***
Надо делать ноги. Я это поняла, когда Пчёла догнал меня и сделал вид, будто не расслышал моих слов, источая эту фигову галантность. Конечно, имелся вариант, что он отпустил ту ситуацию с покойными братьями Вартановичами и, мол, обсудили всё в загородном доме. Но нет. Пчёлкин всегда будет предан друзьям, но это не значило, что он не мог вести и свою игру. Если честно, ожидала в спортзале всякого. Даже Белова с Космосом. Но никак не огромную ёлку, украшенную хрустальными игрушками и фонариками, возле которой расположился накрытый белой скатертью стол, а на том уже стояло ведерко с шампанским, фрукты и пара накрытых выпуклыми железными крышками тарелки. Помимо этого по большей части помещения были разбросаны кучками толстые белые свечи на стальных поддонах, которые явно только недавно зажгли. Откуда-то играла ненавязчиво одна из спокойных композиций Джона Леннона. Кажется. Большая часть наших дискотек школьных проводилась именно в спортзале. Как и новогодние праздники. Конечно, зал отремонтировали и деревянные полы больше не скрипели от каждого шага, но здесь всё ещё оставалось достаточно прохладно. Подобный антураж вместо ожидаемой подставы настолько сбил с толку, что пару мгновений я шокировано хлопала ресницами. — Это что, свидание? — выпалила и повернулась к Пчёле. Ноздрей коснулся тонкий цветочный запах и мороза. Объёмный букет белых роз был вручен мне незамедлительно. Прижала к себе цветы, не спуская обескураженного взгляда с мужчины. — У нас не было ни одного свидания. А в первый раз я пригласил тебя в именно школе, — говорит он, утягивая меня за руку к столу. Букет роз поместился в предусмотрительно поставленное ведерко у столика. Хвойный аромат смешался с чем-то явно очень вкусным из-под крышек. — Я не помню, — призналась, опускаясь на стул. — Да и о таких вещах стоит предупреждать. Пчёла открыл с глухим хлопком бутылку шампанского и разлил золотистую шипящую жидкость по бокалам. Сев напротив, он лукаво поинтересовался: — Чтобы услышать опять: «Пчёлкин, свали, пока не огреб»? Прыснув со смеху, покачала головой и ответила: — По крайней мере, чтобы я не надумывала про подвалы и трупы. — Кстати, всё хотел спросить. Ты же хотела конкретно по следовательской дорожке пойти. Как так получилось, что свернула в судейскую сторону? — произносит Пчёла, откидываясь на спинку стула. Делаю глоток теплой воды из стакана и закидываю ногу на ногу. Не особо любила, когда спрашивают о работе и моих личных целях. — Почему тебя это интересует? — Это тайна? — усмехнулся он. Взгляд голубых глаз пристально скользил по моему лицу. — Нет. — Слегка прикусываю нижнюю губу, опуская взор на свои пальцы. — Мои родители часто говорили, что с таким характером, как у меня, — только и могу рассчитывать на должность какого-то клерка. Правда, они больше надеялись, что пока моя юность и красота при мне, то смогу привлечь какого-нибудь зажравшегося толстого кошелька. А потом мать сбежала с любовником, а отец превратился в пьяницу. Во что бы то ни стало, решила я, но смогу стать уважаемым и влиятельным человеком. Это не мечта, а задача. — И четыре года назад ты уцепилась за возможность сделать головокружительную карьеру, — подметил Пчёла. Равнодушно киваю. — И это того стоило? — Не могу понять: ты пытаешься играть роль моего мозгоправа? — хохотнула я. — А ты? Ты добился чего хотел, ввязавшись во всё это? Хочешь ли продолжать? — Думаю, у нас один ответ на эти вопросы, — также уклонился Пчёла. — Я знаю, чего сейчас хочу. Конкретно: видеть как растут мои дети и также развивать наше дело с пацанами. Ещё конкретнее: выпить за тебя. — Ловко выкрутился. — С улыбкой взяла свой бокал и мягко добавила: — Тогда лучше за нас. — Не, первый тост всегда за тебя, дорогая Ядвига, — протягивает мужчина, чокаясь своим бокалом о мой. Нервно пригубливаю сладковатую жидкость и с усиленным вниманием рассматриваю одну из игрушек. Так как с таким взглядом, которым он на меня смотрел, ему надо бы Змеем-искусителем в раю подрабатывать. Кожу на шее защипало от прилившей к ней краски. Какая прелесть! Подлая и циничная Яга виртуозно научилась использовать мужчин, а вот просто без игр… даже до уровня восьмиклассницы не дотягиваю. Тьфу, срамота во плоти. Видимо, магнитофон был припрятан где-то возле ёлки. Неожиданно заигравшая песня Дом зелёных глаз группы Принцесса Nova заставила испуганно вздрогнуть, а по столу прошлась вибрация. — Может, после того, как ты тут чествовал меня, потанцуем? — выпаливаю я. Сидеть на одном месте почему-то стало невыносимым. — Остынет, — с укоризной сказал Пчёла. — Я не голодна. Да и не русские, что ли? Остынет — разогреем, — бойко заявила. Сверкнув широкой улыбкой, Пчёла вновь обновил шампанское в бокалах. Пока допивала напиток, он не только опустошил свой, но и оказался возле меня. Небольшая порция алкоголя, словно придала смелости, притупив остальные чувства. Но это не мешало даже, а давало будто более всецело насладиться атмосферой. В последний раз мы оба были здесь на выпускном. Более юными, наивными и эгоистичными. Я тогда нарядилась в такое красивое платье из нежно-фиалкового шифона, которое очень долго упрашивала купить маму и которое так быстро порвалось в драке с Пчёлой. Конечно, о каком-либо танце не шло и речи, так как учителя нас просто выставили, дабы не портили остальным праздник. Дыхание спёрло на миг в горле, когда теплая рука скользнула под распахнутое пальто и нашла своё место на моей талии. Положила ладонь на его плечо, пока наши пальцы переплелись вместе. — Ой, прости, — виновато произношу, когда с первого шага наступила ему на ногу. — Расслабься и, ей-богу, не пытайся вести, Яся, — со смехом говорит Пчёла. — Это мужская роль. — Даже в танцах шовинизм, — пробурчала, ловя на себе искристый взгляд. — Да расслаблена я, блин! Действительно стало гораздо легче, когда передала контроль Пчёле. Нет, я слышала, что в парных танцах все зависит конкретно от партнера, но всегда думала о поддержке. Если сначала было как-то неловко, то потом стала получать удовольствие от танца. И всё же есть в танцах нечто глубокое и трепетное. Отдавать кому-то контроль над своим телом, позволяя его вести, и при этом не чувствовать себя слабой. Наоборот ты ощущаешь куда ярче силу партнера. Хм, может, мне и нравится танцевать. — Страшно обидеть, больно увидеть, Что ты можешь про меня забыть В эту ночь, в эту ночь, — не удержавшись, пропела я часть куплета. Старая песня, но мне она очень нравилась. Впервые услышала её у одной из моих подружек на свадьбе. Женьке ещё был тогда только годик и ему нравилось засыпать под её нежный мотив. — Я хочу тебя, мне всё равно, где ты, Я хочу тебя, мне всё равно, с кем ты. Я люблю тебя, я слышу голос твой И только вижу дом зелёных глаз, Дом зелёных глаз, — тоже присоединился к пению Пчёла, подняв мою руку вверх и плавно покрутив вокруг своей оси. Вновь ухватившись за него, пыталась поспеть за его шагом. Кровь приятно наэлектризовалось, из-за чего будто в груди сдавливало. А губы же не могли остановиться, продолжая шептать: — Ты не забудь, что отвернуть Всё то, что было, так легко. — Мне все равно, люблю тебя. Я слышу голос твой и только вижу… — Он властно притянул меня к себе, произнеся: — Тебя. Сумасшедший ритм пульса перекрыл шум музыки, когда он медленно-медленно склонялся надо мной. Его губы в миллиметре от моих, что ощущаю даже их тепло. С тихим стоном тянусь к нему. Вся ленивая неспешность испаряется и мне только остается обнять его шею. Вообще, во мне все еще цвела надежда на мою судейскую благопристойность. Все-таки, пить мне нельзя даже несколько бокалом шампанского, ибо заносит жутко. Но когда за мной ещё так будут ухаживать? Ладно. Сейчас ещё чуть-чуть побуду в роли обольщаемой, оттолкну его и приму неприступный вид. Да-да. Правда, Пчёла моих мыслей не слышал и даже настроения не улавливал. Сволочь преступная. Не сбавляя напора и пыла, он жадно терзал мои губы. А после вовсе стремительно поднял на руки и понес куда-то, не разрывая поцелуя. Ого, а я и не знала, что он так может. По запаху резины, старого дерева и пыли догадалась, что мы были в кабинете физрука. Вроде, он до сих пор даже преподавал. Опустив меня с шумом на стол, Пчёла спустил с моих плеч пальто и принялся за рубашку, освобождая больше пространства для поцелуев. Пресс слегка дернулся, когда он провёл линию языком между грудей и прикусил ту область. — Стоп-стоп, — пропыхтела я, ловя ладонями его голову, — мне как-то здесь… стремновато. — Да ладно тебе, Ядвиг. Это моя школьная мечта: зажечь здесь с тобой, — промурлыкал Пчёла, облокачиваясь ладонями о стол и нависая надо мной. — Тем более, перед Новым Годом. Он выпрямляется, но голова стукается о что-то. Я разразилась громким хохотом, когда на Пчёлкина сверху посыпались баскетбольные мячи. Моё же местоположение удачно находилось под верхним шкафом. Чертыхаясь и матерясь, мужчина растолкал ногами дары свыше. Ну да, кабинет физрука — та ещё барахолка. Странно, что ещё его глубоко лелеемые медали из какой-нибудь коробки не высыпались. — Это знак, Витя, что пора закругляться. Проклятое место всё же, — застегивая рубашку и все ещё хихикая, провозгласила я. — А меня трудности не пугают, — упрямо отвечает он и припадает к моим губам. Пыталась промычать про время, дела и вообще… но Пчёла рукой развёл мои ноги в стороны и встал между ними, крепко удерживая меня за поясницу. О боги, да я двинулась окончательно и бесповоротно! Обидно, конечно, что сейчас и таким образом. Так как мои губы сами приоткрылись, позволяя его языку скользнуть в рот. Голова закружилась, а телу волной прошелся жар. Яростный и глубокий поцелуй все длился, пока я сама не запустила руку под полы его пальто и не принялась расстегивать пуговицы на его рубашке. — Моя… Только моя, — рычал Пчёла, покрывая поцелуями шею. — О цене речи не было, как и торгов. Пока что только своя. — И дорого нынче продаётся сердце уважаемой Яги? — спрашивает он, рисуя указательным пальцем какой-то узор на левой груди. — А остальные внутренности тебя не интересуют? У меня, к слову, очень хорошие легкие, — съехидничала я и, набрав побольше в себя воздуха, сдула короткие пряди с его лица. Льдисто-голубые глаза свирепо сверкнули. Пчёла резко опрокидывает меня на стол и подтягивает за колено к своему краю. Его рот принялся ласкать кожу на животе, оставляя влажные следы и спускаясь ниже. Я быстро приподнимаюсь на одном локте и другой рукой бью его по пальцам, расстегивающим мой ремень. Догадка забилась в голове, вызывая прилив паники. — Не-не-не, я не хочу, Вить, — быстро затараторила, отчаянно краснея. — Ты… — Пчёлкин удивленно приподнял бровь, а после ехидно разулыбался. — У-у-у, не знал, что всё так запущено. И тут меня настигла острая нужда врезать ему кулаком промеж глаз! — Заткнись, — прошипела я, пытаясь подняться или пнуть его на худой конец. — И только посмей заржать. Я спала и с тобой, для справки. — Но это было четыре года назад и в последний раз, когда я тебя чуть не прибил в доме около недели назад. А так, ты права: мой косяк. Да и нужно же тебе показать, что я стал лучше, — ухмыльнулся он, опуская меня обратно на стол. Сердце учащенно забилось от ощущения горячего дыхания внизу пупка. — Я аккуратно. Моя судейская благопристойность пришла внезапно и в облике охранника, от которого разило лютым перегаром. Но это не главное, а то, что брюки остались также на мне. Спасибо, боги, я о вас не забуду! — Э, вы кто такие? Вас кто пустил?! — гаркнул мой спаситель, потрясая в воздухе связкой ключей. — Как же, блять, достали извращуги галимые! Раздраженно скрежетнув зубами, Пчёла развернулся лицом к нему и начал: — Послушай, отец, тебя разве не предупреждали? — Нет, меня никто не предупреждал, так что не надо мне тут мозги парить! — дед был настроен крайне враждебно. Чуть ли не со счастливым писком вскочила со стола, застегивая оставшиеся пуговицы и отталкивая в сторону злого Пчёлкина. — Да-да, вы правы, товарищ. Мы совершили диверсию и незаконно проникли в школу. Понимаете, учились здесь раньше, молодость, первая любовь и все дела. Вспомнить хотели. Как к вам можно обращаться? — Ефрем Семёнович, — важно ответил охранник, явно очень довольный своей сообразительностью. — А меня Ядвига, — ослепительно улыбаюсь я и быстро подхватываю свое пальто со стула. — Может, забудем про всё и… Чёрт, сумку в машине оставила. Вить, одолжи кошелек, а? Самое поразительное, что добротный кожаный бумажник из коричневой кожи послушно лег мне в руку. И не ясно, кто был удивлен больше в данной ситуации: Пчёла, я или Ефрем Семёнович. Еле подавив в себе зреющий… нет, не смех, а ржач. Отсчитала быстренько тысячу рублей и протянула охраннику деньги. Так сказать, за своевременное появление и спасенную честь. У того от удовольствия аж глаза замаслились, перебив пьяную таинственную дымку. Во взгляде же Пчёлы я увидела непреодолимое желание кого-то убить… вроде, даже меня. — Ну ладно, — смилостивился Ефрем Семёнович, поправив меховую шапку на голове. Затем шмыгнул носом и убрал деньги во внутренний карман серого пуховика. — Тем более, дело молодое. Я же это… из понимающих как. Могу погулять где-нибудь ещё часик. — Да, — цедит Пчёла, убирая бумажник обратно в пальто. — Нет-нет. Что вы? — тут же засуетилась я и подхватила охранника под локоть. — Замёрзли небось на морозе. А у нас тут накрытый стол, кстати. Садитесь и угощайтесь, пока ещё всё тёпленькое. Пчёла очень старался с этим ужином. Я это поняла, когда начала убирать лишнюю посуду со стола. Под одной крышкой находился стейк с гарниром из стручковой фасолью, под следующей филе сёмги под винным соусом, а под последней горка золотистых пирожков с яблоками. Кстати, мои любимые. Ефрем Семёнович вольготно устроился на месте, где сидел ранее Пчёла, и ухватился за вилку с ножом, пока я подливала в чистый стакан остаток шампанского. — Мужик, а повезло тебе с дамочкой, — отсалютовав стаканом, кинул охранник вставшему недалеко Пчёлкину. — Ну, это как посмотреть. — Тю-ю, ты на себя-то посмотри, рожа бандитская. — Тактично закашляла, так как если бы я засмеялась, то чувствую до дома живой не доехала бы. Тем временем дедуля продолжил изливать мысли светлые: — А девку не обижай, она у тебя вона какая. Не принцесса, а королевна. — С этим уже не поспоришь, — с небольшой долей сарказма ответил Пчёла. Я закатила глаза и схватила один румяный пирожок, сказав моему спасителю: — Доброго вам вечера. Я бы поболтала с вами ещё, но мне уже к дочке надо. — Это правильно. Дети — это святое. Заходите ещё. Можно даже без этого патлатого да распутного смазливыша, Ягуша, — махнул мне Ефрем Семенович, начав самозабвенно уничтожать стейк и причмокивать от удовольствия. Лицо Пчёлы медленно, но верно начало белеть от бешенства. Быстро затолкала пирожок в рот и выбежала из спортзала, давясь своим хохотом и дольками яблок. Ну что я могу сказать? Комплименты, цветы, попытка соблазнения — были. К ужину не притронулись, так что это в минус. А вот пара утонченных оскорблений от Ефрема Семеновича в сторону Пчёлкина — неожиданный, но приятный бонус. Удачное по всем параметрам первое свидание!***
Аппетит портился с такой же скоростью, как развивалась чума в Средневековой Англии. Стремительно и необратимо. Что, к слову, весьма огорчало. Если не хотела есть и даже со стрессу пригубить вина — значит у меня пропало настроение надолго, а вот здесь и начинается страшное. Я впадаю в стадию наслаждения своей радостно пробудившейся темной стороной. — Дмитрий Ашерович, — промакиваю губы о салфетку, специально сделав паузу напряженной, — данными вопросами я не занимаюсь. Если вы не хотите, чтобы дело пошло в суд, то стоит договориться с прокурором или следователем. Что, кстати, в вашем случае легко. Просто выплатите штраф и всё. Чёртовы папенькины мажоры! Хотя и папаши-то не лучше. Первым пофиг, а вот вторые огласки не хотят. В особенности, когда имеются стремления проникнуть в правящий состав. — Я буду откровенен. Мой дорогой сынок, — чуть ли зло не выплюнул мужчина. Мысленно усмехаюсь, понимая насколько «дорого» обходится родителю его чадо. — Имел когда-то неосторожность обидеть дочь товарища-следователя. Как понимаете, идёт уже речь о мести личностного характера. — Печально. Но я всё ещё не понимаю связь моей личности в вашей беде. Насколько знаю вашего сына задержали из-за мелкого хулиганства: оскорблял людей в клубе и в нетрезвом виде учинил драку с барменом. Между кустистых темных бровей обозначилась глубокая складка. Я прикусила щеку изнутри. Ан нет. Видимо, из-за этой мелочи может выползти что-то достаточно серьёзное. Почему-то припомнился слух, что юноша со своими друзьями не лучшего мнения о господине Ельцине. Я поблагодарила официанта, убравшего тарелки с почти нетронутыми овощами и принесшего кофе. Н-да. Еле находишь время, чтобы отлучиться на обед в уютный ресторанчик и передохнуть от разбирательств, упиваясь игрой пианиста и вкусной едой. Но и тут облом. — Вы изначально немного неправильно поняли цель моего вторжения, Ядвига Георгиевна. Я знаю, что вы в дружественных отношениях с прокурором города. Уверен, что такой умной женщине, как вы, не составит труда устроить наше знакомство, — галантно говорит Дмитрий Ашерович. Угу, старый хитрый еврей хочет обойтись малой кровью. А кто нет? С Заславскими, конечно, лучше оставаться в хороших отношениях, чем наживать очередного врага. Да и подобные связи не помешают. Но опять же, надо думать. — Я постараюсь устроить вам встречу завтра с прокурором, но это буквально мой максимум. Он сам с вами свяжется, — сухо произношу и вкладываю пару купюр в папку с принесенным чеком. — Большего и не нужно. Но это же не бескорыстно, верно? — говорит мужчина, окидывая меня цепким взглядом карих глаз. — Я ещё не решила, — усмехаюсь, поднимаясь с места. — Но обязательно подумаю. — А вы случаем не из наших? — поинтересовался немного повеселевший Заславский. — Только если самую малость, — отшутилась я. — До свидания. В здании суда появилась через минут десять. Нашла Римму и устроила ей небольшое разбирательство по тому, что не следует сдавать адрес любимого ресторана начальства кому попало. Я очень люблю своего секретаря, но иногда её услужливость другим — раздражала. Личное время мне не нравилось делить с посторонними лицами. Как итог: ещё три дела я провела злая. В перерыве разругалась с присяжным заседателем и довела до слёз истеричную потерпевшую своей «грубой манерой». Не мои слова, а той самой женщины, у которой сосед отжал метр земли, поставив забор на границе. Забавно. Если десять лет бесило, что у меня имеются в окружении злые люди, то теперь же на дух не выносила неженок, не способных внятно озвучить свои претензии через хлюпанье соплей! До чего же некоторые обожают позицию жертвы. Сняв мантию, налила из графина воду в стакан. На сегодня мой день был закончен, а в деле с разводом — муж гражданки Семёновой не появился. Сейчас это на руку, так как Шнырь и Катя уже ждали меня в машине. Поправив макияж, оглядела себя в зеркале. Строгое платье из бордового бархата имело приталенный силуэт, юбку ниже коленей и V-образный вырез. Волосы аккуратно собрала сзади обычными шпильками, оставив пару темных завитков у висков обрамлять лицо. Миша часто говорил, что я перфекционистка даже в плане образов. — Это что ещё за… апчхи! — Прикрыла платком нос и мышкой выскользнула из приемной, где не было поганых жёлтых лилий. Изумленная Римма выскочила вслед за мной с круглыми глазами. — Ядвиг, что с тобой? — Аллергия на лилии, — вытерев платком зудящий нос, произношу. — Откуда они? — Да муж твой приходил. Просил передать с любовью… Гадёныш! — в сердцах воскликнула расстроенная подруга и притопнула ножкой в изящной черной туфельке. — Это что у вас за развод такой, раз он теперь пытается так подгадить? Ну, Артура, доберусь же до твоих мерзопакостных пальчиков и в кислоту по одному буду опускать. Надо бы узнать, что сделала с его машиной, раз отважился охренеть до такой степени. Стоп… он что, не свалил ещё из страны? С Володей завтра нужно обговорить, заодно посмотреть, кто ему речи пишет. — Натура сучья просто и не лечится, — хмыкнула я. — И, Римм… извини, что наехала с этим Заславским. — Да ничего. Сама виновата и не подумала, что ты захочешь пообедать без посторонних, — со вздохом говорит она. — Тогда до завтра. Послав ей улыбку, поправила шубу на плечах и двинулась вперед, но едва не налетела на какого-то долговязого паренька. Тот растерянно на меня посмотрел, прижимая к груди обернутую пергаментом большую плоскую коробку. — Здравствуйте. А где я могу найти Каверину Ядвигу Георгиевну? — будто набравшись отваги, застенчиво спрашивает парнишка. — Добрый вечер. Можете не искать, это я. А что? — спокойно отвечаю, заметив, как Римма что-то ну очень увлеченно изучает на стене, иногда посматривая на меня хитроватым взглядом. Тот чуть ли не с облегчением отдал мне коробку со словами: — Вам просили передать. С Наступающим вас. — Спасибо. Вас тоже, — пробормотала я, с подозрением поглядывая на врученный презент. От кого коробка не сообщил, да и навряд ли скажет. Если это бомба или какая-то пакость от Лапшина, то лучше развернуть здесь. Решив не мучать себя вопросами, положила сумку на подоконник и принялась срывать бумагу с коробки. Я сдернула приклеенную скотчем бумажку с гладкого картона и прочитала: «Повод получить ещё одну судейскую категорию, Яся». Фыркнув, убрала листок в сумку, но сдержать улыбки не сумела. Вот же дурачок. — Настольный футбол? — слегка разочарованно протянула Римма. — Это Забаве твоей, что ли? Хотя она у тебя более утонченная особа. — Это мне. В спортивные настольные судьи хотят переманить, — хохотнула я. — Мне кажется только в настольные, но не в спортивные и точно уж не в судьи, — поддразнила она меня. Тут же состроила сердитую мину, грозно проговорив: — Соколова, иди уже домой со своими шуточками и лилии выкинуть не забудь. Ехидно посмеиваясь, Римма скрылась в приемной. Нет, всё-таки со временем я размякла в эмоциональном плане. Нельзя быть доброй, а то потом на шею сядут и ножки свесят. Но это потом. Сейчас у меня другое дело. Стремительно сбегая по лестнице, направилась к своему внедорожнику. Катя сидела на заднем сиденье, стекла которых плотно были затонированы, чтобы сильно не мелькала в случае чего. Шныря еле заставила нацепить шапку, чтобы своей медной гривой не мелькал больно. А вот Медяк оставался в баре, которого информировал вор о каждом нашем шаге. Да уж. Колоритная у нас банда, конечно. Запоминающаяся. По дороге к квартире несостоявшегося суженого позвонила Мише, попросила его связаться со Скворцовым — прокурором города, и передала номер Заславского. Были у меня подозрения, что прокурор придумает, как отказать мне, а вот моему изворотливому другу он должен ровно столько же, как и Белому. — М-м-м, так-то он согласится, так что не переживай, — раздается из динамика хрипловато-тягучий голос Миши. — Чё-то только твоя задумка двойной игры мне всё равно не по вкусу. Будь осторожнее. — Знаю. Только уже ощущаю себя, будто меня паутиной пытаются облепить со всех сторон, а откуда… понять не могу, — призналась я громким шепотом. — Хреново. Если ощущаешь, что игрой заправляет другой шулер, то сваливай, зверёк. Думаю, я скоро приеду… Возникла одна идея к Новому Году и мне понадобится твоя помощь. Уголки губ приподнялись, а азарт защекотал вены. — Ты же знаешь, Мих. Я за любой кипишь. Тебе, кстати, от Кати привет. — От Кати? Пришлось вкратце пересказать ситуацию девушки и наш дальнейший план. Миша с присущей ему лаконичностью отметил, что пока всё верно делаем. Конечно, мы уже давно перестали работать вместе, но всё же его мнение и похвала будут всегда иметь для меня значимый вес. Да и сам бывший мошенник звонит мне вместе подумать над какой-либо проблемой на его работе. Своеобразно, но выходцы из «Серебряного Паука» встали на путь исправления. Правда, навести хаос изредка всё-таки обожаем. — Мне что-то очень тревожно. Надо было после обеда, как и договаривались. Может, лучше завтра? — обеспокоенно вымолвила Катя, хватаясь ладошками за живот. Слегка виновато прикусила щеку изнутри. В условленное время не получилось, так как разбирательство затянулось. — Завтра не получится. Надо сегодня, Катюш. И не волнуйся, тебе сейчас вредно, — ласково говорю. — Да и Шнырь первым пойдет. Если Салих в квартире не один, то рисковать не будем и уедем. — Если Салих там и его заметит? У него крайне буйный нрав. Не хочу каркать, но может закончится очень всё плохо. — А я быстренько туда и обратно, — ободрил Шнырь девушку, натягивая пониже шапку. — Если огребу, то значит заслуженно, Катёнок. Только полный баран опростоволосится на таком вшивеньком задании. Подавив улыбку, проследила как он выскочил из машины и вскоре скрылся в подъезде. — Хоть и балбес, но в своём деле он дока и с разбитой мордой ходить не захочет, — лукаво бросила я Кате, приподнимая воротник шубы. — Просто очень боюсь, что пойдёт всё не так… Да, я трусиха, — нервно выговорила девушка, не спуская взгляда с подъезда. — И как только вам до сих пор удаётся быть такой смелой? — Никак. Я просто хорошо умею лгать, хотя иногда готова свалиться в обморок от страха… Но не падаю, так как боюсь, что пока буду без сознания, то всё важное пропущу, — сказала с улыбкой, не ощущая при этом ни капли веселья. Показавшийся Шнырь потер кончик носа и кивнул внутрь. От сердца отлегло. Квартира была пуста, а значит на всё у нас всего от семи до десяти минут. Затягивать надолго нельзя. Шнырь говорил, если на воровство или любое быстрое дело уходит больше пяти минут, то это дурной знак в их сфере. Катя за минуты три закидала в одну дорожную сумку свои документы и самые необходимые вещи первой важности. Средства гигиены я потребовала оставить, чтобы Салих точно ничего не заподозрил. Вора с сумкой отправила первым на лифте, чтобы завел сразу машину. Сама же сноровисто сделала чай, разлила в кружки, чтобы был осадок, и вылила их, поставив чашки в раковину, пока девушка собиралась. У самой на душе стало как-то муторно. — Зачем это? — изумленно спросила Катя, обматывая шею шарфом. — Ты как гостеприимная хозяйка угостила меня чаем, а потом мы засобирались в магазин за платьем, которое ты попросила отложить. У тебя не хватило денег, у меня одалживать отказалась и мы поехали к вам. Потому что ты хочешь быть для своего мужчины на праздник самой красивой. А сопровождает нас мой брат, — торопливо поведала ей подробности легенды. — Просто запомни, хорошо? Выходишь первая. На последнем пролете остановилась, давая девушке спуститься. Когда дверь подъезда захлопнулась, заметила на сапоге длинную грязевую линию. Недовольно цокнув языком, достала салфетку из сумки и присела, очищая обувь. — Мама? По коже пробежалась изморозь. Задрав голову, взглянула в ошалелые глаза Женьки, застегивающего куртку. — Мать твою… Тьфу, блин, я же твоя мать, — выругалась и обратно выпрямилась. — Ты что здесь делаешь? — Я к Ваське приходил рубиться в «Half Life». Он живет на третьем этаже. А ты чего тут по подъездам бродишь? — тоже возмутился сын, глядя на меня исподлобья. Именно в этот момент мальчишка больше всего и походил на Пчёлкина. Прибить мало, кстати. Совсем за ребёнком не смотрит! — Где хочу, там и брож… хожу. Короче, потом поговорим и с папой твоим тоже. — А с ним зачем? Он сам меня подбросил сюда. Ему было по пути, — невозмутимо отвечает Женька. — Кстати, Соню куда-то вёз. Оба злые чего-то были. Надеюсь, папа её послал. В голосе мальчика зазвенели обида и презрение. Я присела на корточки перед ним, заглядывая в небесно-голубые глаза. Женя свою биологическую мать не называл по статусу, а только по имени. Для меня, как для старшей сестры Сони, это было очень печально, хотя всегда считала мальчика своим ребёнком. В принципе, Женя имел право сердиться, а Соне просто по барабану. Любопытно, какова цель встречи Пчёлы и Сони? — Как бы там ни было, Евгеш, но Соня тебя родила. И я очень ей благодарна за то, что она подарила мне когда-то тебя. Ты же буквально спас своим рождением меня, понимаешь? Пожалуйста, будь немного к ней снисходительнее. Хотя бы, ради меня, — поцеловав его ладони, тихо попросила я. — Хорошо, мам. Только, блин, встань, — быстро пробухтел он, потянув меня за руку. Уже вдвоём мы вышли из подъезда. И как раз вовремя. Катя разговаривала с каким-то высоким черноволосым молодым мужчиной. Заметив меня, девушка кивнула в нашу сторону и только тогда тот её отпустил. С души упал груз, когда та перешла на другую сторону дороги и забралась в уже готовый сорваться с места внедорожник. Шнырь же смотрел на нас, взглядом указывая на припаркованную черную блестящую иномарку и тремя пальцами почесывая лоб. Ещё трое в машине. Ну что за уродство-то такое?! Сердце пропускает удар и я крепче сжимаю ладошку Женьки. Мальчик тоже почувствовал нечто неладное и замолчал, стараясь держаться ближе ко мне. Растянув губы в улыбке, направилась уверенно по дороге. Когда мы поравнялись с машиной товарищей Салиха, мне уже хотелось просто бежать. Внутренности завязались в узел. Из машины вылез ещё один мужчина, но уже более зрелый и… кажется, смутно знакомый. Но где я могла его видеть? В Москве или Санкт-Петербурге? — Добрый вечер, — обращается он ко мне, доставая пачку сигарет из кармана пальто. — Так вы та самая подруга нашей Катеньки? — Здравствуйте. Смотря, какую вы имеете в виду, — приветливо произношу. К нам подошёл Салих, что с неудовольствием и фактически без какого-либо южного акцента проговорил: — Дядя Джамал, не задерживайте девушку. Они с Катей сейчас опоздают. С людьми договорились, чтобы там платье какое-то не продавали. Неудобно же. Господи. Внутри всё обмерло. И хоть улыбка продолжала быть на лице, но единственное, что ощущала, так ладошку Жени. А после слегка наклонила голову влево, почесывая щеку. Шнырь должен понять, что делать. — Я же ненадолго. И не перебивай старших, — с обманчивой лаской в голосе сказал Джамал. Почти что чёрные глаза заглянули в моё лицо, а после мужчина зажег сигарету и поднес к губам. — Катя сказала, что у вас муж часто уходит в рейсы. А это ваш сын? — Да, часто. Я бы хотела попросить не курить при нём. Он ещё ребёнок, — сухо говорю я. — Конечно-конечно, — улыбается он, становясь ещё более жутким и роняя сигарету на асфальт. — Тем более, разве можно отказать в такой просьбе самой государственной суке Кавериной? Мой левый кулак сжался у груди, и тут же внедорожник сорвался с места. Салих с яростным криком побежал за ним и рванулся было к своей машине, дабы пуститься в погоню, но повелительный жест руки Джамала остановил его. — Не бесись, Салих, из-за своей русской пигалицы. Таких у тебя будет с десяток ещё, — рявкнул он на парня. А после перевел стальной взгляд на меня. — Я узнал вас по походке, Ядвига, а потом по взгляду. Мы, мужчины, редко обращаем внимания на такие мелочи в случайных женщинах. — Я должна гордиться? — холодно интересуюсь. — Любую другую мы бы прирезали на месте. Ваше же имя у нас успели запомнить многие за последние семь лет. Брат покойного Валида Курбанова захочет с вами лично познакомиться, — говорит Джамал, распахивая приглашающе дверь. — Вы вправе отказаться, конечно. Никто судью не тронет, а вот у мальчонки такой же привилегии нет? Моя грудь начала быстро-быстро падать и подниматься. Гнев пробил стены хладнокровия, смешиваясь с диким страхом за сына. — Мама, не надо ехать никуда, — взмолился Женя. — Тебя разве не учили, что нельзя влезать в разговоры взрослых, а? — злобно прорычал мужчина, протягивая быстро руку к его шее. Остервенело отталкиваю конечность Джамала от Женьки. Вспышка боли в не так давно ушибленной руке ярко взрывается внутри, когда тот с силой прикладывает мою ладонь о холодный металл машины и стискивает до хруста. Испуганно взвизгнувшего мальчика, Салих тут же поймал. — Мама, мама! Пустите её! — проорал Женя. Пальцы стремительно онемели, пока Джамал продолжал до боли сжимать мою кисть. Крик рвал горло, но зубы, как приклеенные, плотно сомкнулись друг с другом. — Гордая мразь. Но глазки-то всё равно блестят от слёз. Прямо как камушки в твоих сережках, — усмехается мужчина, нежно поглаживая мочку уха. — Тебе больно? Я часто задышала, еле сдерживая желание плюнуть в лицо ублюдку. Знала чего они добивались и будь другой расклад, поборолась бы до конца. Но и Женя не увидит, как меня сломают. — Сам как думаешь? — прошипела. — Сына не трогайте и я спокойно поеду с вами. Слово даю. Джамал переводил взгляд с меня на бешено вырывающегося Женю, которому закрыли рот. Обливающееся кровью сердце разбухло и отяжелело в груди, будто готовясь взорваться на маленькие кусочки. Мой бедный мальчик. Никогда… никогда себе не прощу того, что ему пришлось испытать по моей вине. — Не тронем, но поедет с нами для твоего смирения.