Турецкие каникулы

Duygular olduğu sürece, her zaman şans ta vardır… Женщина всегда видит, когда ее мужчина нравится другой, тем более видит, когда другая нравится ее мужчине. Этери тоже видит. Видит невысокую миловидную брюнетку, годящуюся им обоим, может, и в ранние, но дочери. Ему-то точно. Видит Сережу, ласково улыбающегося этой славной девочке. Ну, собственно, что тут сказать? У нее на очаровательного, улыбчивого мужчину прав никаких. Пусть улыбается, радует девчонку. Переводит глаза на лед, где спортсмены отрабатывают вращения, раз за разом пачкают, а то и падают. Что угодно, лишь бы не смотреть в тот угол, где мило болтают двое. Хорошенькая барышня из организаторов ей с самого начала не пришлась по душе. Чем, вообще, может нравится откровенная молодость, которая небезразлична к тому, на кого ты и сама посягаешь без всяких оснований? А Сереже, и девочка, и ее молодость, и глаза влажные, карие, восхищенные понравились однозначно. Может, она ему супругу напоминала в лучшие, прошлые годы? Кто знает? Хотя, скорее не напоминала, Дуд у них человек широких взглядов на любовь. Всегда готов и без ассоциаций собою порадовать. Ксюшу порадовал, потом Этери, теперь вот эту малышку. На катке в очередной раз плюхается на пятую точку при выходе из вращения ребенок. Кататся к спортсмену, чтобы объяснить, что не так. И лишь по приближении к месту падения понимает, что с другой стороны подъехал коллега. - Все нормально, я поправлю,- отодвигает словом Дудакова. - Ну, я же уже здесь, так что поправим вместе,- интересно, с той девчонкой он таким же теплым голосом говорил? Больно от того, что рядом. От того, что чужой - еще больнее. В другой ситуации развернулась бы и ушла, а тут - “уплочено”, до конца дня не сбежать. - Не хочу отрывать тебя от содержательной беседы. Иди!- это приказ. Мужчина недоуменно пожимает плечами и возвращается было к бортику, но с полпути поворачивает куда-то в сторону, выбрав другого спортсмена. Все время слышит его голос неподалеку. Такая знакомая и привычная звуковая дорожка. Больше десяти лет. Больше десяти лет Дудаков рядом. Привыкла как к самой себе, как к разметке на льду, как к флажкам под крышей “Хрустального” и баннерам с их чемпионками вокруг ледового овала. Обернулась туда, где продолжала стоять очарованная девочка. Смотрит, не отрывается. Долго на него, коротко на Этери. Она, конечно, не понимает, тяжелого взгляда кудрявой блондинки. Откуда бы ей знать, в чем причина? Хотя, может, и понимает? Номер-то у них с Сергеем один на двоих и неизвестно, кто его бронировал. Стало почему-то стыдно. Нет, не от того, что облизнулась на лишнюю возможность поиграть в совместность и посвятила в это других. От того, что сама поверила. И словам его. И любви его. И подарку его. “Это мое сердце. Не потеряй!” Было бы что терять! Цепочка с подвеской, спрятанные под водолазкой стали тянуть и натирать, хотелось сорвать, выбросить, забыть, что вообще существуют. С трудом доработала занятие и вышла. В туалете стояла несколько секунду словно в оцепенении, потом начала лихорадочно расстегивать одежду, лезть под ворот кофты. Вытянула украшение, оставив небольшую царапинку на горле одной из завитушек серебра оплетающего камень. Синий, глубокий огонек горел все так же: можно полюбоваться. Темные искры, как глаза мужчины в пике страсти, любой: страсти любви, страсти обиды, страсти увлеченности. Положила в карман жилета, закрыла молнию, застегнула сверху толстовку. Вернет при первой возможности. Спокойно вдохнула, медленно выдохнула. Ощутила как к царапине плотнее прикоснулся ворот водолазки. Отодвинула и легонько цокнула языком. Ничего особенного, но неприятно. Как с ее чувствами и его поступком: ничего особенного, но неприятно. Сколько женщин сказали бы: ну, и что такого? Разговаривает и разговаривает с кем-то. Он каждый день разговаривает. И улыбается. Да и ему в ответ - тоже. Были бы правы, если бы не ощущалась волна обожания от девочки. Нельзя так улыбаться, когда в тебя уже влюбились! Это плохо! Это обидно. И это - поощрение. Поощряет одну - оскорбляет другую. А Этери, может, и заслужила оскорбления, но не Дудакову ее наказывать! Уж у него-то рыло в пуху по самые уши! Девушка ушла. Доработали до обеда. Могли себя похвалить за хороший труд, а спортсменов за внимательность и старательность. - Ну что, пошли, накормим тебя и меня заодно,- Сережа положил руку на спину едущей чуть впереди женщины, то ли указывая направление выхода, то ли просто,чтобы прикоснуться. - Сегодня без меня,- отказалась блондинка. - Ты решила сесть на диету?- сам рассмялся первым своей шутке, показывая, насколько глупое предположение им построено. - Нет, просто не хочу,- вышла за бортик, расстегнула толстовку, оглянулась. Кажется, никого нет рядом и никто не смотрит в их сторону. Засунула руку в карман жилета, сжала в кулаке цепочку и подвеску, чтобы спрятать полностью в ладони. - Забери!- он протянул руку, не раздумывая, лишь чуть приподнял удивленно глаза. - Что у тебя за подношения?- почувствовала, как пальцы касаются кожи раскрытой руки. - Это не подношение. Возврат,- он и сам осознал,что ему отдают, нахмурился. - Что случилось, Этери?- а руку все же опустил в карман и убрал свой подарок. - Возвращаю твое сердце, пусть останется при тебе, авось еще понадобится для других подвигов! - Что случилось, Этери?- голос тихий, лишь внутри что-то натянулось и звенит. Переобувается, вытирает лезвия, натягивает чехлы на коньки. Молчит. Спокойных слов, чтобы пересказать увиденное, нет. Дудаков и не думает заняться посттренировочной рутиной: - Сереж, перерыв всего сорок минут, ты не успеешь пообедать, если сейчас завязнем в бессмысленных разговорах. - Ничего страшного. Ты есть и так не собиралась. А мне поголодать не вредно,- встает рядом с поднявшейся женщиной. На коньках он сильно выше, приходится запрокидывать голову, чтобы взглянуть в глаза. А в них только удивление. Такое, что и поверить можно - не знает и не подозревает, в чем же его можно обвинить. От этого еще обиднее: держит за дуру и полагает, что это нормально. - Дудаков, я тебе не жена, брать у нее мастер-классы по закрыванию глаз на твои похождения мне недосуг!- пытается обойти, чтобы уйти с катка. Сергей ловит за локоть, не давая пройти. - Руки убери! Не хватает еще разборок, записанных на видео!- предостерегает коллегу. - Переживем!- коротко реагирует Дуд.- В худшем случае скажут, что я лапаю начальство. При моей репутации, спасибо Ксении, от меня всего ждать теперь можно. А ты вполне всерьез отбиваешься, так что останешься вся в белом! В другое время Этери бы только посмеялась этой незамысловатой шутке. Но не сейчас. Ей хотелось уйти, забыть и про разговор бессмысленный, что он пытается начать, и про почти неделю иллюзий в Турции, в которых было так легко и сладко, и про начало их отношений, сама ведь понимала, что выйдет глупость. Она и случилась. - Сереж, все нормально. Я не слепая. Ты не слепой. Девочка, которая глазами тебя уже облизала и готова хоть сей момент выпрыгнуть из своего пиджака и прочей одежки, тоже молодец. И ты молодец. Ну, и не теряйтесь. Всего два дня осталось. Видимо, от того, что понял, насколько женщина, взятая на ложе грешной любви, наблюдательна, Дудаков отпустил руку и даже, кажется, всхлипнул. А потом… рассмеялся, звонко,сочно, на весь каток, благо тот был пуст. - Ну ты даешь, звезда моя!- рухнул на скамейку, продолжая хохотать.- Боже, да меня приревновали! И не абы кто, а ты! И было бы к кому! Между приступами неудержимого смеха Сергей Викторович успел расшнуровать ботинки и стянуть их с ног. - Нет,- влезая в кроссовки и чуть успокоившись, проговорил он,- я, вообще, предполагал, что у нас с тобой в отношениях будет много ревности. Вот только ревновать в них должен был я!.. И поднял искрящиеся, счастливые глаза. В этом было что-то издевательское, потому что она видела. И глазам своим верила. Молча развернулась, кинулась к выходу чуть ли не бегом, оставив весельчака собирать свои манатки. Поймали ее уже у самой двери, прижали к стене и зашептал в ухо: - Не убегай! Нет ничего и не было! И не будет! В одной руке у Сергея коньки, второй он держит торопливую женщину, упираясь ладонью под ребра. Вроде и не больно, но ощутимо. Вырваться трудно. И надвигается все ближе. - Я тоже тебя ревную. Постоянно! И даже мысленно ухожу,- шепчет уже у самых губ.- Но мне без тебя никуда! И от тебя - никуда! - Камеры!- напоминает, потому что осознает, чем сейчас его шепот закончится, а еще очень хочет верить искренности каждого слова. - Они не заметят! Губы встречаются с губами. Носы бежевых ботинок стукаются о носы черных, словно тоже решили расцеловаться на радостях, что хозяева успокоились друг в друге. Сухой воздух катка, влажные поцелуи, утешающие недоверие и боль откровения. - Она все равно на тебя смотрит,- хмурится Этери, когда наконец поцелуй прерывается. - Я же не могу ей запретить смотреть,- синие глаза искрятся, как камень в сердечке на цепочке. - Ты тоже смотришь!- капризно отвечает блондинка. - Буду отводить глаза, хочешь?- лезет рукой в карман, чтобы вынуть подарок, которому место совсем не в его штанах. Неловко надевает его на шею Этери. - Ни на кого я не смотрю так, как на тебя. Пошли, поедим. Авось успеем еще!- тянет за руку на выход. Синий камень загадочно поблескивает под лучами яркого солнца, радуясь свету, которому его, может быть, больше и не покажут.