***
— Дорогая тётушка, отчего же вы так пыхтите? — смешливо поинтересовался Пчёла у сердитой Ирмы Николаевны. — Вы — обманщик! — обличительно объявила женщина, замахиваясь на него варежкой. Ну, в принципе, все по фактам. Витя и сам не мог назвать себя образцом честности. — И если бы не то, что вы мне сказали, я бы уже вызвала милицию. Ядвига, хоть об этом знает? Мужчину откровенно рассмешило то, с какой надеждой она это произнесла. Да уж. Умеет Яга внушать ужас, даже не поспоришь. Но Пчёла отлично знал её поганый характер, так что… блин, конечно, все было в тайне! — В процессе, тётушка, всё пока в процессе, — уклончиво ответил Пчёла под холодеющим взглядом Ирмы Николаевны. Казалось, она еле сдерживалась, чтобы не пустить в бой пакет с термосом. — Мама нас всех убьёт, — патетично высказал Женя то, что все упорно избегали говорить вслух. Витя сурово покосился на сына. — Что? Я же прав. Хотя… мне-то всё равно не перепадёт. Ирма Николаевна с мягкостью взглянула на мальчишку. Ей всегда было интересно взглянуть на старшего ребёнка Ядвиги. Конечно, она знала историю о сестре Кавериной. И тем не менее она нашла много сходств мальчика со своей хозяйкой. Даже больше, чем с его отцом. На это, кстати, Ирма тоже злилась на Ядвигу. Надо же было этой чертовке устраивать шоу с массажистом. Не могла просто представить отца Забавы ей? — Поговори тут, мамина шестёрка, — буркнул Пчёла, глядя, как мальчик тут же приосанился. Яга, как ни странно, всегда была для Жени авторитетом. Правда, мужчина подозревал, что дело в той особенной связи между матерью и сыном. Даже сам он в первую очередь звонил всегда маме. — Можно быстрее? — подала голос и Забава на санках. — На горку хочу! Тащивший эти санки Женя с легким неудовольствием покосился на младшую сестричку. Но вместе с тем в голубых глазах сверкала неподдельная радость от встречи. Он считал свою сестру — одной из самых прелестных и капризных девочек на свете. И ему не терпелось, чтобы и она быстрее узнала, что Женя её старший брат. — Я тебе что, конь какой-то? С самого дома тебя тащу. Почти дошли же, — возмутился мальчик, не пожелавший стать объектом эксплуатации сестрёнки. — Мальчики не ноют, а молчат, — бойко ответила Забава, вольготнее откидываясь на железную спинку ярко-розовых санок. — Вот сама тогда и вези, раз я такой нытик! — Не-не, я же не про тебя, а про других. А ты молодец, — вмиг проворковала девочка, прищурив хитрющие сапфировые глаза на кругленькой мордашке. Видимо, идти ей также сильно хотелось, как кошке вставать с нагретого места. — Так, когда ты меня довезешь? — Когда у меня грыжа вырастит, — съехидничал Женя. — Что? — крикнула Забава, складывая руки в виде громкоговорителя. Из-за этого её звонкий голос разнесся ещё сильнее. — Скоро говорю. Пчёла беззвучно рассмеялся с их небольшой перепалки. Зато теперь все его дети в сборе. Но как же любопытно наблюдать за ними: мелкими, но до потери пульса обожаемыми вредителями. На самом деле, Витю уже начала утомлять игра в «плохого и хорошего копа» с Ягой. Странно, что конкретно он постоянно был из последней категории. Как бы там ни было, Ядвига Георгиевна на работе или же со своими людьми — может быть кем угодно, но что касается их детей — у них равные права на каждого. — Женёк, отдыхай. Теперь я повезу, — говорит он мальчику. Правда, не успел он взять веревочку, как раздался голос Забавы: — Зачем? Вам руки надо беречь. Скрежетнув зубами от прилипчивого статуса любителя помять чужие стопы, Пчёла присел на корточки перед санками и заглянул в глаза дочки. Та по-бабьи подложила кулачок под щечку, всем видом показывая, что готова его слушать. — Я не массажист, моя проказница, — ласково произносит Пчёла, пощекотав пальцем маленький носик прыснувшей девочки. — А кто? — изумилась она. — Твой папа. Реакция стала неожиданной. Вместо того, чтобы засыпать вопросами или же усомниться в его словах, Забава пришла к другому способу выплеска эмоций. Кристальные глаза наполнились слезами и девочка от души заревела, пытаясь соскочить одновременно с санок. — Добились чего хотели? — прошипела Ирма Николаевна, протягивая руки к девочке. — Забав, ну ты чего? — растерялся Пчёла, не давая женщине взять Забаву к себе. Отрывая ладошки в варежках от покрасневшего лица, задыхаясь и всхлипывая, девочка еле выдавила из себя: — Дядя Артур… сказал… что мой папа — тва-а-арь… — Девочка вновь надрывно расплакалась, из-за чего чёртово сердце Пчёлы болезненно съежилось. Ирма Николаевна достала платок из сумки, вытерла лицо Забавы от слёз и приложила платок к носу, чтобы та высморкалась. — И что… он плохой и… будет обижать меня и маму-у-у. Ирма Николаевна отвела стыдливо глаза, а вот у Жени буквально челюсть отвисла. В голове мальчика всплыло воспоминание, как в прошлом году летом они с дядей Космосом и папой ездили «гулять» на рынок какой-то. Оба были подвыпившие, говорили, что молодость хотят вспомнить. Тогда Женя и увидел первую в своей жизни серьезную драку, после которой его оба потеряли. В общем, Евгений решил, что этого гада Артура стоит теперь только помянуть, так как папа уже минуту оставался неподвижным. Серьёзный знак. Панический страх в глазах дочки был сравним с ударом по рёбрам гвоздодёром. Даже хуже. Пчёла ожидал, что Забава будет считать отцом Артура или же вообще не знать о нём, но чтобы такое… «Лучше молись, Артур, чтобы ты мне на глаза не попался. Язык отрежу и тебя же сожрать заставлю за сказки твои, Пушкин сраный», — пронеслось в голове мужчины, а сам он красочно уже представил, как дергается на тарелочке в рубиновой крови отрезанный кусок языка. Внушить и запугать Забаву, что она — дочь какого-то ублюдка… Не, ну здесь Лапшин сам нарвался. Мадам Каверина со стопроцентной точностью ничего не знала, а иначе пришла в состояние «Ягушка уже разлила масло» и Артура бы лишился головы на трамвайном пути. — Тш-ш, ну не плачь, мафия, — тихо просит Пчёла, стирая капельки влаги с холодных щёчек. — Ну разве я такой плохой, а? Забава перестала плакать. Шмыгнув носиком, она пробормотала: — Нет. А вдруг ты врёшь? — Артур тебе врал? — Ага, — закивала она. — Тогда почему ты ему веришь, а мне нет? Да и разве кто-то может обидеть маму или тебя? — озорно улыбается он, глядя, как лицо девочки посветлело. — Ну вот ещё, — воинственно фырчит Забава, тоже даря ему улыбку… так похожую на его. — А почему мама не говорила, что ты мой папа? — Чтобы ты мусор не выкидывала даже не в свою смену. Хуже участи нет, — не мог не кинуть камень в огород отца Женя. Пчёла окатил строгим взглядом сына, что невинно возвел глаза к небу и принялся насвистывать заводной мотивчик. Забава хихикнула в кулачок и теперь от её расстроенного настроения осталась лишь небольшая припухлость глаз. Кряхтя, девочка поднялась на санки и запрыгнула прямо на Пчёлу. Тот ловко подхватил её, ощущая, как маленькие ручки тотчас сомкнулись на его шее. И что-то в этом жесте заставило наполнить грудь чем-то теплым и таким трепетным. Женя на него впервые не так реагировал и привыкал гораздо дольше. — Ты правда мой папа? — шепотом спросила Забава, с любопытством разглядывая его лицо. — А что, не похож? — произнес Пчёла, игриво касаясь кончиком носа её подбородка. Миленькое личико девочки приняло задумчивое выражение. — Ты — красивый. Ну… почти, как я. Расхохотавшись, он закружил взвизгнувшую Забаву на руках, пока не прилетел снаряд снега в спину. Женя за это время успел спереть санки и наделать горку снежков. Вместе с дочкой они кинулись на Женю, а затем мелкая объединилась с братом и те направили все силы на то, чтобы закопать Пчёлу в сугробе. До горки они так и не дошли, ибо дети промокли раньше. Да и Ирма Николаевна верещала, что простудятся и тогда Ядвига точно всех прибьет. Пчёла возлагал множество надежд на этот день, который специально выделил детям. Вновь сблизиться с Женей и познакомиться получше с его принцессой. И что его больше приводило в восторг, так и Забава тоже хотела провести время с отцом. Но все эти планы полетели в тартарары, когда напряженный голос Космоса донесся из телефона: — Пчёл, мы нашли того урода. На Гольянове спрятался. Только тут такое дело… короче, тебе лучше самому приехать. Записывай адрес. По голосу друга Витя осознал, что дело совсем дрянь, несмотря на заверения Яги в том, что у нее все под контролем. — Понял. Буду. — Ты уезжаешь? Убрав телефон в карман пальто, Пчёла перевёл взгляд на Забаву, подглядывающую из-за дверного косяка. Выйдя в прихожую, она поправила красную юбочку и сложила руки на груди. Домработница заплела её рыжеватые волосы в две косички, в одной из которых красовалась серебряный шнурок. — Да. Появились очень важные дела, — с грустью проговорил Пчёла, подхватывая на руки опечаленную девочку. — Лучше скажи, что тебе завтра привести? — Ёлку и много-много игрушек, но только стеклянных, — мечтательно протянула Забава. — Мама обещала еще давно, что купит, но все не успевает. Тетя Ирма говорит, что она очень много работает. — Ну, этого у неё не отнять. Тепло попрощавшись с дочкой, Пчёла подкинул Женю к родителям и отправился к назначенному месту. Он уже мысленно представлял, что произойдет, а в кармане пальто хранилась две необычные ампулы, подаренные одной знакомой ему. В последнее время Витя пристрастился собирать всякие редкости. По выражению лица Космоса, он сразу понял, что увиденное или же услышанное ему не понравится. Это было чисто на интуитивном уровне. А в их нелегком деле приходилось часто на неё полагаться и развивать данное чувство. Явно съемная, полупустая квартира была завалена ящиком водки, какими-то мешками, а также тошнотворно воняло шпротами и убойным перегаром. Шторы плотно задернуты; освещением служила тусклая лампочка в маленькой гостиной, изредка мигающая нервными всполохами. Словно та тоже ощущала скопившееся напряжение и вкус страха связанного и избитого мужика в одних трениках. Личность же пойманного оказалась до жути знакомой и сначала вызвала злую улыбку. Почти две недели не могли найти Григория и вот — справедливость свершилась. Пчёла посчитал, что Ядвига бы оценила игру слов. — Возле здания суда тёрся. Вооружился, как Рембо хренов, — усмехается Космос, кивая на кресло, где практически любовно уместили винтовку. Разве что одеялом не накрыли. — Тупой, что ли? — вполне искренне изумился Пчёла от подобной безрассудности. Григорий же оставался неподвижно сидеть на полу. Взгляд покрасневших пустых глаз устремился на стакан недопитой водки на журнальном столе. Но Пчёлкина привлекло даже не это, а фотография какого-то коренастого мужчины, рядом с которой стоял такая же емкость со спиртом, но только сверху был ещё кусок серого хлеба. Вартанович горько усмехнулся при виде промелькнувшей догадки на лице Пчёлы. А в остальном продолжил упрямо молчать. Он отлично знал, что уже покойник. — Ничего не скажет. Пацаны над ним полчаса пыхтели, а молчит, — проговорил Космос. — Заговорит, — обманчиво спокойным тоном отвечает Витя, доставая ампулу и упаковку со шприцом. Когда прозрачная жидкость наполнила цилиндр и слегка вылилась через иголку, Пчёла присел на корточки перед тяжело задышавшем мужчине. Один из бывших людей Фила, Гена грубо за волосы оттянул голову Вартановича и лишь тогда тонкий металлический отрезок беспроблемно проник в артерию. Спустя пару минут мужчина весь побагровел и жадно начал хватать ртом воздух. Капилляры на лице отчетливо выступили под блестящим слоем пота. А зрачки стали похожи на кончики зубочистки. У нормального человека это вызвало бы какой-то оттенок жалости, но Пчёла ничего подобного не чувствовал. Когда что-то или кто-то задевали дела, друзей или его семью — хуже ублюдка не сыщешь. Поэтому он давно принял свою сущность и попросту наслаждался нитью власти в такие моменты. — Терпеть не мог в школе биологию. Но будь там такие подопытные крысы, думаю, моё отношение изменилось бы, — весело протянул Пчёла, откладывая шприц на стол под хрипы недоношенного киллера. — Хреново, да? У всех твоих мышц сейчас судорога. Даже шевелиться больно. — Что это за дрянь? — просипел еле слышно мужчина. — Одна из опасных штуковин, блокирующие ацетилхолиновый рецептор. Как мне объясняли, страшная вещь, но эффект в виде подыхания от удушья очень даже понравился, — продолжал по-доброму улыбаться Витя. — Если скажешь, зачем напал на Ядвигу Каверину, то я, может быть, введу антидот. — Потому что она — сука, — выплюнул ядовито Вартанович. Его голову с силой мотнуло в сторону, а изо рта полилась кровь вперемешку со слюной. — Блять! — Повторяться дважды не буду, — холодно процедил Пчёла, вытирая кровь с костяшек платком. Тот вытаращился на него с потрясением на разбитой морде. А затем раздался смешок, а после Григорий начал сдавленно давиться своим хохотом, будто услышал нечто забавное. Вспышка веселья продолжалась долго, громко и вперемешку с истеричными нотками. Пчёлу начало раздражать его поведение и рука вновь зачесалась врезать ему ещё раз. Но тут хохот резко обрывается, как музыка на испорченной виниловой пластине, а сам он сплевывает кровь и чуть подается вперед. — Ты так и не понял, мужик, с кем связался, да? Думаешь, эта тварь действительно делает всё по закону? — Гришу трясёт от злости, собственного бессилия… и поражения. Верткая змея опять всё просчитала! — Видимость такую создала. Да. Но в тот же вечер, спустя всего два часа — мой брат уже был мёртв! Чтобы просто выманить меня, так как я узнал, что… Он замолчал, пытаясь совладать с новым приступом удушья. Пчёла дал ему воды и тогда уже скомандовал: — Продолжай. Уголок губы Григория дёрнулся вверх, а взгляд со скорбью устремился в сторону фотографии. Все его блестело от пота и крови в свете дешевой лампы, готовой вот-вот погаснуть. — Он знал и я тоже… Её называли ищейкой… Федеральной ищейкой. Нужно было убрать её ещё тогда, когда она ни о чём не подозревала, — шептал еле слышно мужчина. — Раньше работала она на федер… — Сейчас тоже связана и до сих пор им предана, как самый злобный ротвейлер… Государственная сука! — зло воскликнул Гриша. — У неё… у неё есть ещё старое задание насчёт Каверина и Саши Белого, но нам не удалось выяснить какое. Володька слишком ей доверился и отдал меня в утиль по её наводке, как какого-то сопляка. Кхе-кхе… как и говорил. Взгляд задыхающегося мужика был направлен в сторону рыжего парня в дверях, к животу которого приставлено дуло пистолета Космоса. Зеленые глаза горели напряженным огнем на побледневшем лице, а это значило, что Шнырь слышал весь разговор. Так вот значит, как собиралась решить вопрос Яга, сладко пев про закон. Пока Пчёла обрабатывал её раны, парнишка уже был на задании. Каверина отлично знала, что ради сохранности тайн государства и своих — Гриша должен будет встретиться с апостолом Петром. Если бы он сумел убедить Каверина или Сашу в ее двойной игре, то охота на Ягу разыгралась бы похлеще, чем на ведьм в Средневековье. Это понимал и рыжий, и Космос, чей взгляд буравил в нем дыру, и сам Витя. Челюсти с силой сжались вместе. Пчёла выпрямился, достал ампулу с антидотом и, игнорируя взгляд полной надежды Гриши, кинул емкость под ноги и раздавил ботинком. Космос с шумом выдохнул из себя воздух, явно собираясь высказать возмущение по этому поводу. — Гнойный потрох! — взвыл Григорий, пытаясь встать с места. Но каждую мышцу пронзала скручивающая боль. Из-за гнева бешеный пульс ускорился и казалось, что его сердце разорвет на части. — Ненавижу! — Вынесите его, блин, — прошипел Пчёла, ощущая, как желваки играли на скулах. Вартановичу осталось недолго доживать свои минуты. — Может, чё-нибудь добавишь, пацан? Шнырь молчал. Даже когда получил удар под дых, вор не проронил ни слова, не сводя ненавидящего взгляда с парочки друзей. Гришу успели вынести и теперь его место мог вполне занять и сам юноша, что отлично это понимал. А вот Пчёлкину перестало резко казаться веселой затеей игры с Ягой. Он не знал ни одну женщину в мире, что лжет с такой легкостью, будто это такая же норма, как чистить зубы по утрам. И теперь с ясностью понял, что её предложение сойтись — блеф, чтобы выиграть время. И услышанное от недомерка Гриши говорило о том, насколько Каверина опасна. Федералы… да е-мае! — Пчёл, её надо убрать, — прочеканил Космос, доставая сигареты из кармана пальто. Оба вышли на улицу, пока другие занимались квартирой и пойманным Шнырем. — Ты понимаешь, что будет, если мы оставим все, как есть?! И то, что ты сохранил её секрет, Яга попросту не примет в счет! — Всерьез хочешь, чтобы я убил мать своих детей? — сухо поинтересовался Витя, выдыхая густой табачный дым. — При том судью, связанную в прошлом и нынешнем с властями. Космос задумался, а после выматерился. Да, от такой идеи дерьмом за версту несло. Не говоря о том, что сейчас было уже совсем не так, как в начале девяностых. Так что уподобиться Грише Вартановичу — крайняя точка тупости. — Стерва, — выругался Космос. — Практически безнаказанная выходит из этой ситуации. — А ты думал федералы столько лет ее держали за красивые глаза? — Не, ну как-то хотелось надеяться на то, что ничего милое и доброе Яге не чуждо. — Ты правда считаешь медоедов милыми и добрыми? — хохотнул Пчёла, что уже давно перестал строить подобные иллюзии. — Это еще кто? — не понял Холмогоров. — Женёк у меня, любитель фауны, передачи про зверье разное включает утром в воскресенье. Сплю, блин, будто под стеклом в зоопарке. Тварь есть такая в Африке: кобр жрет, львов и шакалов хреначит в плохом настроении, но зараза умная, — щедро поделился знаниями Витя. — Большая животинка? С появлением Жени в жизни Пчёлы Космос очень многое узнал, как о детях, так и всякой учебной хрени. Холмогоров уверен даже, что теперь он на все сто готов вырастить достойного Космоса-младшего. С Женькой-то они уже достаточно накосячили. — Да какой там. Помесь барсука с ленивцем. Врубиться сначала не мог, что там скунс забыл в Африке у львов, — хмыкнул он. — Только Яге свои ассоциации с этой зверюгой не говори. Че-то мне кажется, что в восторг точно не придет, — загоготал Космос, выронив сигарету. Воображение его уже бойко сравнивало описанное Витей животное и Ягу вместе. — А, да. С рыжим чё делать? — Ну, до утра побудет в квартире под присмотром, потом на все четыре стороны. По любому его в ближайшие часы не будут тревожить звонками. Тем более, мне понравилось твоё «почти», — усмехается Пчёла, уронив вниз недокуренный окурок. Кончик сигареты вспыхнул оранжевым на снегу, прежде чем потухнуть. Убить Ягу нельзя, ибо и последствий много, и Пчёла вероятнее всего пристрелит себе ногу, чем даст своим детям расти без матери. Но и оставить просто так, не преподав урока — тоже никак. Тем более, у него уже появилась идея, как сбить ее ненадолго с толку и вывести на чистую воду.***
— Боже, когда уже наступит чёртов Новый Год, — пробормотала я, упаковывая ещё один пухлый пакет с работой на ночь. Если не закончу сегодня хотя бы половину, то завтра буду ходить вся на взводе. Хотелось завершить большую часть дел до того, как начнутся праздничные дни. Конечно, я проведу некоторое время в кабинете и во время выходных. Но когда меня пугала работа? Правда, причина моего слегка угнетенного настроения крылась в разговоре с Артуром. Не думала, что через телефонную связь ему удастся вывести меня на новый уровень гнева. Скандалы были редки в нашем браке, но каждый раз, когда происходили я еле сдерживалась, чтобы не взять молоточек для отбивания стейков и не раздробить кости его пальцев до состояния сметаны. Артур давать развод не хотел, а я не спрашивала о его желании. Да и Володя был со мной солидарен, отметив, что для нас всех будет лучше не давать ход дела братьев Вартановичей. Полагаю, дальше дело уже за Володей решить эту проблему. От Шныря всё ещё не было звонка, что тоже начало медленно крутить мне нервы. Дома никак не могла появиться, пока не удостоверюсь, что наш план сработал и никакой помехи не было. Получить поддержку — одно, а вот облажаться — совсем другое дело. Хотя, по моим расчётам у Шныря ещё был час, а потом мы поедем с Медяком в предполагаемое место обитания Гриши. Сначала позвонила Ирме Николаевне и предупредила, что задержусь. Забава сонно поговорила со мной, а после быстро пожелала ей сладких снов. Следом уже дошла очередь до Жени. Я отлично знала, что в такое время он ещё не спал, в отличие от дочки. — Мамулечка, тут такое дело, — виновато начала мальчик от моего вопроса про школу. — Я сегодня слегка прогулял школу. — Почему? Ты заболел? Бабушка с дедушкой в курсе? — обеспокоилась я, садясь на кушетку в приемной, где обитала Римма. Мы всегда одни из последних покидали здание суда. — Нет-нет, со мной все в порядке. Я же у тебя крепкий пацан, так что зря не волнуйся. Просто папа сделал сюрприз и мы пошли кататься на горку… вместе с Забавой и тётей Ирмой, — с осторожностью сапера произнес последнее Женя. Наверное, будь у меня силы, я бы разозлилась. Но общение с Введенским, одиннадцать слушаний, нервотрёпка с гадёнышем Гришей и ругань с Артуром — сделали своё дело. Я была выжата, как лимон. Да и осознавала, что Пчёла всё равно сделает по-своему. Знакомство всех троих было делом времени, которое я так старалась растянуть. Надеюсь, это первый и последний промах за сегодняшний день. — Ясно. И как погуляли? — А ты что, не сердишься? — Сержусь, но не на тебя, — мягко отвечаю ему. — Хотя, нет. Я слышу звуки какой-то стрелялки. Так что заканчивай терроризировать компьютер, чистить зубы и бегом марш в кровать. Уроки все сделал? — Ну, ма-а-ам, я тут почти уровень прошёл. А так всё-всё сделал и даже бабушке помог суп варить, — заныл Женя. — Подача лаврушки — не в счёт. — Я картошку чистил! — Молодец. В армии этот навык пригодится. А теперь на боковую, боец, — оставалась непреклонной я. Побурчав для приличия на ничего не понимающих матерей, Женя все сделал, сказал, что любит и хочет быстрее увидеться, прежде чем отключил связь. Надо же, какой он стал самостоятельный. Но вместе с тем меня брала грусть, что через какое-то время ему не понадобятся советы и помощь. Чтобы окончательно не вгонять себя в уныние, решила съездить в «Золотой Орёл», где уже была готова для меня приватная комната. Бутылка красного вина и легкий салат стали моим ужином, пока раскладывала одновременно по категориям и важности папки с заявлениями. Решила начать с самой «сложной» категории для себя, как бытовое насилие. Чем быстрее разделаюсь с этой грязью, тем будет лучше. По крайней мере одного нервного дня в неделю будет более, чем достаточно. — Блин, — прошипела через зубы, едва не расплескав вино на открытый документ. Сделала пару глотков сладковатой жидкости и взглянула на часы. Ещё двадцать девять минут и… и что? О чём я только что думала? Хм-м, ладно. Потом вспомню. Проморгавшись от накатывающей свинцовой тяжести на веки, сделала глоток сладковатого вина и привалилась спиной к диванчику. Легкое раздражение начало накатывать, когда я вернулась заново перечитывать текст, так как совсем не поняла, о чём читала. Буквы заплясали перед глазами. Я прищурилась, пытаясь хоть так сократить расстояние распоясавшихся черных закорючек. И это стало моей ошибкой. Как только ряды верхних и нижних ресниц соприкоснулись, то те словно склеились. — Да что же это такое? — отчаянно превозмогая зевоту, бормочу и пытаюсь поднять своё неожиданно отяжелевшее тело. Неужели бургундское вино теперь так действует на рассеянный мозг после рабочего дня? Подняться всё-таки удалось и даже почти дойти до двери. Если бы не резко распахнувшаяся дверь, я бы вышла и попросила бармена вызвать такси, но зацепившийся за ковёр каблук, сволочь, подвёл. Поэтому вместо того, чтобы выйти, я с грацией старой клячи распласталась на полу перед чьими-то ногами. Судя по всему, мужскими. Странно было бы, если женщина носила до блеска начищенные ботинки сорок шестого размера. — И мы с пути кривого ни разу не свернём, а надо будет — снова пойдём кривым путём, — слегка пропел слова песни из какого-то старого мультфильма низкий голос. — Зачем? — прошептала я, быстро-быстро моргая. На полу бороться с путами сна оказалось ещё тяжелее. А это значило, что в вине или же салате находилась основательная доза снотворного. Шероховатые пальцы скользнули по моему лицу, убирая темные локоны с глаз. Дыхание с сумасшедшей скоростью начало учащаться, когда услышала: — Пообщался с Григорием и он посоветовал сначала тебя обезвредить. Мужик очень тебя боялся. Вяло нащупываю рукой свою сумку, где должен быть газовый баллончик. Если и погибать, то не одной и с песней. Правда, ни с тем, ни с другим — не получилось. — Ай, — издала жалобный писк в честь выдернутого из пальцев баллончика. — Да, спёр твой любимый приём со всякими отравами и снотворным. Но ты же, Ягушонок хитропопый, опять изобретешь новые уловочки, — усмехается Пчёла, потрясая перед глазами моим небольшим средством защиты. — Твои вещи отвезут домой. А теперь засыпай. Хотелось орать, топать ногами… черт, сделать хоть что-то, чтобы стереть эту самоуверенную улыбочку с его лица! Но единственное, что действительно на «ура» удавалось, так беззвучно мычать и яростно хлопать ресницами, пока он поднимал мое безвольное и ослабленное тело на руки. А после даже эти маленькие способы сопротивления стали неподвластны.***
Я могла многое простить… ну, гипотетически. Но наручники — в этому списку никак не относятся! Пробуждаться от лошадиной дозы снотворного — все равно, что очутиться в ещё одном наркотическом сне. Тело все еще слабо реагирует, перед глазами дымка, а во рту сухой привкус горечи. Ты всё ещё не принадлежишь себе. Поэтому даже решила, что наручники, перекинутые через наддверный турник — мне показались. Как и моё практически подвешенное состояние; пальцы ног еле-еле касались пола, а вздернутая над головой травмированная конечность напоминала тупой, пульсирующей болью о себе. То есть обе мои руки были прицеплены к наручникам, но ушибленная в драке с убивцами больше не давала покоя. Голова резко скатывается вниз и это становится финальным аккордом, заставившим меня распахнуть глаза. В глазах слегка двоилось, но распознать широкоплечую фигуру, сидящую в кресле — сумела. Мерзавец. — Воды, — еле слышно просипела. Раздался стук стекла друг о друга, а после и плеск воды. Старалась не открывать глаза, пока не почувствовала влажный край стакана, приставленный к нижней губе. Чуть тянусь и делаю пару глотков — половину из них выпиваю. Дожидаюсь, пока стакан уберут от моего рта и резко все выплевываю в лицо Пчёлы, попутно пытаясь пнуть его ногой. Но наручники слишком были сильно затянуты. Ага, значит, в спешке их застегивали и времени не было переправлять. Или ключи где-то посеяли. — Клофелинщик убогий! Немедленно сними с меня эти дрянные наручники, неуч! Кто их так вообще застегивает, а? На курсах преступников прогуливал это занятие? Но и это ещё не всё, чтоб ты знал, — прорычала я, пытаясь кончиками пальцев уравновесить свое болтающееся тело. Тем временем Пчёлкин достал платок из нагрудного кармана пиджака и вытер влагу с лица. Голубые глаза потемнели от злости и приобрели дымчатый оттенок, напоминая осенний туман у озера ночью. — Так у тебя ещё есть какие-то претензии? — меланхолично поинтересовался он и снял с себя мокрый пиджак. — Каверина, ты так и не поняла в каком положении оказалась? — Нет. Лучше ты просвети меня, — нахально ответила ему, сдувая волосы с лица. Не, я ещё могу понять, что с меня сняли сапоги, так как каблуком в живот никому не хочется получить, но зачем нужно было вытаскивать шпильки из волос? Хотя… нет, тоже знаю. Основательно подошли, блин. — Хорошо. Во-первых: ты солгала насчёт своих показаний следствию. Во-вторых: по твоему приказу был убит брательник этого говнюка. В-третьих: работа на власти. В-четвёртых: Гришаня тут проболтался о твоей миссии насчёт Сани и Володи. И у меня есть сомнения, что твой братец знает об этом. Мало? — холодно поинтересовался Пчёла, подходя ко мне и окатывая взглядом сверху-вниз. Меня откровенно позабавило выражение святого гнева на его лице. В горле пересыхает, а в животе что-то защекотало. Да, мне все еще было неуютно и страшновато, но предвкушение человека на американских горках оказалось куда настырнее. Хихикнув, с безбашенностью подростка протянула: — И? — Что «и»? — процедил он. — Ну, что дальше? Судя по тому, что здесь нет мордоворотов Белого, то ему ты ничего не сказал. Если же ты приковал меня наручниками, чтобы услышать раскаяние, то его не будет. Старовата я уже для того, чтобы меняться и прочей ерундовины, которой тешат себя люди с комплексом спасателя. Да и ты не похож на героя, — хохотнула я, крутя цепочку наручников в сторону по железке. Прислонившись к косяку двери, уже без смеха начала говорить: — А теперь послушай, как всё будет. Такие, как вы, могут творить кровавый беспредел сейчас — потому что государству это нужно, но скоро ваши игры закончатся. Скажешь Белому или Каверину насчет моей работы, то Забавы тебе не видать. Да, меня убьют, будет большой скандал по этому поводу и кто-то сверху отыграется на ком-то невинном за смерть полезного сотрудника. Этого так не оставят. А опека после моей смерти перейдёт Володе, так как он её крёстный. — Ты сделала эту крысу опекуном Забавы?! — заорал Пчёла. — Ага. Как только это случится, то Забава отправится спустя пару годков учиться в Англию или Америку. И поверь, если опека перейдет моему брату — ты её никогда не увидишь. Твое молчание — мой гарант выживания. А теперь можешь прочесть на моём лице лишь одно «выкуси, Витя», — дерзко кидаю ему. На секунду мне показалось, что Пчёла ударит. До безумия хотелось сжаться и зажмуриться, как делала, когда отец избивал меня. Но вместо этого гордо задрала подбородок, готовясь встретить любую его реакцию с достоинством и превозмогая свой страх. Но бандит стремительно вышел из комнаты, а затем спустился по лестнице. Господи, куда он меня привёз? Входная дверь с силой захлопнулась. Я заёрзала на турнике и попыталась дотянуться до рукава рубашки, но подушечки пальцев прошлись по распоротой ткани. Твою мать! Он вытащил… вытащил все мои отмычки, то есть я теперь… Вот же дерьмо! Вместе с осознанием, что моя свобода зависит только от воли Пчёлы, на улице раздались выстрелы. Я прикрыла на секунду глаза, считая сколько раз пули разорвут пустое пространство. За окном была жуткая темень, говорящая о том, что мы были где-то загородом. Только… где? Тяжело дышащий от гнева Пчёла всего за секунды три преодолел лестницу и притянул меня к себя за горло. Большой палец надавил на забившуюся под кожей жилку. Горячее дыхание обжигает щеку. — Ты права. Я буду молчать, но и ты не сделаешь ничего Саше. Да и не собирался, если честно, иначе бы не убил Гришу и не стал просить Космоса помалкивать. Мои глаза изумленно округлились. Конечно, Пчёла — хороший лжец, но по его пронзительному взгляду поняла, что сейчас был честен. И тут я задумалась: какие сейчас взаимоотношения у Белова с Пчёлой? Кажется, оба ведут тайные игры друг от друга. — Тогда для чего… нужно было всё это? — осторожно спрашиваю я, все еще отказываясь верить, что в этом вопросе изначально был на моей стороне. — Посмотреть, как ты поведешь себя в критической ситуации. Проверку ты, Яга, провалила. Хотя, мне очень сильно нужно твое доверие, как тебе мое молчание, — с грустной улыбкой просветил Пчёла, отпуская меня и усаживаясь в кресло. Отпив коньяк из небольшой бутылки, протянул: — Но теперь условия твоего освобождения изменились. Если сумеешь выбраться до шести утра из наручников, то я лично отвезу тебя домой и остаток этого года не потревожу. Я фыркнула. Ну да! Если учесть, что до Нового Года осталось пять дней и выбраться у меня столько же шансов, как у селёдки начать летать. Есть, конечно, вариант сломать большой палец и снять наручники, но сомневаюсь, что у меня рука даже в таком состоянии пролезет через слишком узкое отверстие. — А если не получится? — Остаешься здесь столько, сколько я захочу, — ухмыльнулся Пчёла, прищуривая хищно блеснувшие глаза. Господи, боже мой, как же я скучаю по Артурчику. Вот он никогда бы до этого не додумался. Всегда прекрасно нелеп и очаровательно недалёк в некоторых делах. Может, я погорячилась с тем, когда на него наорала сегодня? Взглянула на Пчёлу и желание выплеснуть на ком-нибудь злость лишь усилилось. Ага, кое-кто слишком сильно уверен в своей победе. Может, физически мне и не удастся выбраться, а вот морально давить, путать и применить чёрный пояс по невыносимости — никто не запрещает. — Ладно-ладно. Правда, не думала, что теперь тебя такие штучки заводят. Эх, правду говорят, что чем взрослее мужик — тем тараканы у него извращеннее. Знаешь, что средний возраст педофилов по статистике от тридцати и выше? — Ты не ребёнок. — Факт. Но суть-то в том, что мы говорим конкретно о извращенных пристрастиях зрелых мужчин. Взять к примеру тех девчонок из ресторана, с которыми вы пришли с Космосом. Сколько им шестнадцать было или семнадцать? — с ласковой улыбкой протягиваю я и склоняю голову набок. Цепочка слегка звякнула от моего движения. — Восемнадцать, — со спокойствием удава отвечает он. О боги, как же наивен мужской народ! — А ты в паспорт им заглядывал, что ли? — с ехидцей поинтересовалась я. — Обе глядели с опаской на бармена, когда пили шампанское, как и на охранника. Не говоря о том, что два слоя косметики были предназначены, чтобы состарить лицо. Может, начать подсчитывать сколько вам дадут за совращение несовершеннолетних и прочие «шалости»? Тебе понравится. Пчёла откинулся на кресло, расстегивая ворот синей рубашки. Судя по сжатым челюстям, мои речи начали его раздражать. — Не ревнуй. Я коньяк на шипучки не меняю, — опроверг мои надежды мужчина, лукаво подмигнув и отпивая из горла бутылки своего любимого напитка. — Тем более, когда уже распробовал крепкий и более насыщенный вкус. И он меня по всем статьям удовлетворяет, — не сводя с меня проникновенного взгляда, говорит Пчёла. Здесь даже я не нашлась, что сказать. Нет, меня много с чем и кем сравнивали. Змея, психопатка, заноза, муха надоедливая… но чтобы с коньяком?! Вот она — любовь алкаша к бутылке. Только стрёмно, что в роли бутылки — я. — Пчёлкин, ты меня пугаешь, — честно признаюсь и сморщиваюсь от боли в кисти. — И это всё? Я ожидал больше шума, Яга. — Он поднимается с места и аккуратно проходит около меня. — Подожди, сейчас сгоняю там за попкорном и послушаю ещё одно твое «гениальное» обвинение в какой-нибудь фигне. У тебя здорово получается. Зарычав, я с отчаянием дернулась и попыталась дотянуться до смеющегося мужчины ногой. Пчёла покачал пальцем в воздухе, как какой-то воспитатель ребёнку. Мол, так нельзя делать, а иначе бо-бо будет. Но конкретно сейчас я себя зверем и ощущала. Загнанным в угол и так стремящимся выйти на свободу. А ярость от собственного бессилия и потери контроля над ситуацией подогревало внутри меня какое-то иное чувство. — Я убью тебя! — Чё, задушишь ногами? — долетело ленивое снизу. — Тебе бутерброд сделать? — Засунь его себе в задницу! — рявкаю я, хватаясь одной рукой за турник. Его недавно, может, даже сегодня прибили. На полу тонким слоем находилась деревянная пыльца, а на одной стороне два гвоздя были слабовато закручены. Хм, может, и не все потеряно. Мой взгляд нашёл блеснувшую в полумраке отвертку на тумбочке.