По исхоженным дорогам

Дезориентация — это то, что Азирафаэль испытывает, всё то время пока бодрствует. Первый день, точнее ночь, после пробуждения проходит смазано — он немного отвечает на вопросы пришедшего врача, прежде чем снова впасть в сон от укола обезболивающего; второй день проходит в бесконечных расспросах, относительно состояния его памяти, так что пролетает словно бы за пару часов; на третий день в голову понемногу заползает осознание, что произошло. Никто не раскрывает ему деталей аварии — как, когда и почему, молчат они, по предположению Азирафаэля, чтобы не травмировать ещё больше, хотя не сказать бы, что он не видит собственное состояние своими собственными глазами. Сломана правая рука и рёбра с этой же стороны, на теле бесчисленное количество буровато-фиолетовых синяков и царапин. Белок одного глаза налит кровью и выглядит это так, словно он актёр фильма ужасов из шестидесятых, а над бровью расположилась целая плеяда мелких, покрытых корочкой порезов, отчасти прикрытых головной повязкой. Количество обезболивающих резко снижают на третий день из-за чего буквально каждое действие становится болезненным — даже простое дыхание. Азирафаэль стискивает зубы и старается тщательно контролировать количество вдыхаемого и выдыхаемого воздуха, пока доктор Сандальфон задумчиво листает его анамнез, постукивая по планшету ручкой. В палате не только они двое, Гавриил — его брат, которого, он, к счастью, помнил, сидел рядом с постелью, а Кроули стоял чуть поодаль, около окна, засунув руки в карманы и покачиваясь легонько с пятки на носок, ожидая. Они оба выглядели устало, измученно, и Азирафаэль понимал, что это из-за него. Помимо гудящей острой боли внутри постукивало пощипывающее чувство вины, которое питалось непрекращающимся потоком мыслей. Доктор Сандальфон наконец смотрит прямо на него, отрывая взгляд от изучения бумаг. — Ухудшения памяти не наблюдалось в течении того времени, после того как вы очнулись? Может до этого момента вы помнили больше, чем, к примеру, сейчас? Он мотает головой, медленно и неуверенно — за те три дня, что он здесь провёл, сложно было понять, забыл ли он что-то ещё — слишком уж было всё одинаково бледным и пресным — и люди, и места. — Вы помните, как попали в аварию? Может события накануне? — Нет. — отвечает Азирафаэль. — Нет, совсем. — А ваш муж, — поза Кроули становится напряжённой, сжатой, словно пружина, готовая в любой момент лопнуть, — Вы помните его? Как вы жили с ним, может, какие-то знаковые связанные события? Снова нет. Отвечать больше не хочется, поэтому Азирафаэль предвосхищает все дальнейшие вопросы одним предложением. — Я не помню последние годы своей жизни. Понемногу принимать эту мысль у себя в голове и произносить вслух оказалось диаметрально разными вещами. Это звучало и страшно, и странно одновременно. Азирафаэль медленно садится; ощущение невыносимой острой боли в рёбрах и тупого обширного давления опоясывающей повязки заставляет дышать поверхностно, и не смотря ни на брата, ни на Кроули, ни на доктора, старается внутренне подготовится к дальнейшим повторяющимся вопросам, но они не следуют. — Хорошо, — говорит Сандальфон. — Пока что все присутствующие должны понимать, что мы говорим скорее о ретроградной амнезии, вызванной, по моему предположению, вашей черепно-мозговой травмой, Азирафаэль, чем о ином виде амнезии. — Разве черепно-мозговая травма могла… — начинает Кроули. — Точнее… Другой врач вчера говорил мне что, у него сотрясение средней тяжести, разве можно так много забыть при именно этой степени? — Безусловно, степень сотрясения важна, но не стоит и забывать о травмах, произошедших с мозгом вследствие сотрясения. Чтобы понять есть ли у вас, мистер Фэлл, ушиб головного мозга вы должны в скором времени пройти компьютерную томографию и лишь тогда мы сможем полноценно заговорить о прогнозах и подтвердить первоначальный диагноз. — Это может быть только из-за ушиба, так? — вступает в разговор Гавриил. Он выглядит уставшим и гораздо старее, чем Азирафаэль помнил. Возможно, во всем были виноваты наполовину седые волосы. — Не только. Мистер Фэлл пережил достаточно большую потерю крови и получил открытый перелом руки и закрытые переломы ребер в ходе аварии, всё это могло вызвать травматический шок, который впоследствии привел к амнезии. Ушиб головного мозга лишь один из вариантов. Кроме того, на данный момент это лишь мои предположения, я не могу ничего говорить точно пока на руках у меня не окажутся результаты КТ. — Если это ушиб, как вы сказали, — неуверенно начинает Азирафаэль, сомневаясь есть ли смысл спрашивать это сейчас. — И если амнезия вызвана им, то через сколько моя память восстановится? Примерно? Доктор ожидаемо отвечает: — Сложно дать какой-либо ответ на сегодня. Но если… Если взять именно ушиб и больше ничего, то мой прогноз составляет от пары недель до полугода. — Полгода? — поражённо бормочет Кроули. — Это ещё не много, уверяю вас. На самом деле восстановление зависит от суммы факторов — локализации травмы, скорости её устранения, возраста пациента, списка его хронических болезней и ещё многих, многих вещей, которые так или иначе могут иметь значение. И вот ещё что… Мистер Фэлл, у вас не было инсульта? В палате слышится объединенное резкое «нет» от Кроули и Гавриила. — Просто чтобы убедится, — успокаивающе произносит Сандальфон. — Назначение на КТ будет примерно через неделю, и я думаю за всё это время, мистер Фэлл, было бы полезно «подкормить» ваш мозг некоторыми стимулами, чтобы понять способен ли он к восстановлению на тех препаратах, что вы принимаете, или нужно корректировать список. — Что за «стимулы»? — недоумевает Кроули. — Стимулы иди триггеры — это что-то, что могло бы дать мозгу команду «кажется, это знакомое» или «это уже было». Обстановка вокруг, которая соответствовала бы обстановке до аварии, окружение, особенные действия, которые пациент совершал до потери памяти, вещи, истории, памятные места. — То есть надо воссоздать всю его жизнь, что была до аварии? — догадывается Кроули. — Желательно воссоздать всю обстановку, что окружала мистера Фэлла на протяжении как можно более долгого периода времени, да, — лицо доктора становится немного задумчивым, он оглядывает пространство вокруг себя с лёгкой, немного неловкой улыбкой. — Я не учёл, что в больнице будет сложновато воссоздать определённую обстановку… — А если показывать фото… И видео? Вещи? Это может быть достаточным стимулом без обстановки? — Должно, — Сандальфон вздыхает, качая головой. — Пока что я больше не знаю, что предложить ещё. Мистер Фэлл, ожидайте направления на КТ и постарайтесь не подвергать себя лишнему стрессу сейчас, это может быть весьма неполезно в вашей ситуации. На этой ноте, я вынужден с вами попрощаться, господа, меня ждут дела. Он кивает им всем, после чего выходит из палаты, тихонько прикрывая за собой дверь. Кроули стоит секунду, две, прежде чем предупреждает «я сейчас» и выходит вслед за доктором. Дверная ручка щёлкает, Гавриил смотрит на Азирафаэля своим уставшим взглядом и говорит: — Стимулы. Азирафаэль повторяет за ним, словно мантру: — Стимулы.