Луч света в тёмном царстве

Кудряша я не люблю со своего девятого класса. Не люблю сильно, идейно, и чем дальше — тем эта нелюбовь сильнее. По двум причинам: я не выношу в мужчинах хвастовства, бахвальства и молодчества. Вторая причина — слова самого Кудряша: «Жаль, что дочери-то у него подростки, больших-то ни одной нет… Я б его уважил. Больно лих я на девок-то!». Этого юной мне хватило, чтобы невзлюбить персонажа и радостно проецировать на него черты собственных гиббонообразных одноклассников и своего же отца. Антипатия антипатией, как читатель я имею на неё полное право, но задача литературоведа — анализировать текст и идти от того, что уже сказано и высказано. И в своих реконструкциях опираться на те факты, которые в тексте есть. Поэтому я-читатель затыкается, а я-литературовед начинает работать. Если посмотреть на роль Кудряша, то она не такая уж большая. Он действует всего в двух картинах, а в одном явлении вообще без слов. Здесь я имею в виду сцену, где они целуются с Варварой и уходят. То есть роль маленькая, как говорят мои друзья-ролевики, скорее игротехническая, задача Кудряша — создавать местный колорит, служить прекрасной стихийной силой без руля и без ветрил, работать на идею и создавать другим персонажам конфликт. Роль, конечно, небольшая, но Островский делает своего персонажа, во-первых, очень характерным, а во-вторых, выразительным. Надо сказать, что в поэтике Островского такие персонажи как Кудряш вовсе не редкость. Навскидку я припомню Васю Шустрого из «Горячего сердца» и Пётр из «Леса» с рассуждениями, что он здесь не некрещенная мордва и это ваша первая обязанность — его любить. Надо ли говорить, что Петра я тоже не люблю? (Как не люблю любого персонажа класса «издалека послышался звон стальных яиц»). Кудряш в отличие от них человек действия, который надеется только на себя. Кроме того, он в открытую шлёт Дикого лесом, и ещё бухтит, что в Калинове «мало у нас парней-то на мою стать, а то бы мы его озорничать-то отучили». Ага, так сразу и представляется толпа парней, которая устраивает одному из уважаемых купцов в городе тёмную. В принципе, конечно, это могло прокатить, а могло кончиться очень плохо. Кудряш служит приказчиком у Дикого. Из текста мы знаем, что Дикой хотел отдать его в солдаты, но что-то пошло не так. А что именно? Вряд ли Кудряш нечист на руку и обсчитывает хозяина (этот стереотип утвердился после фильма тридцатых годов), в этом случае Дикой бы, конечно, проворовавшегося слугу в суд не потащил (суд считался делом позорным и признаком того, что ситуациях дошла до края), но выпороть мог приказать, как и нанять голытьбу, чтобы Кудряша избили. Думается мне, Кудряш доказал начальнику свою полезность и ум, так что с шансами обсчитывает Кудряш вовсе не Дикого. «Хотел, да не отдал, так это всё одно что ничего. Не отдаст он меня: он чует носом-то своим, что я свою голову дёшево не продам. Это он вам страшен-то, а я с ним разговаривать умею», и дальше: «Я грубиян считаюсь; за что ж он меня держит? Стало быть, я ему нужен. Ну, значит, я его и не боюсь, а пущай же он меня боится. <…> Как не ругать! Он без этого дышать не может. Да не спускаю и я: он — слово, а я — десять; плюнет, да и пойдёт. Нет, уж я перед ним рабствовать не стану». И здесь большущий вопрос: сколько в словах Кудряша правды, а сколько выдачи желаемого за действительное? Держится Кудряш очень уверенно в себе, если не сказать нахально. Больше того, когда они с Варварой сбегают, никто не бегает по городу и не кричит, что Ванька Кудряш у Дикого тысячу рублей умыкнул. В случае растраты был бы совершенно другой разговор. Так что можно сказать, что либо Кудряш честно работал, либо не попадался. Вообще в Кудреше при всей его разудалости, разгульности (он так и скажет: «Пойдем, Шапкин, в разгул»), демонстративной маскулинной агрессивности немало от Арлекина из итальянской комедии масок. Но при всём при том, при всём своём геройстве ведёт он себя гораздо приличнее, чем декларирует. Давайте посмотрим на сцену встречи Бориса и Кудряша перед свиданием. Прямо скажем, у Кудряша здесь классическая роль игротехнического орка: он всеми силами обостряет конфликт, пока не пришли Варвара с Катериной. Но это если говорить о структуре. А если посмотреть на конфликт духовных скреп и свободы, то здесь Кудряш проявляет гораздо больше чуткости и ума, чем вроде как хорошо образованный Борис. Кудряш искренне и без дураков беспокоится о Катерине, которая Борису великая любовь, а ему — чужая. Кудряш знает, чем рискует Катерина и чьи в случае чего будут и тапки, и шишки. В этой сцене Борис ведёт себя очень высокомерно, как барич, что неудивительно, если допустить, что его мать — дворянка, социализацию не пропьёшь. «Вот что, Кудряш: мне бы нужно здесь остаться, а тебе ведь, я думаю, всё равно, ты можешь идти и в другое место». Почему он так уверен, что Кудряшу «всё равно?» <…> «Ты одну бросишь, а другую найдёшь». Понятно, на чём основаны слова Бориса — он знает Кудряша и видел его бахвальство в прямом эфире. Но вместо того чтобы найти союзника, он пытается сыграть в игру «знай своё место, юноша». И дальше у него трещит шаблон, потому что Кудряш, хамло трамвайное класса Мо Жань времён своей первой жизни, говорит с ним как с ровней и из позиции социального равенства. Тормоза? Какие тормоза? «Нет, Борис Григорьич, вы, я вижу, здесь ещё в первый раз, а у меня уж тут место насиженное, и дорожка-то мной протоптана. Я вас люблю, сударь, и на всякую вам услугу готов; а на этой дорожке вы со мной ночью не встречайтесь, чтобы, сохрани Господи, греха какого не вышло. Уговор лучше денег». По форме Кудряш очень, вот просто очень вежлив, по сути, по меркам девятнадцатого века (он всё ещё приказчик и наёмный работник, а Борис — хозяйский племянник и потенциальный наследник) его речь — потрясающее, калиброванное, коллекционное хамство, хоть сейчас в палату мер и весов. К Варваре он относится подчёркнуто грубовато, но и она, как мы выяснили из предыдущего разговора, ни разу не утончённая дама. Здесь надо смотреть на другое, на то, насколько по-разному Борис и Кудряш относятся к своим избранницам. При всех своих недостатках Ваня Кудряш не трус и Варвару любит, и он же в запале выскажет Борису, ещё до того, как поймёт, что им нечего и некого делить. «Да что: Ваня! Я знаю, что я Ваня. А вы идите своей дорогой, вот и всё. Заведи себе сам, да и гуляй себе с ней, и никому до тебя дела нет. А чужих не трогай! У нас так не водится, а то парни ноги переломают. Я за свою… да я и не знаю, что сделаю! Горло перерву!» Горло Кудряш, конечно, не перервёт, но в нужный час он будет с Варварой и вместе они решатся на побег. И вот эта готовность отвечать за свои поступки и нести ответственность за женщину, которая тебе доверилась (и чей скорбец очень отдалённо похож на твой, спасибо, что не до полного сходства) стоит намного выше всех клятв и слов Бориса. Заметим также, что побег очень сильно осложнил ему и Варваре жизнь. Во-первых, Кудряш теперь может не рассчитывать на приданое. Во-вторых, мы упирается в вопрос с совершеннолетием. То есть ко времени Островского брачный возраст уже подняли до семнадцати лет у девиц, но! Одно дело выйти замуж, и совсем другое — иметь закреплённую законом власть над своей жизнью. Почему, вы думаете, Маша Миронова отказалась идти замуж за Петрушу Гринёва, хотя очень его любила? Не только из-за того, что она послушная дочь. Дело в социальной разнице между героями. Гринёвы — зажиточные дворяне, а у капитана Миронова — «одна рябая девка Палашка». В восемнадцатом веке, если родители не давали своего благословения на брак, то он мог быть расторгнут, Маша, помимо прочего, не хочет остаться ни с чем. В девятнадцатом веке, понятное дело, такого не было, но Тихон и Кабаниха вполне могли заявить в полицию, потому что граница женского совершеннолетия выше, чем у мужчин. Кажется, ко времени Островского — это двадцать три года, а кроме того, женщины в ту эпоху не имели своего паспорта, а, как правило, вписывались либо в паспорт отца, либо мужа. То есть приданого Кудряш не получит, возможно, их с Варварой, если Тихон протрезвеет и Кабаниха настоит, будет ждать пренеприятнейшая юридическая процедура. Единственный выход для них — уехать подальше, где их никто не знает. Мешает это Кудряшу, останавливает его? Нет. Помимо чувств к Варваре Кудряш вынужден соответствовать своему слову: «Нет, уж я перед ним рабствовать не стану». Он и в самом деле не рабствует. В отличие от Бориса, который позволяет свои границы топтать ради выгоды и отдалённой перспективы стать наследником дяди. То есть следим за руками: Борис ведёт себя так, словно его границы съели и прожевали, он всеми силами старается быть почтительный племянником и выполнить условие бабки, а Кудряш — да какая граница у стихии? Кудряш всеми силами создаёт себе образ рубахи-парня, потому что справиться с самодуром вроде Дикого может только стихия. Но! В час выбора (как это часто бывает в трагедиях, он совершается за сценой) Кудряш повёл себя как человек, достоинство которого нельзя втаптывать в грязь и с которым вот так поступать нельзя. Хотя я на девяносто девять процентов уверена, что инициатива побега исходила от Варвары, потому что стратегическое мышление в этой паре — явно её стезя. Это Варвара всегда начинает думать, планировать и считать, Кудряш для этого слишком вспыльчив и эмоционален. Ну что здесь скажешь: муж и жена — одна Сатана. И Варвара, и Кудряш хотели свободы, воли и права распоряжаться собой. Они всё это получили, пусть им для этого пришлось из Калинова сбежать. Вопрос в том, что будет с ними дальше, после «Грозы»?