Christina Grimmie — Safe and Sound
— Хейзел! — пискнула девочка, глядя в тёмные лестничные пролёты. Тогда Левеск взяла всю ответственность на себя, потащив Илу за собой вниз. Всё решено. Все мосты сожжены. Девушка тщательно вглядывалась в бетонные ступеньки под ногами, осторожно огибая хаотично разбросанные вещи и битое стекло. Она успела буркнуть девочке, чтобы та смотрела под ноги, пока тянула её этажами ниже. Главное — не струсить. Не думать о том, что, возможно, в эту самую секунду ты тащишь вас двоих на верную смерть, в лапы зомби. — Квартира открыта? — тяжело дыша, тихо спросила Хейзел, проскальзывая мимо очередной двери со старой содранной обивкой. — О-они откроют… Должны… То есть, они же внутри, значит… Главное, чтобы… — продолжала мямлить девочка позади, отчаянно путаясь в ногах. — Ила? — на выдохе произнесла Хейзел. — Да?.. — Помолчи, пожалуйста. Девочка кивнула и закусила губу, громко выдыхая. Хейзел помнила, что квартира Илы находилась этажом ниже, но отвратительные звуки продолжали доноситься снизу, вызывая толпы мурашек. Она остановилась на лестничной площадке, осторожно глядя на нижний этаж. Битое стекло, разбитая мигающая лампочка и выбитые счётчики. — Чисто, — сказала Хейзел, проворно и бесшумно одновременно сбегая по ступенькам. Когда они подошли к нужной двери, Левеск опустила глаза к полу и увидела испещрённые шрамами и кровоточащие босые ноги Илы. — И как ты только вынесла ходьбу по всему этому? Ила осторожно, с какой-то лёгкой грациозностью обошла Хейзел и занесла кулак перед дверью, медля. — Не самое время, чтобы спрашивать, — её голос был потухшим и слабым, словно лампа над их головами. Ила натянула подобие улыбки. — Давай, всё или ничего. И это правда. Если семья девочки каким-то образом уже покинула квартиру, то они мертвы. Просто мертвы. Они заперты в подъезде многоэтажного дома с мутантами несколькими этажами ниже. Они словно в лабиринте Минотавра — ты можешь убегать вечность, но знать, что выход отсюда тебе закрыло существо, которое скоро тобою поужинает. Это лишь вопрос времени. Формальность. И Ила постучала. Не слишком громко, но услышать должны. Если они ещё там. Тишина. Минуту, две. Тишина накрыла их и всё пространство вокруг. И только шум снизу напоминал о том, что они здесь не одни. Она постучала ещё раз. И ещё. Никто не открыл дверь — да за ней и тишина мёртвая стояла. Мёртвая. Скоро они тоже будут мёртвыми. Девочка больше не стучала. Они продолжали стоять в неподвижной липкой тишине. Ни вздоха, ничего. Ила судорожно втягивала воздух, чувствуя, как слёзы текли вниз по лицу. По шее, под футболку. Какая теперь разница? Щёки горели, а в носу резко щипало. Почему-то пахло кровью. Она боялась поворачиваться. Просто боялась. Она знала, что прямо за её спиной всё ещё стояла Хейзел. Хейзел, которая рискнула всем ради неё. А зря. Когда тишина буквально давила на Илу, а воздух, казалось, заканчивался, и она томилась от чувства неизвестности, то всё же решилась повернуться назад. Всё такая же: невысокая, в простой фиолетовой футболке и расстёгнутой чёрной толстовке с капюшоном. В джинсах и старомодных женских ботинках на небольшой платформе. С растрёпанными кудрями цвета корицы. Младшая сестра Илы говорила, что они пахли яблоком, когда Левеск укладывала её спать по вечерам. Их мать работала в две смены, а Ила не умела укладывать детей спать. Она много чего не умела. А Хейзел помогала. Помогала всегда. И ничего не требовала взамен. Запах крови становился сильнее, ударял в нос. В сердце словно кошки скреблись. Хейзел, Хейзел, Хейзел. Милая Хейзел. Она так виновата перед ней. Её лицо ничего не выражало, в тёплых медовых глазах не было осуждения. Наоборот, они были грустными-грустными и какими-то далёкими. Она продолжала смотреть на Илу, чуть наклонив голову набок. И тогда Ила поняла. Поняла, откуда был запах крови. Всё её тело кровоточило. Вся она словно исчезала. Она приложила руку к коже чуть выше бедра и почувствовала горячую липкую жидкость, струящуюся меж пальцев. Нет, не может быть, почему всё кончается так? Она сдавленно всхлипнула, и ноги её подогнулись. Хейзел вовремя подхватила её, осторожно садясь в углу между дверьми пустых квартир и укладывая почти безжизненное тело на колени. В лодыжку впились маленькие кусочки стекла, но Левеск не обратила на это внимания. — Хейзел, я так виновата, я… — девушка лишь приложила палец к потрескавшимся губам Илы и невесело улыбнулась. — Тихо. Ты не виновата, — шепнула она, слегка покачивая девочку на руках. У Хейзел сжималось сердце от вида Илы — маленькой, такой хрупкой и беззащитной. Её тощие бледные ладошки крепко сцепились на рукаве толстовки Хейзел, волосы Илы потеряли жизнь и цвет, они уже не были той золотистой копной, в которой игрались солнечные лучи; грязные и почти серые. Лоб девочки был покрыт испариной, пряди волос намокли от пота. Её тело резко и ощутимо подрагивало, как при лихорадке. — Что со мной? — выдавила Ила, пытаясь поймать взгляд Хейзел. Не получалось — девушка смотрела на стекло, залитое кровью. — Заражение крови, — на выдохе ответила Левеск, не отрывая взгляда от осколков. Ила обречённо запрокинула голову — Хейзел определённо была права. Её мать многие годы проработала медсестрой. Она знает, что говорит. — Я всё испортила, — обречённо сказала Ила, глядя на лицо Хейзел сквозь пелену слёз. — Тс-с, — прошептала девушка, притягивая девочку ближе к себе и поглаживая её спину поверх футболки. — Мне сделать что-нибудь для тебя? Их взгляды пересеклись. Илу действительно не хило лихорадило, ей было ужасно жарко в футболке и пижамных штанах. — Мне так жарко. Исправь это. Хейзел разочаровано вздохнула. Всё потеряно. Конец ноября. В подъезде везде открыты окна, по этажам гулял сквозняк, и конечности Хейзел онемели от холода. А Ила буквально плавилась от температуры собственного тела. Ей долго не протянуть. — Потерпи немного. — Сколько? Хейзел изо всех сил сдерживала слёзы, а её собственный голос и голос Илы словно доносились издалека, сквозь толщу воды. — Несколько минут, — Левеск запнулась, — несколько минут и всё кончится. — П-правда? — Обещаю тебе. Ила отчуждённо кивнула, невидящим взглядом сверля дверь своей квартиры. — Ладно, — убито прошептала она. Они надолго замолчали, слушая дыхание друг друга. — Хейзел?.. — Да? Ила немного помолчала, словно собираясь с мыслями. Как будто думать ей было в тягость. — Ты спрашивала, что можешь сделать для меня. — Спрашивала, — в подтверждение кивнула Хейзел. — Скажешь моей семье, что я любила их? Ты сможешь выжить, ты их найдёшь. Я знаю, что найдёшь. — Да, конечно, — тупо кивнула Левеск, сжимая кулаки и впиваясь ногтями в кожу. — И спой мне ту песню, которую ты всегда пела Даниэль перед сном? Левеск не ответила. Ила подумала, что она её не услышала и её голос настолько сильно упал, а может, просто не хотела делать этого. Но она запела. Тихо и слабо, голос Хейзел дрожал и ломался, но она продолжала. Когда пришло время петь припев, она уже не могла сдерживать себя, слёзы предательски полились по её лицу. А для Илы это означало неминуемый конец. — Закрой глаза, солнце садится. Ты будешь в порядке, ведь теперь никто не сможет ранить тебя. Когда наступит утро, ты и я будем целы и невредимы. Ты и я будем… Но допевать было не нужно. Некому. Илы уже здесь не было. Её рука уже не так сильно сжимала рукав Хейзел. На её лице появилось умиротворение и спокойствие, наконец-то. Хейзел принялась утирать кровь и пот с её лица подолом футболки, чувствуя слёзы, капающие на собственные ладони. Руки дрожали. Хейзел невесомо коснулась губами ещё горячего лба Илы. Безмолвное прощание. — Целы и невредимы, — тихо прошептала Левеск. Она не знала, сколько просидела так, пока её действительно не накрыло осознание происходящего. Ила умерла. Действительно умерла. Хейзел взвыла, взвыла не по-человечески, пугаясь самой себя, и с остервением пнула чью-то входную дверь. Не чью-то, оказывается. Квартира Илы. Левеск подумала, что сошла с ума, когда замок двери начал скрежетать. Нет-нет-нет. Не может этого быть. Не смейте. Не вздумайте. Нет. Дверь приоткрылась, тихонько поскрипывая. Из темноты квартиры на пороге возник Фредерико, отец Илы, и маленькая Даниэль, спрятавшаяся за ним и отчаянно цепляющаяся за штанину. Хейзел чувствовала пустоту всем своим телом. Смирение никак не приходило. Она крепче вцепилась руками в тело. Наверное, она выглядела сейчас ужасно — вся в слезах, озлобленным волчьим взглядом встречавшая Уокеров и забившись в угол. — Вы поздно, — прохрипела она с какой-то маниакальной улыбкой-оскалом, заливаясь слезами.30 Seconds To Mars — Stranger In The Strange Land
Хейзел рванула вперёд, мысленно моля собственные ноги перестать дрожать так сильно, потому что они значительно уменьшали её скорость передвижения. Медлить было нельзя. Если эти выродки забрались в шахту в том же месте, что и она, то доберутся они сюда ещё о-очень нескоро, а если учесть, что у них мозг размером с горошину, и они, чёрт возьми, живые трупы (а некоторые даже с оторванными конечностями), то смело можно накинуть ещё часик. Это, конечно, мог был быть слепой страх, который разумом не заглушить, а может, дело просто в том, что у Хейзел, кажется, внезапно начала развиваться клаустрофобия, и эти пыльные стенки давили, словно бы неторопливо сдвигаясь в одну точку. Выход, выход, выход. Когда руки Левеск нащупали вместо гладкой холодной стали ребристое пластмассовое покрытие, то она готова была визжать, словно девочки-фанатки, встретившие по счастливой случайности своего кумира. Она осторожно приподняла крышку люка под собой, вглядываясь вниз. Кромешная темнота, что неудивительно, но слабые, словно бы смазанные, очертания высоких коробок, стоящих ровными рядами, дали понять, что она наткнулась на заводской склад. Хейзел прислушалась, но там стояла звенящая тишина. Было бы там хоть чуть-чуть светлее, она бы поняла, на какой высоте находилась вентиляционная шахта, но сейчас прыгать придётся вслепую. На коробки — не вариант, там может находиться всё, что угодно. Это было очень рискованно — она могла переломать себе все кости к чертям собачьим, если приземлится неудачно, а потом бы её, беззащитную, зомби медленно растащили на кусочки. От слишком ярких картинок в голове, которые словно отпечатались на сетчатке глаз, сводило живот, дыхание сбивалось, а ладони потели. Если бы она поползла дальше, то не факт, что вообще смогла бы выбраться. Через несколько сотен футов мог быть тупик. И всё, финита. Левеск провела пальцами по лямкам рюкзака на плечах, глубоко вдохнула и прыгнула. Вся сила удара пришлась на ноги, что не приносило слишком много радости. Пятки горели, и появилось весьма навязчивое чувство, что она, кажется, вывихнула себе лодыжку. Стараясь не думать о плохом, Хейзел медленно двинулась вперёд. Воздух был гнетущим и давящим, таким затхлым, словно помещение не проветривали целую вечность. На ноги наступать было всё ещё немного больно, но терпимо. Оставалось только надеяться, что тут был выход на улицу — имели же право рабочие отлучиться и выйти покурить, или же, к примеру, купить стаканчик кофе в кофейне через дорогу? А может, они выходили через основной выход. Хейзел мысленно молила всех известных ей богов, чтобы это было неправдой. Ведь по самому заводу, с территории которого она и забралась в шахту, рыскали зомби, словно ищейки. Почему-то, днём они прятались по тёмным зданиям (желательно подвалам), только вечером вылезая из своих нор. Она непременно узнает, но позже. — А что было потом? — никак не желала отставать маленькая Даниэль, с интересом разглядывая девушку. Она сидела в самом углу, тщательно закутанная в пушистый плед с Могучими Рейнджерами и прижимающая к груди маленького плюшевого зайку. — Я рассказала тебе всё, — Хейзел зашипела, когда женщина нанесла ей очередной слой бинта на икру и туго затянула, ободряюще ей улыбаясь, — как было, Дани. — Как закончите, выходи и зарегистрируйся, ладно? — спросила она, прижимая планшет с кучей закреплённых листов бумаги к груди. Женщина явно нервничала, но так как она являлась медсестрой в этом небольшом опорном пункте на пересечении двух улиц, ей было не положено выказывать этого. И у неё весьма неплохо получалось — выдавали только бегающие глаза. Только было Левеск открыла рот, как женщина снова натянула дежурную улыбку. — За девочкой присмотрят. — Хорошо, — тупо кивнула она, разглядывая пузырьки на складном столе и шприцы в урне. — Я боюсь, — выдала Даниэль, сложив руки на груди и надувшись, слегка подпрыгивая на месте. — Не нужно, — Хейзел слабо улыбнулась, садясь на край кушетки и обнимая девочку. — Нас эвакуируют в безопасное место, — Хейзел немного помолчала, глядя, как представители правительства носились туда сюда на улице, связывались по рациям и прочим гаджетам. Издали доносился оглушительный вой сирен и совсем далеко — автоматные очереди. Снаружи суетились молоденькие девушки в стерильных халатах с лекарствами в руках и спасатели, выносящие из домов раненых граждан. — Всё будет хорошо. Всё происходило так быстро, словно кто-то перематывал старую киноплёнку, шум сотен голосов сливался в один, беспокойный и протяжный. А здесь, внутри, стояла настолько уютная, насколько может быть в этой ситуации, тишина. Воздух был тёплым, хотя снаружи у людей вырывались клубы пара изо рта. Слишком резкий контраст. Среди находящегося здесь количества народа только они двое не имели сильных ран — остальные люди были полумёртвыми, или задремавшими, или введёнными в состояние сна при помощи лекарств. Женщина с перевязанной головой в противоположном углу комнаты слабо и как-то грустно улыбалась, глядя на двух беседующих девочек. — Нам помогли, — медленно начала рассуждать Даниэль, хлопая ресничками, — а Иле помогут? Почему мы оставили её там? — наивно спросила она. Хейзел на секунду зажмурилась, сделав роковую ошибку — недавние события невольно всплыли перед глазами. Она чувствовала живое тепло младшей из Уокеров через плед. Кто-то из присутствующих сочувственно глянул на Левеск, очевидно поняв, что произошло. — М-м, — нерешительно начала Хейзел, ненавидя себя за то, что начала мямлить, но при этом думая, что не она должна объяснять такую вещь пятилетнему ребёнку, а её родители. — Видишь ли, мы уже не могли помочь ей. Ила должна была остаться там. Дани моргнула, что-то обдумывая. — Но она же хорошая, правда-правда. Мы должны вернуться за ней, Хейзи! Хейзел снова зажмурилась, глубоко дыша. Она этого не вынесет. Как больно. — Даниэль, — начала Левеск, в её голосе стояли слёзы. — Детка, — голос женщины был мягким и добрым. Хейзел стремительно обернулась к своей спасительнице и увидела пожилую даму с короткими седыми кудрями и жемчужным ожерельем на шее. — Отпусти девочку поговорить со взрослыми, это важно. А я пока могу рассказать тебе интересную историю. Даниэль восторженно пискнула, и подхватив свой плед и плюшевого зайчика, понеслась к старой даме, стремительно запрыгивая на кушетку рядом с ней. — Спасибо, — одними губами произнесла Хейзел, отодвигая брезент, на что женщина просто улыбнулась и кивнула ей. Левеск упёрлась руками в дверь и тяжело вздохнула. Она отделяет её либо от свободы, либо от смерти. Повозившись с ключом, торчащем в замке, она толкнула массивную чугунную дверь и облегчённо выдохнула, когда перед ней появилась пустынная улица: дома с выбитыми стёклами, узкие улицы с потрескавшимся асфальтом и кучей машин, оставленных прямо посреди дороги. Растения, которым теперь ничего не мешало, вытягивались футовыми лозами вокруг окон домов, огибали поручни у лестниц, пробивались прямо из асфальта. Чёртовы джунгли.Я призрак, ты ангел. Мы одно и то же, всего лишь обломки эпохи.
Хейзел подняла глаза к грязно-серому небу, и если судить по нему, солнце село несколько часов назад. Крики пролетающих птиц разносились на многие мили вперёд, ударяясь о стеклянные многоэтажки и отскакивая от одной к другой, подобно теннисному мячу. Девушка застегнула молнию прямо под горлом на лёгкой куртке, потирая холодный кончик носа. Она направилась прямо по пешеходной дорожке, тянущейся меж заброшенных магазинчиков и дорогой. Стук платформы ботинок волнами разносился по улице, хранящей напряжённое молчание. Хейзел смотрела на своё отражение в витрине магазина, пока перезаряжала пистолет. Приблизительно поняв, где находится, Левеск решила зайти в оружейный за пулями, ибо это была последняя партия. Он находился через несколько кварталов отсюда, что не могло не радовать. Девушка понимала, что ещё полчаса — может, меньше — и зомби снова повылазят из своих убежищ в поисках пропитания. Ей нужно взять всё необходимое в магазине и смыться, пока не поздно. Главное, пистолет держать наготове. Как только Хейзел об этом подумала, из-за угла буквально вылетел весьма резвый зомби. Выглядел он как и все другие — с гнилыми зубами и дёснами, торчащими наружу, бешеными красными глазами, в изодранной грязной одежде и выпирающими из тела костями. Что ж это за везение такое? Девушка выстрелила, шум пистолета разорвал тишину. Она попала в грудную клетку, рефлекторно отскакивая назад на пару футов. Зомби ринулся вперёд, словно это не в него только что всадили несколько пуль. Хейзел считанные мгновения обдумывала дальнейшие действия, глядя на то, как на неё нёсся озлобленный разлагающийся труп. В последнюю секунду она бросилась вправо, на другую сторону улицы, огибая стоящие автомобили. Зомби не отставал, из-за чего Левеск пальнула в него ещё пару раз. Бестолку. Тогда она скрылась за углом, на бегу думая, что делать. Хейзел знала, что убить его можно, только запустив ему в грудную клетку, по меньшей мере, тридцать пуль. У неё осталось всего восемь. В таком случае нужно стрелять в глаза, лишая зрения, но он слишком быстрый, да и она в жизни не попадёт — научилась стрелять несколько недель назад. Да и руки подрагивать начали, не приноровилась ещё. Оставалось только отстреливаться и бежать, увиливая от него.Заблудившийся во сне наяву, Что ты видишь? Если ты ищешь Христа, То встань на колени
Обернувшись, Хейзел чуть не завизжала — откуда-то появился ещё один зомби, который теперь вместе со своим собратом преследовал её. Итого: по четыре пули на каждого. Крах. Левеск выстрелила в каждого, забегая в переулок. Она прекрасно помнит эти улицы, гуляла здесь с Фрэнком после школы. Казалось бы, это было вечность назад, но прошло чуть больше недели. Как оказалось, регистрироваться нужно было именно у этого мужчины, которому на вид было чуть больше тридцати, что расхаживал по пункту с толстой папкой бумаг и записывал новых людей. — Здрасте, — устало и как-то вяло поздоровалась Хейзел, подойдя к нему. — Доброе… — мужчина уставился на постепенно алеющее небо, — утро, я полагаю. Ты у нас вместе с эвакуированными из Гринвич-Виллиджа, верно? — Ага. Он кивнул, принимаясь листать бумаги. — Так, назови мне, пожалуйста, своё полное имя и возраст. — Хейзел Джорджия Левеск, тринадцать, — голос Хейзел словно помутнел, ослаб. Стал сухим и бесцветным. — Сэр, Вы можете найти людей с моей фамилией, пожалуйста? — Конечно, — кивнул мужчина, бормоча что-то в рацию. — Сейчас найдут в базе данных. Через какое-то время из рации донёсся механический шум, а потом слишком быстро и неразборчиво что-то протараторили. — Трое мужчин и одна женщина… — Женщина. — Кара Джой Левеск, двадцать два, — мужчина поднял глаза, выжидающе глядя на Хейзел. Она же в этот момент почувствовала, как весь её мир рушится, стремительно рассыпаясь на куски. Её мать не спаслась. — Спасибо, сэр, — отчеканил Фредерико, отец Даниэль и Илы, появившийся словно из ниоткуда. Мужчина несколько раз моргнул, а потом быстро проговорил заученную фразу. — Меня зовут Рой, если что-то понадобится, обращайтесь ко мне или тому парню на стойке ресепшена, идёт? Хейзел лишь опустила глаза. Рой поспешил смыться, а Фредерико накинул на плечи Левеск пальто. Когда они сели на ступеньки одного из жилых двухэтажных домов рядом с опорным пунктом, мужчина тихо произнёс: — Мне очень жаль твою маму, Хейзел, — девушка повернулась к нему со слезами, стоящими в глазах и враждебным выражением лица. Она просто не могла поверить, что Фредерико действительно сказал это. Она не просила этой проклятой жалости, ей это вовсе не нужно.Враг мой, я всего лишь чужак в чужом краю. Время на исходе, нам пора бы уйти, уйти!
— Мне жаль вашу жену, — непоколебимо ответила она, её голос был стальным и ровным, — и дочь. Уокер громко выдохнул, опустив голову. Его плечи ссутулились, и он за считанные секунды состарился на несколько лет. — Не руби с плеча, Хейзел, — спокойно произнёс он. В этот момент мимо них, сидящих всё там же, посреди улицы, и наблюдающих за кровавым рассветом и светом фонарей, словно разлитом и текущем по мокрому асфальту, проходила женщина. — Держите, — сказала она, протягивая каждому по бумажному стаканчику с кофе. — После дождя очень сыро, вы можете простудиться. Не сидите снаружи долго, — приветливо улыбнувшись на прощание, служащая растворилась в толпе снующих туда-сюда людей. — Я не просила Вас жалеть меня, мистер Уокер, — с лёгким раздражением сказала Хейзел, разглядывая дымящийся напиток. — Конечно нет, Хейзел, ты сильная девочка. Ты справишься и без моего вмешательства, я уверен. Но я обязуюсь сопровождать тебя до Атланты. — Атланта? — отозвалась Левеск, глядя на то, как только что прибыл новый автобус с раненными. Ну и ночка. — Да, из районов страны, где распространилось заражение, граждан эвакуируют в Атланту. Там полное спокойствие, — Хейзел так ничего и не ответила, пялясь на свой стакан кофе, к которому она так и не притронулась. — Я понимаю, это тяжело, дорогая, — заметил Фредерико, кладя на плечо Хейзел ладонь. — Тебе нужно побыть одной. Я буду внутри с Даниэль. Девушка только кивнула, не глядя на него. Когда мужчина ушёл, Хейзел посильнее укуталась в кремовое увесистое пальто, что было явно мужским. Она отпила немного растворимого противного кофе, что уже остыл. Гадость какая. Вылив почти нетронутый напиток в канаву рядом со ступеньками, по которой стремительно неслась дождевая вода, капающая с крыши и исчезающая в канализации, Левеск старалась думать на отстранённые темы вроде пустого стаканчика в её руках, уютного пальто, воздуха, пропитанного озоном, мокрых ступенек, на которых она сидела, о морщинистой даме с жемчужным ожерельем и о пледе с Могучими Рейнджерами. Получалось, честно говоря, не очень.Ангел или дьявол, я отказался от души. Я виновен в предательстве, я потерял контроль.
Когда мысли в голове стали просто невыносимыми, Хейзел поставила стаканчик на ступеньки рядом, сняла пальто, ёжась от холодного утренне-ночного воздуха. Она никуда не собиралась, пока не найдёт свою мать. Левеск стремительными шагами направилась по пешеходной дорожке в сторону Гринвич-Виллиджа. Её несколько раз окликали служащие, но она на это наплевала. Ага, встретимся в Атланте, ребята. Хейзел тихо выругалась, глядя на пистолет в руках. Пули кончились. Дыхание сбилось к чёртовой матери. Силы на нуле. Левеск просто надеялась, что сможет благополучно добраться до места назначения. А им являлось старое многоэтажное здание в конце улицы с аварийной лестницей, выходящей в проулок. Она никогда не была заперта, и Хейзел с Фрэнком частенько покупали дешёвой китайской еды в ресторанчике неподалёку, забирались на крышу и обедали, наблюдая за оживлённым городом. Честно говоря, она всегда расстраивалась, когда вспоминала о Фрэнке, потому что не знала, выжил ли он, да и она так и не сказала ему самых важных слов. Много кто чего не успел. Как всё не вовремя.Заблудившийся во сне наяву, Что ты видишь? Если ты ищешь Христа, То встань на колени.
Когда Хейзел бежала по дряхлым ступенькам, цепляясь за ледяные ржавые поручни, ей казалось, что эта конструкция сейчас шмякнется на асфальт под ней. Ах, да, перекрытая шваброй дверь всё же, громко скрипя, поддалась натиску зомби. Так что да, эти неугомонные ребята всё ещё преследовали её. Дома в этом районе располагались буквально друг на друге, так что она планировала перепрыгивать на другие крыши и надеяться, что зомби не окажутся настолько сообразительными и упадут в пространство между домами, размазав собственные кишки по асфальту. Хейзел подпрыгнула, хватаясь руками за люк и потянула от себя. Он поддался, и девушка, подтянувшись на руках, выпрыгнула на крышу, осматриваясь. Всё такая же — пустая и огромная, резко обрывающаяся вниз. Левеск знала, что медлить нельзя, поэтому побежала к краю и прыгнула. Хейзел немного не рассчитала, так что чуть не свалилась в пропасть между домами и зацепилась за край соседней крыши в последний момент. Руки начали потеть и медленно, но верно соскальзывать, а этого она допустить не могла. Она начала карабкаться, но чуть не сорвалась, когда услышала ряд выстрелов, безбожно громко раздающихся в мёртвой тишине города. Чувствуя, с какой сумасшедшей силой сердце билось о грудную клетку, Хейзел громко вдохнула.Ангел или дьявол, Я отказался от души. Я виновен в предательстве, я потерял контроль.
Когда девушка забралась на крышу, то её взгляд сам зацепился за ту, с которой она спрыгнула минутами ранее. Два зомби лежали мёртвыми в лужах крови. Их, чёрт подери, кто-то застрелил! Левеск начала оглядываться и крутить головой во все стороны, игнорируя громкий рёв холодного ветра в ушах. Выстреливший не заставил себя долго искать. Хейзел твёрдым шагом направилась к противоположной стороне крыши, глядя на своего спасителя на следующей. Левеск остановилась ровно на самом краю, чувствуя, как её волосы развевал ветер и кудрявые локоны закрывали часть лица, но она словно не замечала этого. Хейзел неотрывно смотрела в глаза напротив, пронзительного сине-голубого цвета, напоминающие кусочки льда. Их цвет легко можно было различить даже с такого расстояния. Всего лишь чужаки в чужом краю.