Против течения

Прошла неделя, как Катерина вернулась домой. С переездом помог незаменимый Зорькин. Он примчался в Питер, помог упаковать немногочисленные пожитки, изображая жертву пушкаревского произвола, перетащил вещи в машину и уселся за руль. Катерина без сожаления отдала ключи от квартиры хозяйке и почувствовала, что в душу медленно возвращается покой — верный знак того, что она приняла правильное решение. Они выехали рано — еще сумерки окутывали просыпающийся город, проехали через центр, а не по кольцевой, и Катя с легким сердцем простилась с мрачной Невой, с уютным Летним садом, с суетливым Невским проспектом. Так и не прижилась она в Северной столице — всегда ощущала себя тут, как на постое. И привыкла, вроде, а все равно — тянуло обратно, в такую несуразную и такую родную Москву. Даже вещами как следует не обросла, подспудно всегда была готова сорваться и уехать. Все же дом у нее один — там, где ее любимые люди. Где мама, папа, Колька и… и Андрей. Когда они въезжали в Москву, серые тучи прорезал ослепительный луч солнца. Коля проворчал, что, может быть, весна все же начнется: на дворе начало апреля, а метёт порой, как в декабре. А Катя решила, что этот подарок неба — хороший знак. И вот опять мерзкий, словно осенний, дождь, ни намека на то, что сейчас апрель. Опять холодно, и прямо на крышах лежит сонное небо. Серость, сырость, мерзость… Катерина зябко повела плечами и, оторвавшись от созерцания ландшафта, посмотрела на сидящую в кресле Юлиану. Юля сосредоточенно изучала два совершенно идентичных с вида макета приглашения на очередную презентацию. — Юль, нам надо искать более крупных клиентов. — Надо, кто же спорит, — Юлиана недовольно сдвинула брови и отправила оба макета в мусорную корзину. — Я посмотрела все документы, все отчеты за последние два года… Юль, ты прости, но это никуда не годится! — Знаю, Катюш, — Юлиана устало закрыла глаза. — Но и ты знаешь: у меня болела мама, и я выпала из тусовки. А такое не прощают. Никому не интересны твои жизненные коллизии, если ты не в теме, всё — клиенты разбегаются. Вот и «Зималетто» уплыло. — Можно подумать, кроме «Зималетто» больше нет крупных заказчиков. — Позвонить, что ли, Жданову? — Юлиана или не заметила, или проигнорировала последнюю реплику Кати. — Позвони, — Катерина взяла со стола пухлую папку и стала ее листать. — А тебе совсем-совсем все равно? — Юлиана открыла глаза и, прищурившись, посмотрела на подругу, а теперь и без пяти минут компаньона. — Ты о чем? — А ты не поняла? Я о «Зималетто». Может, сама проведешь переговоры с Андреем Павловичем? Катя резко захлопнула папку. — Угу, — Юлиана крутанулась на кресле. — Значит, не все равно. — Юль, давай хоть ты не будешь? Мне вполне хватает Зорькина. — А что Зорькин? Катя села напротив Юлианы, подперла голову кулаком: — Зорькин считает, что я вернулась в Москву исключительно из-за… — Из-за Жданова? — Ты всегда так проницательна! — Не обижайся! — Юлиана улыбнулась. — Я верю, что это не так. Ну, Кать… — Тогда не говори при мне про «Зималетто»! — Катя, если мы хотим поднять агентство, мне придется обратиться и к Андрею! — Пожалуйста, только без меня, хорошо? И вообще, не говори ему, что я тут. — Какие страсти! — Юлиана пожала плечами. — Москва — она маленькая, вам придется столкнуться — раньше ли позже. — Лучше позже, мне одного раза… ой! — Катя зажала рот рукой. — А это уже интересно, а ну выкладывай. Катя, понимая, что Юлиана не отстанет, рассказала, как чуть меньше месяца назад случайно, ну, или почти случайно, встретила Андрея у «Зималетто». — Он изменился, очень. Спокойный такой, словно каменный. Словно мертвый. — Ты меня заинтриговала! Надо навестить Андрюшу… И говоришь, что он счастлив? — Он сказал, что да. — Ты его все еще любишь? Или это желание реванша? — серьезно спросила Юля. — Какого реванша? Что ты! Ну что, я брошусь ему на грудь с криком «вернись»? Глупо! Если он счастлив и любит эту… свою жену… Все равно уже ничего не вернешь! — Катя закусила губу и отвернулась от Юли. — Ах, Жданов, Жданов, просто роковой мужчина! — Юлиана достала пачку сигарет, выбила одну и, вертя ее в руках, продолжила. — Поломать жизнь двум таким женщинам… — Он не виноват, я сама. — Конечно! Ты — сама, Кира сама! — Как она? Вы общаетесь? — Общаемся? — Юля прикурила, сморщилась от дыма, замахала перед носом рукой. — Да как сказать… Виделись как-то. Она спивается, Катюш. Я с Сашкой говорила, он пытается ее вытащить, но, скорее всего, у него не получится. Сколько клиник за два года! Бабки, шаманы, врачи, уколы… Все бесполезно. Этого Сашка Жданову никогда не простит. — Она такая правильная была, — Катя была удивлена. Она ожидала чего угодно, но представить опустившуюся Киру, Киру-алкоголичку, было выше ее возможностей. Юля словно ее мысли прочитала: — Нет, ты не думай, выглядит она шикарно. Все такая же надменная, холодная и красивая, правда, с налетом эдакого «героинового шика». Ходит в черном, курит сигареты через мундштук и заливает в себя виски. Вот ирония — именно виски… — Юлиана задавила сигарету в пепельнице. — Она же сильная, — жалобно проговорила Катя, ощущая, как очередная вина ложится на плечи. — Именно такие сильные и правильные так и ломаются. Выживают другие… — Такие, как я? — Катя хмыкнула. — Ты тоже считаешь, что я виновата кругом? — Что ты, Катюш. Жизнь научила меня не искать виноватых. Смысл? Кире самой захотелось этого, никто не принуждает ее лакать алкоголь. Сашку вот жалко, он ее так любит, — Юлиана неожиданно улыбнулась. — Долгое время ходили слухи, что Сашка чуть ли ни приемный сын — уж больно он на сестер не похож, и чувства к Кире у него всегда такие были, не очень-то братские. — Юля! — Катя округлила глаза. Как бы она ни относилась к Воропаеву, но представить, что он и Кира? Бррр… — Не может быть! — Почему нет? Знаешь, не будь они родней — лучше пары для Киры и не придумаешь. Катя зажмурилась и передернула плечами, демонстрируя свое отношение к этой идее. — Ладно, Катюш, давай-ка работать. Значит, ты говоришь, дела идут у нас не очень? Давай поднимать старую клиентскую базу, будем думать, что делать. *** — Андрей Павлович, к вам Виноградова, — секретарша попыталась закрыть за собой дверь, но она плохо знала Юлиану. — Привет, Андрей! — Юля, лучезарно улыбаясь, отодвинула зонтиком женщину, загораживающую проход. — Андрей Па… — Ничего, Елена Васильевна, все в порядке. — Смотрю, секретарей ты научился выбирать. В меру симпатичная, в меру молодая, в меру умная и очень ответственная, — Юлиана подошла к Андрею и встала перед ним, глядя в глаза. Они простояли так секунду, а потом рассмеялись и обнялись. — Привет, Юль! Ты куда запропала? — Мама болела, вот… умерла недавно, — Юля грустно улыбнулась. — Прости… не знал, соболезную, — он снова обнял ее, потом, все еще держа за плечи, немного отстранился, разглядывая ее лицо. — А сейчас ты как? — Можно, на правах гостьи я потребую кофе и последних новостей от тебя? А потом уже сама расскажу? — Конечно. Андрей по громкой связи потребовал кофе. — Я смотрю, ты все изменил в кабинете, да? — Юля махнула зонтиком. — Да, все течет, все меняется, а ты все с зонтом? — Это на всякий случай. А то вдруг ты бы спросил: «Какая такая Виноградова?», а я бы велела секретарше сказать, что это та, которая с зонтом! — Юлька, тебя забыть невозможно! — рассмеялся Андрей. — Спасибо. Так что изменилось в твоей жизни, кроме интерьера кабинета? Я вижу, — она ткнула зонтиком в сторону его правой руки, — женился? — Да. — И кто эта счастливица? Андрей принес фотографию, стоящую на столе. — О, а я ее знаю, немного! — Юлиана смотрела на снимок, на котором серьезный Андрей в черном смокинге обнимал смущенную рыжеволосую девушку в белом свадебном платье. — Есть ли хоть кто-нибудь в Москве, кого ты не знаешь? — улыбнулся Андрей. Юлиана закатила глаза: — Будем считать, что это был комплимент. А почему я не читала о твоей свадьбе? Где фотографии в прессе, где помолвка? — Мы не стали устраивать из этого шоу. У нас была скромная свадьба, только родители и… — … и, конечно же, Малиновский? — Куда без него! — Надеюсь, он-то не женился? Иначе я решу, что мир окончательно сошел с ума — скромный Жданов, женатый Малиновский, — засмеялась Юля. — Нет, он все еще свободен, как птица. А ты как? — Я? Поднимаю бизнес. Начинаю почти с нуля, — Юлиана замолчала. Как раз в этот момент Елена принесла кофе, и пауза получилась очень органичной. Когда за секретаршей закрылась дверь, Виноградова продолжила: — У меня много интересных идей и очень выгодные предложения для старых клиентов. Так что, если что — обращайтесь. — Замечательно! Те агентства, с которыми мы работаем, они неплохие, но чего-то не хватает. — Креативности? Или гениальности? — И того, и другого! — Тогда — жду! У нас и то, и другое в ассортименте! — Юлиана поднялась с кресла. — Андрюш, рада была повидаться, а сейчас побегу. Если что — телефоны все те же, звони. — Перезвоню, а может, даже заглянем с Ромкой. — Не надо, — немного поспешно сказала Юля, — ммм, позвони перед приездом, я хотела сказать, ты же знаешь — меня трудно поймать. — Обязательно, — не заметив ее беспокойства, кивнул Андрей, — и ты звони. Юлиана на прощание махнула зонтиком и ушла, оставив после себя аромат чудес, а Андрей позвонил Малиновскому — визит Виноградовой пришелся как нельзя кстати. На носу показ летней коллекции, а агентство, с которым они сотрудничают, по правде говоря, никуда не годилось. *** — Юль, Юля-я! Катя вздрогнула и в ужасе уставилась на пока еще закрытую дверь в кабинет. Вот и случилось это «позже». Две недели назад они говорили с Юлей о Жданове, неделю назад Виноградова ездила в «Зималетто», а теперь Андрей приехал в агентство сам… Господи! Шаги приближались, а спрятаться было решительно негде: в кабинете только стол, несколько стульев, мягкий диванчик и шкаф для бумаг, в котором и лилипутам не поместиться. Катерина повернулась спиной к двери, надеясь, что Андрей уйдет. Но чуду не суждено было случиться — сквозняк разворошил бумаги на столе, Катя судорожно вцепилась в папку с документами. — Юлиан… Извините… Она не поворачивалась, он молчал. Ей казалось, что он, стоя там, у двери, может слышать, как стучит ее сердце — все быстрее и быстрее, на пределе возможностей. — Катя… Это был не вопрос, и голос его звучал обреченно. Весь месяц, который прошел после их встречи, он ждал следующую. Как приговоренный к смерти ждет, когда назначат дату казни. Он не хотел больше видеть Катю! Не хотел! Но знал, что встреча неизбежна, или не знал, но надеялся? Его разрывало на части от этих чувств: «я хочу жить спокойно, без всяких там Кать» и «я знаю, она появится на моем пути, скорей же». Это изводило, это мучило. Это заставляло всматриваться в лица прохожих и вздрагивать от звонков. Он пытался делать вид, что ничего не изменилось, но ждал. Все время ждал новой встречи. Ждал, но оказался не готов, что так получится… Она стоит тут, перед ним, стоит и даже не повернется… Стройная, гибкая, невероятно женственная в простом платье, так нежно обрисовывающем ее фигуру. Волосы длинные по плечам, а плечи поникшие, спина напряжена. Тоже боится? Не рада? Не ожидала? Можно уйти. Сбежать и признать этим, что все не так замечательно, как он пытается представить, или остаться и… и что? — Здравствуйте, Андрей Павлович, — она медленно повернулась к нему лицом. Ее голос дрожал всего чуть-чуть, она вздернула подбородок, сжав губы в полоску. А глаза-то какие громадные и грустные, и линзы вместо тех смешных очочков, и взгляд беззащитный, тревожный… — День добрый, Екатерина Валерьевна. Не выдать себя! Только не показать, что он выбит из колеи. Он привычно засунул руки в карманы брюк, начав перекатываться с носка на пятку, не замечая, что выдал себя с головой: — Не ожидал увидеть вас тут. Катя нашла в себе силы улыбнуться: — Я тоже не ожидала… — Вы тут?.. — брови немного вверх, невысказанный вопрос: «Какого черта ты делаешь тут?» — Я тут работаю. — Вот как? — прозвучало резко и зло. Он сделал шаг к двери, но ее вопрос заставил его остановиться. — Мне сказать Юлиане, что мое присутствие в ее агентстве отпугнуло «Зималетто» от сотрудничества? Она что — издевается? «Вы боитесь меня, Андрей Павлович?» — вот что она спросила на самом деле. — Отчего же… Передайте ей, чтобы она связалась со мной, обсудим возможность… совместной работы, — Андрей повернулся вполоборота, отвесил ей поклон и ушел, а Катя без сил опустилась в кресло и не заметила, что он вернулся. — Зачем ты приехала?! — он навис над ней, и ей стало страшно, что он не совладает с собой, и тогда… Что — тогда? Все как в добрые старые времена. — Я вернулась домой и… Спокойно, Пушкарева. Спокойно. Это не «Зималетто», и он не твой начальник. Спокойно!!! — И я не обязана отчитываться перед вами! — Да? Ты опять хочешь разрушить чужие жизни? Мою жизнь? — А что, ваше счастье возможно только при условии, что моего духа не будет в Москве? Он вздрогнул, как от пощечины. Ооо! Вот теперь его можно узнать — клокочущий вулкан, еле сдерживаемая ярость. Он так близко, что… Что хочется протянуть руку и погладить его по щеке… Она, как зачарованная, подняла руку. Он отшатнулся от нее, как от прокаженной, и вылетел из кабинета, хлопнув со всего маха дверью.