Турецкие каникулы

Mükemmel insan yoktur, ama senin için mükemmel olan birisi vardır.

- Да не жди ты меня!- в пятый раз бормочет под нос Этери, чтобы не слышала последняя на сегодня группа фигуристов. - Подожду,- в пятый раз отвечает Дудаков.- Нет, ну, что в лоб, что по лбу! - Это ты про меня?- тут же настораживается блондинка. - Это я про того болвана, который третий день колотится об аксель в три с половиной, но не может усвоить, как делать мах! Срывается с места и катит к спортсмену поднимающемуся со льда. В Турции буквально вернулись в прошлое: она ворчит в одном углу, он бухтит в другом. Идеальное состояние, если уж на то пошло. Раньше ведь тоже бывало, завязнет она с бумагами, все разбегутся по домам, огдин Сережа продолжает что-то там ковыряться и делать. - Дудаков, шел бы ты домой,- требует от подчиненного,- тебя сын ждет. - Тебя ждет дочь. Ты когда домой пойдешь?- парирует Дуд. - Как закончу,- вздыхает Этери. - Вот и я пойду, как закончу,- остается на месте мужчина. Так вместе и уходили. Садились в машины, разъезжались по домам. И ни боже мой, никаких глупостей. Семьи, дети. Бог с вами! Тут не до служебных романов, тут бы дотащиться до кровати и уснуть. Похоже, с тех пор жизнь их стала ощутимо легче. После тренировок пошла обсуждать с организаторами неотложные вопросы, а Дудаков остался ждать. Ходить по таким делам - не в его правилах. Час перетирали жутко важное и бесполезное одновременно. Все равно в итоге она же согласилась, как им хотелось, ну, и сделали бы сразу, не мотая нервы! Забрались в такси. Чтобы успокоиться, не глядя, положила руку на колено Сергею. Сверху ее ладошку прижала мужская рука. - У нас будет самый лучший вечер отдыха,- погладил длинную ладошку. - Сереж, без обид, я никуда сегодня не пойду,- вздохнула блондинка. - Обсудим на месте,- не стал спорить мужчина.- Ты же помнишь наше правило: ты заботишься, чтобы было хорошо нам всем, а я - чтобы хорошо было тебе. - Мне будет хорошо без всякого разного,- пообещала Этери. - С разным будет даже лучше,- прижал палец к женским губам.- Не спорь со мной! - Тиран!- возмутилась, но лицо не отодвинула, губы легко проскользили по пальцу. - И абьюзер,- не стал спорить Дуд. Больше всего радовало, что приехали все-таки в гостиницу. Даже на этаж поднялись и до номера дошли. И зашли… А там… Да, Сережа свое дело знал: стол, ломящийся от закусок, шампанское мерзнущее на льду. Какие-то цветы, чудесные на вид, но не имеющие запаха, что во время вечерней турецкой жары на фоне усталости было отдельным бонусом. - Ты мой бог!- честно призналась женщина.- Только лучше бы красное вино, а не шампанское. Оно пузырится! От него потом во всем организме пузырьки. - Нам очень нужны пузырьки,- проговорил Дудаков,- особенно тебе! Налил по первому бокалу еще до того, как разделись. Выпили оба и почти залпом, даже без тостов. Мужчина стянул толстовку и пошел в чемодану за домашней одеждой, но вернулся без нее, зато с серебряной цепочкой сложного плетения. - Где мой вчерашний подарок? Я ему цепочку нашел,- дождался, когда Этери протянет бархатную коробочку, прицепил подвеску и застегнул у блондинки на шее.- Хочу видеть, как смотрится на коже. Снял кофту, футболку, когда подцепил майку, чтобы и ее стянуть, легко получил по пальцам: - Хватит меня раздевать! - Совсем на коже!- стащил не только майку, но и топ, держащий грудь. Серебряное сердечко утонуло в ложбинке между полушариями, Сережа довольно улыбнулся. - Посадил мое сердце на цепь и радуется,- возмутилась его счастливой улыбке блондинка. Дудаков промолчал, наливая вторую порцию шампанского. - За что хочешь выпить?- поинтересовался у женщины. - За сбычу мечт,- и потянула недвусмысленно верх его футболки. Вторая порция игристого вина шла медленнее, успели распробовать закуски. Она еще допивала, когда Сережа приблизился и перевернул свой пустой бокал над женским плечом. Последняя капля упала на косточку ключицы, затекла во впадинку и побежала вниз. Дудаков склонился и поймал кисловатую капельку недалеко от того места, где начиналась подвеска. И повел языком вверх по следу, оставленном ушампанским. Ощутил руку на своем плече. Пальцы сильно сжались и ослабели, заплясав, едва касаясь, какой-то медитативный танец. Этери допивала шампанское, чувствуя, как пуговицы на джинсках расстегиваются. С пустым фужером проделала то же самое, что и ее мужчина: перевернула у себя над грудью, давая вытечь на кожу последней капле. Мужские губы прижали спешащую капельку, а палец наступил на створки половых губ, прижимая клитор через ткань белья. Тихий довольный вздох над рыжей головой. Ладонь заныривает под трусики и плотно обнимает мякоть плоти. - У нас запланировано интересное путешествие,- огибает поцелуем кулон и уходит на грудь.- Пойдем! Остановив поцелуи, тянет к постели. Поглаживает подвздошные косточки под кромкой белья, целует через ткань и лишь потом стягивает бежевые трусики полностью. Невесомо касается открывшейся кожу. Нежную и мягкую. Глядит в темные, горячие глаза, которые сейчас похожи больше всего на теплые термальные озера ночью. Хочется, чтобы она смотрела, и радует, что не отводит взгляда, ждет, пока полностью разденется. Больше всего сейчас похожа на одалиску в каком-нибудь гареме: нагая. С переплетнением на шее цепочек и чокера с темно-синей жемчужиной. - Ты как с картинки,- восхищается увиденным,- будто восточная красотка. - Хочешь быть моим господином?- голос еще ниже обычного, грудной, где-то в самых глубоких регистрах. - А потом рабом,- лег рядом, погладил рукой по телу, накрывая по очереди соски.- Но сначала ты моя… - Рабыня?- задыхается на середине слова, чувствуя, как палец поглаживает набухающую плотную возвышенность страсти между ее ногами. - Покорная,- шепчет в самое ушко и, отстранившись, втягивает в рот сосок. Благодарный стон сопровождает его действия. От движения губ и языка, от поглаживаний и похлопываний рукой хочется восторженно кричать. И вдруг все прекращается. Этери уж было хотела возмутиться, но тихий голос напомнил: - Покорная, а то привяжу. Никогда, конечно, такого не будет, слишком любит бег длинных пальчиков по коже, их сминающую силу. Но и она не задает больше вопросов, только частое дыхание и то и дело закрывающиеся в желании найти удовольствие глаза. Смыкает ее ножки, даже чуть зажимает бедра своими коленями, склоняется, чтобы целовать губы, шею, грудь, многократно обходит поцелуями кожу рядом с серебряным сердцем на цепочке, оставляя следы. Член головкой трется о женский лобок, когда сдвигается выше, о живот, оставляя влагу возбуждения с кончика. Передвигается вверх, бордовым навершием прижимается к каждой груди, трется о соски и возвращается к началу, максимально раздвигая, подрагивающие под ним бедра. Короткий толчок, отозвавшийся вскриком, еще один. На каждое движение слышен довольный вскрик. Прижимает два пальца к прикушенной нижней губе, погружается ими в горячий ротик, который умеет доставлять бездну радостей. Влажные подушечки укладывает на раскрытое лоно. То кружится пальцами сверху, то резко двигается внутри. Вскрики встановятся все выше, все громче. Пальцы с классическим френч-маникюром сжимают груди с такой силой, с какой Сергей никогда бы не решился. Еще один акт кружения пальцев, еще толчки ближе к цели. Руки зажавшие полушария до синяков. Высокий крик, переходящий в низкий стон. Если крепко не держать, соскочит, трясясь короткими разрядами оргазма. Мужскому телу нужно было еще два движения и улетит следом. В щеку ему и грудь ей давит подвеска, но никто не готов двинуться даже на миллиметр. - Так мое сердце и правда надо держать на цепи,- женская рука лениво поднимается, чтобы упасть на мужское плечо. - Оно не твое,- тихо отвечает Сергей.- Это мое сердце. Не потеряй его, пожалуйста. Я не смогу жить без сердца. Так и остаются лежать, неудобно от давящего сердца. Неудобно от угловатой и опасной любви. Не размыкая объятий.