That's the price that we all pay And the value of destiny comes to nothing I can't tell you where we're going I guess there's just no way of knowing
— О, привет, Юнхо! — замеревший в дверях Сонхва замолк и вопросительно уставился на Чона. На сей раз его коронная улыбка казалась очень уж дежурной. — Не ожидал тебя здесь увидеть. В это заявление охотно верилось. Парень явно не был готов лицезреть в комнате его полноправного обитателя, но Юнхо было не до возмущений. Что там Ёсан говорил про божественные молнии? Кажется, одна из них ненароком задела и Чона. Иначе чем небесной карой, произведённый пришествием Сонхва эффект он не мог объяснить. Чон был повержен каким-то неясным чувством. Не отвращением, не гневом. Скорее, непонятно откуда взявшимся разочарованием, которое вообще-то был не вправе испытывать. Кто ему был Пак? Друг? Хороший знакомый? Кумир? Ничего из этого. Фрэнк Ли был просто неравнодушным человеком, который умело создавал иллюзию близости со всем миром, но при этом был так же недосягаем, как его «король». Что же, кажется, только теперь фраза, брошенная на вечеринке невзначай, обрела смысл: всё было сложнее, чем наивный Юнхо мог подумать. Связывало Ёсана и Сонхва куда более филигранное хитросплетение, чем сотрудничество или дружба. Но даже так принять действительность было неимоверно сложно. Кан явно знал, на что шёл, рассчитывая на эффект откровения. Только вот стоило ли оно того? — Выглядишь неважно, — Пак слегка наклонил голову вбок, то ли случайно, то ли сознательно копируя излюбленную манеру Ёсана, и вскинул бровь. — Приболел? Юнхо едва заметно прикусил губу. Стыдно. Ему стало стыдно. Оттого, что теперь что-то в отношении к Сонхва перевернулось в нём, и каждое чужое слово или жест доброй воли хотелось делить на два. — Да нет. Всё… всё в порядке. Я просто устал. Будто бы желая придать своему из ряда вон бездарному отыгрышу хоть немного правдивости, он взялся за голову и болезненно поморщился. — Честно, тебе бы передохнуть. Ёсан говорил, что ты денно и нощно зубри- Договорить Сонхва не успел: ему в лицо прилетела подушка, а с соседской кровати послышалось недовольное шиканье. — Заткнись! — огрызнулся Ёсан. — Ничего я о нём не говорил. Тоже мне, велика важность. Юнхо не знал, куда смотреть, — на Кана, принявшего закрытую позу и нахмурившегося, или Сонхва, беззлобно отбросившего подушку её хозяину. Нет, молодой человек положительно не понимал, о чём толковали эти двое. Точнее, понимал, но с трудом верил. Чтобы Ёсан, да говорил о нём с самим Фрэнком Ли? Действительно, с чего бы ему оказали столько чести? Кто-то из парней явно привирал… — Ты, кажется, что-то забыл, — заметил Ёсан, взбив подушку и укладываясь на неё. Пак снисходительно улыбнулся на чужую выходку и одарил Юнхо ещё одним обеспокоенным взглядом. — Ах, да. Не видели, случайно, мой плеер? Кан вальяжно растянулся на кровати и махнул рукой в сторону бумажного беспорядка. Сонхва свою пропажу приметил не сразу, но, всё же найдя, усмехнулся, присел на корточки, аккуратно сгрёб разбросанные листы и обратился, как ни странно, к Чону: — Он вечно такой бардак разводит? Вопрос явно был риторическим, и Юнхо лишь пожал плечами, не находя нужным отвечать. Тем более под острым взглядом Ёсана он был, как под прицелом: одно неверное слово — и сосед откроет огонь на поражение. Ох, и не нравилось ему быть втянутым в эти интриги! — Ладно, — Пак, видимо, понял, что обитатели комнаты находились не в настроении для бесед, и, захватив плеер, сделал пару шагов к выходу. — Бывай, Юнхо. Он хотел было развернулся на каблуках, но губы Ёсана вдруг расплылись в хищной ухмылке, и с них тут же сорвалось едкое: — В следующий раз будь сдержанней. Святошу слишком смущают наши «штудии». Сонхва будто током коротнуло: он вздрогнул всем телом и выронил из рук Walkman-а. Собственная неловкость заставила его засуетиться. Он наклонился, едва не потеряв равновесие, но Юнхо всё равно оказался быстрее. Видимо, естественное желание помочь сыграло роль громоотвода: так можно было отвлечься от выбившей почву из-под ног ситуации. Стоило взгляду Юнхо пересечься с взглядом Сонхва, последний замер на месте и, кажется, перестал дышать. Почему-то Чон думал, что смотреть парню в лицо теперь будет невероятно гадко, но он просто не мог испытывать отвращение при виде человека, пребывающего разве что не в хтоническом ужасе. Непонятно, кому было поганей от этой поистине буфоннадской сцены — рассеянному герою-любовнику или непрошеному свидетелю. Лишь Кан, похоже, чувствовал себя в своей шкуре: вальяжно почивая на лаврах, он наслаждался устроенным представлением, не заботясь о чужих чувствах. Он снова был в ипостаси Бланта и снова упивался ей. Пак поднялся и, кажется, уже готов был ретироваться без своего плеера, как Юнхо протянул его деревянными руками и выдавил из себя улыбку. Видно, именно эта выстраданная эмоция на его лице заставила Сонхва вздрогнуть и импульсивно вырвать вещь. Тому явно было не по душе чужое, не стоящее ни гроша, сострадание. — Ну, я пойду, — парень, каким лицезрел его сейчас Юнхо, был не похож сам на себя. Не было былого уверенного всезнайки, вселяющего трепет и восхищение в сердца студентов. Был лишь робкий, закомплексованный парень-азиат, трясущийся из-за всякой мелочи. Интересно, таким ли он был в начале своего восхождения по пищевой цепочки университетских джунглей? Когда дверь с грохотом захлопнулась, Юнхо сухо сглотнул и обернулся к Кану. Тому спектакль, вероятно, доставил особое удовольствие. Правда, молодой человек так и не понимал почему. Если он правильно понял характер отношений между соседом и Сонхва, Ёсан вовсе не должен был поступать подобным образом. — Зачем ты так? — спросить напрямую было гораздо легче, чем гадать попусту. — Он же твой… друг. Кан опёрся на локоть и посмотрел на растерянного Юнхо с таким видом, будто ему только что предоставили сцену для финального номера. От этого волей-неволей стало не по себе: внутреннее чутье подсказывало, что это будет что-то из разряда фарса. — Он просто зубрилка, с которым я трахаюсь за конспекты, — то, с каким видом это было произнесено, пробило до мурашек. Почему Ёсан продолжал делать вид, будто ему всё равно, будто речь шла не о близком ему человеке, а о свидании на одну ночь? Юнхо тщетно попытался скрыть промелькнувшую по лицу тень, но от пристального взгляда парня, не желавшего упустить ни единой эмоции зрителя, ничего нельзя было утаить. — Я же сказал, что я отморозок, — Кан будто безмерно гордился тем, что говорил. — У таких, как я, просто нет друзей. Есть пешки. И отчего каждое чужое слово сегодня буквально сочилось ядом? Отчего Ёсан снова перевоплотился в своё язвительное альтер-эго и выстроил неприступную стену? Юнхо всё пытался разглядеть ответ в чужом пристально-наглом взгляде. И ответ наконец нашёлся. — Так ты затеял игру, чтобы доказать мне это? — потоку вопросов, наводнивших сознание Чона, не было предела, но, видимо, именно этого и хотел добиться Кан — внимания. По крайней мере, та загадочно-довольная улыбка, что сейчас расцвела на его лице, явно говорила в пользу этого предположения. — С какой целью? — Должен же рано или поздно прийти конец твоему «ангельскому» терпению, — он приподнялся, чтобы достать стоявшую на столе пепельницу, принял подобие позы лотоса и закурил. Юнхо казалось, словно сосед двигался в замедленной съёмке. Может, тот делал это намеренно, может, молодой человек был слишком заинтригован театральной паузой. — Не думал, что ты окажешься первоклассным актёром. Так мастерски отыгрывать божьего одуванчика не каждый может. Ёсан знал, на что шёл. Знал, что такого рода приём произведёт подобающий эффект. Потому что Чон не смог сдержать вздоха, стоило ему услышать очередное сорвавшееся с чужих уст откровение. — О чём ты? — Нет на свете бескорыстных людей, — Кан выпустил дым, отведя взгляд и картинно уставившись куда-то в пространство. Юнхо ощущал себя Алисой, развесившей уши перед философствующей Гусеницей, — так же ничтожно и чудаковато. — Есть те, кто заигрался в святых. И, поверь мне, это самые отчаянные придурки из всех: возомнят себе невесть что и в лепёшку разобьются, чтобы доказать свою святость миру. На секунду показалось, будто весь воздух выбили из лёгких точным ударом под дых. Из всех нанесённых доныне ран эта была, пожалуй, самой болезненной. Неужто Ёсан действительно так думал? Неужто всё это время он творил гадости не вредности ради, а чтобы… вывести на чистую воду? — Ты правда считаешь, что я такой? — пролепетал Чон. Он наверняка выглядел жалким в чужих глазах, но какая к чёрту разница, если до этой самой поры его даже не воспринимали всерьёз. — Что я лишь притворяюсь? На долю секунды торжествующее лицо парня омрачилось каким-то неясным сомнением, но он поспешил перевести внимание на сигарету, жадно затянувшись и уверенно выдав: — Конечно, — стряхивая пепел с чрезмерной сосредоточенностью, он тем не менее не спешил восстановить зрительный контакт. Юнхо хотел было попросить его посмотреть прямо, но сил не хватало. Он ждал окончательного вердикта, как смертного приговора. — Уж не знаю, на какую добродетель ты там дрочишь, но, будь добр, не впутывай меня в это. Пусть в этот раз шпилька Бланта была выпущена будто бы с неохотой, Чон не смог сдержать горькой усмешки. А может, все его старания действительно были зря? Может, оно того не стоило? — Я никогда не считал тебя отморозком, Ёсан. Но до тех пор, как ты не поймёшь это сам, я не в силах ничего изменить. Он сорвался с места, хлопнув дверью так же, как парой минут ранее сделал это Сонхва. Что ж, обитателям коттеджа явно будет о чём посудачить в ближайшее время…***
Юнхо совсем не хотелось напрягать Минги и подавать повода к определённым умозаключениям Лаки, но ночевать в своей комнате он просто не мог. Даже промятый, воняющей пылью и мышиным дерьмом матрас сейчас был куда привлекательнее ночёвки один на один с Блантом. Чон ворочался всю ночь, то ли потому, что уснуть на впивавшихся в бока пружинах было положительно невозможно, то ли из-за разъедавшей душу обиды. Юнхо корил себя за последнее, до боли кусая губы и сжимая кулаки до побелевших костяшек, но эта самая обида казалась ему до того обоснованной, что он никак не мог переключиться на что-то другое. То, что наутро он проснулся абсолютно разбитым, не было неожиданностью. И если с болью в спине и небольшим раздражением на коже он ещё мог смириться, то внутренний беспорядок не давал ему покоя. Даже холодный душ, до этого всегда приносивший успокоение, в этот раз не возымел ни малейшего эффекта, так что в университет молодой человек направился мрачнее тучи. И виновато-любопытный взгляд сопровождавшего его Минги лишь разжигал кострище раздражительности. Тем более после того, как стало ясно, что подозрительно хранящий молчание спутник не отстанет от него ни на ресепшене, ни в библиотеке, ни в столовой. — Ты не мог бы оставить меня ненадолго? — тяжёло вздохнул Юнхо, следуя к свободному столику. — Да я просто место покараулю, — Сон что-то скрывал, а уж когда он будто бы случайно приметил сидящую поодаль Сару, молодой человек сразу разгадал чужой план: неспроста же он поутру застукал Лаки, шушукающегося с кем-то по телефону. — О, пойдём-ка туда. Чон устало потёр переносицу, позволяя, однако, увести себя в нужном направлении. Когда парень силком усадил его на стул и устроился рядом с Сарой прямо напротив него, Юнхо морально подготовился к допросу с пристрастием. Интересно, как ребята распределят между собой роли? — Что вчера случилось? — Минги смерил его пристальным взглядом. Это, впрочем, было куда лучше, чем утренние гляделки исподлобья. — Послушай, Минги, я понимаю, что вы хотите помочь, но… — Без «но», Хо, — вероятно, в ипостаси злого копа сегодня готовилась выступить Сара. Милое обращение, которое она почему-то предпочитала обоим именам, совсем не смягчало серьёзности тона. — Ты не понимаешь, во что ввязался. До этого момента Чону казалось, что он как раз-таки всё понимал, что вид Сары поверг его в сомнение. Что-то в её взгляде и сложенных в замок ладонях намекало, что в течении всё ещё было достаточно подводных камней. И тем не менее Юнхо было известно кое-что, о чём не догадывался больше никто — туз в рукаве, которым он никогда не рискнул бы воспользоваться. Ведь он обещал Кану. — Ребят, я слишком устал для этих ваших разборок, — Чон решил, что перевести тему было безопаснее всего. Тем более что усталость была вполне реальной. — Да, мы повздорили с Ёсаном… — С Ёсаном? — Минги ойкнул, на мгновение прикрыв рот ладонью. Иногда его неумение контролировать децибелы было уморительным, но только не сейчас. — Твою мать, хён, я же просил тебя не приближаться. Он знает, что ты знаешь слишком много… — И что? Что он сделает? — Не так важно, что сделает он, — вклинилась Сара, бездумно прокручивая в руках полупустой стакан с Колой. — Куда важнее, как отреагирует Ф… — Фрэнк Ли! — раздалось на всю столовую. — Ну надо же, какие люди! Все трое тут же обратили взгляд на назревающую сцену. Неподалёку от их стола, гордо подбоченившись, стоял Вуди — главный шут компании Джеймса. Юнхо нахмурился: обычно парень не осмеливался поднимать голос и лишний раз напоминать людям о своём существовании, но сейчас он, наоборот, возымел своей целью привлечь к себе как можно больше внимания. Упомянутый Сонхва замер посреди столовой с подносом в руках. Секундное удивление сменилось привычной отстранённо-приязненной улыбкой. — Ты что-то хотел? — Пак всем своим видом дал знать, что с куда большим удовольствием сейчас вернулся бы к трапезе, но наглый прищур Вуди и его шакалья ухмылка указывали на то, что парень намерен провернуть какую-то гадость. — Ещё как, — он потёр руки с видом жида, почуявшего запах наживы, и обнажил зубы. — Я хотел бы знать, что мне полагается за молчание. Надо признать, Сонхва мастерски держал лицо: видимо, вчерашняя сцена закалила его нервы. Однако вода в его стакане стихийно забилась о стенки, выдавая тревожность так же, как и впившиеся в ручки подноса кулаки. — Не понимаю, что ты имеешь в виду, — он отвернулся от собеседника, намекая, что разговор окончен, но Вуди был совсем иного мнения. Его прищур стал ещё хитрее, а ухмылка — хищнее. — О, ты всё прекрасно понимаешь. Вход в коттедж тебе заказан. И отсутствие команды не отменяет договорённости. — Мне нужно было забрать важные бумаги. — Где же твоя хвалёная честность, Фрэнк Ли? — Вуди чужая ложь совсем не впечатлила. — Там же, где и стыд? У стен, знаешь ли, есть уши. И Джеймсу было бы очень интересно знать, что вы вчера… Юнхо не представлял, куда всё это могло зайти, потому резко поднялся из-за стола, поравнялся с парнями и прежде, чем Вуди успел раскрыть чужой секрет, выпалил: — А сколько за молчание причитается мне? Сказав это, Чон едва заметно прикусил губу. Он даже не знал, чем можно было крыть выпад парня, тем более, что тот явно не сомневался в своём могуществе. Поразительно, насколько сильно таких людей окрыляло знание чужих грязных секретов. — Квота? — обычно Вуди не осмеливался набрасываться на Юнхо, хотя бы в силу чужого физического преимущества, однако сейчас наконец обрёл голос, и он сочился презрением. — Не лезь не в своё дело. — Ты, кажется, не расслышал, — Юнхо удивлённо уставился на Минги, вставшего плечом к плечу. — Сколько ты дашь за наше молчание? — Послушай, Мик- За свою браваду Вуди наконец пришлось ответить: Сон схватил его за грудки и приподнял на пару дюймов. — Почём ты нынче барыжишь травкой? — Ты о чём? — взгляд парня забегал в разные стороны. Он явно понял, о чём шла речь, но не хотел это признавать. — О том, что ты перепродаёшь сворованную у парней дурь. И твои дружки наверняка будут очень злы, узнай они об этом. Юнхо едва заметно кивнул. Теперь и он догадался, что имелось в виду. Кажется, во время посиделок он краем уха слышал, как Минги с Лаки самозабвенно перемывали Вуди кости, не забывая выполнять указания мастера подземелий. — Не рассказывайте им, прошу! — взмолился парень, вцепившись руками в захват на груди. Он метался между Сонхва и Юнхо, моля о пощаде. Чон просто не мог выдержать этого жалкого зрелища. — Сонхва вчера не было в коттедже, — он хлопнул друга по плечу, призывая отпустить Вуди. — Ты понял? Парень лихорадочно закивал головой. Верилось в его искренность с трудом, но выбора не было. Отшвырнув того в сторону, Минги показательно отряхнул руки и добавил: — А теперь вали. Второго предупреждения не потребовалось: Вуди умчался из столовой, разразившись тихой матерной тирадой. Сон проводил его взглядом, после чего перевёл внимание на Сонхва. — Спасибо хоть скажешь? Пак, похоже, только сейчас отошёл от сцены, но, к удивлению, привычную любезность проявлять не спешил. Лишь измерил Юнхо пронизывающим до глубины души взглядом и удалился, оставив поднос с нетронутым обедом на ближайшем столе. — Вот сволочь, — Минги поморщился и, подойдя к столу, грузно плюхнулся на стул, словно происшествие высосало из него все соки. Юнхо молча опустился рядом. Ему было немногим лучше, чем другу. Не из-за возникшей конфронтации. Честно, ему впервые было не до морализаторства. Скорее, новые загадки местного царства тревожили его. Что за тайные договорённости связывали Пака и футбольную команду? И, самое главное, какое отношение к этому имел Минги? — Какого чёрта ты вообще полез? — едва отдышавшись, Сон вновь пришёл в боевой режим. Теперь уже он, а не Сара, был злым копом. Молодой человек потерянно проморгался и взялся за голову: утренняя усталость дала о себе знать, накатив новой волной слабости и ноющей боли в области темени. Он хотел растечься по стулу, а не отвечать на чужие выпады. — А ты? Ты ведь Сонхва не сильно жалуешь. Минги хотел было возмутиться, но прикусил язык, понимая справедливость наблюдения. Тем не менее, как-либо реагировать он не спешил. Тут-то по закону жанра и вмешалась Сара. — Ты же помнишь про три столпа, верно? — Это ведь всего лишь громкая метафора, — признался Чон, не смея, однако, отрицать, что она была до одури въедчивой. Не он ли совсем недавно рассуждал о могуществе сильных мира сего, используя эту незамысловатую классификацию? — Это не метафора, Хо. Это физика. Смотри. Сара допила остатки Колы и, взяв три пустых стакана, расположила их в странном порядке: два поставила совсем близко друг к другу, другой на отдалении, а затем и вовсе накрыла эту конструкцию подносом. — Это, — она указала на соседствующие стаканы, — Блант и Фрэнк Ли. Это, — ткнула пальцем в стакан на другой стороне, — Джеймс и футбольная команда. А это, — стукнула по подносу, — весь универ. Он держится на трёх столпах и пребывает в равновесии. Но что будет, если убрать один из них? Юнхо не совсем понимал, к чему была эта головоломка, но всё же поддался, воззвал к своим знаниям простейших законов физики и, недолго думая, вытянул стакан, означавший Ёсана. Поднос слегка накренился, но всё ещё находился в балансе. — Видишь? Всё в порядке, да? Ничего не случится, если выбить одного из них. Только ты и сам теперь знаешь, как тесно Блант и Фрэнк Ли повязаны. Так что просто представь, что произошло бы, узнай кто правду о них обоих. Минги взял инициативу на себя: выудил стакан Сонхва, и вся нехитрая конструкция разлетелась по столу. Юнхо едва успел поймать третий стакан прежде, чем тот скатился на пол. Это было более, чем красноречиво. Права была старая добрая истина: короля делает свита. Это то, что имел в виду Пак, это то, о чём с таким нежеланием бурчал Минги. Блант был не просто королём, а Фрэнк Ли — его серым кардиналом. Эта пирамида власти полностью зависела от нижестоящих звеньев, тайно презиравших верхушку, но заботившихся о ней потому, что иначе воцарится полнейший хаос. Минги, Лаки, Сара, даже Вуди — все они были звеньями в сложном, но отлаженном механизме, и все они знали свою роль: сделать всё, чтобы машина никогда не останавливалась. — Но что насчёт третьего столпа? — он поставил стакан, который до этого сжимал в руках, на поднос. — Выбить его — тоже значит нарушить равновесие. — Именно поэтому существует «договорённость», — Саре не стоило уточнять, о чём шла речь: опрометчиво (или всё же намеренно) брошенные Вуди слова явно имели под собой какую-то конкретную почву. И, судя по всему, дело было нешуточное. — Своего рода разделение территории. Но после того, как Блант перебрался в коттедж, мирный пакт стоит на последних ногах. — Я всё ещё не понимаю, при чём тут Фрэнк Ли, — это было правдой. Пусть в самом пакте о ненападении действительно имелся смысл, почему именно Пак был персоной нон-грата? — Да при том, что он полез не в своё дело и чуть не пустил всё под откос. Минги хлопнул ладонью по столу так, что стаканы и поднос со звоном подскочили, вскочил с места и, не сказав больше ни слова, направился в сторону выхода. Неясно, была ли его экстравагантная выходка вызвана злостью или обидой, но какая-то сильная негативная эмоция, след которой витал в воздухе даже после того, как Сон покинул столовую, давила на и без того трещавшую голову Юнхо. — Вот что происходит, когда два гордеца вынуждены быть в долгу друг перед другом, — заметила Сара, проводив друга взглядом. Чон поджал губы: он чувствовал определённую вину за то, что поднял тему. Впрочем, откуда ему было знать, что Минги окажется оскорблён. Похоже, пора уже было наконец пролить свет на произошедшее: и Сон, и Пак явно что-то недоговаривали про пресловутое заступничество. — Это как-то связано с тем, что Сонхва спас Минги от Джеймса? — Не спас, — отрезала девушка. — Купил молчание. А заодно чуть не подорвал положение Джеймса, — она подвинулась ближе, будто готовилась выдать секрет не для чужих ушей. — Если бы кто-то из директората узнал, конец пришёл бы всей футбольной команде. Потому и было принято решение: всё, что происходит в коттедже, остаётся в коттедже, но с тем лишь условием, что агрессия Джеймса не заходит дальше словесных атак. Юнхо тяжело сглотнул: что-то ему подсказывало, что именно пресловутый пакт, а вовсе не добросердечность футболистов, был истинной причиной почему он всё ещё был цел и невредим. Сара, вероятно, считала его опасение, накрыла лежащую на столе ладонь своей и легонько сжала в знак поддержки. — Ты не обязан принимать правила этой игры, Хо, — шепнула она, улыбаясь с едва скрываемым сочувствием, — но ради общего блага и твоей же сохранности держи рот на замке. — Я… я буду иметь в виду. Юнхо попытался улыбнуться в ответ, но вышло не слишком-то убедительно. Похоже, до этого он и правда не имел ни малейшего представления о настоящем раскладе дел. Хитросплетения интриг были куда более тонкими и запутанными, и его каким-то образом угораздило попасть в самый центр клубка, который с каждым днём затягивался всё сильнее. Разве этого он ждал, бросив всё в Гэллоуз и отправившись в неизвестность ради смутной мечты о светлом будущем? Разве он вообще мог подумать, что случайное знакомство с обитателями коттеджа и незаладившиеся отношения с соседом приведут к такому исходу? Нет, и ещё раз нет. Но, как стало ясно, пути назад не было. Чон дал слишком много обещаний — семье, Мэри, самому себе. — Мне пора идти, — Сара отняла руку, поднялась из-за стола и, одарив на прощание искренним тёплым взглядом, добавила: — Ещё увидимся. Когда девушка скрылась из виду, Юнхо изнемождённо опустился на сложенные на столе руки: теперь он тоже часть системы, отвечающей за баланс сил.