переменная

Предсказание будущего, как наркотик. Ты привыкаешь к этому. К тому, что ты можешь просчитать все за несколько ходов до. Ты знаешь, что будет дальше и уворачиваешься. Бабочка слетает с карточного дома и он разваливается от эффекта, разваливается в ещё тысячах вселенных и взрывается громко-громко. Ультразвук, чтоб его. Когда все ломается, Фу Сюань не понимает. Она теряется вдруг, оборачивается, вертится и ничего не видит. Никакого будущего. Совершенно. Комиссия по предсказаниям уже никакая не комиссия, их провидица ничего не видит. Она ослепла — будто глаза вырвали. Или выкололи. Они вытекли жидкими белками, растеклись, превратились в кашу, которую едва выскребешь из глазниц. Фу Сюань чувствует себя сломленной и потерянной. Стучит ногтем по столу, не зная, что будет дальше. Тревога подсказывает, подкатывает к горлу — тебя собьет звездный ялик. Тебе проткнут насквозь. Ты упадешь и умрешь, если попробуешь посмотреть с балкона на пустоту, вылетишь в открытый космос и все. Нет тебя. Вот так просто. Тревожность гладит по плечам. Фу Сюань не нравится не знать будущего. Они больше не знают, куда летят и что будет дальше. Фу Сюань отчего-то очень-очень страшно, сдавливает в горле. — Расскажи, — она просит, умоляет почти. И стискивает кружку до побелевших костяшек. Ей кажется, что прольет весь горячий кофе на себя. Что обязательно случится что-то плохое, потому что она не увидела и не узнала. Никто больше не увидит. — Что будет дальше? Кафка смеётся. Хохочет, прежде чем отхлебнуть свой кофе. Горячий, как ад — обжигает глотку и язык, но Кафка не боится. Она даже бровью не ведет. Проглатывает только, нежно улыбаясь. — Милая, — охотница отрицательно покачивает головой. — Тебе нельзя знать. Фу Сюань знает, что не может. Что раз у неё отняли глаза, значит так было нужно для судьбы. Судьба играется с ними, как с куколками, ломает и бросает на пол. Кричит: «я не хочу больше с ними играть», чтобы найти себе новые игрушки. Элио её раб, поэтому Кафке дозволено знать и заглянуть юбку судьбы. Фу Сюань — уже нельзя. С ней наигрались. Но видеть будущее — как наркотик. У Фу Сюань ломка. У неё повышенная паранойя, тремор и она роняет кружку на пол. Она разлетается осколками, растекается некрасивой коричневой лужей. Фу Сюань смотрит в неё, будто пытается погадать на остатках кофейной гущи, которая впитывается в мягкий белый ковер. Ей очень нужна эта доза. Новая доза будущего, возможность подсмотреть, что будет дальше. Открыть книжку на концовке, чтобы знать, с чем ей придется столкнуться. Ей нужен наркотик. Введите будущее внутривенно, закодирует у неё в мозгах нервными импульсами. Пожалуйста. Но Кафка не сдаёт. Умолять её бессмысленно. Она ненавидит, когда перед ней стоят на коленях не для определенных вещей. Когда Фу Сюань падает на осколки своими красивыми фарфоровыми коленками, до крови и боли, цепляясь за шорты охотницы и разрывая колготки ногтями, Кафка ударяет её. Пощечина звонкая, остаётся красным следом ладони на коже. Кафка это предугадала. Конечно же. — Тогда ответь, — Фу Сюань вздыхает, поворачивая голову обратно. Смотрит внимательно и как-то разбито. В планах Кафки нет её собирать, склеивать даже. Ей это не нужно. Нет смысла делать то, что никак не отразится на будущем и не будет нести какие-то последствия. Только это важно. — Есть вариация, в которой все хорошо? «Все хорошо» — там, где Фу Сюань видит будущее. И она даже не знает, что таких вариаций около десяти на тысячи миллионов. На целые миллиарды возможностей всего десять. Может, чуть больше. Может тысяча. Но это капля в море. Судьба так складывается. И Фу Сюань знала бы, что потеряет все, если бы видела все эти тысячи вариантов. Она смогла бы предугадать, исправиться. Перепрыгнуть на ту версию, где все хорошо. Но она не могла. Знала это. Знала, что Кафка в будущем лучше разбирается. Что она может видеть сотни вариантов одного события, выбирая лучший из всех и действуя так, как надо. Заставляя всех играть в эту игру судьбы. — Да. Тебе просто не повезло. Кафка улыбается белозубо. Фу Сюань улыбается тоже. Игла входит в вену мягко. Ей кажется что там не слова Кафки, а самый настоящий наркотик.