I find it hard to tell you, 'cause I find it hard to take When people run in circles, it's a very very Mad world
Очнулся Юнхо от того, что почувствовал лёгкий озноб, охвативший его тело. Зима не торопилась вступать в права, но уже давала о себе знать заморозками. Чон укутался в куртку, пытаясь сохранить остатки телесного тепла, только вот дело было не только в уличном холоде. Дело было в том, что творилось с ним внутри. Это чувство было похоже на едва теплившийся огонёк, обречённый затухнуть в любой момент. Нужно было беречь его от сквозняков, как зеницу ока, но молодой человек был слишком слаб, чтобы брать на себя такую ответственность. Ему требовался кто-то, способный вселить веру в себя и вновь возжечь некогда великий огонь. И этим кем-то был Ёсан. Направившись в сторону коттеджа, Юнхо всё думал о том, как много в его жизни теперь значил этот странный парень, которого он осмелился полюбить. В последнее время они будто поменялись местами: уже не Чон сглаживал острые углы и залечивал душевные раны, а Ёсан. Пусть тот и делал это неуверенно, не совсем умело, но для Юнхо чужая поддержка была неоценима. Хотелось навсегда забыться в ней, предав забвению себя прошлого и будущего, потому что без Кана не было ни одного, ни другого. Был какой-то беспросветный мрак, в котором Юнхо блуждал, ведомый ложными сигналами. Они норовили сбить с пути и сейчас били наотмашь, играя на самых тонких струнах его души, но молодой человек выучился отличать ложь от правды, пусть это и было тяжёлым жизненным уроком. Тяжёлым, но не непосильным. Он вошёл в дом и взбежал по лестнице, стараясь не обращать внимания на крики из знакомой комнаты. Голоса Минги и Сары звучали надрывно, они страстно спорили о чём-то, но Юнхо был глух к их доводам, теша себя отговорками, что это не его дело. Дверь в собственную комнату поддалась не сразу: лишь когда изнутри щёлкнул замок, он смог провернуть ручку и войти внутрь. Ёсан, конечно же, был там. Стоял на пороге и глядел как-то потерянно. Один кивок в сторону двери — и Чон понял намёк. Парень немного расслабился, будто закрытая на замок дверь была залогом безопасности, но это всё равно мало что меняло. — Я ждал тебя, — зачем-то заметил Ёсан. Теперь Юнхо мог видеть, что меж его бровей пролегла морщинка. Кан был куда более напряжён, чем хотел показать. — Прости, — молодой человек вытянул руку, поймав чужое запястье и слегка сжав в знак поддержки. — Я растерялся тогда, на кухне. Пришлось перевести тему, чтобы дать себе время найти нужные слова, но Ёсан без труда разгадал эту тактику. — Я знаю, что случилось с Сонхва. И знаю, кто тому виной. Конечно, он знал. Юнхо хотелось ударить себя по лицу за то, как легко дал прочитать собственные опасения. — Скажешь, что он не виноват? — чужой голос звучал ровно, но можно было почувствовать: ещё немного — и Ёсан сорвётся. Пришлось прибегнуть к старой доброй софистике. — Невиноватых нет. Здесь все виновные, — и насколько это было правдой, настолько же это было глупой попыткой отвести чужой гнев. — Тогда почему ты беспокоишься именно за него? Чон показал головой. Его снова поняли неправильно. Минги и Ёсан — они будто бы были отражением друг друга, перетягивали одеяло на себя без осознания того, что от натяжения оно рано или поздно порвётся. — Я беспокоюсь за всех нас, — ответил Юнхо, понимая, что его слова будут звучать, как очередная отговорка. — Он мой друг, а ты… Кан замер в ожидании, даже не пытаясь прервать и оспорить. Он, кажется, был готов услышать то, что так долго отрицал, но Юнхо так и не успел ничего сказать. — Вот и открылся твой грязный секрет, ублюдок, — раздалось после мощного стука в дверь. Они обернулись и разделили один беззвучный вскрик на двоих. Это был Джеймс. — Как я сразу не догадался, что ты здесь неспроста. Папочка узнал, что ты стелешься под мужиков и выставил тебя из дома, я прав? Чон краем глаза видел, как вздрогнул всем телом Ёсан. Джеймс попал в цель, даже особо не метясь. — Что молчишь, рот занят членом очередного ёбыря? Юнхо не сдержался и повернулся к Кану в попытке отвлечь, но было поздно: парень сжал ладони в кулаки и сделал пару шагов к двери. — Заткнись! Закрой свою поганую пасть! Это было дурным знаком: Ёсан даже не пытался найтись с достойным ответом, а сыпал простыми оскорблениями, и это только раззадорило футболиста. — А то что? Кому ты теперь побежишь жаловаться? Отцу, который от тебя отказался? Фрэнку Ли, которого сдал его же прихвостень? Или Квоте, который тебя теперь трахает? Кан замер на мгновенье, и Юнхо воспользовался заминкой, чтобы схватить его за локти и оттащить к кровати, но Джеймс будто ждал этой паузы, чтобы продолжить наступление. — Давай, Ёсан, скажи, что ты теперь будешь делать? Парень издал гортанный звук, вырвавшись из рук Чона, и подбежал к двери, хватаясь за ручку и поворачивая замок. — Для начала, набью твою рожу, уёбок. Юнхо на мгновенье прикрыл глаза, понимая, что именно этого спортсмен и добивался: вывести Ёсана из себя и вовлечь в драку, где шансы явно были не равны. Он вскочил с места, пытаясь пойти наперерез, но было уже поздно. Джеймс рванул дверь и ворвался в комнату, на ходу набрасываясь на Кана. Они сцепились в нелепой схватке, нанося друг другу удары, только вот спустя пару секунд стало ясно, что Ёсан скорее подставлялся под них, чем пытался дать сдачи. Юнхо не мог сдвинуться с места, глядя на то, как парень продолжает сдавать под чужим напором, когда в дверном проёме мелькнул силуэт — и за звоном стекла раздался грохот свалившегося на пол тела. Чон глянул на обмякшее тела Джеймса и перевёл взгляд на замершего в проходе Минги, сжимающего в руке остатки бутылки. Тот будто намеренно не поднимал глаз от футболиста, и лишь лёгкая дрожь пальцев выдавала его состояние. Юнхо не знал, что сказать. Он метался между другом и Ёсаном, ссутулившимся и пытавшимся восстановить дыхание, когда в щель между Минги и дверным косяком протиснулась Сара. — Боже, — воскликнула она, пройдя в комнату и осмотрев масштаб бедствия, и это её слово привело оцепеневшего Сона в чувство. Он оторвался от рассматривания тела и наконец осмелился посмотреть на Юнхо. Прочитать в чужих покрасневших и увлажнившихся глазах ужас было несложно, как и в позе Сары. Только сейчас Чон заметил, что её лицо было заплакано, а дыхание то и дело срывалось на всхлипы. О чём же они спорили тогда, раз оба были в подобном раздрае? И почему Минги, после всего, что было сказано, пришёл на помощь, прекрасно понимая, чем она может обернуться? Видимо, теми же вопросами задался и Ёсан. Он, так и не в силах разогнуться, глянул на Юнхо, ища ответа. — Вам нужно бежать, — вдруг сказал Минги, наклоняясь и кладя остатки бутылки на пол. После этого в комнате повисла тишина. Каждый из присутствующих понимал, что это значило, но боялся произнести вслух. Крах. Полный крах мира, к которому они привыкли. Не было больше равновесия, не было тех сил, что могли сдержать хаос. Университетские джунгли оказались обречены погрузиться в беспросветный мрак без намёка на спасение. - Минги прав, — вмешалась Сара, давая понять, что у них явно был какой-то план. — У вас есть не больше получаса, чтобы собраться и свалить отсюда, пока не стало слишком поздно. Юнхо нашёл в себе силы посмотреть на Джеймса. Он был в отключке, но стоило тому очнуться, на пощаду не стоило и надеяться. — Но вы тоже в опасности, — они все понимали, насколько резонно это замечание. Бежать в такое время значило спасти свою шкуру, но подставить под удар других. Только вот Сара махнула рукой, давая понять, что ничего не хочет слышать. — Лаки уже на пути в директорат. После того, что случилось со Стивом — тем парнем, что попал в больницу, — и Сонхва, молчать никто не будет. Мы все дадим показания, и наверняка найдутся те, кто поддержит нас. Тогда ни Джеймсу, ни его парням не отделаться. Кан всё же смог подняться, пусть и держался рукой за живот, доковылял до кровати и обессиленно опустился на неё. — Только вот он узнает раньше, чем директорат удосужиться принять хоть кого-то из вас, — заметил он, пытаясь успокоить сбившееся дыхание. — Именно поэтому оставаться здесь нельзя, — ответила Сара, обращаясь уже не к Ёсану, а к Юнхо. Это был беспроигрышный приём, потому что против её умоляющего взгляда тот был бессилен. — Лаки сможет переждать у Доунов, а я… я спрячу Минги. Чону совсем не нравилась эта идея, но пришлось кивнуть, потому что другого выхода просто не было. — Кто-то есть в доме сейчас? — спросил он, бросая взгляд на выглядывающий из-под кровати уголок спортивной сумки. — Большинство футболистов на тренировке, — заметила Сара, — те же, кто здесь, смотрят что-то по телику. Если не будем терять время, есть шанс уйти незамеченными. Юнхо перевёл глаза на Ёсана, будто в них подтверждения или отказа. Теперь всё зависело только от него и его снисходительности. И когда парень кивнул, они оба уже знали наверняка, куда бежать.***
На сборы ушло не больше пятнадцати минут. Ушло бы, наверное, ещё меньше, если бы Кан не чувствовал себя паршиво и то и дело не хватался за живот, думая, что Юнхо этого не замечал. Самое необходимое уместилось в две объёмные сумки. Чон убедился, что они не взяли ничего лишнего, и, бросив на самый верх Библию и бархатную коробку, покрывшуюся пылью, закрыл сумку и подхватил Ёсана под руку. Тот попытался возмутиться, но, видимо, ему действительно хорошо досталось от Джеймса. Юнхо поджал губы, пытаясь не сокрушиться под тяжестью сумок и парня, и они кое-как поплелись вниз. Минги с Сарой уже ждали на крыльце, подозрительно оглядываясь по сторонам. Юнхо махнул рукой, приглашая следовать за ними, и достал ключи из внутреннего кармана Ёсанового бомбера. О том, чтобы парень сейчас вёл, не могло быть и речи. Лишь устроившись в машине и заведя мотор, они смогли вздохнуть спокойно, но, стоило тронуться с места, салон заполнила неловкость. — Куда вас подбросить? — поинтересовался Юнхо, глядя на друзей в зеркало заднего вида. Нетрудно было заметить, что спор явно изменил что-то между ними. Минги всё ещё выглядел обиженным на весь белый свет, но не сторонился Сары, как то было в последнее время, а наоборот, тянулся к ней. Девушка, вероятно, нашла, как воззвать к его благоразумию, и, думал Чон, именно это стало причиной, почему они сейчас были вчетвером. — Мои бабушка с дедушкой живут на востоке Мемфиса. Будет здорово, если вы отвезёте нас туда. Юнхо глянул на Ёсана, ища согласия, а точнее, проверяя его состояние. — Не бросать же вас посреди дороги, — сказал парень с подчёркнутой холодностью, и только Чон знал, что это было почти инстинктивной реакцией. Кан не любил быть в долгу, но понимал, что ему только что буквально спасли жизнь. Винить его за это было сложно, потому Юнхо улыбнулся, пытаясь разрядить обстановку, и попросил Сару указать путь. На месте они были спустя полчаса езды, и за это время никто не посмел прервать тишину. Каждый был у себя на уме, осмысляя недавние события и пытаясь прикинуть шансы на успех. Конечно, хотелось бы верить в то, что директорат наконец откроет глаза на все прегрешения футбольной команды и примет меры, только вот имелось пресловутое «даже если», которое нельзя было недооценивать. Даже если руководство примет меры, никто не огорожен от гнева Джеймса. Даже если футболистов выгонят из университета, они всегда могут отомстить за его пределами. От этого по спине бегали неприятные мурашки, а к горлу подступал ком. — Ну вот и всё, — Сара была первой, кто нарушил молчание. Она взяла Минги за плечо, легонько встряхнув, и указала на лица двух стариков в окне второго этажа. — Готовься, Минги, допроса от бабули нам не избежать. Её попытка взбодрить парней шутливой ремаркой оказалась провальной, и девушка, насупившись, открыла дверь машины, как Ёсан вдруг начал: — Спасибо за то, что сделали, — он хотел было повернуться назад всем корпусом, но шикнул от боли и вернулся в былое положение, решив ограничиться отражением в зеркале заднего вида. — Тебе спасибо, Минги. Я бы попросил у тебя прощения… — Не надо, — нахмурившись, отрезал Сон. Ему явно было непривычно слышать такие слова от врага, но Юнхо казалось, что эта реакция была вызвана вовсе не ненавистью, а каким-то другим чувством. — Мне хватило того, что ты получил по заслугам. Ёсан явно хотел ответить чем-то резким, но сдержал порыв, прикрыв глаза и сделав глубокий выдох. — Значит, мы сочлись, — заключил Кан, переключаясь на Юнхо. Он будто ждал, что молодой человек вставит слово, но это сделал Минги: — Я не беру свои слова назад, хён, но и ты свои брать не должен. Возможно, когда-нибудь я буду готов смириться с тем, что случилось, а пока… каждый из нас пойдёт своим путём. Чон чувствовал, что глаза защипало от слёз, но поспорить с Минги он не мог. Друг был в чём-то, да прав: изменить себе они не могли так же, как не могли понять друг друга до конца, и то, что это удалось признать, уже было большим, на что стоило рассчитывать. — Нам пора, — Сара выдавила улыбку и потянула Сона на себя. Они молча вышли, стараясь не пересекаться взглядами с оставшимися в машине, и направились к домику, на пороге которого уже стояли озадаченные родственники девушки. Юнхо не отрывал от них глаз, пока они не скрылись за дверью. Он всё пытался понять, что именно произошло между друзьями, когда его внимание привлёк Ёсан: — И что теперь? — этот пространный вопрос был, на самом деле, очень конкретным, и ответ на него был столь же ясен, сколько и туманен. То, что было на поверхности, казалось простым и прозаичным: нужно было направляться к Хонджуну и рассказать тому всё, как есть. Однако что делать после, не был уверен никто. Чон сжал руль, пытаясь отогнать безрадостные мысли. — Не знаю, — признался он, опадая на сидение и поворачиваясь к Ёсану. Рука сама собой дрогнула и потянулась к чужой ладони, лежавшей на колене, и тогда Кан предпринял шаг первый: переплёл пальцы, сжимая сильно, но не потому, что хотел причинить боль, а потому что не хотел отпускать. — Тебе страшно? — и вновь вопрос с подвохом. — Немного. — А мне очень страшно, — Чон качнул головой, не совсем понимая, что именно тот имел в виду, и парень поспешил пояснить: — Не за себя. За то, что они навредят тебе, людям, которые тебе дороги. Я не верю, что директорат будет в силах хоть что-то изменить. Пусть эти слова грели душу, Юнхо просто не мог радоваться им всем сердцем, потому что вместе с тем они ранили. Он не хотел, чтобы Ёсан боялся, не хотел, чтобы вообще испытывал весь этот микс чувств, что им приходилось сейчас пережить, но мир был суров, и приходилось жить по его правилам. Оставалось лишь попытаться их смягчить. — Ты боишься будущего. Но разве не ты говорил мне, что мы должны жить лишь настоящим? — сказал он, отвечая на захват почти невесомыми поглаживаниями пальцев. Кажется, Кан немного расслабился и перестал сжимать так сильно. — Что изменилось с тех пор? Парень вздохнул, не отводя глаз от сплетённых пальцев, и накрыл их второй ладонью. — Я кое-что понял. Кое-что очень важное. Видно, признание давалось ему с трудом, и он пытался его отсрочить, но спустя пару мгновений всё же осмелился взглянуть на Юнхо и выдать: — То, что я всегда боялся сказать, то, что всегда считал глупой ненадобностью — сейчас я всё же должен произнести это. Я люблю тебя, Юнхо. И не знаю, что с этим делать. Руки дрогнули, и Ёсан наверняка почувствовал это, прочитав во взгляде то, что Юнхо даже и не думал произносить вслух, ибо что значили слова, когда всё было и так понятно. Говорили, что в такие моменты у людей поёт душа, но Юнхо считал это сравнение неудачным, потому что оно не передавало и малой части того, что он чувствовал. Подумать только, как много смысла заключалось в одной опошлённой миллиардами повторений фразе, когда она была произнесена искренне и тем самым человеком, которого Чона любил! — Просто будь рядом, ладно? Это всё, что мне надо. Кто-то однажды сказал, что любовь — это тригонометрия, но Юнхо знал, что она куда проще, чем кажется. Нужно было лишь быть честным перед самим собой и тем, кто был тебе дорог. И теперь, кажется, он смог донести эту истину до Ёсана, потому что тот понимающе улыбнулся и кивнул, притягивая к себе и оставляя на губах лёгкий поцелуй.