Сорян, братан

Баджи Кейске сидела за столиком кафе и потягивала молочный коктейль. Сладкий, даже приторный, клубничный. Она помешала тягучую розовую жидкость соломинкой и посмотрела на сидевшего напротив друга. Лицо Майки было слишком спокойным, умиротворенным каким-то. В этом теплом освещении ламп его волосы переливались всеми оттенками от песочного до цвета карамельной начинки его любимых тайяки. Рядом с ним, по обыкновению своему, сидел невозмутимый Рюгуджи Кен. Доракен. Молчалив, как всегда, излишне серьезен. Изредка бросает на Баджи косые взгляды, не понимая, на кой хер она сегодня здесь всех собрала. Мицуя, как и в прошлую их встречу, сидевший по правую руку от нее, о чем-то беззаботно болтал с Такемиччи, улыбаясь во все тридцать два. Кейске млела, видя эту непринужденную, легкую такую, открытую улыбку друга. Только одного человека сейчас здесь не хватало. Очень важного для нее человека. Где-то позади них звякнул колокольчик входной двери и уже через минуту послышался ставший за пару лет родным голос Мацуно Чифую. - О, парни! И... Баджи-сан! Привет! – Чифую стряхнул снег с шапки прямо на столик, от чего пару капелек характерными звонкими кляксами булькнули в стакан Кейске. - М? – Такемиччи вопросительно посмотрел сначала на Чифую, потом на Баджи. – А чего это все «парни», а ему «Баджи-сан»? - Бля, – Доракен уставился на Ханагаки, перевел взгляд на Мацуно. – А он че до сих пор не в курсе, что Баджи у нас Кейске-чан? - Что? – глаза Такемиччи округлились, – Баджи-сан? Как так-то? Девушка звонко, как-то слишком по-девичьи, рассмеялась, похлопав Ханагаки по руке. Слишком много в ней стало этого девчачьего, отчего-то подумалось ей. И, словно, так даже больше нравилось. Ей самой. - В эту тайну, дорогой мой друг Такемиччи, посвящены лишь избранные, – она подмигнула все еще сидящему с открытым ртом парню. – Поздравляю, теперь ты один из них! - Ну, раз все в сборе, – дождавшись, когда Мацуно угвоздит свой тощий зад на стул, начал Доракен таким тоном, словно это очередное собрание Томана. – Баджи, валяй! Выкладывай, за каким хером ты нас позвала? Что такого срочного? Девушка обвела взглядом друзей. Останавливаясь ненадолго на каждом, рассматривая, словно бы пытаясь запомнить каждого из них. Решила не ходить вокруг да около и сразу выложить все, как есть. - Я ухожу из Томана! Застывшие лица. Майки, казалось, не удивлен. Доракен вскинул брови так, что впору вплетать их вместе с волосами в косичку. Мицуя в растерянности хлопает своими ангельскими лавандовыми глазками. Такемиччи, еще не отошедший от прошлого открытия, так до сих пор и не закрывает рта. Чифую… В его огромных зеленых глазах застыла сейчас вся печаль мира, от чего сердце Баджи сжалось. - Прости, Майки, – она обратилась к своему лидеру, командиру, которого когда-то давно сама выбрала. – Это мое решение. - Ты хорошо все обдумала? Голос Майки был серьезным, тихим. Ему не нужны были детали, развернутые объяснения. Он только лишь хотел удостовериться во взвешенности и объективности ее решения. - Да, – коротко ответила Кейске, но, перехватив недоумевающий и все еще слишком печальный взгляд Чифую, продолжила, уже глядя ему в глаза. – Я вижу, что уже сейчас не вписываюсь. Отличаюсь. Поэтому нет смысла дальше тянуть. Один человек сказал мне, что нужно выбирать себя. Я хочу выбрать себя и найти свой путь. - Слишком высокопарно и пафосно, Баджи, – покачал головой Доракен. – Неужто, стала умные книжки читать? - Хах, точно, когда б мне было их читать, если я то по каким-то складам и свалкам гоняю, то по еблету выхватываю? – Баджи рассмеялась. - Тогда я не имею возражений, – Майки сказал это как глава Томана, и добавил уже как друг, – Баджи, ты замечательный товарищ, и я рад, что ты так долго была с нами, правда. - Эй, стоп! – возмутился Доракен. – Она ж не помирает, не уезжает из страны. Что за «прощание» устроил? - Ну тут я соглашусь с Доракеном, – Мицуя повернулся к Баджи и с улыбкой спросил, – Мы же еще погоняем вместе, как раньше? - Само собой! – Кейске еще раз оглядела их, сидят тут, грустные какие-то, как какашки унылые. – Эй, ребят, вы чего? Доракен прав, я не собираюсь вскрыться или уйти в подполье. Просто не вижу себя больше в банде. Честно, я пока себя вообще нигде не вижу… - А действительно, чем ты собираешься заниматься, Баджи-сан? – к Мацуно Чифую вернулся дар речи. - Не знаю. Чем там обычные девчонки занимаются? – она склонила голову набок, словно размышляя о чем-то. – Ну, буду ходить в школу, – начала загибать пальцы, составляя еженедельное расписание. – Домашку буду делать каждый день, – на этом моменте Чифую поперхнулся и едва ли смог бы прокашляться, если бы Доракен не зарядил ему своей лапищей по спине. – Еще буду дружить с Эммой! - С Эммой?! – глаза Доракена и Майки округлились. По объективным причинам, учитывая, что в прошлый раз Кейске поведала им о своих скрытых до той поры предпочтениях. - Будем с ней ходить по магазинам и обсуждать мальчиков! – выпалила Баджи слишком быстро, в попытках угомонить уже начинающего краснеть от гнева Рюгуджи. - Мальчиков? – удивился Мицуя, – Я думал, у тебя девушка есть! - Девушка?! Мацуно вдруг понял, что шансов у него не было изначально. А Кейске только развела руками и виновато ему улыбнулась. - Вообще-то, Ран бросила меня... – она опустила взгляд на столешницу, ей все еще неприятно об этом вспоминать. - Ран? Твоей подружкой была Хайтани Ран? Доракен изумленно уставился на Баджи, не в силах переварить информацию. Перевел взгляд на невозмутимого Майки, который, конечно же, давно уже все знал. - Хайтани Ран девушка?! – завопил уже в третий или четвертый – он сам со счета сбился – раз за этот вечер пораженный Такемиччи. - Да, блять. Девушка. И она меня бросила… – печально подытожила Баджи. - Я бы тебя никогда не бросил… Кажется, Мацуно говорит быстрее, чем думает. Его щеки покраснели. А Мицуя лишь покачал головой, глядя на смущенную этими словами Кейске. И во взгляде его читалось: «Я же тебе говорил!» - Ладно, в школу можешь ходить, сколько влезет, – пришел на помощь сконфуженному Чифую Доракен, – Но с Эммой дружить я тебе запрещаю! - Ага, подружись-ка ты лучше с Тачибаной, – пошутил Майки и мог бы получить злобный взгляд Такемиччи, если б до того доходило так же быстро, как хотя бы до Доракена. Они просидели довольно долго, болтая обо всякой ерунде и вспоминая былые дни, когда беззаботно гоняли на мотоциклах по району и дрались со всеми подряд. Баджи улыбалась, глядя на своих друзей. Приятное все-таки время – детство. Им было лет по двенадцать, когда они познакомились. Сейчас, спустя четыре года, они действительно стали меняться. Они стали взрослеть. Но смех по-прежнему непринужденный, заливистый, детский – именно такой их смех она хочет запомнить навсегда.

***

За день до этого. Ханма Шуджи стоял на набережной, облокотившись о перила. Его волосы растрепал промозглый зимний ветер, кончики пальцев от мороза, кажется, уже начали синеть. Парень курил вторую или третью сигарету подряд. Он очень много и долго думал о том, должен ли сказать ей, предупредить о надвигающейся буре. Перебирал в голове все аргументы, которые мог бы привести в их споре – в том, что Баджи Кейске будет спорить, он был уверен на все сто. Единственный вывод, к которому пришел Ханма: Кейске никогда не послушается его советов и не станет делать так, как он попросит. Это аксиома, не требующая вообще никаких доказательств. Слишком уж хорошо он успел ее изучить за это короткое время. В этой сумасбродной девчонке, явно страдающей синдромом «действуй методом от противного», слишком силен дух бунтарства. А потому его собственные методы должны быть не прямыми, в лоб, а мягкими, направляющими. Он, Ханма Шуджи, должен убедить ее уйти из банды. И сделать это нужно было таким образом, чтобы для Баджи Кейске это стало ее собственным решением. «Ебать, задачку ты мне подкинула, – парень потёр ладони в попытках согреть, – С тобой не соскучишься, малая!» - Прости, опоздала, – Шуджи услышал сегодня какой-то слишком девчачий и звонкий голос, и обернулся. – Давно ждешь? - Скажем так: если мои обмороженные руки все-таки ампутируют, то это будет твоя вина, – он улыбнулся, когда она подошла к нему вплотную и посмотрела своими золотисто-карими глазами, полными нежности, снизу вверх. - Извини… Улыбка, еще один взгляд совсем невинный, поднялась на носочки и легонько поцеловала – не поцелуй даже, а короткий чмок в правый уголок обветренных губ – и отстранилась так же быстро. - Мало! – требовательно заявил Ханма. Шуджи обнял слишком крепко, давая понять, что вырываться бесполезно, и стал целовать ее на свой манер: долго, властно и так умопомрачительно, что у Кейске подкосились коленки. - От тебя табаком пахнет, фу! – девушка картинно сморщила нос, когда смогла все же высвободиться из этих через чур уж загребущих рук. - Кажется, что еще недавно тебя это не смущало, – он шутливо подмигнул, взял ее небольшую ладошку в свою, согревая, и повел ее гулять вдоль набережной. Не самое подходящее время для прогулок: на дворе стоял январь, холодный ветер, что пришел с залива, пробирал до костей, а в воздухе висело нечто уже не похожее на дождь, но еще и не снег. Они шли молча, погруженные в собственные мысли. Кейске было спокойно, вот так просто идти рядом, вложив свою руку в его, можно даже не говорить, просто чувствовать его присутствие само по себе было приятно. А Шуджи волновался, он все еще не знал, как начать этот разговор и о чем вообще говорить. - Кейске, – вдруг остановился он и, не глядя на нее, рассматривая корабли, пришвартованные в заливе, спросил. – У тебя есть мечта? - Ха? – Баджи немного удивилась такому вопросу, понимая, что даже сама она у себя о таком не спрашивала. – Не знаю. Я не думала даже. - А если подумать, м? – голос Ханмы был тихим, он не улыбался, просто продолжал смотреть куда-то вдаль, ожидая ее ответа. - Я бы хотела для начала закончить школу, – начала девушка с самых очевидных вещей, подумала еще немного и продолжила, – Дальше, вероятнее всего, придется закончить университет, – еще на минуту зависла, Ханма не торопил, это и был его план – заставить Кейске задуматься. – Ну, а потом, наверное, буду совсем взрослой, найду работу, выйду замуж и нарожаю кучу детей. Баджи громко рассмеялась. Конечно же, не такое будущее она себе представляла. А какое тогда?.. Никакое! Она вообще не представляла себе своего будущего. Жила до этого моментом, не задумываясь о том, что там будет дальше. Да и какая разница, этого «дальше» может и не быть. Есть ли смысл переживать о том, чего может не произойти? - Кучу маленьких Ханмазят? – Шуджи повернулся к ней и улыбнулся в своей манере – самодовольно. - Ну тебя, блин! – девушка легонько шлепнула его по плечу. «А она изменилась, – пронеслось в голове Ханмы Шуджи, и он самому себе улыбнулся, – Совсем как девчонка стала». - Баджи, скажи, то, что мы сейчас делаем – это ведь как-то влияет на наше будущее? Она не понимала, к чему он клонит. И с каких вообще пор Ханма Шуджи ведет с ней задушевные беседы о смысле жизни? Но от его таких странных и непонятных ей пока еще вопросов Кейске, тем не менее, стала задумываться. Ведь по большому счету этот разгильдяй прав: все, что они делали и делают, даже самые незначительные мелочи, даже самый простой и очевидный выбор, как то, к примеру, какой дорогой поехать, или что сказать, а о чем промолчать, все это безусловно влияло на будущее. От таких мыслей почему-то становилось тоскливо. А грустить в обществе Ханмы Шуджи она не привыкла. - Влияет, наверное, – только и смогла из себя выдавить Баджи. - Так то ли это, чем нам стоит заниматься, а? Его янтарные глаза сейчас очень внимательно всматривались, будто в душу заглядывали. Кейске аж поморщилась, а под одеждой побежали мурашки то ли от сильного порыва ветра, то ли от такого пристального взгляда парня. - Шуджи, ты последнее время ведешь себя странно, ты знал? – она попыталась улыбнуться, но вышло не очень правдоподобно. – Тебя что-то тревожит? - Я люблю тебя, Баджи Кейске! – выпалил, опять не подумав. И пока девушка стояла, как громом пораженная, подумал и решил не отступать. – Я просто хочу, чтобы ты была счастлива. Баджи не ответила. Молча рассматривала свои руки, теребившие сейчас застежку куртки. Парень улыбнулся и поцеловал ее в кончик носа. Едва уловимый жест, легкий такой, но сколько в нем было нежности. Дальше они шли уже в полной тишине. Вернувшись домой в тот день, Баджи Кейске долго думала о словах Шуджи. Она никогда не задавалась вопросами своего будущего. Камон, ей же всего шестнадцать, кто вообще в таком возрасте думает о будущем? Кажется, что есть только завтра. Горизонт планирования – не больше недели. Дожить до контрольной, не завалить, чтобы мама не прибила. Встретиться с друзьями вечером или на выходных запланировать поход в кино. Еще можно придумать какую-нибудь поездку на каникулы – это был ее максимум. Она не Сано Манджиро, грезивший создать целую эпоху, при этом даже не понимая, с какой стороны приступать к этому самому созданию. Она не Ханагаки Такемиччи, что отчаянно выкрикивал «Я изменю будущее», при этом постоянно выхватывая пиздюлей в настоящем. Она – Баджи Кейске – обыкновенная девчонка, тусующаяся в компании парней-гопников, разъезжающая на байке и периодически ввязывающаяся в какие-то стычки с другими парнями-гопниками. Но Ханма заставил ее задуматься: есть ли у нее мечта, и как то, что она делает сейчас, может отразиться на том, чего она хочет в будущем? Не надо забегать далеко вперед, достаточно посмотреть хотя бы на то, что ждет ее уже в ближайшее время. И отчего-то Баджи была уверенна, что их ждет какой-то лютейший пиздец. Если сегодня появляются новые банды, то остается только вопросом времени, когда Томан схлестнется с одной из них. И драк, как таковых, Кейске не боялась, но… Но что, если это будет Поднебесье? Сможет ли она выступить против тех, кто ей дорог. Против Хайтани Ран и Ханмы Шуджи. В том, что последний ей, Баджи Кейске, стал очень дорог, она уже не сомневалась. Ран хоть и была теперь не более, чем старой доброй знакомой, в список тех, с кем хотелось бы попиздиться, все еще не входила. Не сможет Баджи причинить этой девушке боль, не сможет поднять на нее руку. А значит, если в какой-то момент – а то, что такой момент настанет, Баджи была уверенна: не просто же так Кисаки перешел в Поднебесье – ей придется выбирать между друзьями и тем, кто занимает прочное место в ее сердце, она попросту будет не в силах сделать такой выбор. А значит, пришло то самое время, когда стоит выбрать себя и задуматься о СВОЕМ будущем.