Просто Гарри

В больнице святого Мунго случился настоящий кавардак, и участники его долго и громко кричали невпопад, но не слышали и не понимали происходящего. Из одной палаты робко выглянула немолодая, но женственная особа, которая одарила новенького осторожным, вежливым взглядом, который тот встретил. В коридоре на инвалидной коляске сидел крепкий старик, который и теперь орал на Альбуса Дамблдора, растерянного внезапным нападением “откуда не ждали”. Аластор Хмури не вмешивался, Минерва МакГонагалл тоже, и во всей суматохе меж молодых врачей и запутавшихся медсестер никто не заметил, как Гарри Джеймс Поттер остановился в коридоре и поднял глаза к потолку, будто не выдерживая криков. — Снова скинешь его на произвол судьбы, как ненужную куклу?! Эти слова выплюнул прямо в лицо директору тот самый старик, который невесть как умудрился уже вцепиться директору в воротник пестрой мании и повиснуть на своей жертве, ставя в крайне невнятное положение: с одной стороны, Альбус имел полное право оттолкнуть его от себя и заставить расцепить руки, а с другой — это все еще был человек на инвалидной коляске, который, кажется, сидел в ней не просто так. Зеленые глаза словно блеснули другим цветом, когда Гарри покосился на незатейливых конфликтующих, а старик крепче прежнего вцепился в Альбуса, притягивая к себе. — Тут нет ни одного врача старше его самого! Больше — нет! — зарычал Томас Хопкинс, обплевав со злости несчастного директора Хогвартса, который, впрочем, стоял обескураженный внезапным нападением, но в глубине голубых глаз не читалось ни тени сомнения в себе, ни в окружающих, лишь оголенный, как провода, почти детский интерес да любопытство. Хопкинс потерял всякое выражение лица от увиденного в голубых глазах, и с презрением расцепил пальцы, рухнув вниз, обратно в свою коляску. — Альбус… — тихо прошептала Минерва МакГонагалл, а потом, коротким чутким взглядом оценив что-то в глазах начальника, перевела взгляд на Хопкинса. Тот брезгливо и презрительно скривил губы, зыркнув на нее в ответ. МакГонагалл нахмурилась, но ничего не сказала. — В мою палату, — скомандовал вдруг Хопкинс, и молодой врач, у которого под глазами были следы слишком затянувшейся смены, застыл, обернувшись уже в дверях палаты, которую побежал готовить. Инвалид сложил руки на груди: — По крайней мере, она обжита. И окна не продувают. Разве нет? — Тогда уж сюда, — выдохнула та самая ведьма, отступая из проема своих дверей, и уступая дорогу. Тут-то взгляды присутствующих и перевелись на Гарри, который как стоял посреди коридора, так и застыл. И глаза, прежде совершенно зеленые, казалось, налились ненавистью, не предназначенной той, что отпрянула от своей палаты в ужасе, затрясшись, как увядающий лист тонкой березки. И действительно — стоило Альбусу Дамблдору встать между нею и Гарри, заглядывая тому в лицо, как и тронуло совершенно такое же выражение. Вот только Гарри ухмыльнулся, а потом ни с того ни с сего начал опадать вниз, словно тряпичная кукла-марионетка, которую отпустили с поводка. — Гарри! — воскликнули многие, но только Альбус Дамблдор молча подхватил падающее ничком тело. Гарри Поттер, секунду назад смотревший директору в глаза красными глазами совершенно другого человека, обмяк в руках директора. Не знающего, что делать. Медсестры спохватились первыми, но Альбус Дамблдор как стоял, где стоял, придерживая в объятии потерявшего сознание Гарри Поттера, так и не двинулся с места. — Альбус… — шепотом позвала МакГонагалл, но директор не отреагировал, тяжело и хмуро глядя в опустевшее лицо "марионетки". Аластор Хмури подхватил тело из его рук и в немом вопросе заглянул в глаза Альбусу, а тот продолжал таращиться в зеленые глаза, будто бы угасающие секунда за секундой. — Твою мать! — вдруг заорал Хмури, увидев красные глазницы. Руки его дрогнули и старый аврор покачнулся, а Гарри рухнул было вниз, на недвижующиеся ноги, но Альбус снова перехватил его, и, нарисовав на лице стальное и непробиваемое выражение, молча понес в сторону палаты. Дорогу ему преградила инвалидная коляска без своего хозяина. Хопкинс, успев перебраться на стул у палаты, прибитый к ней поржавевшими гвоздями, толкнул от себя кресло, брезгливо кивая директору. — А вы? — моргнул директор, растеряв маску безразличности от такого жеста. — Сделал одну, сделаю и другую, — скривился Томас. Все замолкли, и в этой тишине директор благодарно кивнул, и осторожно усадил свою ношу в кресло, а потом послушался той ведьмы, что уступила Золотому мальчику свою палату. Насколько выкрашенная во все белое комнатка со старыми, но расписанными вручную предметами, казалась изящной и будто бы не принадлежащей этому месту, настолько неуместно в ней смотрелся окровавленный по самую макушку парень, которого перенесли в кровать. — Он жив вообще..? — шепотом спросила одна из медсестер, тучная барышня, что, казалось, была старше дежурного врача, робко, но стоически впитывавшего все происходящее, а потому не издавашего и звука. Он проверил пульс, а директор достал палочку и произнес какое-то витиеватое заклинание, но слишком быстро. Врач успел лишь вскинуть ладонями. — Нельзя..! Но заклинание уже было произнесено, а Альбус Дамблдор уже застыл от вида латинских цифр и букв, что ореолом обхватили лежащее в койке тело. А ничем иным, кроме как телом, содержимое кровати было не назвать: мальчик лежал с пустыми, открытыми глазами, не смотря ни на кого и ни на что, и, казалось, секунда за секундой из него все больше и больше вытекает то, что делало его живым человеком, который сам пришел в Клинику. Сам и добровольно. — Колдовать в присутствии переживших Аваду точно не следует… — выпалил молодой врач, не сводя глаз с букв. Они переглянулись с директором. — Но это же означает, что… — выпалил молодой врач, нахмурившись. Альбус Дамблдор ничего не ответил и не помог юноше сформулировать вопрос, а только встал у окна, слушая, как мерно звенят колбами и приготовлениями медсестры. Шорох их работы утонул в звуках фейрверков и гама с улицы: маленький магический мир, казалось, весь взгромоздился на дыбы и приступил к ликованию, и аллея перед Больницей заполнилась множеством ведьм и магов, которые чувствовали наступивший триумф. Видели и чувствовали, потому что Упивающиеся не вернулись с последнего вызова, газеты уже вовсю изворачивались в догадках о произошедшем, и только Малфои вернулись, да Северус Снейп, вместо которого на вызов самовольно двинулся никто иной, как Гарри Джеймс Поттер. Который раз спаситель Магического Мира. — А что? Что показало заклинание? — прошептала МакГонагалл, не выдержав. Альбус Дамблдор молча застыл у окна, и лишь единожды покосился на входную дверь в палату, словно опасаясь, что за ними шпионят. Голубые глаза его блеснули холодным огнем: в коридоре действительно был один слушатель. Северус Снейп с самым отсутствующим видом сидел на том самом прибитом к полу стуле, прислонившись спиной к тонкой стене палаты, да меланхолично отхлебывал из жестяной банки с самым что ни на есть маггловским энергетиком. Тот же, чье место он занял, теперь сидел на новехоньком инвалидном кресле, что больше напоминало кресло космического корабля. Сидел и смотрел на безучастного и, казалось, равнодушного Северуса Снейпа, будто бы и не замечающего, что теперь двое смотрят на него, смотрят и ловят каждый противоречивый жест, и каждый взгляд. Вдруг ни с того ни с сего Гарри приподнялся в кровати, и палочка выпала из рук Альбуса Дамблдора. На нее, покатившуюся по полу, тут же уставились черные глаза резко обернувшегося Северуса Снейпа, и он резко поднял взгляд к койке. Гарри же сел и уставился на Снейпа, а тот, моргнув, обернулся, словно не ожидая, что смотрели на него. Вытянутое лицо его, выглядящее еще более ехидным от очевидной усталости, тронула широкая, почти звериная улыбка. В длинном коридоре послышался стук каблуков. — Джинни! Джинни, подожди...! — донесся резкий, зконкий голосой Гермионы Грейнджер. Вскочивший со своего места Северус Снейп поспешил придержать дверь перед маленькой рыжей фурией: ведьма, казалось, выбила бы дверь с петель одним взглядом, если бы могла. — Докажите эти умникам, кто побеждает на самом деле, — прошептал Северус Снейп, весело щуря темные глаза в адрес молодой ведьмы. Та сощурилась, недобро зыркнув на него. — Я сама лучше знаю, что мне делать, — презрительно бросила она, и Северус Снейп поднял брови от неожиданной грубости, но изобразил полупоклон и отступил в полумрак дверей с беззвучным "как скажете". Джинни Уизли бросилась к койке и сгребла в охапку Гарри Поттера, на котором теперь застыли взглядами Альбус Дамблдор, не понимающий, что происходит, да молодой врач, у которых, казалось, были свои выводы о произошедшем. Которые никак не сочетались с тем, что Гарри Джеймс Поттер как ни в чем не бывало сидел теперь в больничной койке и поднял руки в хватке рук своей невесты, но через мгновение будто бы одумался и попытася обнять в ответ. — Как же я перепугалась за тебя! Каково же было изумление невольных наблюдателей, когда руки в шрамах и ссадинах оттолкнули девушку от себя. Необратимо и вполне намеренно. Джинни Уизли замерла, заглядывая в глаза Гарри. Гарри же ответил ей прямым и предупреждающим взгдядом, которому едва ли можно было дать иную трактовку, кроме как отказ. — Ах так..? — мгновенно отреагировала Джинни Уизли, уставившись в его глаза. — Мисс Уизли, я бы на вашем месте не спешил с выводами… — примирительно поднял ладони Альбус Дамблдор, обращаясь к девочке. Та недобро зыркнула на него: — Тут все будут решать за меня, что мне делать и думать..?! — выпалила Уизли, и Альбус сжал губы, запнувшись об ее злую убежденность в собственной правоте. — То-то же… Девушка, не обращая никакого внимания ни на врача, ни на медсестер, смотрящих на увиденное, как на восьмое чудо света, уставилась на Гарри. В дверях, которые подпер собой Северус Снейп, показались Гермиона Грейнджер и Рон Уизли. — Так это… все? — выпалила Джинни Уизли, которую оттолкнул от себя Гарри, глядя прямо и будто бы даже брезгливо. — Это все, — послышался тихий ответ. Альбус Дамблдор, распахнув ошалелые глаза, смотрел в лицо Гарри, пока все смотрели на него, по взгляду озадаченного волшебника понимая степень абсурдности и невероятности происходящего. Хлопнула слишком уж резко закрытая дверь, от которой успел отскочить Северус Снейп, тонкой тенью нырнув вглубь кабинета, и не без заинтересованности уставившись на "больного". Больного, который в этот самый момент выглядел, как совершенно здоровый человек. Разве что чуть уставший и мечтающий о душе, чтобы смыть с себя кровь, пот и лишние запахи. Северус Снейп резко уставился в лицо Поттера, когда Гарри опустил холодный взгляд на собственные руки и крылья его носа несколько раз сильно напряглись, будто бы он действительно начал мечтать о том, чтобы помыться. Снейп перевел острый взгляд в коридор, расширив темные глаза, а потом будто бы споткнулся о взгляд Грейнджер. — Что с ним? — прошептала девушка тихо, и Снейп нахмурился, а потом пожал плечами, кивая в сторону директора. Тот же в свою очередь нахмурился от увиденного, а потом перевел стальной, недобрый взгляд в сторону Гарри. Взгляд, предназначающийся кому угодно, но не Гарри Поттеру — и это мгновенно почувствовала вся комната. — Кто дал тебе право решать за Гарри? — выдохнул Альбус Дамблдор, и зеленые глаза распахнулись от услышанного, а на губах мальчика появилась чужеродная улыбка. — Начнем с того, что я ни за кого ничего не решал, а только помог сказать и сделать то, что хотел сказать и сделать Гарри Поттер, — прозвучало тихое, но уверенное. В палате повисла неловкая, гробовая тишина. — А закончим тем, что выдавать мое присутствие не стоило, — улыбнулись губы Гарри, и зеленые глаза весело сощурились в адрес директора. — Но вы не могли удержаться, не правда ли, господин директор? Дамблдор не ответил, и улыбка его собеседника поутихла и потухла в конечном счете, словно ее никогда и не было. — Вы не будете так любезны разъяснить присутствующим, что со мной, чтобы мне не приходилось тратить на это последние силы..? — прошептал "Гарри". Дамблдор молча смотрел ему в глаза, палочка как и прежде валялась у него в ногах, а он, казалось, хотел бы пошелевиться или сказать хоть что-то, но попросту не мог. И тогда пациент приподнял подбородок, посмотрев вниз, и, увидев бузинную палочку, приподнялся, превознемогая дрожь и боль. Хмури было попытался перехватить палочку, но Альбус поднял ладонь, а Гарри застыл, а потом вдруг улыбнулся и кивнул, поднимая палочку, и, вытерев о край пуловера, протянул рукоятием к директору. Подавая. — Остаточная магия..? — шепотом выпалила Гермиона Грейенджер, и зеленые глаза резко перевелись на нее, расширившись. — Умница, — мурлыкнул пациент, и девушка замерла, не в силах не то, что пошевелиться — даже вдохнуть. Наполненная до краев неудобной тишиной, палата ожидала решения Альбуса Дамблдор, но тот лишь молча стоял у окна, глядя сквозь распускающиеся цветы победных фейрверков. Лицо его было непроницаемым и пустым, и, казалось, попросту отражало вспышки, словно зеркало. — Ну-ну, господин директор, будет вам, — мурлыкнул человек в койке, склонив голову и улыбнувшись, словно говоря с ребенком, который не хочет пить лекарство, от которого ему станет легче. Альбус Дамблдор перевел на него резкий, недобрый взгляд. Взгляд, больше напоминающий предупреждающий выстрел. Пациент растерял улыбку и опустил глаза. — Вы бы вообще не узнали о моем существовании, если бы кто-то умел не махаь палочкой, когда не требуется, — шепотом упрекнул "Гарри", склонив голову и укоризненно посмотрев на директора. — Но что уж теперь, ведь я все равно победил, и… — Ты не выйдешь из этой больницы, слышишь, ты!.. — заорал Альбус Дамбдлдор, теряя самообладание, и заставив присутствующих подскочить, включая человека в постели. Дрогнувшей ладонью Том Марволо Риддл заправил локон чужих волос за ухо, а потом его рука застыла, а зеленые глаза заинтересованно перевелись на собственную руку. Воцарилась тишина, и в ней полусидящий на больничной койке пациент слабо, мягко улыбнулся, слов но узнав дорогого друга. Получив весточу о том, что с ним все впорядке, и он пребывает в добром здравии. Альбус Дамблдор и Северус Снейп переглянулись, а последний нахмурился. — Он жив..? — вдруг шепотом спросила Гермиона Грейнджер, во все глаза глядя на Лорда. На нее перевелся ласковый зеленый взгляд, и он кивнул. — Видите ли, у меня самого волос не было очень давно, я не любитель, — улыбнулся пациент. — Стало быть, все несколько лучше, чем можно было бы предположить. Но, боюсь, вспомнить вас он не сможет. По крайней мере, мисс Уизли он не узнал… — Но как же вы тогда победили..? — покачала головой Грейнджер, во все глаза глядя в глаза собеседнику. — О, мистера Поттера я бы никогда на свете не победил, — разулыбался Том Риддл, широко и от души. — Впрочем, как и вы, и, возможно, никто из присутствующих. Если бы это и произошло, то едва ли это было бы заслуженной победой, которой я мог бы радоваться. О, нет, мисс Грейнджер. Я победил противника, равного мне по силам. Одного из немногих, кто был так же слаб, как я сам. Дрогнувшими руками пациент развел, простодушно улыбнувшись. — Самого себя, — улыбнулся он миролюбиво, не сводя глаз с Гермионы Грейнджер — слушающей его и слышащей, вопреки тихим попыткам МакГонагалл это пресечь. — Впрочем, даже это без посторонней помощи я бы не сделал. Так что благодарю вас, Северус Снейп, профессор, сэр. Передавайте также мою благодарность семейству Малфоев — без их финансирования было бы намного сложнее контролировать происходящее… С коротким поклоном пациент улыбнулся молча таращущемуся на него слизеринскому декану, который, вопреки хмурому и немигающему взгляду, вдруг кивнул. Или попросту опустил голову ниже? Зеленые глаза опустились, а лицо лорда тронула улыбка. — Слизеринцам с вами очень повезло, — вдруг распылся в улыбке все тот же человек, все меньше и меньше напоминающий Гарри Поттера или Темного лорда. — Ну, что ж. Вы вывели меня на чистую воду, но я достаточно сил отобрал у вашего героя, и пора бы прекратить это… паразитирование. Да и долгих прощаний я на дух не переношу… В тишине палаты лицо его вдруг переменилось, а зеленые глаза, широко распахнутые, застелило пеленой слез. В противовес этому на губах в свете победных вспышек фейрверков распустилась широкая, удивленная улыбка. — Поттер-Поттер, нашел по кому убиваться, — еле слышно прошептали, казалось бы, губы самого Гарри. — Ну, будет тебе. Живи, мальчик мой. Никого не слушай, и пообещай мне, что снова выкарабкаешься. Обещаешь? Последовал рваный кивок, и слезы рванули вниз по красным щекам. — И никого не слушай. Нашего, то есть… твоего случая нет ни в одном учебнике… — почти беззвучно зашевелились губы, а потом взгляд зеленых глаз вдруг остекленел, а дыхание будто бы и вовсе остановилось. Прибор у койки издал истошный писк, словно маггловский кардиограф. Никто, кроме сорвавшейся с места медсестры, не посмел двинуться с места, а она схватилась за устройство, взглядываясь в артефакт. Тенью к кровати прокрался и Северус Снейп, осторожно положив пальцы на запястье, ничком упавшее крахмал простыней. Губы лежаейго на кровати вдруг разомкнулись, и по подбородку и вниз по шее потекла красная, словно малиновый сироп, кровь. Медсестры, перепугавшись, собрались от одного-единственного крика молодого врача, и в палате закипела работа. Посетителей почти удалось выгнать из палаты: Северус Снейп мертвой хваткой вцепился в колбы, отбирая работу у медицинского персонала с таким видом, словно самолично прибьет любого, кто позарится на разделочный нож и право самолично сделать нужные составы. Да Альбус Дамблдор молча стоял у окна, как недвижимое изваяние, и смотрел вниз, на простилающуюся аллею из деревьев, ни на что не реагируя. Лишь изредка цепляясь взглядом за уличных пичуг, то и дело перелетающих с ветки на ветку. За окном неуклонно брал верх рассвет. И вдруг комнатку заполнило истошное бормотание, громкое и крикливое, словно месть за вселенское непонимание сути вещей, но, каким бы горячным и громким оно ни было, оно в той же степени было бессмысленным. И оттого ужасающим. Маги и ведьмы застыли в тихом, неудобном ужасе, пока одна из медсестер, сорвавшись с места, не влила в рот пациенту снотворное. Подействовавшее почти моментально. Даже у Альбуса Дамблдора, который, казалось бы, все с тем же каменным выражением лица стоял у окна, бездумно и холодно глядя в предрассветную тишь нового мира, дрогнула рука. Северус Снейп, что стоял неподалеку, застыл на его руке, покрытой мурашками, долгим, тяжелым от пустоты взглядом. Альбус обернулся и они пересеклись взглядами. Северус Снейп сжал губы. К Гермионе Грейнджер, словно к подруге или по крайней мере хорошей знакомой, подступил Драко Малфой, шепотом спрашивая что-то и кивая на больничную койку. В коридоре стояли его родители. Грейнджер сжала губы, не решаясь ничего ответить. И вдруг раздался тихий, хриплый от непомерной усталости голос Северуса Снейпа. — Сотрите мне память. Альбус Дамблдор, не скрывая изумления, недоуменно вытянул лицо, заинтересованно глядя на, казалось бы, совсем еще мальчишку: тонкий, уставший и явно не спавший несколько ночей кряду, Северус Снейп сейчас больше напоминал подростка, который всю ночь готовился к важному экзамену. — Но ведь мы еще не знаем, только ли память утеряна, — прошептала МакГонагалл, теряясь. — Я имею в виду, о том, что я сегодня услышал и узнал, — обсосав зубы, задумчиво изрек Снейп, медленно переведя опустошенный взгляд с Минервы не директора. — Ни вы, ни я, ни тем более Грейнджер врачами не являются. Вы не можете знать, что произошло и как это повлияло на пациента. Так? — Все верно, — охотно, но холодно кивнул Альбус Дамблдор, посмотрев в смотрящие на него в упор черные глаза. — Но ты ведь и так это понимаешь. Вскинув руки в горячном жесте, Северус лишь замотал головой. Альбус нахмурился, и, в отличии от присутствующих, ни с кем не попытался посоветоваться ни взглядом, ни словом, а только смотрел в требовательно таращущиеся на него темные глаза. — Вы некомпетентны в вопросах, которые предстоит решить, — отрезал Северус Снейп, и многим во вздернутом подбородке послышалась бы заносчивость и горделивость. Вот только Альбус Дамблдор ни с того ни с сего улыбнулся, и даже кивнул. — Некоторую информацию нельзя узнавать слишком рано, какой бы истинной она не была, — шепотом отчеканил этот человек, требовательно настаивая на своем. Альбус Дамблдор принялся перекатывать палочку в пальцах, словно у него у самого зачесались руки поколдовать. — За это, к слову, я вас и недолюбливаю, — вдруг обратился к Грейнджер Снейп, и девушка распахнула глаза, и, покраснев до кончиков ушей, вытаращилась на мужчину, который презрительно, но как-то удивительно по-свойски смотрел на нее несколько секунд, прежде чем отвести взгляд из вежливости. Теперь взгляд как бы ненароком переместился на Томаса, что растерялся от его взгляда, почувствовав то, что еще не было произнесено. — А вы. Вы думаете, от того, что вы разбрасываетесь упреками и крикливо обвиняете окружающих, будь они хоть трижды виноваты, ситуация улучшится? Во имя всего святого, я еще на пятом курсе понял, что правда не только никому не нужна, она не только никому не помогает, но еще и вредит. Допустим, вероятность того, что мистер Поттер придет в себя и скажет хоть одно слово — ничтожно мала. Допустим, что сейчас это доподлинно известно всем присутствующим. Вы понимаете, что эта правда похоронит еще живого человека, личность, в гробу вашего негативного видения ситуации? Шанс может быть сколь угодно ничтожен, но нам попросту нельзя об этом знать. И тогда мы его найдем. Под тирадой тихого, но прямо смотрящего в глаза собеседника человека, несчастный инвалид по имени Томас сжался в пластиковом кресле, не зная, куда себя деть. Малфои переглянулись, Грейнджер, нахмурившись, отвела глаза, но казалась еще более пристыженной. Северус Снейп же встал перед директором, требовательно разведя руками. Вот он я — стирай. Альбус Дамблдор, засучив рукава, принялся колдовать длинное и мудреное заклинание, и каждый из присутствующих застыл, осознавая, насколько утробно и жутко то, на что был способен этот человек. — Ты забудешь о том, что происходило и о том, что узнал… И, даже получив к свое распоряжение эту информацию, ты только с большим рвением будешь отрицать то, что другим будет так удобно принять за правду. Правду, благодаря которой так легко опустить руки и больше ничего не предпринимать, принимая жертву такой, какой она нам обошлась. Вместо этого ты будешь с упорством ученого искать истину и Решение, каким бы оно мудреным и сокрытым не было. И ты его найдешь, и добьешься своего. И превратишь Пирову победу в настоящий Триумф. В конце концов, ты шел к этому всю свою жизнь, и это твое главное желание. Пусть оно исполнится, и исполнится твоими руками… Руками единственного человека, который способен захотеть отказаться от того, что кажется правдой в погоне за истиной, которая, хочешь не хочешь, найдет себе тропинку, как вода подо льдами... Гипноз завершился, и Северус Снейп застыл на своем месте, изможденный и будто бы уснувший на месте. Врач и медсестры, маги и ведьмы, все благоговейно застыли, переглядываясь и опуская глаза, словно не выдерживая слишком яркого света происходящего. Альбус Дамблдор же тем временем подхватил своего подчиненного на руки, да молча выступил в окно, не оборачиваясь и взмывая в небо. Будто выбирая полет фантазии вместо веры в законы гравитации и незыблемость законов мироздания. Медсестра поспешно удвоила дозу снотворного, когда новый громкий бессвязный говор без единственного осмысленного слова заполнил палату. Посетители поспешили сбежать с места преступления, где они видели то, что им не следовало видеть. А именно — то, что Гарри Поттер чуть более чем полностью утратил разум. Когда же белую палату все покинули, послышался тихий, ласковый шепот бледных от потери крови губ человека, будто говорившего сам с собой: — Гарри? Гарри, проснись. Они ушли. Гарри, послушай меня... Последний раз в жизни — послушай...