God's Favorite Customer

But if you're sitting there beside her And a bear comes in the room And you keep on going 'cause you're unaware Oo, then you know that you are there

Юнхо ожидал проснуться замёрзшим и разбитым. Он даже толком не помнил, как уснул на полу, греясь плечом о плечо Ёсана. Просто в какой-то момент, услышав, а точнее, почувствовав ровное дыхание заснувшего рядом парня, замолк и закрыл глаза, видимо, тут же вырубившись от усталости и переизбытка впечатлений. Даже жёсткие доски вчера были тому не помехой, чего не скажешь о нынешнем моменте. Тело, одеревеневшее и затёкшое, само будто бы стало частью паркета. Отличали Чона от мебели сейчас лишь давящая на голову мигрень и способность к анализу. Правда, анализу самому элементарному, как у примитивного пещерного человека. Это было что-то на уровне инстинктов, где ему нужно было прислушиваться к телу, чтобы осознать его базовые потребности: боль, голод и, как ни странно, тепло. Ему было на удивление тепло и даже мягко. Юнхо, не открывая глаз, хотел было потянуться, но рука запуталась в ткани. Он разлепил глаза и тут же поморщился от слепящей белизны его же одеяла, наброшенного на полтуловища. Что оно тут вообще делало? Наконец продрав глаза, он повернул голову, ожидая увидеть Ёсана, но того рядом не оказалось. Похоже, в буквальном смысле убегать от серьёзных разговоров было в его традиции. В их общей традиции. Чон приподнялся на локтях, стряхнул с головы остатки сонливости и встал, не забыв забросить одеяло на кровать. Не сказать, что оно кардинально спасло ситуацию, но возможная причина его появления грела Юнхо душу. ​ Спустившись вниз и войдя на кухню, молодой человек, кажется, впервые увидел там Ёсана. Он всегда диву давался, ел ли тот вообще или питался какой-то особой альтернативой святого духа, но, видимо, чужой рацион был куда более бесхитростен —​ никотин и пиво. Чон не удержался от ухмылки: Ёсан сейчас буквально соответствовал выражению «поднять подняли, а разбудить забыли». Он привалился поясницей к столешнице, ​ бездумно пялясь​ в пространство и напрочь​ игнорируя текущую из-под крана воду, свой сомнительный завтрак и соседа.​ Юнхо обогнул парня, чтобы выключить воду, и, подметив, что тот всё ещё был в прострации, втихомолку вылил в раковину пиво, к которому сосед, похоже, даже не успел притронуться.​ — Э, бля, ты чего? —​ отмер наконец Кан, но молодой человек специально ретировался к холодильнику, спиной чуя на себе чужой взгляд. — И тебе доброе утро, —​ он достал яйца и молоко и, выложив нехитрый набор ингредиентов на столешницу, вытащил из ящиков два стакана и сковородку. — Какого хрена ты сделал с моим пивом? ​ —​ Чон спрятал улыбку в воротнике своего поло. А утренний Ёсан, оказывается, был той ещё находкой. То, как он пытался возмущаться, разве что не засыпая на ходу, казалось уморительным. Но Юнхо понимал, что поднялся в такую рань парень явно не по своей воле. По его рваным жестам было ясно: он сейчас находился на самом пике наркотического отходняка. Чон понятия не имел, что испытывают люди в таком состоянии, но выглядел Ёсан совсем уж неважно. И пусть полностью снять симптомы Юнхо не мог, но, по крайней мере, намеревался хоть​ как-то подбодрить. — Не отрицаю питательную ценность этого прекрасного напитка, —​ хмыкнул он, разливая молоко в два стакана, —​ но, думаю, такой завтрак будет куда сбалансированнее.​ Ёсан округлил глаза, уставившись на всученный ему стакан, затем перевёл взгляд на Юнхо и сощурился, будто подозревая что-то. — Это просто молоко, —​ в подтверждение этих​ слов, Чон отпил немного из своего стакана и отставил его на столешницу, принимаясь хлопотать у плиты. Краем глаза он видел, как парень принюхался и сделал пару глотков на пробу. —​ Дома мы всегда начинаем день с молока. Помогает проснуться и разжигает аппетит. Убедившись, что Ёсан прислушался к совету и теперь нехотя попивал молоко, Юнхо полностью переключился на готовку: разжёг конфорку, поставил нагреваться сковородку и приготовил тарелки. Две.​ — Не помню, когда в последний раз пил молоко, —​ признался Кан, выставляя пустой стакан в раковину. Чон мазнул по его фигуре беглым взглядом. Кажется, тому было лучше. По крайней мере, его уже не трясло. —​ Наверное, в детстве. Тогда мне почему-то совсем не нравился его вкус. Юнхо покачал головой, разбивая на прогретую сковородку яйца.​ — Такое бывает. Я тоже не в восторге от местного молока. Вот наше, парное…​ оно даже по консистенции совсем другое.​ Чон встал у плиты, с каким-то подчёркнутым интересом наблюдая за застывавшим белком, когда Ёсан вдруг взгромоздился на столешницу с протяжным​ «ух» и сел в позу лотоса. Юнхо мысленно закатил глаза: похоже, нужно будет устраивать уборку после этого горе-йога.​ Поёрзав слегка, Ёсан наконец нашёл удобное положение и притянул к себе пачку сигарет и пепельницу.​ — Зачем ты всё время куришь? —​ поинтересовался Юнхо после характерного щелчка зажигалки.​ — За​ тем же, почему ты всё время задаёшь тупые вопросы.​ — Чтобы заполнить неловкие паузы? Кан не ответил, но красноречиво повёл бровью и ухмыльнулся, и молодому человеку оставалось лишь усмехнуться, бросив беззлобное «Туше». И всё же проницательности Ёсану было не занимать.​ Он опять смог докопаться до сути вещей и обыграть в одному ему свойственной манере, хоть уже не так хлёстко и едко. Не по-Блантовски, а… по-Ёсановски. Однако кое-что всё-таки ускользало от его ума. То, что Юнхо умело прятал за любопытством, которое легко было спутать с настырностью. То, что он когда-нибудь покажет в истинном свете, не боясь быть непонятым. Пока же… пока же они оба будут довольствоваться лишь малыми зацепками друг о друге, пытаясь вписать их в свою картину мира. Чон отогнал эту мысль и вернулся к насущному — тишина между ними сейчас не была такой уж неловкой, но хотелось внести в неё какие-то тёплые краски. И тогда он запел: — «Rivers flow uphill Blue turns into grey Winter follows springtime Morning ends the day Beyond the silver rainbow». Юнхо всё ждал, что сидящий рядом парень прервёт его каким-нибудь резким комментарием, но тот молчал, вновь вперившись взглядом куда-то вдаль, за пределы вселенной. Единственное, что отличало его от постигшего дзен гуру, была дотлевавшая сигарета, которой он дернул, будто бы приглашая продолжать. — «If you're walking home beside her And you know what time it is And if you avoid the puddles in your way You haven't been there either To the land that lies Beyond the silver rainbow». ​ Молодой человек поддел прожаренную яичницу и выключил огонь, позволяя ей подрумяниться до хрустящей корочки. ​ — Ты неплохо поёшь, — Ёсан потушил сигарету и, уперев локти в бёдра, устроил подбородок на ладони. В такой позе, скрученной и закрытой, он казался совсем уж ребёнком. Чон впервые задался вопросом о реальной разнице в возрасте, но озвучивать его не стал. Вместо этого ответил: — Регент хора с тобой бы поспорил, — он усмехнулся, вспоминая позорный опыт участия в пасхальных песнопениях, и принялся раскладывать яичницу по тарелкам. — Тебе вилку или…? — Долго там будешь мяться? — Юнхо непонимающе повёл бровью на, казалось, совсем неуместную ремарку, но, когда из-за угла спустя пару секунд выглянул сонно потиравший глаза Минги, всё встало на свои места. Хотя, пожалуй, не совсем всё. Если ранний подъём Ёсана ещё можно было объяснить разбитым состоянием, то появление Минги — любителя дрыхнуть до полудня — в такой час было сродни чуду. Впрочем, с Чоном в последнее время происходило чересчур уж много чудес. И одно из них сейчас ухмыльнулось в привычной манере, перехватило протянутую тарелку и неуклюже соскочило на пол, едва удержавшись на ногах. Юнхо заметил, как взгляд Сона замер на ладони Ёсана, впившейся в его плечо в попытке удержать равновесие, и приготовился к худшему. Кажется, придётся выслушать очередное нравоучение об «опасных связях». — Чего напрягся, мышонок? — сонливость тут же сошла с лица Минги, сменившись кислой миной. — Да понял я, что тебе не терпится поточить лясы. Секретничайте, ребятки, не буду вам мешать. Кан выудил вилку из ящичка и направился в сторону столовой, оставив парней наслаждаться немой сценой противостояния друг другу. Точнее, это Минги наверняка воспринимал затяжные переглядки, как противостояние; Юнхо же просто ждал, какой «гениальный» вывод сделает квази-философ. — Это какая-то шутка? — видимо, Сон ещё толком не проснулся, а потому и не лез на рожон. Оно и к лучшему. После по-своему уютных посиделок на кухне настроение было удивительно приподнятым и портить его какими-либо препирательствами совсем не хотелось. — Не думаю. Минги всем своим видом показал, что относится к заявлению друга скептически, но на этом тема Ёсана, к радости Юнхо, планомерно исчерпала себя. Он подбадривающе улыбнулся и, недолго думая, поставил не успевшую остыть сковородку на огонь. Может, Сона тоже удастся задобрить завтраком? — Чего это тебе не спится? — как бы невзначай спросил молодой человек, разбивая яйца. Его собственная яичница уже наверняка остыла, да и ладно: есть всё равно не особо хотелось. Минги бездумно почесал затылок и присел за стол, вполглаза наблюдая за стоявшим у плиты другом. — И сам не знаю, — заверил он, теребя в руках край безразмерной футболки. — Просто так, наверное. Юнхо слегка нахмурил брови. Не нужно было быть гением, чтобы понять, что парень явно имеет что-то на уме. Что-то не дающее покоя и требующее выплеска. — Эй, случилось, что ли, чего? — он постарался вложить в голос как можно больше участия. Кажется, за переживаниями о Ёсане он совсем упустил из виду состояние друга. А судя по налившимся синевой мешкам под глазами, это далеко не первый подъём в такую рань. — На самом деле… на самом деле, да, — признался Минги на удивление легко. Будто ждал подобного вопроса и даже надеялся на него. Ему явно нужна была помощь, но просить о ней напрямую он словно бы опасался. Интересно, почему? — Я думал об этом всю ночь и… ты не мог бы оказать мне услугу, хён? Только пообещай, что не будешь осуждать, ладно? Чон задумчиво потыкал яичницу лопаткой, будто это нехитрое действие могло помочь собраться с мыслями. Он явно улавливал в чужом вопросе нотки отчаяния, но притом искренней надежды, и меньше всего хотел обманывать ожидания друга, только вот что-то подсказывало, что у просьбы Минги была оборотная сторона. Однако не стоило рубить с плеча, потому молодой человек выключил плиту и повернулся к Сону, обыденно поинтересовавшись: — Почему я должен осуждать? Теперь уже Минги не торопился доверять свои заботы. Он замер на стуле в напряжённой позе и впился в друга пристальным взглядом, словно бы молящим о пощаде. Но всё же парень лучше всех понимал, что дело не терпело замалчиваний, потому, убедившись, что никто не подслушивает, понизил голос и выдал: — Потому что дело касается девушки, которая мне нравится. Юнхо на мгновенье прищурился, но тут же придал своему лицу симпатизирующее выражение. — Оу, я понял, — как бы он ни старался, его реакция всё же смогла смутить Минги. По крайней мере, тот горько хмыкнул и отвёл взгляд. — Ну вот, ты уже начал осуждать. Чон едва удержался от тяжёлого вздоха. В этом разговоре они оба были обречены на непонимание, каждый по-своему. Нэнси Браун в очередной раз стала камнем преткновения, но сейчас всё обстояло, кажется, куда более серьёзно. Потому что Минги впервые осмелился говорить о своих чувствах хоть сколько-то прямо и, ко всему прочему, нуждался в поддержке. — Вовсе нет. Просто… — поспешил заверить Юнхо: меньше всего он сейчас хотел втаптывать чужое доверие в грязь, — ты знаешь, я не то чтобы имею что-то против твоих чувств к… этой девушке, но она вроде как встречается с кем-то другим и… — Ну конечно! Стоило ожидать подобной реакции от такого святоши, как ты. Сон скрестил руки на груди и понурил голову. Это значило лишь одно: он зарылся в свой панцирь — единственное убежище, где мог чувствовать себя в безопасности. Юнхо прикусил собственный язык, который явно стоило держать за зубами. Минги сейчас требовалась поддержка, а не бездушная отповедь. — Послушай, Минги-я, — нужно было выудить друга из раковины, но тот тут же отмахнулся. — Наверное, ты прав, и мне не стоит даже пытаться завоевать её расположение. Однако Юнхо был непреклонен. — Ты действительно так сильно влюблён в неё? Минги ничего не ответил, только поднял взгляд, в котором безграничная усталость сливалась с поразительной уверенностью. Так горели глаза лишь по-настоящему непреклонных людей. Людей, любящих беззаветно и вопреки. То, что читалось в чужом взгляде, было красноречивее сотни слов, оно не оставляло никаких сомнений. И Юнхо не мог пойти против столь сильного чувства. — Чем я могу помочь? — наконец вымолвил Чон, так и не удержавшись от вздоха. Похоже, ему вновь приходится наступать на горло морали и решать в пользу сердца, а не благоразумия. И он бы слукавил, сказав, что такой выбор он сейчас считал неправильным. По крайней мере, после того, как Минги просиял благодарной улыбкой, остатки сомнений покинули Юнхо. — Сегодня вечером соседи закатывают вечеринку, и она будет там, — он заговорил с увлечённостью ребёнка, затевавшего праздничный сюрприз. — Я хочу… подарить ей кое-что. Юнхо только и мог, что улыбнуться в ответ и чуть качнуть головой. Похоже, любовь и правда была слепа. Иначе как объяснить, что этот мальчишка, запертый в теле двухметрового парня, мог влюбиться в столь скандальную девицу? Хотелось бы верить, что Нэнси лишь хотела казаться недоступной королевой университета, но разве что Джеймс в упор не замечал, какой вертихвосткой на самом деле была его пассия. Впрочем, не Чону судить. Лишь бы это потом не аукнулось другу тяжёлыми последствиями. — Дон Жуан нуждается в верном слуге, чтобы добиться снисходительности дамы сердца? — решил подтрунить он и, вспомнив про стоящий на плите завтрак, ловко поддел яичницу лопаткой и выложил её на припасённую тарелку. — Я бы на твоём месте был осторожнее с выбором литературного прототипа, — парировал Минги, с благодарностью принимая завтрак. — Не хочу закончить свои приключения в адском костре. Юнхо хохотнул и сел напротив Сона, запуская вилку в остывшую яичницу. — Ешь, герой-любовник. И рассказывай, что ты там выдумал.