***
Ева волновалась. Волновалась почти искренне. Оптимус никогда раньше не пропадал из её жизни, нет, совсем наоборот. Он ходил за ней преданным псом, не знающим, куда ещё лизнуть, чтобы обрадовать хозяйку. Теперь же пропал, как и не было. И Еве бы радоваться: наконец, пропала большая беда, сама себя изничтожив. Но что-то — «что-то» — было не так. Оно висело отравленным смогом в воздухе, заражая и настроение. Здесь что-то было не так, и Ева не была уверена, что беда в десептиконах. Если бы это были они, то, наверняка, как минимум Джаспера бы не было на лице Земли. — Может, всё же проведаем их? — в который раз начал Джек. — Мне это не нравится. Вдруг им нужна помощь? — Многотонным многомиллионным высокоразвитым организмам нужна наша помощь? — Ева хмыкнула. — Не шути так. Тем более, у меня нет желания переться через пустыню на своих двоих. — Можем взять велосипед. — Или можем отказаться от этой идеи и не забивать себе голову. Как найдут время, так свяжутся. Хотя бы один. Было видно, что Джек хотел возразить, но что-то его остановило. Кажется, он тоже чувствовал страх.***
Никто так и не связался. Вся компания людей с каждым днём становилась лишь мрачнее: счёт шёл уже на недели. В один момент Раф предложил безумие: связаться с десептиконами, узнать у них, что случилось. Любопытство пересилило всякий страх: Рафаэль смог выйти на контакт с Саундвейвом, но тот в ответ на запрос прислал лишь грустный смайлик. И больше ничего. — Информативно, — хихикнула Мико, а Ева покачала головой. Не было никакой информации. Неизвестность… пугала.***
— Какого шлака вы звоните? — раздражённый голос Рэтчета звучал искусственно. Ева это подловила сразу: медик так часто говорил подобные фразы, что девушка выучила все интонации меха. Такой не было никогда. — Это экстренная связь! — Ты в своём уме, Рэтчет? — Ева, чуть помедлив, всё же вступила в разговор. — Это вы не выходите на связь уже месяц с чем-то! — Это экстренная связь! — рявкнул Рэтчет всё тем же тоном, а после звонок был сброшен. Ева тупо уставилась на погасший дисплей телефона. Она готова была отдать руку на отсечение, что с ней разговаривал не Рэтчет.***
В какой-то из дней Еве просто надоело. Оптимус всё также молчал: звонки и сообщения оставались без ответа, будто по ту сторону связи никого никогда не было. Но было же! Были переписки, были пропущенные звонки. Поэтому надо было что-то решать. В то утро Ева встала рано: джасперское солнце сильно пекло голову. Пустынные птицы низко летали над городом, громко-громко крича. Почти что выли. Ева готовилась к походу наспех, почти не подготавливаясь к опасности. Что может её ждать на базе? Возможно, стоит взять ребят и идти всем вместе? Может, лучше никуда не идти?.. Но Еве надоела неизвестность. Она выматывала, превращаясь в жуткие ночные кошмары и давление днём где-то в висках. Нет, дальше так продолжаться не могло. Дойти до края асфальтированной дороги, которая прерывалась на развилке, было легко. От асфальта, конечно, сильно парило, но Ева смотрела лишь вперёд — на скалу, под которой скрывалась их база. Десятки минут прошли в сплошной беспрерывной ходьбе; горячий песок забивался в кроссовки, неприятно царапая ноги. Грешным делом Ева подумала, что это знак свыше. Ева остановилась прямо перед скалой. Огромная тень закрывала за собой солнце, которое слепило глаза. Здесь гулял сильный ветер: он не был холодным, но поднятый им песок неприятно царапал лицо. — Итак, я здесь, — Ева задумчиво осмотрела то место, где находится вход. Если бы кто-то наблюдал по камерам, то он бы заметил подходящую к базе Еву, и открыл проход. Но этого не случилось. Теперь Ева была уверена в том, что что-то случилось. Ответа на то, что же, у Евы не было. Ева зашагала вдоль скалы. Где-то здесь должен был быть стык: незаметный, конечно, но, возможно, достаточно большой, чтобы можно было пролезть? Не могла ведь эта дверь быть полностью герметичной, если учесть тот факт, что скала была природного происхождения? Камень царапал кожу ладони. Особенно приставучие острые камешки впивались внутрь, на подобии занозы, но Ева их стоически игнорировала. Сейчас было не время думать о маленьком неудобстве. Но сколько бы Ева ни ходила влево и вправо, никакой — даже самой маленькой — щёлочки найти не удалось. Это была большая проблема, решить которую слабым человеческим телом невозможно. Ева покачала головой, а после развернулась по направлению к дороге. Что ж, возможно, ей стоит найти альпинистское снаряжение, чтобы подняться на пик горы и спуститься на лифте? Мысль ещё не успела оформиться окончательно: сзади девушки раздался звук раздвигающегося металла. Обернувшись через плечо, Ева увидела то, что видела бесчисленное множество раз. В приглашающем жесте на неё смотрела темнота тоннеля, ведущего в главный отсек базы.***
Ева шла медленно. Путь, который они с Оптимусом проделывали за несколько секунд, сейчас занимал долгие минуты. Ева вслушивалась: в своё дыхание, в шаги и… Больше ни во что. Даже, кажется, механические системы базы умолкли. Но главным оставалось то, что Ева не слышала автоботов. Ни разговоров, ни громких шахов. Это было очень странно: кто-то же открыл ей проход! Почему не встретил? Слишком много «почему» неприятным пыльным запахом повисло в воздухе, забиваясь в носоглотку. Ева искренне старалась не настраивать себя на плохое. Вот-вот она выйдет в главный отсек базы, и Рэтчет смерит её презрительным взглядом. Пустит какую-то неприятную колкость, а после терпеливо ответит на все вопросы. Так должно было произойти в идеале. Ева остановилась, когда поняла, что лёгкий летний кроссовок промок. Ева опустила взгляд вниз: ничего видно не было. Ну, конечно. Этот участок базы никогда хорошо не освещался. Взяв телефон в руку, Ева зажгла фонарик… … и тихо вскрикнула, когда в ярком белом свете Ева увидела, что стоит в луже крови. По крайней мере, Ева думала, что это кровь. Нечто багровое было размазано по полу: почти чёрное. Первой мыслью стал побег: отринуть идею узнать, что тут случилось с автоботами, к чёрту, и кинуться к выходу. Но тут, будто забавляясь, пришёл ответ: позади послышался звук закрывающейся автоматической двери. Ева шумно сглотнула слюну, ставшую вязкой. Сердце билось где-то на уровне глотки. Кровавый след шёл дальше от большой лужи по направлению к главному отсеку. Он имел странную форму: будто кто-то тащил что-то. Человека? Но из людей здесь мог быть только… Ева побежала вперёд. Если отступать некуда, то надо встретить правду лицом к лицу. Кто-то открыл ей проход на базу: возможно, кому-то нужна помощь? В главном отсеке Ева ожидала увидеть многое: привычную жизнь Автоботов, которые бы успокоили её, сказав, что просто разлили несколько вёдер кетчупа на входе; или же их трупы, с пробитыми камерами Искр. Но не увидела ни того, ни другого. Главный отсек базы был пуст: горело только аварийное освещение, да пару мониторов. Ни один из них не показывал сигналы кибертронцев. Вокруг всё стояло на своих местах, как и помнила Ева, будто автоботы ушли на миссию, оставив базу в одиночестве. Может, на них напали десептиконы?.. Еве показалось, что она заметила что-то на человеческой платформе. На диване будто кто-то лежал. Темнота не позволяла разглядеть точно, но очертанию крупного силуэта просматривались чётко. Ева поспешила к лестнице, туда, наверх!.. ... и всё лишь для того, чтобы замереть в ужасе, не доходя пары шагов до дивана. Там лежал агент Фоулер. Лежал на спине, глупо раскинув руки в стороны. Можно было бы подумать, что он спит, но запах… О, именно его Ева почувствовала первым. Запах разложения. Там может пахнуть только тухлое мясо и больше ничего. — Ева? Ева заорала. Громко и протяжно, на одной долгой высокой ноте. Сердце забилось сильнее прежнего, а ноги вмиг стали ватными. Девушка обернулась на голос, и всё для того, чтобы встретиться взглядом со знакомыми голубыми линзами. Сегменты внутри оптики Оптимуса перестроились, фокусируясь на лице Евы. — Ты совсем еба… — Прости меня, если напугал, — тон Прайма звучал успокаивающе и отрезвляюще, почти усыпляюще. — Я не ожидал, что ты придёшь так рано. — Не ожидал?! Рано?! Да мы с вами уже несколько недель связаться не можем! — Ева подавила в себе волну возмущения, которая почти смыла страх. Взгляд её метался с Прайма на труп Фоулера. — Почему вы нас игнорируете? Где все? И что за красная жижа на входе? И… Это, — Ева резко махнула головой в сторону дивана. Нет, конечно, Ева знала ответ. Давно знала. Ева не могла разглядеть Оптимуса полностью: тот стоял в тени, перегораживая путь к жилым отсекам. Только оптика светила также ярко, немного разгоняя тьму вокруг знакомого фейсплейта. Прайм не спешил отвечать: его механизмы разрывали тишину в меру громкой работой. Ева посмотрела в сторону выхода. — Я рад, что ты тут, Ева. Я не мог желать того, что ты придёшь сама, — Оптимус, наконец, сделал шаг вперёд, попадая под зеленоватый свет мониторов. Этого было достаточно, чтобы Ева в ужасе отшатнулась. Мех был покрыт чем-то ярко-ярко голубым. Некая жидкость покрылала весь корпус Прайма, и Ева могла бы обманываться, если б точно не знала, что это. Энергон. Оптимус Прайм был полностью покрыт энергоном на пустой базе, а на нём не виделось ни одной открытой раны. — Что случилось? — Ева медленно отступала назад, хотя понимала, что это бесполезно. Все пути к выходу были отрезаны. — Оптимус, ответь мне, — Ева старалась придать голосу твёрдости, но страх открыто сквозил в нём. — Опять уходишь, — Прайм зазвучал убито. Ева готова было поклясться, что никогда в его голосе не слышала столь открытых печальных эмоций, — Опять убегаешь, а ведь только что сама ко мне пришла. Бессвязный бред напрягал Еву не хуже внешнего вида Оптимуса. — Я не ухожу, — теперь Ева изменила тактику, но не смогла себя пересилить и подойти к Оптимуса. — Я волновалась. Хочу узнать, что случилось. — Идём, — Оптимус качнул шлемом в сторону жилых отсеков, — я тебе покажу, Ева. Ева не успела ответить на предложение: холодный и ребристый штекер обвился вокруг туловища, слегка сжимая. Поднял в воздух, а после пересадил к Прайму на плечевой сегмент. Еву замутило сильнее. Мех ничего больше не говорил: двинулся в темноту, уверенно шагая по знакомым коридорам.***
Ева закрыла глаза от яркого света, ослепившего её. Бункерные лампы зажглись, а отвыкшие от источника освещения глаза Евы не сразу привыкли. Как узнала Ева потом, это было только к счастью. То, что валялось в самом дальнем угле отсека, нельзя было назвать даже… Трупами. Телами. Дезактивами. Это было нечто, напоминающее свалку металлолома: какие-то фрагменты машин, валяющиеся в куче. Такие обычно после отправляют на переработку. И Ева бы так и подумала, что это производственный мусор, оставшийся от военных, если бы не несколько «но». Вокруг было слишком много синей жидкости, а металлолом был очень похож на автоботов. Вот, кажется, желтоватая дверь, а здесь — маленькое мотоциклетное колесо. А там… Взгляд Евы судорожно метался от одного корпуса к другому. С каждым мигом, вместе с узнаванием, приходило и понимание. Ужасное, гротескное, но понимание. Кто-то жестоко убил всех Автоботов, а мог это сделать лишь… — Оптимус, — Ева разворачивается лицом к Прайму, всматривается в знакомый фейсплейт. Ищет там ответы. — Что это? Что ты сделал? Еве казалось, что Оптимус выглядел смущённым. Будто ребёнок, попавшийся на лжи. Антенки аудиосенсоров едва-едва опустились вниз, но почти сразу же вернулись в прежнее положение. — Они бы помешали нам, Ева, — Оптимус говорил спокойно: голос его был полон тепла, — они все мешали. Я не хотел, чтобы ты это видела; но и скрывать правду от тебя не смог бы. — Ты убил свою команду… — Я Прайм. Я имею право казнить и миловать, — Оптимус опустился перед Евой на колени, кончиком пальца потрепав по голове. — Я на многое тушил окуляры, но в какой-то момент не сдержался. Ты простишь меня? — Но десептиконы… — Ничего не сделают, — убеждённость Оптимуса поражала Еву. Тот окончательно обезумел — это было точно. И Ева знала, как разговаривать с ненормальными. — Я тебе… Верю. Линзы Прайма зажглись ярче — очень ярко — и внутри некогда голубой Оптики плескалось нечто красное. Ева тяжело вздохнула, понимая, какой приговор ей вынес Оптимус Прайм.***
Ева открыла глаза и поняла, что кричит. Тело сводило судорогой: то ли дрожь, то ли ещё что. Неприятная сухость во рту так резко контрастировала с мокрыми от пота волосами. Сердце безумно стучало и грудную клетку, грозясь вырваться из тела. — Всё хорошо, Ева? Ева почти почувствовала, как внутри неё всё холодеет. Как тиски страха сжимают горячее сердце, давят и давят. Знакомый голос прозвучал прямо над её головой. — Всё хорошо, Оптимус. Просто ночной кошмар. Под Евой могучий корпус дрогнул, а после исполинская ладонь накрыла девушку сверху. Погладила, как если б Ева была питомцем. — Отдыхай, моя Искра. Ты в безопасности. Ева кивнула невпопад, но взгляд её устремлён был лишь в одну точку: за чуть приоткрытой дверью отсека Оптимуса виднелась парочка капель ярко-голубой светящейся жидкости. Еве ничего не осталось, кроме как закрыть глаза. Над сводами базы заревели сирены. Кажется, чья-то пропажа не прошла бесследно, — подумала Ева и провалилась в крепкий сон.