассортименте? Просто, правда, никогда о ней не слышала. Я хотела бы приобрести. На секунду мой мозг отключается, и я не могу понять, что делаю здесь, посреди этого безумия. Ох, точно. Рейчел. Папаша Фрэнка поджимает губы. — Ну… Женщина безо всякого разрешения начинает щупать скульптуру, проводя пальцами по каждому изгибу материала. — Эй, полегче! — сердито восклицает Рейчел, по-собственнически прижав статуэтку к груди. — Ручная работа, единственный экземпляр! Из Венеции, между прочим! — добавляет она, смешно жмуря веснушчатый нос. Кажется, что в её глазах полыхает зелёное пламя. Отец Фрэнка, тем временем, появляется из подсобки (я даже и не заметил, что он отходил). Марсель ставит перед женщиной простую коробку, на которой размашистым почерком написано: «Тюхе». Там с десяток одинаковых маленьких фигурок богини. Наконец-то я произношу вслух слова, которые уже несколько минут вертятся на языке. — Но Тюхе ведь древнегреческая богиня, — Чжан несмело косится в сторону отца, тем самым подтверждая мою правоту. Сейчас что-то будет. Женщина кривит губы и выходит из магазинчика, прежде пробубнив что-то о шарлатанстве. Папаша Фрэнка медленно поворачивается ко мне. Я буквально слышу, как скрипят его зубы. — Какого Аида ты творишь, маленький ублюдок?! — орёт он. — Простите… Что? — о чём он говорит? Это странно. Как будто моя дислексия просочилась уже даже в речь других людей. — Ты мне так всех покупателей распугаешь! — Простите… Как мне Вас называть? Мистер Чжан? Марсель? — Не смей называть меня полным именем, обмудок! — я, кажется, сейчас оглохну. — Меня зовут Марс, и я тебя отпинаю, если ты не свалишь отсюда в течение минуты! — сказать, что папаша у Фрэнка конченый псих, значит ничего не сказать. Рейчел подталкивает меня к выходу, виновато улыбаясь. — Я тебе позвоню позже, Фрэнк. Спасибо огромное ещё раз! — Дэр вытаскивает меня на улицу. На уши снова давит гул людей. — Лучше тебе ему на глаза не попадаться, — Хм, сам бы я не догадался. — Давай, я понесу, — протягиваю руки, чтобы девушка отдала мне статуэтку. Не понимаю, как Рейчел держала её столько времени, ведь она, должно быть, тяжеленная. — Она лёгкая, Перси, — Рейчел улыбается, а потом легонько стучит по голове Тюхе, и я слышу глуховатый звук. — Она из гипса, — поясняет девушка и убирает фигуру в свой бездонный рюкзак.***
По дороге до Арт-клуба Рейчел объясняет мне, что эта статуэтка принадлежит Бьянке Ди Анджело, девочке из параллельного класса. Бьянка состоит в её группе в студии, поэтому они хорошо общаются. Статую девушке подарила её покойная мать, Мария Ди Анджело. Она родом из Италии, и привезла эту фигуру именно оттуда. После смерти матери Бьянка берегла её подарок, как зеницу ока. А Рейчел, криворукая моя Рейчел, разбила несчастную Тюхе (я над ней посмеялся, за что получил по затылку). Естественно, Дэр пообещала её склеить, в чём ей помог Фрэнк, статуя действительно выглядела, как новая. Так как сегодня нет занятий, они решили встретиться именно в Арт-клубе, а заодно и порисовать. К слову, понятия не имею, что буду делать в это время. — Би-и-и! — радостно вопит Рейчел, прижимая к себе темноволосую девушку. За её спиной стоит её брат, Нико. Он, по обыкновению, прожигает меня преисполненным ненависти взглядом.