Против течения

Катя ждала звонка от Андрея со все возрастающим беспокойством. По самым смелым подсчетам, со всеми возможными допусками, он давно должен был приехать. Если в пробке застрял — хотя откуда пробки в это время? — то позвонил бы. И почему-то давило грудь неприятное предчувствие, и она не решалась позвонить ему сама. А когда решилась — в ответ полились длинные гудки. Она сидела, вслушиваясь в них, словно надеялась сквозь гудки услышать ответы на вопросы. Глупость. Она сходит с ума. Просто, возможно, он не слышит звонка, может, телефон завалился или музыка слишком громко включена. Мало ли что… Но воображению не надо банальных сюжетов, ему подавай драму, и перед Катиными глазами разыгрывались мнимые трагедии: вот Андрей на полном ходу врезается в бензовоз, вот летит под откос, вот… Она чуть ли не с криком открыла глаза, отгоняя вязкие кошмары. Нет, с ним все в порядке! Все хорошо! Все хорошо! Унять сердцебиение было не просто, Катя отхлебнула холодного кофе, сделала еще и еще глоток. Не помогло. Господи! А она хотела порвать с ним отношения. Точнее не так, она хотела попытаться расставить точки над «и». Объяснить, как ей тяжело. Как она не хочет терять свою любовь, а это произойдет неминуемо, если они оставят все, как есть. Это был завуалированный шантаж, который должен был подоткнуть Андрея к решению. Катя была готова к любому варианту, только бы он решил хоть что-то. А сейчас… Нет, ей ничего не надо! Пусть только он живет, а у нее будет возможность хоть иногда видеть его и слышать его голос, и знать, что он просто есть на этом свете. Пусть все будет, как есть. И как ответ на молитвы: звонок телефона. — Андрюша, — выдохнула она, понимая, что сейчас расплачется. — Кать, прости! Тут прямо передо мной авария случилась, все помогали, чем могли, и я тоже… А телефон в машине остался валяться. Я еду, я уже буду совсем скоро, — радостно кричал он в трубку. Она смеялась, глотая слезы. Господи, спасибо, что он есть! Катя запрыгнула к нему в машину и ахнула - чумазый, с всклоченными волосами, в рубашке с закатанными рукавами. — Ты похож на медвежонка, — сказала она ласково, поправляя его челку. — На медвежонка? — На медведя. Он поймал ее руку, поцеловал запястье, а потом сгреб Катю в охапку, прижал к себе. — Ой, больно, — пискнула она, упираясь коленкой в коробку передач. — Прости… я скучал, — он с явным сожалением выпустил ее из объятий. — Нам надо поговорить, — синхронно сказали они, замолчали и снова одновременно продолжили: — Куда поедем? Рассмеялись. — Мы же хотели на Арбат, — напомнила Катя. Те минуты, которые они были в дороге, славя достижение прогресса — автоматическую коробку передач, Катя держала Андрея за руку, словно боялась, что он может исчезнуть. Потом они шли по Арбату, Андрей обнимал ее за плечи, но разговор не начинал. — Ты сказал, что хочешь меня видеть? — Катя посмотрела на него снизу вверх. — Угу, — он поцеловал ее в макушку, — я хочу видеть тебя постоянно. — А как же… — она замялась, — жена? — Жена обо всем знает, Кать, — нахмурился Андрей. — Вот не знаю, тебе по порядку рассказывать или оставить не очень-то приятные подробности за кадром? — Не знаю, — ответила Катерина, стараясь не показывать, как ее взволновали слова Андрея. Жена все знает и… что теперь? Вот они идут тут, по залитому солнцем Арбату, а что если… Да что за мысли сегодня в голову лезут?! Все будет хорошо! Обязательно будет! — Андрей, говори, не тяни, — немного резко сказала она, — ты что, хочешь, чтобы мы не виделись? — совсем упавшим голосом. Он остановился, взял ее за плечи и развернул к себе: — Нет, Кать. Я хочу, чтобы ты была рядом всегда. — Я не понимаю… — она отвела глаза, чувствуя странную слабость в ногах, — ты… хочешь сказать… — Я ухожу от Ани. — Но, — почему она не чувствовала радости? — нам надо сесть… Она села на первый попавшийся стул маленького кафе, тут же подлетела официантка, зорко следящая, чтобы столики и стулья использовали те, кто оплатил как минимум кофе. Когда девушка, удовлетворенная, что удалось «раскрутить» парочку на кофе с пирожными, удалилась, Андрей с тревогой посмотрел на Катю: — Ты не рада? Что-то случилось? С кем ты встречалась утром? — спросил и тут уж выругался мысленно — зачем спросил? — Не рада? — эхом повторила Катя. — Нет, ты что — рада, но… тревожно мне как-то. — Почему? — ну что за черт? Почему разговор получается скомканным, неромантичным, странным. Почему вместо того, чтобы броситься ему на шею, она сидит с поникшими плечами? — Я тоже хотела с тобой поговорить. Ты меня выслушай, ладно? Понимаешь, мне не верится, что все так… Я… я даже не знаю, с чего начать. — Не надо, Кать, — сказал он тихо. — Я не хочу разговоров. Я тут хотел с женой поговорить, объяснить ей, а она не стала слушать, и сейчас я понимаю — она права. Иногда слова — лишнее. Ты только поверь: я тебя люблю и хочу быть с тобой. Ты меня любишь? — Да, — она еще и головой кивнула, — как странно. Я сегодня думала тебе сказать, что не хочу терять свое чувство к тебе, и готова была потерять тебя. Странно… — она улыбнулась, — понимаешь? Я себе на минуту представила, что тебя нет, и чуть не умерла от горя, — она протянула к его лицу руку, погладила по щеке, как тогда, в кабинете. — Я очень тебя люблю, Андрей Жданов. — Катька, — он выдохнул с явным облегчением, — я так боялся… я подумал, а, впрочем, черт с ним, — он снова немного помрачнел. — Я встречалась с твоей мамой… Она просила тебе не говорить, но… — Катя развела руками, — я ей ничего не обещала. — Мама? — Андрей не верил своим ушам, — что она хотела? — Как что? Как и все — чтобы я оставила тебя в покое, — Катя отпила кофе — на этот раз он не успел остыть и был весьма приличным. — Интересно, что надо сделать, чтобы мама поняла, что я вырос? — Боюсь, бесполезно. Меня папа до сих пор считает маленькой, это после того, как я два года жила в другом городе. Родители… Плавно разговор перетек на что-то другое, и Катя чуть-чуть расслабилась. Она смотрела по сторонам, слушая увлекательный рассказ Андрея, как они сегодня с отцом показывали Ярославу фабрику, кивала, улыбалась и хмурилась, впитывала в себя этот день. — Ты грустная какая-то… — прервал себя на полуслове Андрей, — Кать, ты не рада? — Рада! Честно. Но как мы дальше будем? — Справимся, Кать. Мы и не с таким справлялись. Они еще какое-то время гуляли, разговаривая о пустяках и не касаясь главного. Точка временного затишья, спокойствия. Когда прошлое уже кончилось, а будущее не началось. Мирное, умиротворенное «сейчас». Андрею передалась Катина тревога, и он стал то и дело кидать взгляды на часы. — Что дальше? — спросила Катя, когда он привез ее обратно, к оставленной ею машине. — Дальше? Дальше ты позвонишь мне, я тебе. Мы больше не прячемся и не скрываемся. Мы живем. Просто живем, а там видно будет. — Нас съедят! — Подавятся, — уверено сказал он. Они поцеловались, а она подумала, как это приятно — целоваться и не думать, рыскает ли он сейчас глазами по улице, опасаясь, что их заметят. Как приятно не таиться. Как здорово! — Я позвоню, — он стоял рядом с машиной и смотрел, как она выводит автомобиль со стоянки. Надо собрать вещи, перебраться в гостиницу… Он думал о прозаичных вещах, чтобы не думать о неприятном: сейчас нос к носу придется столкнуться с Аней. Но Ани дома не оказалось. Андрей обошел весь дом в поисках записки, заглянул в шкафы — вещи были на месте, значит, она собирается вернуться и просто вышла куда-то ненадолго. И все равно странно — раньше она так не поступала… Стоп, Жданов. Раньше ты был ее мужем, а теперь она имеет право не оповещать тебя о своих планах. Андрей достал сумку, стал бродить по квартире, собираясь. Вздыхал, морщился — не любил он все эти сборы и с удовольствием перекладывал их на женщин. Когда сумка была собрана, а Андрей, осмотрев напоследок квартиру, решал, позвонить Ане или оставить записку, заерзал в кармане мобильный. Звонила Вера: — Андрей, Аня должна ко мне была приехать утром, а ее нет и телефон не отвечает! Где она? — Вер, не кипятись… Я не знаю. Она мне не говорила. Вера помолчала минуту, а потом с неприятным смешком сказала: — Все понятно. Вы поругались. Или ты все же ее бросил. Буду неоригинальной, скажу, что я подозревала, что этим все кончится. Эх, Жданов! — Вер, ты позвони, когда она приедет, — попросил Андрей. Верочка хмыкнула и сбросила вызов. Аня не появилась у Веры ни вечером, ни ночью, ни утром. Телефон не отвечал. Андрей не спал всю ночь, набирал номер Ани снова и снова, думал, размышлял, идя по кругу от бешенства до апатии и снова до злости. Он сошел бы с ума, но воспоминание о Кате дарило ему уверенность в том, что, несмотря ни на что, он поступает правильно. Ах, ему бы эту уверенность тогда, два года назад. Если бы он тогда удержал ее! Нет же! Решил сыграть в благородство, позабыв, что благими намерениями мостят дорогу к аду. Сейчас, измеряя шагами кухню от окна до двери, от одного угла к другому, злясь и негодуя, он все же твердо был уверен, что будет с Катей, что бы ни случилось. Тревога сжимала сердце, он не хотел, видит Бог, не хотел, чтобы с Аней что-то случилось, но даже если… все равно, все равно он будет с Катей. Эта бессонная ночь была проверкой на прочность — это он поймет много позже. Словно Бог, устав от их с Катериной метаний, решил проверить его чувства или показать ему самому, насколько сильно он любит Катю. Мысленно кладя на весы доводы рассудка и сердца, Андрей взвешивал свою любовь к Кате, сравнивал ее с теми светлыми и теплыми чувствами, которые еще сохранились к Ане. Несравнимо. И сейчас он понимал это особенно хорошо. Он может пообещать мировому разуму, что не бросит Аню, вымолить спокойствие для собственной совести, но чего он добьется? Он будет несчастен без Кати, пройдет какое-то время, и он возненавидит Аню за то, что она вынудила его остаться. Нет, он слишком хорошо к ней относится. Он снова набрал номер Ани, снова слушал длинные, мертвые гудки. Момент истины… Сможет ли он спокойно жить и наслаждаться жизнью с Катей, если с Анной что-то случилось? Если она, не приведи Господи, что-то с собой сотворила? Сердце сдавливал холод, камнем ложилась на плечи вина, но стоило вспомнить Катин взгляд, ее поцелуй на прощание, как сердце снова билось четко. Он сможет быть счастливым с ней, во что бы то ни стало. Или с ней — или никак. Он не упустит второй шанс, что бы по этому поводу ни думала судьба, провидение или рок. Андрей уснул, сидя за кухонным столом, сжимая в руке телефон, и проснулся оттого, что трубка в руках завибрировала, зажужжала. Звонила Вера, упавшим голосом спросить, не появилась ли Аня. Он коротко ответил, посидел еще минуту, пытаясь прогнать сон, встал и с усилием продирая глаза, пошел в душ. Включил теплую воду, но понял, что сейчас уснет снова, прямо так, стоя, поэтому резко повернул кран, и на него обрушился поток ледяной воды. Захотелось заорать во все горло, и Андрей решил не отказывать себе в таком удовольствии. Желание поспать не улетучилось, но значительно притупилось. Чашка крепкого кофе добавила еще немного жизненного тонуса. Теперь оставалось решить, что делать дальше. Надо было ехать на работу или в милицию. Представив, как он будет писать заявление о пропаже жены, как менты будут с любопытством расспрашивать о том, что происходит в их семье, Андрей застонал. Наверняка, эта информация моментально просочится в газеты. Да уж, веселенькая жизнь будет обеспечена всем. Однако делать нечего, разве только подключать частных детективов. Все равно придется исповедоваться — и им, и родителям. Андрей чертыхнулся и позвонил отцу, извинился, предупреждая об опоздании, Павел недовольно поворчал, но Андрей не стал вдаваться в детали — еще успеется. Он уже закрывал двери в квартиру, как лифт с тихим щелчком остановился на этаже, и через секунду рядом с ним стояла Аня. Немая сцена тянулась бесконечные пять секунд. Аня рассматривала мозаичный пол, Андрей созерцал ее растрепанную прическу. — Я должен спросить тебя, что случилось, и куда ты пропала, — начал он тихо, отворачиваясь от нее и открывая дверь, — но я тебя спрошу другое: зачем? Проходи, — он отступил от дверей, и Аня, не поднимая глаз, прошла в квартиру, скинула туфли и ушла в ванну. Он засек время: если она не выйдет через пять минут, он снесет к черту дверь. Ему надоело быть добреньким, ему надоело всех понимать, ему надоело, что все пытаются манипулировать им. И Аня… Он, конечно, обрадовался, что она жива и здорова, но тут же на смену облегчению пришла досада — она хотела, чтобы он мучился. Что ж, у нее получилось. Она хотела, чтобы он упал к ее ногам и обещал, что забудет Катю? А вот тут она просчиталась. Аня вышла из ванны через три с половиной минуты, молча прошла на кухню и включила чайник. Андрей ждал, стоя у нее за спиной. — Прости, — прошелестела она и обернулась, заискивающе посмотрела в глаза, — не ругай меня… — Позвони Вере, она извелась вся. Я понимаю, ты хотела мне сделать больно, но Верке-то за что? — Я никому не хотела делать больно! — внезапно сорвалась на крик Аня. — Только себе! Я просто… просто… — добавила тихо, — я поехала, попала в пробку, стала объезжать, а потом заплутала и всю ночь кружила по Москве… — А телефон? — хмыкнул он. — Я хотела побыть одна, подумать. Знаешь, я действительно думала что-то сделать с собой, я даже разогналась по одной улице, думала отпущу руль, но не смогла… У меня же нет никого, кроме тебя, — сказала она жалобно, — я не знаю, как без тебя жить. Ты для меня стал остовом жизни, я без тебя сломаюсь, погибну, — она не уговаривала его, он понял это сразу, она бесстрастно констатировала факты. Она была уверена, что так и будет. — Анька, — он все ж подошел к ней и обнял за плечи, она судорожно вцепилась в лацканы пиджака, вздохнула. Он ждал, что она станет плакать, но она просто тихонько сопела, стояла, не шевелясь. Он встряхнул ее легонько за плечи. — Мне надо идти… — Ты вернешься? — она подняла на него сухие, воспаленные после бессонной ночи глаза. — Вернешься? — переспросила, надеясь вложить в одно это слово все свои надежды, все то, что боялась ему сказать. — Зачем? — спросил он ее, понимая, что поступает жестоко. — Но… — она искала причину, и не знала, что сказать. — Ты хочешь поговорить? — Да, нам надо поговорить! — ухватилась она за его слова, как утопающий за соломинку. — Тогда, давай сейчас, — он мягко убрал ее руки, отошел, включил кофеварку. Привычные движения позволяли смотреть куда угодно, но не на маленькую, сжавшуюся в ожидании удара Аню. — Я был неправ, я должен был поговорить с тобой еще раньше… Я не должен был на тебе жениться, — он вздохнул. — Я кругом виноват. Знаешь, Анька, одна ошибка влечет за собой сотню новых. Я не разобрался с Катей и надеялся, что рядом с тобой смогу просто перечеркнуть прошлое. Но так не бывает. А сейчас... я только сейчас понял, что все эти муки последних месяцев - моя выдумка. Мне судьба подарила второй шанс, а я от него стал бегать, как черт от ладана. Я пытался, Анька, честно пытался не думать о Кате, но это сильнее меня. И, пойми, даже если я пообещаю тебе, себе, Богу, что забуду ее, этого все равно не получится. — Я знаю, — перебила она его, — я знаю и все понимаю. Если бы это происходило не со мной, я бы первая сказала, что надо уйти, но… Больно! Андрей, мне так больно! — она закрыла лицо руками и расплакалась. Понимать — одно, но жить с этим… — донеслось до него сквозь рыдания. Он сжал челюсти, до боли, до зубовного скрежета. Он не может себе позволить быть жалостливым. Не может. Андрей приобнял Аню за плечи, усадил за стол, поставил перед ней чашку с кофе. Она вытирала глаза кулачком и говорила: — Я ехала по Москве и невольно все время вспоминала: вот в этом кафе мы сидели после того, как замерзли, гуляя. А вот там встречались, я запрыгивала в твой джип, и мы ехали к Ремизовым… Для меня все — вещи, улицы, люди, все! — отражение тебя, понимаешь? — она подняла на него глаза. — Ну почему у тебя не так? — Так, только для меня все — отражение Кати… — сказал он тихо. Аня побледнела. — Убирайся, — резко выплюнула она, — уходи, оставь меня. Он медленно покачал головой. — Я боюсь, что ты с собой что-нибудь сделаешь, назло мне, — сказал он твердо. — Я сейчас позвоню Вере… — Ты мне еще и не веришь? — упавшим голосом спросила Аня. — Прости, не верю. — И не любишь… — добавила утвердительно. Он не отвечал. Сейчас слова о том, что любовь бывает разная, что он не хочет доставлять ей боль, выглядели бы издевкой. — Не люблю, — глухо проговорил он, отворачиваясь. Она перестала плакать и застыла, выпрямив спину и широко раскрыв глаза. Она не могла, не желал смириться с этим. — Уйди, — жалобно попросила она снова. — Я клянусь… ничего я не сделаю… уйди! Андрей со вздохом вытащил телефон, набрал номер Веры, сказал только одно: «Появилась» и передал трубку Ане. Та замотала головой, но Андрей смотрел на нее так, что она не выдержала, взяла телефон и просипела приветствие. Тут же на нее обрушился водопад упреков, но таких нежных, сочувствующих, только Верка умела так. Поругавшись, она сообщила, что уже в дороге, поскольку собиралась лично искать подругу по больницам. — Оптимистка, — вымучено улыбнулась Аня, выключая телефон и возвращая его Андрею. — Сейчас она приедет. И чего ты за меня волнуешься? — спросила устало. — Тебе же нет до меня дела… — Есть, Ань, — он сел рядом с ней на корточки. — Ты меня простишь? Она смотрела на него задумчиво, потом провела рукой по его волосам: — Нет, не прощу… Я слишком сильно тебя люблю… *** Когда Катя вышла из офисного центра, то сразу заметила машину Андрея. Подошла, постучала в окно. Андрей сидел, закрыв глаза, держа в руках очки. Очнулся, заулыбался. Выбрался из машины: — Представляешь, уснул! Чуть было тебя не проворонил…. Сказалась бессонная ночь. Да и день получился таким насыщенным всякими эмоциями и переживаниями, что Андрей опасался, как бы не заснуть прямо за рулем в одной из тягомотных пробок. С утра, как только он появился на работе, обрушились дела, требующие немедленного его внимания. В первую очередь, Ярослав, который хотел за десять минут вникнуть в суть процесса. Андрей, со всей присущей ему деликатностью, пытался объяснить, что это невозможно, что и он сам и отец потратили не один год жизни на «Зималетто», но Ярослав с маниакальным упорством задавал идиотские вопросы. Если бы Андрей не был столь уставшим, то Ярослав закончил свои дни прямо на диване в президентском кабинете. Слава Богу, сперва появился Ромка, который своей трескотней ввел гостя в состояние транса, а там и отец подтянулся и увел олигарха знакомиться с гениальным Милко. — Ты что-то не очень выглядишь, — заметил Рома. — Я развожусь… — Процесс, требующий силы и мужества, — хмыкнул Малиновский. — Все же Пушкарева добилась своего. Слушай, — еще до того, как Андрей успел возразить, воскликнул Роман, — а ты ее перемани в «Зималетто»! С ее талантами нам не страшно ничего. Она же как танк! Я всегда знал, что наша Катя ого-го-го, но чтобы настолько… Сколько ей времени понадобилось, чтобы увести тебя от Ани? — Никто меня не уводил, — раздельно выговорил Андрей, — я не теленок на веревке. — Ну конечно! И Пушкарева ни при чем… — развел руками Рома. — При чем, очень при чем, но это мое решение, — Андрей сжал кулаки, что не укрылось от взгляда Ромы. — Я, друг, хотел бы пожелать тебе много счастья, но, боюсь, что это бесполезно. Понимаешь, дело же, действительно, не в Кате. Вы просто не умеете быть счастливыми. Ты думаешь: «Вот сейчас я заполучу ее, и все сразу наладится». Ни фига. — Ты все сказал? — устало уточнил Андрей. — Все, — холодно ответил Рома. — Спасибо, только не могу понять, тебе какая разница, на ком я женат? — Мне? — Рома застыл, разглядывая потолок. — Мне большая разница. С любой другой женщиной ты оставался Андреем Ждановым. Может, не во всем идеальным, может, не всегда правым. Но ты был самим собой, и только с ней, с Пушкаревой, ты растворяешься. Тебя нет, если только «вы». Доступно? — Вполне, — Андрей выдохнул. Злиться на Ромку не хотелось, если он думал обидеть Андрея, то просчитался. — Ромка, ты балда. То, о чем ты говоришь, называется любовью. Вот влюбишься… — Нет уж, увольте, — хмыкнул он, — обойдусь. Я не хочу терять себя. — Было бы что терять, — со смехом ответил Андрей. Они бы спорили еще долго, но вернулся Павел. Андрей на минуту прикрыл глаза, мысленно готовясь ко второму раунду переговоров. Ромка откланялся, Павел сел на диван и стал пристально разглядывать сына. — Пап, я ухожу от Ани. Точнее, уже ушел. Вопрос только в оформлении необходимых документов, — сказал Андрей по-деловому сухо. — Я так понимаю, что в советах ты не нуждаешься? — спросил отец, глядя поверх очков. — Если ты расскажешь, как доказать маме, что меня уже поздно перевоспитывать… Или если ты знаешь, как ей рассказать о том, что рядом со мной будет Катя… Павел усмехнулся: — Я могу тебе посодействовать. Я поговорю с мамой. Она свыкнется со временем. — Или не свыкнется. — Она тоже человек. У меня вот отношения с тещей тоже так и не сложились нормальные. — С бабушкой? — А чему ты удивляешься? Если мы прилюдно не бросались друг на друга, это не значит, что испытывали друг к другу симпатию. Мы просто не афишировали неприязнь, — пожал плечами Павел. — Я понимаю, тебе кажется, что все должны любить Катю, но… другие не обязаны, и твоя мама в том числе. — Пап, а ты… — Поживем - увидим, — ухмыльнулся Павел, — я так понимаю, что это все равно произошло бы, раньше или позже. Главное, чтобы вы сумели сохранить друг к другу нежность. — Я сохраню… Они еще долго говорили, и Андрей пожалел, что таких задушевных разговоров было мало в его жизни. Но, несмотря на то, что отец был на его стороне, эта беседа Андрея вымотала, да и рабочих обязанностей никто не отменял. К шести часам Андрей понял, что уже не в силах продраться сквозь витиеватые формулировки юристов, отложил договор, который только что пристально изучал и, дав несколько указаний Елене, ушел. На заднем сидении автомобиля сиротливо стояла небольшая сумка с кое-какими вещами, а значит, можно было смело ехать в гостиницу, но вместо этого Андрей поехал к Кате. Припарковался, закрыл глаза только на секундочку, но открыл, только когда Катерина постучала в окно. — Кать… — он вышел из машины, обхватил ее лицо руками, прижался лбом к ее лбу и почувствовал, как возвращаются силы, как течет от нее к нему энергия, светлая, чистая, насыщая его силой, даря спокойствие и радость. — Кать… — Ты такой усталый, — прошептала она, гладя его по волосам, перебирая прядки, — ты бы домой ехал, отдохнул… — Я ушел, совсем ушел от жены. Вон и вещи в машине. Так что я могу заночевать, где угодно, хоть в машине. Давай я тебя отвезу, а потом буду сидеть в машине, смотреть на твои окна. Она засмеялась, поцеловала его в нос. — Смешной! Я не позволю тебе ночевать в машине. Поехали… — Куда? — Ко мне… Ты же обещал меня отвезти. Андрей опасливо посмотрел на Катю. — Ты хочешь сказать, что… — Я вытерпела твою маму и не самый приятный разговор с ней, так что будет справедливо, если ты вытерпишь моих родителей, тем более, я уверена, неприятных разговоров мы сумеем избежать. — Сомневаюсь, — пробурчал Андрей, заводя автомобиль. Катя оказалась права - неприятных разговоров удалось избежать. Почти. Поначалу и Валерий, и Елена ввели себя скованно. Елена суетилась, бросая взгляды-упреки в спину Андрею, а Валерий, угрюмо комментируя действия жены, вдруг спросил: — Ты же вроде женат, а? Жена-то искать не будет? — Не будет, — ответил Андрей спокойно, — мы вчера с ней расстались. — Расстались, — ухмыльнулся Пушкарев, — да не развелись. А уже к Катерине в гости ездишь. Дочка, — он проигнорировал желание Андрея ответить, — просветишь родителей, что происходит-то? Или будем делать вид, что все так, как надо? — А все так, как надо, — ответила Катя, садясь рядом с Андреем и пожимая под столом его руку. — Я люблю Андрея, он любит меня, — взгляд из-под ресниц, — или тебе нужны подробности, пап? — Не отказался бы, — сдвинул брови Валерий. — А то все тайны Мадридского двора! А ты у меня одна и… — Хорошо, но давайте сначала поедим, — ответила Катя с невинным видом. Валерий не почуяв подвоха, вытащил самогон… После третьей рюмки атмосфера существенно потеплела. Андрей пил мало, прикрывал стопку ладонью и, чтобы отвлечь Валерия, задавал все новые и новые вопросы про Забайкальский округ. На середине одного из рассказов Валерий стал то и дело ронять голову на грудь. — Мне надо идти, — Андрей поднялся. Они стояли в прихожей, и пока Елена в полголоса нежно отчитывала супруга, Андрей обнял Катю, притянул к себе. — До завтра? — Нет, — она прижалась к нему, обняла, — нет… Андрюш, у меня до сих пор сердце в груди замирает все время. Я все время боюсь потерять тебя. Не уезжай… — Твои родители… — Я попрошу маму, постелить на диване в кухне. Я понимаю у нас тут… — У вас тут замечательно, но мне все же надо ехать… — Я не могу поверить, что мы… что ты… мы будем вместе? — она подняла на него глаза. — Конечно, если ты согласишься… — Соглашусь! — Ты же не знаешь, что я предлагаю? - он легонько коснулся ее лба пальцем. — Глупая! Не дослушала… — Я тебе доверяю. Он снова прижал ее к себе: — Ты согласишься выйти за меня замуж?