Воля отца

После всего пережитого простое объятие с отцами было чем-то невообразимым. Юйлун вцепился в Се Ляня мёртвой хваткой, будто боясь, что он вот-вот исчезнет, оставит пощечину, оттолкнёт, уйдёт навсегда! Только не это! Хотелось кричать и жаловаться, в красках рассказать обо всём, что с ним произошло, но было боязно. Вдруг родители испугаются и начнут винить в себя в том, что случилось? Всё-таки, это ведь они подарили ему тот меч. Хуа Чэн попытался оторвать сына от мужа и унести обратно в кровать, ведь Юйлун мало того, что был серьёзно ранен, так ещё и сидел на полу с голыми ногами, без обуви и штанов. — А-Лун, А-Лун, всё, успокойся, тебе нужно лежать, иди сюда… Однако мальчишка лишь сильнее прижался к Се Ляню. — Нет!!! Папа, не уходи! — казалось, отпустит, и отец растворится в воздухе. — А! Подобные порывы неблагоприятно сказались на ране юноши, она вдруг снова открылась и начала кровоточить. На белых одеждах Его Высочества алые пятна особенно хорошо видны. Юйлун был так сильно занят плачем, что не почувствовал резкую боль и заметил кровь лишь когда взглянул на ханьфу Се Ляня. — Папа… Папа, ты ранен?! — казалось, у юноши вот-вот начнётся ещё большая истерика. — Откуда у тебя кровь?! — Это у тебя, у тебя кровь! А-Лун, горе ты моё, иди сюда! Се Лянь быстро поднял сына на руки и понёс его обратно в кровать, пока тот продолжал лить на его плече горькие слёзы. — Неужели юный господин очнулся?! — Счастье то какое! — Градоначальник с Его Высочеством так страдали, так страдали! — Устроим праздник в честь золотого наследника, Юного господина Хуа! Демоны никогда не отличались тихим образом жизни. Их голоса разносились по всей округе, казалось, даже на Небесной столице были слышны отголоски упырей. Пока Юйлуну останавливали кровь и по-новой бинтовали рану, юноша уловил каждое слово жителей призрачного города. Теперь фразу «Золотой наследник» слышать было не так приятно как раньше, скорее наоборот, противно. Юйлуну было больно, так больно, что не описать словами. Оказалось, рана мало того, что кровоточила по-новой, так ещё и начала гноиться, потому лекарям пришлось нехило постараться, чтобы предотвратить занесение серьёзной заразы. Юйлун лежал у Се Ляня на коленях и жмурил глаза. Боль была адской, но он не произнёс ни звука. Мальчишка лишь сильнее сжимал руками ладони родителей и тяжело дышал. Принц сочувственно вздохнул и погладил сына по голове. — Очень больно? А-Лун, потерпи. — Мне не больно… — произнёс Юйлун с предыханием. — М… — А-Лун, не стоит сдерживаться, если сильно больно, кричи! — ещё чуть-чуть, и сердце Хуа Чэна бы снова забилось от волнения. — Мне… — на лбу юноши выступил пот. — Мне не больно… Тогда, в храме отцу было в сто раз больнее. После того, что Юйлун видел, он никогда не осмелится больше даже заикнуться о боли. Это сущий пустяк. Се Лянь с Хуа Чэном переглянулись в непонимании. Раньше сын ворчал из-за чересчур холодной или жаркой погоды, а теперь молчит и не жалуется на сводящую с ума боль? Несмотря на это, мальчишка был по-настоящему счастлив, потому что родители наконец-то рядом. Хуа Чэн держал его за одну руку, Се Лянь за другую, голова юноши находилась на коленях принца. Как тогда, в прошлом. Воспоминание заставило глаза слезиться, однако Юйлун списал всё на жгучую боль. Врачи кропели над раной довольно долго, и под конец юноша был по-настоящему вымотан. — Вот и всё, А-Лун… Тш… — Се Лянь успокаивающе поцеловал сына в лоб. — Всё хорошо. Пожар в животе утихал, но руки по-прежнему тряслись от страха. Глаза закрылись сами собой, казалось, каждое веко стало весить несколько тысяч цзиней — их было не поднять, как бы Юйлун ни старался. Однако спать страшно. Вдруг уснёт, и родители снова пропадут? Юноша по-прежнему крепко цеплялся за руку Се Ляня, чтобы тот не ушёл, но принц даже не думал оставлять сына. Жое плавно соскользнула с запястья хозяина и погладила мальчика по щеке, точно жалея. Эмин на поясе Хуа Чэна весь трясся, казалось, из ярко-красного глаза вот-вот пойдут слёзы. А сломанный надвое Шунфэн одиноко лежал на полу. Оружие, которое Юйлун был готов проклинать до самой старости! — Это… Это же твой меч? Хуа Чэн поднял две части Шунфэна и внимательно осмотрел поломку, но он не успел даже попытаться соединить половины, ведь сын ни с того, ни с сего вскочил с кровати и начал кричать, хотя всего секунду назад у него не было сил даже для вздоха. — Нет!!! Нет!!! Нет, нет, нет!!! Положи его!!! Не вздумай трогать! Сожги, запри, убери куда подальше!!! Аааа!!! От неожиданности принц подскочил на месте и испуганно ахнул. — Что?! А-Лун, что такое?! Тише! — Се Лянь впохыхах удержал Юйлуна за плечи и потянул обратно к себе на колени. — Тебе нельзя делать резкие движения! Всё, тш-ш… — Папа, папа… — мальчик вцепился в руку отца. — Папа… Убери, пожалуйста… Я не могу на него смотреть. Сил кричать больше не было. Каждое движение отзывалось резкой болью в районе живота. Руки сильно тряслись, а сердце бешено билось, ещё чуть-чуть, и он бы потерял сознание. — Всё, всё, всё… Хорошо. Сань Лан, убери меч… — принц погладил сына по голове и щекам, Жое последовала примеру Его Высочества, гладя мальчика белёсым шёлком. Се Лянь не мог понять, из-за чего вдруг Юйлун так взбесился, но решил, что для расспросов было не самое лучшее время. В приоритете стояло успокоить сына. Хуа Чэн кивнул и велел немедленно унести меч в оружейную. — Что тут за крики? — звонкий голос Мэй Няньцина казался в два раза громче возгласов Юйлуна. — А ну… Советник фыркнул и резво поднёс к губам юноши чарку со зловонной жидкостью. — М… — Юйлун было хотел выплюнуть гадкое варево, но Мэй Няньцин надавил тому на подбородок, влил всё содержимое и заставил проглотить залпом. — Кхэ! — Это уменьшит боль. Что лицо кривишь? — седовласый мужчина был несказанно рад пробуждению мальчика, но не мог этого показать. — Фу! — Угомонись. Легко отделался! Легко?! Не легко, совсем не легко. Однако спорить с упрямым стариком себе дороже, да и Юйлуну было не этого. Он уже ничего толком не понимал. Отцы находились рядом, а значит, мальчик, наконец, в безопасности. Тело вдруг вспомнило, насколько сильно измоталось, более того, юноша толком не спал несколько дней. Лекарство, которое дал Мэй Няньцин имело не только обезболивающий, но и успокоительные эффект. Под поглаживания по голове и ласковые нашептывания со стороны Се Ляня Юйлун провалился в объятия сна. — Советник, прошу, не дёргайте его. Ему и без того плохо, — в тот момент Се Лянь был готов исполнить любую просьбу сына, лишь бы тому стало легче. — М?.. А-Лун? А-Лун! На секунду принцу показалось, будто бы мальчик снова впал в беспамятство. И не мудрено. Паника обуяла несчастного отца. Хуа Чэн поспешил успокоить мужа. — Всё хорошо! Гэгэ, всё в порядке, он просто уснул. Видишь? Он спит. Се Лянь выдохнул с облегчением и быстро утер выступившие на глазах слёзы. — Неужели это неправда?! Папа! Шею больно сдавила чья-та ледяная рука, но Юйлун не мог рассмотреть лицо врага, так как кругом стояла кромешная мгла, такая густая, что хоть клинком разрезай! Страх сковал тело, разум заполонила паника. Неужели ему лишь приснилось, что он вернулся?! Нет, нет, он не может быть в этом холодном аду! Боль. Холод. Страх. Снова, он испытывал их снова! Только не это! — Я люблю таких как ты добродетелей… — этот мерзкий голос казался до жути знакомым. — Милый мальчик… Вдруг перед взором мальчишки предстала та самая жуткая полусмеющаяся, полуплачущая маска. — АААААААААА!!! Юйлун резко распахнул глаза, схватился за сердце и в панике огляделся. Кругом тёплая комната, погруженная в вечерний полумрак, ни одного постороннего человека рядом. Юноша громко ахнул и сбросил с себя одеяло, жадно глотая ртом воздух. Сон, сон. Это сон. Одна мысль о возвращении в это ужасное место вызывала неконтролируемую истерику. Только не снова, только не туда… Юйлун тронул щеку и обнаружил на ней свои слёзы. Он думал, что опять остался совсем один, что его долгожданное возвращение домой было всего лишь сном, а он по-прежнему находится в далёком прошлом и сейчас задыхается под тяжёлой стопой белого демона. Глаза покраснели от непрекращающихся рыданий, но юноша никак не мог остановить новый поток слёз. — А-Лун, что случилось? — тёплые руки отца привели в чувства, однако мягкие и до боли родные прикосновения заставили Юйлуна плакать ещё сильнее. — Тише, тише. Всё хорошо. Тебе приснился страшный сон? — М… Мгм… — Юйлун зажмурил глаза, тщетно пытаясь прекратить лить слёзы, но у него ничего не получилось. — П-пап… — Всё, всё… Это сон, — Се Лянь обратно укрыл сына одеялом. — Замёрз, потому плохие сны и видишь. — Я не… Я не замёрз, — Юйлун вообще не ощущал холода, но как только отец взял его за руку, он понял, что ладонь Се Ляня была в несколько раз теплее, чем его собственная. После пребывания в прошлом чувства юноши притупились. Раньше мальчик ругался на малейшее дуновение ветерка в его сторону, а теперь обращал внимание на холод лишь тогда, когда телу становилось невыносимо зябко. — М… Что тебе снилось? — Се Лянь гладил сына по голове и мягко улыбался, в глазах читалось нескрываемое счастье. Наконец видеть сына в сознании было для него самым настоящим благословением небес. — Ничего… Я уже не помню. Юйлуну было по-прежнему страшно раскрывать все карты: мальчик ужасно боялся реакции родителей. Они так много делали для него, так оберегали от всех невзгод. Самый страшный кошмар — узнать, что сын пережил то же самое, что и они когда-то. Кто бы мог подумать, сей кошмар всё же случился наяву! — М… — Се Лянь не поверил в слова сына, но значения этому придавать не стал. — Как себя чувствуешь? Принц видел, что Юйлуна что-то невообразимо тревожит, но заставлять говорить не хотел. Расскажет, если посчитает нужным. — А ты? — голос мальчика был слабым, но как и прежде по-юношески звонким. — Ты как себя чувствуешь? — А-Лун, со мной ничего не случилось, это ведь ты ранен. Со мной всё в порядке, — принц глубоко вздохнул и сочувственно погладил сына по щеке. — Прости своего папу. — Нет! Нет, ты ни в чём не виноват! Это всё я! — Юйлун больше всего боялся, что отец будет винить себя в произошедшем. — А-Лун, если бы я не наговорил тебе лишнего тогда… — Нет, папа, ты не понимаешь! Ты ни в чем не виноват! Это я, я дурак! Я ничего не умею, ничего не знаю, и вообще… Вы были правы! Я не справлюсь ни с чем… Я… Ничтожество. Се Лянь был повергнут в шок. Ранее сын бил себя в грудь и кричал, что сможет сделать всё на свете, а теперь вон как заговорил! — А-Лун… Кто тебе сказал такое? Юноша ничего не ответил и отвернулся. Его тёмные волосы волнами падали на подушку, а глубокие светлые глаза по-прежнему сверкали от слёз. — А-Лун, милый. Ребёнок никогда не может быть виноват больше взрослого, — Се Лянь успокаивающе погладил сына по руке. — Мы с папой провинились перед тобой. Не говори такого про себя, ты сильный, умный мальчик, и когда-то… — Нет. Никогда. Мне никогда не стать сильнее тебя! Даже не заикайся об этом! — Юйлун сам не понял, что не уследил за языком и нагрубил отцу. — Прости… Се Лянь покачал головой. — Всё хорошо. А-Лун, я же вижу, что случилось что-то ещё. Ты не хочешь мне ничего рассказать? — Я… Долго скрывать не получится, родители рано или поздно всё узнают, и чем дольше он будет тянуть, тем сильнее ранит их сердца своим молчанием. Более того, горькие воспоминания больно жгли душу, пережитым страшно хотелось с кем-то поделиться. Уткнуться в плечо и вывалить всё как есть. Будучи ребёнком, Юйлун во время неприятностей всегда бежал к отцу и плакался всласть, что же сейчас его останавливает? Родителям нужно рассказать, так станет легче, но, с другой стороны, они точно будут винить себя в случившемся до конца своих дней, а Хуа Чэн с Се Лянем бессмертны. — Пап… — Юйлун приподнялся на локтях и потянулся к отцу. — Обнимешь меня? Юноша ненавидел себя за то, что раньше он отбрыкивался от Се Ляня и ворчал из-за того, что не хочет обниматься, дескать, уже не маленький. Чушь это всё. Мальчик уткнулся Се Ляню в грудь и прижался всем телом, вдыхая до боли родной запах. Ближе родителей у него никого никогда не было не будет, так что с кем поделиться душевной болью, как не с ними? — Позови, пожалуйста, папу. В объятиях отца тепло и уютно, снова клонило в сон, но спать нельзя. Принц обнимал сына со спины, мягко поглаживая по рукам и целуя в висок, а демон сидел впереди на краю кровати и крепко держал Юйлуна за руку. — А-Лун, — голос Хуа Чэна был твёрдым и уверенным. — Ты можешь рассказать нам всё, что у тебя на душе. Юноша тяжело вздохнул, изо всех сил сдерживая слезы. Да, так будет лучше. — Обещайте, что не будете винить себя в случившемся. Юйлун рассказал всё. В мельчайших подробностях и деталях. О мече, о кладбище, о храме. Он говорил много и долго, иногда прерываясь, чтобы перевести дыхание. С каждым новым словом Хуа Чэн менялся в лице, сначала он был спокоен как удав, но стоило мальчишке заикнуться про храм и пронзенного мечом Се Ляня, он закрыл лицо рукой и отвернулся, будто бы вот-вот заплачет. Хорошо, что Юйлун сидел спиной к принцу и не видел его реакции, однако юноша чувствовал, как рука, держащая его за предплечье, сильно дрожала. Юноша уже сто раз пожалел, что решился всё рассказать. — Простите меня… Вы расстроились… — мальчик не мог не чувствовать сдавливающую душу вину. — Я не хотел. — Нет, — Хуа Чэн собрал волю в кулак, чтобы сын не стал обвинять себя. — Мы гордимся тобой, А-Лун. Просто нам очень тяжело вспоминать эти ужасные моменты. Особенно в храме… — А? Ты что, тоже был там? Я не видел тебя! Таить нет смысла. Юноша видел многое, но не до конца. Более того, Се Лянь с Хуа Чэном долго пытались ничего не рассказывать сыну, чтобы не травмировать, и вот, во что вылилась подобная скрытность. — Расскажи, Сань Лан… — принц вздохнул, сильнее прижимая сына к себе. Хуа Чэн кивнул и, глядя сыну в глаза, выдал всю правду. Тем слабым, едва горящим огоньком, нашептывающим принцу слова любви, на самом деле был он. Также Градоначальник не забыл упомянуть, что когда-то его звали Умин, и он следовал за Его Высочеством как его верный слуга. Се Лянь рассказал о поветрии ликов, о том, как пало его королевство, о смерти родителей и рождении Жое. Если рассказывать, то уже ничего не утаивая. Юйлун доверился родителям, и они решили отплатить ему тем же. Мальчишке и без того было больно, а слышать подобное в сто раз больнее. Юйлун долго и громко плакал. Он и представить не мог, что всё было куда хуже. Рассказ отцов добил юнца, он кричал и рыдал, полностью отдавшись истерике, пока Хуа Чэн с Се Лянем тщетно пытались его успокоить. Ужасающие события сломали Юйлуна. Не только Шунфэн разбился вдребезги, то же самое произошло и с его хозяиом. Однако юноша не хотел, чтобы всё случилось иначе. В глубине души Юйлун понимал, что ему пошло это на пользу.