Против течения

Какой смысл имеет человеческая жизнь? Какая цель — достойна? Как вообще жить? Все эти вопросы с легкостью решаются, стоит только налить в бокал с тяжелым дном немного янтарной или, уж будем честными, коричневатой жидкости из бутылки с черной этикеткой. Впрочем, цвет этикетки тоже не имеет значения. Главное то, что при определенном количестве жидкости, перемещенной в организм, наступает просветление похлеще, чем у Кристининой Нехай-бабы. Тут самое важное — точно выдерживать дозировку. Пить надо ровно столько, чтобы вопросы не возникали, чтобы не было желания разобраться в своей жизни, чтобы все было легко и приятно. Иначе — или вопросы все равно будут лезть в голову, или потом эта самая голова будет си-ильно и долго болеть. Кира пьяно хихикнула и посмотрела на брата, который в то время, пока она вот так размышляла, успевал с кем-то ругаться по телефону, курить и еще маневрировать в плотном потоке машин. О чем это она? Ах, да! О виски! А твои глаза цвета виски, что-то там, парам, очень близко… Сегодня были близко — эти глаза. Виски? Нет, скорее коньяк очень большой выдержки, или нет — черный бархат, или вот хорошо — горячий, сладкий, дурманящий шоколад. Сколько она не видела Андрея, его глаз? Не вспомнить. Что-то около года? А вся эта история произошла — когда? Господи, два года прошло! Как это она так долго протянула? Спасибо Сашке. Или наоборот — все из-за Сашки. Если бы не он и его неуемное желание «вытащить ее из той ямы», и так далее, и тому подобное, если бы он не заставлял ее ложиться в клиники, где силком чистили организм и более-менее приводили в порядок голову, то, пожалуй, вся эта канитель под названием жизнь давно бы для нее кончилась. Но нет — Сашка ее не отпустит. Кира пытается понять — сейчас она рада этому или нет? Сейчас, пожалуй, да. Хотя вечерок получился нелегким, в основном потому, что на этом показе подавали исключительно шампанское — дрянное сладкое шампанское, и не было ни намека на виски. Вид довольного Андрея тоже не порадовал — он еще имел наглость подойти к ней и заговорить! И эта рыжая его жена, так мило обнимающаяся с Марго и Павлом. Предатели эти Ждановы! Все! Зато Пушкарева пролила бальзам на израненное сердце. Кира опять хихикнула, виновато посмотрела на брата, который закончил говорить и полностью сосредоточился на дороге: — Сашк, как тебе показ? — Как обычно. А как тебе? Довольна, что вытащила меня? Кира закинула руки за подголовник, выгнулась: — Очень! И больше всего меня порадовала эта серая мышь. Вот во что ее ни обряди — все равно мышь! И даже эксклюзивные шмотки не помогут! Ты видел? Она весь вечер по углам жалась, все подглядывала! Вот дрянь! Всегда все вынюхивала, высматривала, шпионила. А с виду ну просто девочка — божий одуванчик! Не зря я хотела ее тогда уволить. Ну ничего! Справедливость все-таки есть! Ты видел, как она смотрела на Андрея? Я заметила! Взглядом побитой собаки. — Я рад, что ты довольна, — спокойно ответил Александр. — Как ты думаешь, она попытается его вернуть? — спросила Кира, вмиг сев в кресле с выпрямленной спиной. — Думаю, да, — Алекс немного помолчал, — я думаю, у них впереди много интересного, — он хмыкнул. –Ты что-то задумал? Расскажи! — Не все сразу, сестричка, и только при одном условии. Кира надула губы: — Я знаю, что ты потребуешь! «Больше никакой выпивки». Так? — Ты моя умничка, — он припарковал автомобиль рядом со своим домом. Повернулся к сестре и нежно коснулся ее щеки. — Жизнь такая штука — все время приходится выбирать. Или-или. — Сашка! — Кира небольно стукнула его по руке. — Расскажи. Я обещаю, что не буду пить! Я же могу бросить в любой момент, честно! — Вот и брось, а чтобы я был в этом уверен — переезжай ко мне, — и уставился на нее, не мигая. Сашка, Сашка. Единственный человек на всей земле, которому есть до нее дело. Наверное, она родилась, уже любя Сашку. Она просто не могла его не любить. Это было так естественно, как любить дышать. Он просто был частью ее мира. Как же она тосковала, когда он уехал в Америку, а потом в Питер. И как она радовалась, когда он вернулся. Красавец — просто принц из сказки. Он был лучше всех и относился к ней, как к равной. Ей тогда было уже почти девятнадцать, но все без исключения видели в ней маленькую девочку, а ей хотелось… Ой, да много чего хотелось такого, о чем родителям не говорят. А еще вечное желание мамочки сделать из нее «леди». Смешно! Леди в России! Но ведь вдолбили в нее что-то, так крепко вдолбили, что жизнь поломали. Вот лучше было бы жить без установок: «Хорошие девочки не делают…». А Сашка ничего от нее не требовал: брал с собой на тусовки, держал за плечи и представлял своей девушкой. Поначалу она робела, скрывая стеснение за показной наглостью и иногда развязностью, а потом — потом стало наплевать, кто что думает. Ей нравилось шокировать публику, танцуя с Сашкой на столе и извиваясь в его руках. Все это была игра — она доверяла брату безгранично. Все — игра, но в какой-то момент Кира стала замечать, что эти их танцы, и шутливые объятья, и поцелуи ее волнуют больше, чем серьезные поползновения других парней. Она удивилась, но решительно отмела всякую мысль о том, что Сашка и она могут… Нет-нет. Настоящая леди и не подозревает о таких сторонах жизни. А потом был поцелуй в машине. Такого с ней не было никогда — ни до, ни после. Даже с Андреем. Как там пишут в женских романах? Перехватило дыхание? Звезды обрушились на землю? Да, именно так… Желание было абсолютно осязаемо — стало жарко и эпицентр этого жара находился там, где были руки Саши. А потом, ох, потом стало тянуть низ живота и трусики моментально увлажнились. Если бы не Сашка, который прервал поцелуй, отшатнувшись, еще неизвестно, чем бы дело кончилось. Она была готова идти до конца, но он, конечно же, не стал бы заниматься сексом со своей сестрой. А еще она поняла — он тоже хотел ее. На следующий день, когда они должны были идти на очередную тусовку, Сашка приехал и жестко потребовал, чтобы она отдала все наркотики. Кира, пожав плечами, ответила, что не держит кокс дома. Что она — дура, что ли? «Я тебе верю» — сказал Сашка, а потом добавил, что на этом сумасшедшее лето кончилось и пора возвращаться к нормальной жизни — ей в институт, а ему заниматься карьерой. Она согласилась, потому что без него все эти чудо-вечеринки теряли смысл. Да и к наркотикам ее не тянуло — она нюхала редко и только за компанию. Самым сильным и желанным наркотиком тогда был Сашка, не подозревавший об этом. Вскоре у нее стали появляться «мальчики», как говорила мама, но дальше поцелуев дело не шло — ее тошнило от их мокрых, склизких губ, и она быстро отделывалась от очередного ухажера, благо, и братик помогал, жестоко высмеивая и унижая этих «мальчиков». А она заметила, что ревнует Сашку к его любовницам, которых он менял с завидной регулярностью. Если же на горизонте появлялась девушка, мечтающая влезть в их семью и заделаться миссис Воропаева, Кира была готова на все, только бы отшить ее от брата. Сперва она думала — Сашка будет злиться, а потом поняла, что его это забавляет: они оба любили жестокие игры. Незадолго до того, как она начала встречаться с Андреем, случился забавный эпизод. Такой забавный, что Кира еле пришла в себя… Как-то к ней в гости заглянул старинный приятель, имевший на нее «виды». Он притащил с собой шикарный букет роз, шампанское и конфеты. Кира, оценив все это великолепие, все же разрешила пройти, отмечая про себя, что ее брат умеет делать настоящие интересные подарки, в отличие от большинства мужчин. Они сидели на диване, болтали, точнее — говорил приятель, а Кира поддакивала, старательно сдерживая зевоту. Конечно, он полез целоваться, сжал дрожащими руками ее грудь. Кира сидела безучастно, не думая включаться в действие. Мысли текли лениво от планов на завтра до того, что надо бы отдать в химчистку шубу и напомнить Сашке ее потом забрать. Сашка… Кира закрыла глаза и попробовала — забавы ради — представить на месте этого пыхтящего придурка Сашку, и тут же ощутила, что… что готова изнасиловать того, кого только что окрестила «придурком»! В грезах она видела со стороны, как целуется с братом, как он осторожно помогает ей выпутаться из одежды… И эта картина заводила почище любого эротического фильма. Знакомый был так удивлен, что холодная Кира вдруг превратилась в горящую желанием знойную женщину, что отодвинулся и спросил, все ли в порядке. И этим все испортил. Кира велела ему убираться, а сама залезла на диван с ногами, обхватила себя руками и попыталась понять — что же произошло? Закрыла глаза — в порядке следственного эксперимента, — подумала о Сашке, о том, как он мог бы… — и с ужасом открыла глаза. Лицо пылало, дыхание сбилось. Она безумно хотела собственного брата! Нет! Быть такого не могло! Это все… не бывает такого. Хорошие девочки в детстве могут хотеть замуж за брата, но, когда вырастают, понимают — это невозможно, да и желание улетучивается. Почему же у нее не так? Кира испугалась. По-настоящему, до паники. Может, она ненормальная? Надо обратиться к врачу? Ага! И что сказать? «Доктор, меня тянет к брату»? Доктор, конечно, выпишет таблетки, найдет кучу умных слов, описывающих ее состояние, вот только станет ли ей от этого легче? А ведь и Сашку тянет к ней! Нет-нет-нет! Дальше нельзя даже думать! Инцесссст — брр! Неделю она проходила словно больная — даже слегла с температурой, потом долго и старательно под различными предлогами избегала брата, благо это было легко — он работал от зари до зари. Потом пришла весна, и в ее жизни появился Андрей. Высокий, красивый и черноглазый — как Сашка. Только у Сашки глаза свет поглощали, а у Андрея — излучали. Они были в чем-то похожи, и в то же время — такие разные. И, целуясь с Андреем, Кира могла не думать о Сашке. Он возбуждал ее сам по себе. Это было счастье! Значит, с ней все нормально! Значит, у нее будет нормальная семья, дети, а любовь к брату, принявшая такую уродливую форму, снова станет сестринской. Два года прошли чудесно: они с Андреем уже стали планировать свадьбу, но потом… Потом как-то все стало портиться, задолго до появления Пушкаревой. Что-то было не так. Кира всеми силами пыталась вернуть их роман на «правильный» путь, но что бы она ни делала — ссоры становились чаще, примирения все более болезненными. Ну а потом… потом случилось то, воспоминания о чем она и топила в виски. И снова рядом оказался верный Сашка. Сколько раз он отвозил ее пьяную домой из кабака, раздевал, мыл и, укутав в одеяло, баюкал, пока она, всхлипывая, засыпала на его руках. Сколько раз он орал на нее, пытаясь воззвать к ее здравому смыслу. Сколько раз он просто был рядом, когда ей так было нужно простое участие? Саааашка! Любимый братик Сашка! Он не мог понять — она не хочет останавливаться. Она пока еще не хочет умирать, но и жить ей не в радость, а значит, самое правильное решение — балансировать на грани: между реальностью и алкогольным бредом, между прошлым и будущим, между ним и Андреем. Иногда, когда Кира все же превышала свою норму, немного превышала, и вместо бутылки получалось полторы, ее посещали страшные, но безумно влекущие видения, в которых Саша и Андрей становились единым целым, и с этим новым мужчиной, вобравшим все самое лучшее от двух ее любимых, она наконец-то становилась счастливой. — Переехать к тебе? — подвинулась ближе к брату. — Я подумаю. Он так радостно улыбнулся, что она даже растерялась. — А помнишь, мы целовались в машине? — спросила она хрипло. Он сразу напрягся, отвернулся: — Почему ты вспомнила? — Не знаю. Ты целуешься даже лучше Жданова, — сказала она, беря его за руку. Он медленно повернул голову и заглянул ей в глаза, помолчал. — Ты пьяна, пойдем, я накормлю тебя шикарным ужином, а потом уложу спать. — Пойдем, — она улыбнулась ему соблазнительно, как давно никому не улыбалась и с удовольствием отметила, как сбилось его дыхание…