Down in the tunnels, trying make it pay He got the action, he got the motion Oh, yeah, the boy can play Dedication, devotion Turnin' all the nighttime into the day
— Мне кажется, вы ошиблись адресом, — первое, что пришло в голову при виде трех утопающих в зелени коттеджей. Белоснежные двухэтажные дома больше походили на резиденции завсегдатаев Ритца, нежели на обиталище грызущих гранит науки голодранцев. — Я этот город знаю, как свои пять пальцев, — водитель лишь сделал вид, что обиделся. По крайней мере, улыбался он той же приязненной улыбкой, которая не сходила с его лица всю поездку. Оптимизм мужчины, однако, надежды в Юнхо особо не вселял. Как и адрес на фонарном столбе рядом с коттеджами — буква к букве и цифра к цифре от выведенного на одном из его документов. — Но я… мне сказали, что это адрес университетского общежития. Водитель снисходительно покачал головой, наверняка окрестив Чона сомневающимся Томасом. — Это и есть общага, приятель. У меня племяш учится в этом колледже, так он мне как-то говорил, что сейчас все корпуса переполнены, вот жилищный департамент и выделил эти дома за счёт муниципального бюджета, — он бросил оценивающий взгляд на коттеджи и многозначно присвистнул. — Не думал, правда, что эти скупердяи раскошелятся на такие хоромы. И повезло ж тебе, приятель. Юнхо не был уверен, что это можно было назвать везением. Добираться отсюда до университета наверняка было утомительно долго, но делать было нечего. По крайней мере, сейчас. — Спасибо, что подбросили. Денег у меня, правда, не так много… — он полез было во внутренний карман джинсовки, но мужчина перехватил его запястье и впервые за время поездки резко переменился в лице. Кажется, выходка Чона его нешуточно оскорбила. — Даже не думай, парень, — он тяжело вздохнул и поспешил прибавить: — Знаешь, ты напомнил мне… меня. Я тоже по молодости грезил об американской мечте. Жизнь в городе манила яркими красками, только вот я не думал, что наивных глупцов из провинции, без денег и корочки, здесь пруд пруди. Не повторяй моих ошибок, дружище. Если уж вступил на дорогу из жёлтого кирпича, иди по ней, не сворачивая. А то кончишь, как я, — мотающимся туда-сюда челноком, видящим семью раз в голубую луну. Молодой человек опешил. Слова водителя отрезонировали в его сознании каким-то странным, но по-своему родным теплом. Он действительно был балован судьбой: его семья, друзья, приход всегда были праведны и благожелательны, но он даже не надеялся, что за пределами его маленького мирка найдутся такие же отзывчивые люди. Видимо, на земле не без добряков. — Я… не знаю, как вас отблагодарить, — это было правдой. Единственное, что Юнхо мог предложить взамен, — это помолиться за водителя и его семью. Он знал наверняка, что исходящая от чистого сердца молитва воздастся сторицей. — Просто прислушайся к моему совету. Это будет лучшей благодарностью. Чон только и мог, что, просияв улыбкой, почтительно поклониться, насколько это позволяло сидячее положение. — Удачи, сынок! — последнее, что произнёс мужчина перед тем, как Юнхо захлопнул дверцу автомобиля и сделал первый шаг навстречу новой жизни.***
Он был переполнен надеждой. Все сомнения, довлевшие во время долгой дороги, вдруг испарились, уступив место приятно бурлящему внутри любопытству. Он жаждал скорее войти в коттедж, познакомиться со своими соседями, завести друзей и прилежно трудиться во благо лучшей жизни. Но на этом его удачливости, похоже, пришёл неминуемый конец. Уже поднявшись на крыльцо, Юнхо услышал раздражающую своей нескладностью музыку, громкие разговоры и гогот. Молодой человек открыл дверь, и его рецепторы забили тревогу: в ушах резонировало от басов и надрывного голоса какого-то музыканта, а нос забился от странной смеси пива, пота и чего-то сладковатого. Скрепя сердце, Чон прошёл через мрачный холл (окна, как оказалось, были завешаны то ли тряпками, то ли толстыми листами бумаги) и оказался в месте, которое больше походило на притон, чем на студенческое общежитие. И контингент в коттедже был под стать этому нелестному эпитету. В гостиной, едва ли более светлой, чем холл, скопилось с дюжину парней разной степени вменяемости. Судя по количеству пустых бутылок, переполненных пепельниц и каких-то странных колб, жители коттеджа едва ли были в здравом уме. Кто-то из них играл в настольный теннис, используя вместо ракеток коробки из-под винила, кто-то занимался армрестлингом на стопке книг, а кто-то и вовсе валялся на полу в позе морской звезды и тупо посмеивался. Его приход никто из этой оравы, кажется, и не заметил бы, если бы Юнхо не решил поздороваться первым, на свой страх и риск. — Всем привет, — он помахал рукой, попутно осознавая, как нелепо выглядел с культяпкой вместо ладони. Дружелюбия вновь прибывшего местные явно не оценили. Точнее, большинство парней и вовсе не обратило на гостя внимания. Те же, кто всё же решил оторваться от своих сомнительно-важных дел, едва ли выглядели приязненно. — Ой, вы только гляньте, — язвительно улыбнулся один из сидящих на диване парней, — Очередная квота. Юнхо хотел провалиться сквозь землю, но его пристолбило к месту взглядами десятков глаз. Бежать было некуда. Он угодил в логово к опаснейшим из хищников. Дальше давяще-пристальных гляделок, вопреки опасениям Чона, дело не зашло: парни были слишком разморены алкоголем и куревом, чтобы набрасываться на новенького. Однако словесных уколов это явно не отменяло. — Не успели мы привыкнуть к ниггерам, к нам узкоглазые набежали. — А что сказать, лакомое местечко! — Когда уже судьба пошлёт нам красивую азиаточку. — Не отчаивайся раньше времени, чувак. Сегодня наведаемся к Бланту на тусовку. Нэнси наверняка придёт выгуливать своих новых подружек-первокурсниц. Глядишь, и нам подфартит с чёртовой квотой. Юнхо и хотел бы пропустить всю эту обидную чушь мимо ушей, только вот один момент не давал ему покоя: о какой ещё квоте говорили парни? И пусть спрашивать было себе дороже, молодой человек решил попытать удачу и поинтересовался: — Что вы имеете в виду? Некоторые из парней многозначительно переглянулись между собой, и тот, что сидел на диване, видимо, главный заводила всей компании, всё же соизволил дать ответ. Правда, крайне сомнительный. — Ты правда не в курсе? — вопрос в ответ на вопрос едва ли прояснял суть, что Юнхо красноречиво дал понять непонимающим взглядом. Местный, вероятно, мысленно поставив крест на вменяемости пришедшего (хотя, кто из них двоих был более вменяем?), фыркнул и крикнул куда-то в людскую массу. — Эй, Микки Маус, где ты там? Из угла, в котором стоял надрывающийся проигрыватель, выглянула чья-то голова, и, каково же было удивление Чона, когда он встретился взглядом с азиатом. Выглядел тот то ли зашуганным, то ли просто уставшим, но на новенького глядел с явным интересом и, кажется, состраданием. — Объясни своему сородичу, что да как, — главарь здешнего балагана даже не стал дожидаться хоть какого-то отклика. Видимо, у парня с кличкой мультяшки не было выбора. — Только уж будь помягче. Не хочется так сразу разбивать его наивное сердце. Азиат даже не удосужился кивнуть в ответ. Просто поднялся, ловко просочившись между развалившимися тут и там тушами, поравнялся с Юнхо и жестом пригласил идти за ним. — Бывай, мистер Квота, — раздалось вслед. — Постарайся не отсвечивать. Ненавижу узкоглазых выскочек. Чон слышал, как его проводник тихо фыркнул и буркнул что-то вроде «Ублюдок». Следуя за парнем через холл, к лестнице, Юнхо поймал себя на мысли, что местный не сильно уступал ему в росте и комплекции. Правда, заклеймлённым ярлыком мальчика для битья, тот подсознательно горбился и вжимал голову в плечи даже сейчас, когда всякая опасность, кажется, миновала. Неужто его так сильно тиранили? — Не принимай их подколы близко к сердцу, — заявил местный, когда они поднялись на второй этаж. Там было значительно тише и спокойнее. Видимо, все остальные обитатели коттеджа сейчас пребывали на вакханалии в гостиной. — У них на всю футбольную команду пять извилин, и то не там, где надо. Юнхо, кажется, впервые в жизни слышал подобный чудной акцент. Говорил его спутник вполне грамотно, но то, как он путал звуки и коверкал некоторые слова, было крайне непривычно. Чон был уверен: английский парня наверняка был причиной насмешек местных задир. — Ничего. Я… привык. Наверное, это должно было быть проявлением солидарности, но азиат жеста не оценил. Пригласив Юнхо в одну из комнат, он указал на стул, а сам расположился на кровати напротив. Сейчас молодой человек мог наконец полностью разглядеть своего спутника. В целом местный был довольно симпатичным юношей, чью внешность не портили даже громоздкие очки, но вот его манера мнительно хмурить брови едва ли шла в плюс образу доброго малого. Чон почему-то был уверен, что парень был представителем именно этого типа, разве что жизнь среди вечных издевательств заставила его прятать душу нараспашку за семью замками. Однако не только Юнхо был занят разгадыванием собеседника. Азиат также внимательно изучал сидящего напротив молодого человека. Каков был чужой вердикт, Чон не смог понять: местный, придя к каким-то одному ему известным выводам, поспешил перевести тему: — Ты откуда будешь? — Из Гэллоуз… — парень повел бровью, так что Чон поспешил пояснять: — Это в паре сотен километров отсюда. — Местный, значит. Юнхо не особо понял, к чему было это замечание, но пожал плечами и бросил: — Типа того. А ты? — Я из Инчхона, — Чон старательно делал вид, что понял, о чём говорил парень, хотя даже его родители едва бы упомнили название деревни, из которой сбежали множество лет назад в поисках лучшей жизни. Травмирующее прошлое иногда было на удивление просто предать забвению. — Приехал сюда год назад. Значит, парень был второкурсником. Непривычно, учитывая, что тот явно был младше Чона. Акцентировать внимание на разнице в возрасте сейчас хотелось меньше всего, так что Юнхо, исчерпав иные темы для «маленького разговора», решил поинтересоваться: — А Микки Маус — это кличка или… — И да, и нет, — местный скорчил недовольную мину, всем своим видом показывая, как неприятна ему тема. Однако он, вероятно, порядочно истосковался по общению на равных, раз готов был поделиться и этим. — Меня так-то Минги звать, но местные плевать хотели на мою идентичность и окрестили в честь гребаного мультяшного мыша. Терпеть его не могу. Юнхо думал, что неплохо было бы подружиться с этим парнем. Не жалости ради, а из чистой симпатии. — Я Аарон, — он так привык представляться своим христианским именем, что даже не сразу сообразил: сейчас это было вовсе ни к чему. Минги было бы куда проще запомнить его настоящее имя. — Но ты можешь звать меня Юнхо. — Как скажешь, Юнхо-хён, — местный наконец расслабил плечи и просиял искренней улыбкой. Она, надо сказать, была довольно заразительной: Чон улыбнулся в ответ. — Почему ты вдруг решил, что я хён? Минги пожал плечами. — Ты выглядишь старше всей этой когорты. Зрелее . Чон усмехнулся: интересный всё же был выбор слова. Непонятно, с какого факультета был Минги, но Юнхо почему-то думалось, что тот боролся со словесностью. И последняя пока явно побеждала. Они вдруг, не сговариваясь, замолкли. Снизу доносились музыка и громкие разговоры, перебиваемые тиканьем часов и едва различимым шебетанием птиц. Юнхо повернулся к окну, пытаясь разглядеть в пышных кронах пернатого певца, но даже так ощущал на себе внимательный взгляд Минги. — Ты верующий? — в вопросе парня не было, кажется, никакого подтекста, но Чону показалось, что поинтересовался местный не просто так. — Да, — Юнхо заправил крест — деталь, наведшую Минги на мысли о религии, — за ворот футболки и на всякий случай решил уточнить: — Что-то не так? Местный покачал головой как-то уж слишком наигранно. — Ох и придётся тебе натерпеться, — Юнхо казалось, что Минги вовсе не хотел запугать, а давал совет из собственного горького опыта. — Ладно, давай не будем о грустном. Лучше скажи, куда тебя определили. — В шестую комнату, — парень настороженно нахмурился и присмирел. Юнхо эта реакция совсем не нравилась. — Это хорошо или плохо? Минги вновь пожал плечами. В этот раз, правда, уже не так расслабленно. — Даже не знаю, — он протяжно пропыхтел, напомнив Юнхо старый локомотив, и наконец поспешил пояснить: — С одной стороны, тебе чертовски повезло, потому что пока ты будешь жить в комнате один. А с другой… скажу так, молись, чтобы Блант не решил нанести визит доброй воли. Юнхо, кажется, уже слышал это имя сегодня. — Кто такой этот Блант? Местный второй раз за их недолгий разговор дал понять, что едва ли желает отвечать на вопрос. Однако в этот раз ему явно не оставили выбора. — Как думаешь, почему тебя заселили не в вонючую общагу, а в шикарный коттедж на окраине города? Что-то подсказывало, что вопрос был с подвохом, но Чон решил быть прямолинейным. — Слышал, мэрия выдала эти дома под студенческие нужды из-за переполненности основных общажных корпусов. Минги фыркнул и сделал какой-то странный жест, суть которого Юнхо не до конца понял. Но это едва ли было нечто приличное. — Мэрия и пальцем бы не пошевелила ради студентов, если бы не покровительство Бланта, точнее, его папаши-толстосума. Одним словом, все мы здесь, — местный выразительно обвёл комнату взглядом, — только благодаря «заслугам» этого засранца. Это, казалось, многое объясняло. Многое, но вовсе не личность самого мажора. Юнхо, за неимением других идей для разговора, хотел было полюбопытствовать на эту тему, но в комнату без стука ворвался один из парней — судя по всему, местный шут, — и заговорщически оглядел присутствующих. — Ну что, новичок, наш мыш уже ввёл тебя в курс дела? Чон видел, как ладони Минги сжались в кулаки. Тому явно большого труда стоило промолчать в ответ. Юнхо же отмалчиваться вовсе не собирался: встал со стула и думал уже было вежливо поставить парня на место, однако тот был быстрее. Заметив перемену, он поспешил оправдаться с заискивающей улыбкой: — Не обессудь. Джеймс бывает немного груб на трезвую голову, — Юнхо очень сильно сомневался в степени трезвости местного заводилы, но противоречить не стал, решив перво-наперво выслушать. — В знак добрых намерений мы приглашаем вас с Микки Маусом на вечеринку. Ах, да, вечеринки — это когда люди… — Я знаю, что такое вечеринки, — отрезал Чон. Меньше всего ему сейчас хотелось, чтобы какой-то гнусный шут потешался над его происхождением. То, что молодой человек был из провинции и верил в Бога, ещё не значило, что он был до такой степени отсталым. — Как скажешь, — местный дурачок странно рассмеялся. — Тогда ждём вас внизу через двадцать минут. И принарядитесь. Там всё же будет приличное общество.