God's Favorite Customer

It's time we all reach out for something new, that means you too, You say you want a leader, but you can't seem to make up your mind

Юнхо никогда не был в этой части города раньше. А может, просто не смог узнать Бил-стрит, ночью преобразившуюся до неузнаваемости. Блеклая днём, сейчас она светилась сотнями огней всех цветов и форм и манила любителей покутить, как блуждающие огни манят затерявшихся путников. Зрелище было одновременно завораживающее и жалкое: люди толпами и вереницами слонялись по тротуарам, толпились у входов, танцевали на крышах и выступах, зачарованные атмосферой безудержного веселья и вседозволенности, только вот за всеми этими радостями крылось ничтожество и пустота, ибо те, кто пришли сюда добровольно, привыкли заботиться о теле, а не душе. Чон опёрся туловищем на дверь Кадиллака и вновь посмотрел на Ёсана. Его лицо сменяло оттенки из-за мелькавших вывесок, и он казался эфемерным существом, посланником разврата и похоти. Как бы Юнхо ни ненавидел эту роль парня, тот слишком гармонично с ней сливался. Кан был частью греховного мира, а греховный мир был его частью — это нельзя отрицать. — Приехали, — зачем-то уточнил Хонджун, прижимаясь к обочине и заглушая мотор. Он казался местным Хароном — проводником душ из одного состояния в другое — и Юнхо как-то инстинктивно доверился ему. Следуя за мужчиной в сторону одного из многочисленных ночных клубов, Чон смог наконец собрать образ брата Ёсана воедино, и он был ещё более противоречивым, чем первое впечатление. Хонджун был одет дерзко: его чёрные кожаные брюки плотно облегали бедра, а драная куртка неизвестного материала была скорее модным вызовом, нежели согревала в зябкую погоду. Добавить к этому тяжелые берцы и чёрные очки — и Хонджун мог бы сойти за безбашенного панка, только вот от него исходили совсем другие флюиды. В слегка прыгающей и фривольной походке чувствовались уверенность и спокойствие: он без стеснения обогнул толпившихся у входа людей, идя напрямик к зияющему темнотой, будто пасть дикого зверя, входу. — Идите без меня, — Ёсан, вероятно, приметил кого-то у дверей и шмыгнул за вывеску по соседству, туда, где стояла группа веселых парней. Внутрь они вошли вдвоём с Хонджуном, плечом к плечу, и в глаза бросилась их разница в росте: даже в сапогах на высокой платформе тот был ниже Юнхо на полголовы, но сильная аура компенсировала этот недостаток. — Здорово, Ким, — темнокожий громила в холле кивнул головой, на что мужчина отсалютовал и протиснул замявшегося в дверях Чона вперёд. Молодой человек не знал, как описать внешний вид клуба. Помещение было настолько кричаще-безвкусным, что едва ли можно было выделить какие-то детали: их было слишком много, чтобы взгляд успел задержаться на чём-то одном. Хотя, вероятно, именно в этой аляпистости и была фишка. Неоновые вывески, репродукции шедевров разных эпох, барная стойка в стиле хай-тек, сцена, обрамлённая тяжёлыми театральными кулисами, создавали какую-то поразительную смесь всего и сразу, так что при возможности можно было найти что-то на любой вкус и цвет. Только вот Юнхо всё равно здесь совсем не нравилось. — Привет, Роуди, — Хонджун встал в проходе и окинул открывшееся пространство взглядом. — Сегодня аншлаг. Громила усмехнулся и скрестил руки на груди. — Сказал бы я, что все они пришли послушать тебя… — Но мне явно не стоит обольщаться, — также беззлобно ответил мужчина, поправляя очки. — Парни уже на месте? — В гримёрке. Ждут тебя. Пока Хонджун буднично болтал с приятелем, а Чон начинал чувствовать нарастающую неловкость, мимо них протиснулся Ёсан и, взяв за запястье, потянул к барной стойке. — Итак, план следующий, — Кан устроился на высоком стуле и принял позу заговорщика. — Ты сидишь здесь и делаешь вид, что скучаешь, а я пока постараюсь найти тебе девчонку. Давненько я подобной ерундой не занимался. Точнее уж, никогда. Прежде чем Юнхо успел сказать, что думает о чужой задумке, Ёсан переключился на бармена. Тот, видимо, знал Кана в лицо, потому, потирая высокий стакан, буднично поинтересовался: — Тебе как обычно? Парень покачал головой и мазнул взглядом по рядам подсвеченных неоновыми лампами бутылок, будто ища вдохновения, после чего выдал: — Четыре текилы и… — он обернулся к Юнхо и вопросительно кивнул головой на разнообразие напитков. — Просто пива, — после впечатляющего заказа Чон решил не рисковать. Он, конечно, не сомневался в выдержке соседа, но лучше было оставаться в трезвом уме на случай, если придётся выпутываться из неприятностей. Ёсан коротко кивнул и хотел было завершить заказ, как между ними вклинился Хонджун и маякнул бармену: — Две текилы и два пива. Парень вскинул брови и зыркнул на брата, но тот не повёлся на провокацию и, обняв сидящего рядом за плечо, пояснил: — Не делай из меня простака, Ёсан-и, — он улыбнулся снисходительно, словно мать непутёвому ребёнку. — Я отлично знаю, о чём именно ты толковал с парнями у клуба, а это значит, что с возлиянием явно стоит воздержаться: я слишком хорошо помню прошлый раз. Да и местные унитазы тоже. Будь на месте Хонджуна кто-либо иной, наверняка бы уже получил в лицо, но, видимо, мужчина и правда имел неоспоримый авторитет, потому что Ёсан лишь громко фыркнул и, стукнув кулаками по барной стойке, вскочил с места, бросил злобное «Иди нахер» и ушёл в неизвестном направлении. Юнхо не переставал удивляться взаимодействию этих двоих. Кто бы мог подумать, что в этом мире кто-то мог совладать с жгучим темпераментом Кана, да ещё так ловко, будто управлялся с детсадовцем. Бармен принёс заказ и завёл светскую беседу с Хонджуном. Тот поддержал её с той же непринуждённостью, что и отчитывал брата, а Чон гипнотизировал два бесхозные стопки текилы, не уверенный, дождутся ли они вообще своего часа. — Заскучал? — мужчина поднял кружку и протянул её Юнхо. Звякнуло стекло, и Чон снова погрузился в нахлынувшую невзначай задумчивость. — Тебя тут все знают, — он и сам не понимал, зачем выпалил очевидность, но это явно было лучше, чем прятать лицо в кружке пива. Хонджун, кажется, хорошо считал чувство неловкости. Он вообще казался на удивление проницательным человеком, что напрягало ещё сильнее. — Я выступаю здесь каждые выходные, — пояснил Ким, расслабленно опираясь на стойку и попивая пиво. — Услаждаю слух пьяной публики и тешу эго хозяина, который думает, что делает мне большое одолжение. Чужое замечание, особенно последняя его часть, имело смысл. Учитывая, что Хонджун разъезжал на дорогом автомобиле, на который явно не заработать с получки музыканта, было очевидно: о происхождении Кима в клубе знали или по крайней мере догадывались. — Ясно. Между ними снова повисла пауза, и Юнхо всё ждал, как же собеседник решит её прервать, и тот выбрал самый неоднозначный способ: — Хэй, я вижу, что у тебя на языке вертится ещё один вопрос. Задавай, я не из обидчивых, иначе бы просто не ужился с Ёсаном, — Чон сжал ручку кружки, не зная, как правильно подвести к теме, но Хонджуну и не требовалось намёков. — А, так вопрос про него? Юнхо посмотрел в сторону мужчины, ожидая увидеть на его лице хитрую насмешку, но тот лишь по-родительски снисходительно улыбался, дергая длинную серёжку. — Вы с ним и правда братья? — молодой человек понимал, что вопрос звучал попросту глупо, но подобрать другую формулировку так и не удалось. Терять в чужих глазах было нечего. Если уж Хонджун наслышан о нём от Ёсана, то вряд ли имеет высокие надежды на его счёт: можно было представить, насколько нелестно, скорее всего, парень отзывался о соседе. — Что, настолько непохожи? — улыбка Кима стала ещё шире при одном только упоминании брата, что ещё раз подчёркивало, насколько близки они были на самом деле. — Нет, просто… он не рассказывал, — Юнхо, как мог, попытался скрыть обиду. Глупо было, конечно, думать, что Ёсан так просто раскроет секрет родства, глупо было надеяться, что их отношения вышли на такой уровень откровений. Всё же, даже отыгрывая непроизвольность, Кан искусно дозировал количество правды о себе. Впрочем, такая предосторожность была абсолютно оправдана: Чон ведь тоже не распространялся о своей семье. Вот и получается, что знали они друг о друге всего ничего. Мужчина рядом тряхнул головой и вдумчиво хмыкнул, восприняв фразу на свой лад. Он уже не улыбался так явно, скорее, лишь какой-то своей мысли, и придвинул к себе одну из стопок текилы, видно, раздумывая, осушить её или нет, но быстро передумал. — Он никому обо мне не рассказывал, да и я о нём, — обе стопки перекочевали в руки девушек, которых Ким угостил «по старой памяти». Он будто напрочь забыл, что оборвался на полуслове, и Юнхо хотел было взять его за руку и сжать её посильнее, возвращая к началу мысли, но этого не понадобилось: раскланявшись с дамами, Хонджун повернулся к Чону и продолжил как ни в чём не бывало. — Так как-то само получается. Мы не привыкли говорить об этом. Никогда особо не находилось повода, да и толку, когда мы родственники только по отцу. С моей матерью отец развёлся лет тридцать назад, а мать Ёсан-и… в общем, это долгая история. Но факт остаётся фактом: мы семья, пусть и не совсем такая, о какой мечтал отец. Так что, если ты думаешь, что дело в недоверии, то всё как раз наоборот. — Что-то не очень похоже, — Юнхо поспешил запить свои слова пивом, но Хонджун всё равно услышал. — Знаешь, я познакомился с Сонхва по чистой случайности, — вдруг сказал он, опираясь локтем на стойку и укладывая голову на ладонь, — и, поверь, навсегда бы хотел забыть сцену, которой мне эта встреча стоила. Тебя же Ёсан не просто решил представить мне. Он привёл тебя сюда… — чужая непринуждённость совсем не вязалась с образом бунтаря, и Чон в который раз дивился контрасту внешнего и внутреннего в брате Ёсана. В чём в чём, а в этой своей двойственности они и правда были похожи. — Брат никогда не говорил этого прямо, но он любит это место какой-то особенной любовью, возможно, потому что здесь я впервые дал ему почувствовать, что такое свобода. Ёсан всегда ценил свободу; наверное, именно поэтому никогда не водил сюда Сонхва. Но с тобой он, похоже, действительно хочет поделиться этим чувством, и, поверь, оно многого стоит. Юнхо показалось, что его ударили по лицу. Всего лишь фигурально, но он чувствовал, как щеки загорели от осознания чужих слов. Если Хонджун говорил правду, и Ёсану действительно было дорого это место, то последние события приобретали совсем иной смысл. Тот совместный поход в церковь — это было простым любопытством или попыткой посмотреть на чужую жизнь под другим углом? Может, Кан пытался изменить привычному ходу вещей, пусть в своей специфической манере? Может, этот поход в клуб и знакомство с братом были жестом ответного доверия? — Впрочем, моё мнение наверняка слишком предвзято, — Ким будто угадал замешательство, охватившее Чона, и решил снять с себя ответственность, однако Юнхо поспешил заверить: — Нет-нет, думаю, мне и правда нужно было это знать. Возможно, благодарность и казалась слабой, молодой человек надеялся, что Хонджун поймёт то, что было между строк. И тот понял. — Надеюсь, это поможет тебе разобраться… вам обоим, — улыбнулся мужчина, хлопая по плечу и поднимаясь со стула. — Хорошего вечера. Юнхо не стал сдерживать ответную улыбку. — Спасибо. Хонджун соскочил на пол и, то и дело здороваясь с узнававшими его людьми, скрылся в стороне сцены. Только сейчас Чон понял, что остался один на один с новым миром и не знал, чего от него ждать. Если в баре все мирно распивали свои напитки, лишь изредка снисходя до взаимодействия друг с другом, то здесь, в клубе, жизнь кишела связями, сумбурными и не всегда безопасными. Так, по крайней мере, всегда думал Юнхо. Однако уходить он пока не осмеливался, то ли не желая оставлять Ёсана одного, то ли считая своим долгом послушать выступление Кима, потому просто пересел ближе к краю барной стойки, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. — Привет, — раздалось буквально через пару минут, и на пустовавший стул по соседству опустилась девушка, кажется, из тех, кого Хонджун угостил текилой. — Ты друг Кима? Юнхо толком не знал, как отвечать: с одной стороны, хотелось скрасить вечер разговором, с другой — вспоминая «гениальную» идею Ёсана… — Вроде того, — он улыбнулся и повернулся к девушке всем корпусом, ожидая, что они продолжат беседу. Теперь, когда он мог осмотреть незнакомку, желание просто разговаривать слегка поубавилось: внешний вид девушки явно кричал о том, что для неё разговоры — это последнее дело. Её яркий макияж, вызывающее короткое платье и ухмылка, которую Чон по ошибке принял за улыбку, если не напрямую говорили о специфике профессии, то явно намекали на лёгкость нравов. — А ты симпатичный, — девушка скинула с плеч объемную куртку и поправила пышные чёрные кудри, едва прикрывавшие смелое декольте. Юнхо не знал, что ответить. Ему никогда в жизни не делали комплиментов, тем более явно с расчётом на то, что за ними кроется куда больше, чем просто желание похвалить. То, как собеседница смотрела, ловко закинув ногу на ногу и соблазнительно подбоченившись, слишком явно выдавало её намерения. — Спасибо, — всё же пробурчал он, понимая, что молчать невежливо. — Ты тоже очень красивая. Он, конечно, не врал: девушка и правда походила на рок-звезду, только вот оскал её белых зубов и кошачий прищур явно не предвещали ничего доброго. — Не хочешь немного развлечься? — даже так вопрос прозвучал слишком прямолинейно, и Юнхо едва не подавился пивом, когда собеседница положила ладонь ему на бедро и уверенно его сжала. Тут уже молодой человек понял, что за него взялись со всей серьёзностью. И только Чон принялся думать, как бы потактичнее отказать настойчивой даме, рядом молнией грянул Ёсан. — Свали отсюда, Пат, — рыкнул он, и Юнхо едва не шикнул от боли из-за того, каким железным был чужой хват на его запястье. Даже в растерянности девушка не теряла боевого настроя. Она скрестила руки на груди и, надув губки, бросила: — Но ты сам… Кан громко шикнул, не давая закончить, и махнул смятой купюрой прямо перед её лицом. — Так доходчивее? Пусть Пат, как назвал её парень, всё ещё была в неком замешательстве, деньги схватила и, махнув рукой, добавила: — Найди меня, если передумаешь, красавчик. К счастью, пары нелестных эпитетов касательно фривольности нрава она уже не слышала, потому что Ёсан потащил Юнхо в сторону танцпола, не иначе, чем привести в исполнение очередную пакость. — Ну и что? — Кан отпустил руку, только когда они оказались в самом центре танцпола — там, откуда его жертве было некуда бежать. Чон, загнанный в угол, решил, что лучшей стратегией было прикинуться дурачком. Тем более, что это было совсем несложно: он и правда едва ли понимал, чего его сосед сейчас добивался. — Ты разве не видел, что Пат хотела тебя склеить? — А ты разве не хотел, чтобы я нашёл себе подружку? Ёсан на справедливую ремарку лишь цыкнул и недовольно закатил глаза. — Подружку, а не давалку, — нехотя, но пояснил он, и Юнхо почти поверил, что за его раздражением не крылось что-то ещё. — Сколько с тобой мороки. Ёсан готов был продолжить гневную тираду, но на сцене начались шевеления, и спустя пару минут в ярких софитах заблестели очки Хонджуна. Он сидел на высоком стуле рядом с микрофонной стойкой и настраивал гитару. Ким начал играть сразу и без прелюдий, а двое парней — ударник и басист — тут же подхватили его игру, на что толпа ответила ленивыми овациями. Юнхо не знал песни, но, думалось, она была популярной: цепляющий мотив и яркая манера исполнения заставляли двигаться, и молодой человек не сразу заметил, как стал пританцовывать. — Ты когда-нибудь в жизни танцевал? — вопрос Ёсана сквозил характерной издёвкой, но Чон как всегда спустил её с рук, потому что чужая претензия имела под собой почву: молодой человек всегда стороной обходил дискотеки, да и на дружеских вечерах предпочитал стоять в сторонке, отбивая ритм песен о стенки стакана с пуншем. — Оно и видно. В отличие от Юнхо, Ёсан чувствовал себя в своей тарелке на танцполе. Он выводил движения телом и руками так искусно и естественно, что молодой человек стеснялся даже стоять рядом. Но его уже затащили в самую гущу толпы, почти ритуально качающейся в такт бодрой мелодии, поэтому дороги назад не было: приходилось учиться на ходу, путаясь в ногах и не зная, куда девать руки. — Да сделай уже хоть что-то со своими культяпками! — Ёсан вновь закатил глаза, наблюдая за чужой неловкостью, что, впрочем, было излишне: Чон и так всё понимал. Однако сказать было проще, чем сделать. Держать руки по швам значило выглядеть комично и подавать соседу повод для очередных насмешек, болтать ими в разные стороны — подвергать людей вокруг опасности. Потому Юнхо не нашёл ничего умнее, чем поместить ладони на талии Ёсана, которого толпа продолжала толкать ему навстречу. Кан бросил взгляд на руки и глянул исподлобья, но противиться не стал, наоборот, словно бы учредил новые правила игры и обнял за шею, не иначе как в отместку. Их разделяли какие-то сантиметры, и теперь Юнхо мог отчётливо слышать, как к характерному запаху парня примешался лёгкий дымок жжёной травы. Это многое объясняло: и туманное замечание Хонджуна, и нынешнюю снисходительность Кана. Искать забвение в наркотиках было очень в стиле Ёсана, и казалось слишком самонадеянным полагать, что тот так быстро изменил дурным привычкам, но Чон надеялся до последнего и сейчас испытывал нечто вроде обиды, пусть и вовсе не обоснованной. В конце концов, Ёсан пришёл сюда развлечься, а не решать моральные дилеммы, навалившиеся на Юнхо. — Всему тебя приходится учить, — парень хмыкнул, улыбнулся одной из своих фирменных полуухмылок и, несмотря на «принимающее» положение, повёл Юнхо. Это не было каким-то сложным танцевальным номером. Они просто качались из стороны в сторону в такт проникновенной музыке, которую теперь играл Хонджун. Чон то и дело сталкивался спиной с людьми, ибо толпа, заслышав песню, наводнила танцпол, но по-настоящему близко он был только к Ёсану. На удивление быстро влившись в нехитрый рисунок танца, молодой человек наконец смог немного расслабиться и отпустить ситуацию. Не все вопросы следовало решать сгоряча, особенно такие неожиданные и судьбоносные. Не он ли сам твердил, что всему своё время, а в итоге поторопился, сбив с толку и Ёсана, и себя? — А у тебя неплохо выходит, — парень всегда был скуп на похвалу, потому даже такой натянутый комплимент был большим, на что можно было рассчитывать. — У меня отличный учитель, — Юнхо, всё же дав себе волю, подхватил шутливый настрой соседа. До этого он старался не смотреть на Ёсана: учитывая смехотворную дистанцию между ними, это было как-то неловко, но сейчас словно был подходящий момент, и Чон намеренно искал зрительного контакта. Ёсан, вынужденный прижаться ещё ближе, сцепил руки за его головой и прищурился: — Ты не так безнадёжен, как я думал, — выдал он с видом строгого экзаменатора. — Хотя над навыками флирта ещё явно стоит поработать. Юнхо усмехнулся и игриво подмигнул, на что ему в ответ фыркнули и уткнулись носом в шею. И, молодой человек был уверен, даже Ёсан наверняка почувствовал, как быстрее забилось его сердце: настолько близко они были друг к другу, в крепких объятьях, посреди плотной массы людей. Жар тел, музыка, атмосфера — все эти ощущения опьяняли, и молодой человек просто не мог сопротивляться. Да и не хотел. Точно не когда Кан был так умопомрачительно близко, кажется, не только телом. То, как свободно, совсем не скованно, он прижимался, качаясь в танце, было чем-то невероятным. Это было актом доверия, полного и безвозмездного, пусть и не полностью осознанного. Чон понимал, что в здравом уме Ёсан едва ли снизошёл до такой благосклонности, но тешил себя надеждой, что есть в нынешних действиях соседа хоть капля откровенности. Потому, обходя все запреты, запустил пальцы в чужие волосы и притянул к себе, касаясь губами чужого виска. И Кан ответил, будто понимая, что это было нужно Юнхо. Одна рука переместилась сначала на поясницу, затем плавно поползла всё ниже, вырисовывая причудливые полукруги, а вторая опустилась на подбородок и требовательно подняла голову вверх, заставляя обнажить шею. Когда кожи коснулись горячее дыхание и мокрота губ, Чон не смог сдержать вздоха. Мир закружился перед глазами, и он поспешил закрыть их, но это было ошибкой, потому что так молодой человек окончательно потерял связь с реальностью и просто плавился от маленьких, почти невесомых поцелуев. Голова кишела яркими вспышками и размытыми картинками, и от этого внутри скрутило болезненно и тягуче, но так приятно. От одних только мыслей о том, как сейчас выглядел Ёсан, захлёстывало возбуждением, и он тщетно сжимал чужие волосы, желая отторгнуть, но не находя сил. — Нам… нужно остановиться, — голос охрип, словно после долгого пения. Юнхо всё же смог отстраниться и поморщился от синеватого освещения. Необходимо было положить этой игре конец, пока не стало слишком поздно, только вот во взгляде напротив читалось такое непреодолимое желание, что хотелось забыть про здравый смысл, приличия, всё, и впиться в губы поцелуем. — Точно нужно? — в глазах Ёсана можно было утонуть без остатка: неон ламп делал их похожими на бездонные омуты, в которых водились самые отъявленные черти. И, как бы ни хотел Чон им сопротивляться, бороться с соблазном он не мог. Потому лишь покачал головой и дал утащить себя на самое дно.