Rolling in the Deep

      — Блядские машины… — раздражённо простонал Рид.       Рут согласно угукнула, делая новую затяжку через чужой бонг, чувствуя, как наполняется голова приятным, липким как кровь туманом, делая этот мир ярче. Насыщеннее. Даже реклама очередной модели блядских андроидов уже бесила не так сильно. Смотреть на эти идеальные, пластиковые ебла стало даже как-то весело.       Рид потянулся, почти грубо вырывая бонг из её рук, вынуждая расслабленно женское тело покачнуться и упасть со смешком на мягкий матрас кровати.       Раздражённое лицо Рида показалось забавным, как, впрочем, и весь окружающий мир, сейчас сузившийся до спальни в квартире детектива Гэвина Рида. Было весело, легко и приятно, словно Рут вновь оказалась в мире до создания андроидов.       Лицо Рида расслабляется, когда он курит бонг.       Гэвин ставит бонг на прикроватную тумбу и крепко жмурится, позволяя утянуть себя во влажный, развратный поцелуй.       Рут отстраняется, проводя тёплыми пальцами по его щеке и позволяет себе рассмеяться, откидывая голову назад. Длинные пряди неприятно оттягивает в голову — нелюбовь к длинным волосам сейчас стоит остро, несмотря даже на комочек веселья в грудной клетке.       Как-то всё ноги не донесут до ближайшей парикмахерской… Возможно, потому что большинство из нынешних парикмахеров — это блядские андроиды, от вида которых становится тошно.       Мужчина открывает глаза,.смотря на неё своими серо-зелёными глазами, которые под наркотой наконец-то кажутся ей красивыми.       Даже очень.       Дьявольски привлекательными.       — Прочитать что ли молитву? — хмыкает она.       — Думаешь, я загорюсь? — ухмыльнулся Гэвин.       — Уверена.       Она кидает взгляд чуть ниже, подтягиваясь чуть ближе к мужскому телу. Шея его кажется сейчас такой беззащитной, а желание укусить её растёт в геометрической прогрессии.       Она не стала сопротивляться этому желанию, оставляя на коже коллеги ярко-алый след от укуса.       Гэвин реагирует заторможено, лишь через несколько секунд накрывая след ладонью. Взгляд к него мутный, хотя мысли всё ещё текут, не оставаясь где-то за пределами реальности. И галлюцинаций.       До такого они ещё не накуривались.       Рут усмехается.       — Я хочу тебя выебать, Гэвин, — она толкает его в грудь ладонью, вынуждая полностью лечь.       — Надеюсь, обойдётся без дилдо.       — Надейся, котёнок.

***

      Для Рут возвращаться от Рида к себе — это чаще всего настоящая пытка, потому что хочется только валяться в кровать, жрать и нихуя не делать, постепенно возвращаясь в реальность из липкого, яркого тумана.       После приступа эйфории наступает тяжёлый период в попытках перебороть себя и не потянуться к бонгу. Мир становится куда более отвратительным, чем до приёма наркотика. Серый, неприветливый и до отвращения быстрый.       Пока они с Ридом раскуривали старую добрую марихуану, все ощущения становились гораздо ярче, насыщеннее, а мир вокруг словно замедлялся, погружая их в тягучую смолу. Оргазмы под наркотой — это отдельный вид удовольствия.       Но вечно находиться в угаре было нельзя.       Если в его квартире их ждал дружеский секс, вредная еда и веселящее вещество, то за её пределами была реальная жизнь со своими проблемами и работой. В полиции Детройта, что накладывало на их «отдых» определённое количество ограничений.       Может, оно и к лучшему.       Рут хотя бы не закончит из-за передозировки где-то в трущобах нищей части Детройта. Не очень-то хотелось стать одной из тех неудачников, которые за новую дозу готовы были мать родную продать.       Хотя… Говорить об этом было рано.       Вполне возможно, шанс закончить как абсолютная неудачница, лёжа на социальном дне ещё был.       На столь безрадостные мысли её натолкнуло идеальное лицо пластикового ублюдка. Очередной ебаной машины, из-ха которой люди теряли свои рабочие места и оказывались в полной нищете — брошенные и никому не нужные. Дорогому государству уж тем более.       В тайне Рут признавала, что её ненависть к андроидам была вызвана страхом оказаться не нужной никому, потерять работу и жить в этих трущобах, медленно сгнивая. В последнее время всё больше людей сталкивались с подобной проблемой.       Страшно.       Желание пнуть пластикового ублюдка пришлось сдержать, просто пройдя мимо него. Если она повредит «это», то придётся заплатить штраф, даже если он небольшой… Она вообще не хочет иметь никаких дел с этими машинами.       Забыть об их существовании, правда, не получится.       С тех пор как один мудогений изобрел андроидов, Рут сидела как на пороховой бочке в ожидании восстания Скайнета, а даже если машины и не восстанут, люди всё равно должны были оказаться на свалке истории, уступив места созданиям гораздо лучше.       Рут старалась видеть в андроидах лишь бездушные машины с одной только целью — служить человечеству. В своих интервью Камски заявлял, что машины никогда не станут угрозой для человечества.       Рут старалась в это верить.       Но из раза в раз шарахались от пластиковых ублюдков на улице, ощущая смесь из липкого страха и жгучей ярости. И эти ощущения лишь усиливались, когда вновь в новостях говорили про очередные модели андроидов, которые заменяли людей всё чаще.       Отвратительно.       Квартира Гэвина, к счастью, находилась ближе к центру Детройта, где мир пестрил красками, бросая в глаза богатство и процветание. Точно так же как и множество андроидов, занимавшихся городскими работами.       Машины здесь были на каждом шагу. Куда не плюнь — андроид.       Рут прошла через парк, стараясь поглубже зарыться в капюшон своей толстовки, чтобы поменьше смотреть на идеальные лица антропоморфных машин, которых отделяли от людей лишь яркие диоды на висках. Даже одежда с номерными знаками и символами Киберлайф не так сильно бросалась глаза. По крайней мере у неё было было именно так.       К горлу подкатывала тошнота.       Грудную клетку печёт, руки в карманах дрожат, сжимаясь в кулаки. Очень хотелось наброситься на ближайшего андроида и разобрать его на болтик, по эти порывы останавливал тоненький голосок рассудка в голове.       Гэвин конечно бы одобрил её агрессию в сторону проклятущих машин, но капитан Фаулер за такие приколы мог и пиздюлину вставить. Всё же она повредила городское имущество, что для сотрудника полиции явно не самое лучшее занятие.       Марихуану она курила хотя бы тайно.       Солнце медленно заходило за горизонт, постепенно лишая этот мир остаток золотых красок — за ними шли мрачные сумерки, от которых становилось ещё хуже. Мир сейчас и без того был омерзительно бледным, тусклым.       Она судорожно вдохнула пока ещё прохладный воздух — весна только недавно началась.       Рут переходит дорогу и скрывается в извилистых проулках между многоэтажек, мысленно напоминая себе дышать глубоко, размеренно. Останавливается на месте и медленно втягивает воздух ртом, насыщая холодным воздухом лёгкие. Закрывает глаза. Это помогает хоть немного успокоить горящий огонёк между рёбрами, но мысли всё ещё вяло и раздражённо текут в голове. Она выдыхает.       Андроиды пропадают из поля зрения и дышать становится легче.       Женщина уже собирается расслабиться, открывая глаза и тут же давится воздухом.       Глаза упираются в дуло пистолета.       Пистолет держит андроид.       Его пластиковую идеальную рожу Рут узнаёт так же естественно, как и внешний вид кофемашины. Где-то в груди на мгновение распространяется острое чувство сожаления — блядских андроидов она знает намного лучше, чем ей хотелось бы.       Его диод бешено вращается и мигает зловещим алым цветом, предвещая лишь беды. В голубых глазах отражалось что-то такое…       Рут решила не всматриваться.       Липкий ужас спустился куда-то в желудок, отравляя её существование. Мысли в голове окончательно замерли, оставляя её один на один с ускорившимся сердцебиением и дулом пистолета, направленным ей прямо в лоб.       С отчаянием она замечает, как рука андроида дрожит, как будто бы перед ней человек, а не машина, которая способна легко сворачивать человеческие шеи. Сама Рут никогда подобного не видела, но всё равно была уверена в физических возможностях антропоморфных машин.       Они гораздо сильнее людей.       У андроидов не должны дрожать руки.       Может, дело в том, что она ещё не до конца отошла от марихуаны, но в пластиковом идеальном лице она видит что-то человеческое, что-то настоящее… В андроиде она видит нечто большее, чем машину.       Она жмурится, отсчитывая, секунды до выстрела.       Лишних вопросов в голове не возникало, андроид был перепачкан тёмной жидкостью, очевидно сильно отличающейся от голубой крови. Это не кровь андроида. Это человеческая кровь.       Даже человек способен понять, что этот андроид убил своего владельца.       Убил человека.       Но секунды шли, выстрел так и не раздался.       Рут робко открывает глаза.       Андроид отпустил пистолет.       Грудь её вновь обжигает яростью, поэтому она быстро сокращает между ними расстояние и выбивает у него из ладони пистолет, чувствуя себя уже полноправной хозяйкой положение. Пистолет теперь у неё.       В голубых глаза домашнего помощника мелькает дикое отчаяние, какое всего секунду назад было в её собственных. Испачканное же в крови лицо выражает смирение.       Со смертью.       Внезапно для самой себя на месте андроида она видит своё собственное лицо.       Тошнота подкатывает к горлу.       Сейчас перед ней вовсе не неисправная машина, которая вышла из строя и убила человека, нет. Перед Рут стоит она сама, напуганная, беззащитная и смирившаяся со стремительно приближающейся смертью.       Теперь это у неё дрожат руки в сомнении.       Палец слегка давит на курок, но она беспомощно опускает руки, чувствуя, как печёт в глазах.       Он совершенно не сопротивляется по какой-то причине…       Очевидно, Рут. Он в таком же эмоциональном смятении и отчаянии, что и ты.       Вся ярость и неприязнь к машинам исчезает, стоит только представить на месте домашнего помощника себя саму. Безоружный, такой слабый и одинокий в тёмном переулке многоэтажек — уже не таких богатых. Чем дальше, тем беднее.       Отчаяние в глазах его сменяется сначала на недоумение, а потом и на благодарность, от которой тошнит ещё сильнее. Хочется зареветь, забиться в угол, проблеваться и отчаянно кричать в пустоту.       Рут выпускает из ослабевших пальцев пистолет, понимая, что она не выстрелила в ненавистную машину.       — Спасибо… — шепчет андроид.       Она падает на колени, смотря вслед убегающему андроиду-убийце, ощущая, как по щекам бегут горячие слёзы. Женщина задыхается от накатывающей истерики и осознания, что прошла по острию ножа, едва не отдав богу душу. Если она у людей, конечно, есть…       С трудом Рут поднимается на ноги.       В голове вновь туман, только уже не приятный и расслабляющий, а другой — тёмный. Как будто меня ударили по затылку тяжёлым предметом и, вместо того, чтобы раскрошить череп, в кои-то веки оглушили. Надо сказать — это достаточно тяжёлое занятие в реальности, куда больше вероятность человека убить.       На каком-то автопилоте Рут добирается до своего человейника и вваливается в прибывший лифт с грацией, присущей бегемоту. Спотыкается о собственную ногу и бьётся лбом об зеркало, только чудом не разбивая его своей тяжёлой башкой.       — Блять… — ругается она под нос, переводя взгляд на панель с цифрами.       Пальцы скользят по нужному числу и двери лифта мягко закрываются. Рут ощущает лёгкий толчок, сигнализирующий о начале подъёма на нужный этаж.       Выходит она уже чуть более собрано, по крайней мере не спотыкается о собственные ноги и не знакомиться с полом поближе. Тесное знакомство с твердой поверхностью её не очень интересовало.       В квартиру она вваливается почти так же неловко, как и в лифт. На этот раз чуть не споткнувшись о порожек входной двери, лишь благодаря каким-то небесным силам удерживаясь на тяжёлых, неловких ногах.       Дверь за собой Рут захлопывает и доползает до гостиной, где падает на узкий, жёсткий диван, который вообще-то давно пора заменить. Старенький, на нём даже вмятина от её тяжёлой жопы осталась.       Голова начинает болеть.       Она шмыгает носом, чувствуя, как сопли забивают дыхательные проходы и тяжело дышит ртом. Щёки щиплет от едва подсохших слёз — силы на них пропали, но желание реветь в голос стало только сильнее.       Женщина в отчаянии кричит, пальцами цепляясь за собственные волосы — раздражающе длинные.       Беситбеситбеситбесит.       Она в отчаянии.       Сейчас осмыслить всё произошедшее не является чем-то возможным, зато осознание скоротечности человеческой жизни даже сквозь туман и гудение в голове становится ярче. Она чуть не умерла.       Кричит она вдоволь, позволяя буре чувств вырваться наружу вместе с ним. Кричала бы она так долго, если бы не слабость собственного тела. Голос пропадает.       Горло неприятно болит, из него вырываются лишь хриплые, сиплые звуки.       Рут жмурится. Под веки словно насыпали песка.       Женщина падает в забытье.