Отблески

      Она открывает глаза и смотрит вперёд. Прямо напротив она видит нечто странное. Точнее, не то чтобы странное, но непривычное. Помещение, в котором она находится, напоминает огромную комнату. Действительно, нереально большое помещение: и почти пустое. Она думает, что в нём обязательно будет эхо, если заговорит.       А впереди всё ещё нечто… Нечто. Дверь, наверное, но и не дверь вовсе: она никогда не видела ни таких больших помещений, ни таких дверей. Всё вокруг кажется знакомым, но другим и непривычным.       Она осматривается и понимает, что сидит где-то очень высоко. Будто нереальных размеров подоконник, почему-то расположенный близ голой стены, а не окна. Она не знает, как реагировать на такие странные архитектурные решения этого места.       Всё вокруг отдаёт сюрреализмом, как неясный сон; но она почему-то думает, что это реальность. Сны не могут быть столь правдоподобны.       Она пытается подняться, но не выходит. Голову стреляет ужасная боль, и тут же трогает затылок. Бинты. На неё наложены бинты. Дрожащей рукой она водит по ним, а после подносит руку к лицу. На пальцах виднеется нечто красное. Наверное, как она думает, кровь.       Еды вокруг она не видит. Воды тоже. Никаких удобств, которые должны быть у людей. Только плед. Но есть ещё кое-что, что хуже всего остального.       Она ничего не помнит. Совсем ничего. Она пытается вспомнить своё имя или хоть ещё что-то, связанное с ней, но не получается. В воспоминаниях сплошная темнота, как если бы она была новорождённым младенцем без прошлого.       Но хоть у неё и нет зеркала, она знает, что она не ребёнок. Дети не могут иметь тело взрослого человека.       Она не знает, что делать. Будучи раненой, на высокой платформе и без воспоминаний, далеко не уйдёшь. Впрочем, у неё всё ещё есть тонкий плед. Его кто-то положил ей на колени, кто-то сделал ей перевязку. Значит, она не одна. Есть некто, кто заботится о ней.       Но где же он?       Она открывает рот и тут же закрывает. Ей хочется позвать на помощь, но кого звать? В голове нет ни одного знакомого имени. И тогда она просто кричит: громко и протяжно. Чувствует, как горло дерёт боль. Очевидно, она достаточно долго молчала.       Странная дверь разъезжается в стороны почти тут же, будто кто-то стоял за ней и поджидал.       Она замолкает и смотрит на то, что увидеть не ожидала. На робота.       Точнее, она думает, что это робот. Красно-синяя махина точно состоит из металла и ей кажется, что она видит провода и прочие механические штуки. Существо это воистину величественно.       Она не знает, как на это реагировать. Подсознательно она ждала того, что к ней придёт кто-то знакомый по виду, такой же, как и она — человек. Но пришёл большой робот. И молчал. Смотрел. Ждал.       — Я… Где я?       Ей кажется, что это единственно верный вопрос. Потому что всё, что она видит вокруг себя, — это точно не больница. Больницы совсем другие. А это не больница. Это больше на заколоченный каменный гроб похоже.       Робот молчит, но продвигается вперёд. Каждый его шаг отдаётся гулким эхом.       — Как твоё состояние?       Ей не нравится, что робот проигнорировал её вопрос. Это неприятно, когда тебя игнорируют.       — Я встать не могу. И ничего не помню.       Она кивает головой и с вызовом смотрит на робота. Ей кажется, что он знает больше, чем она.       — Я, типа, твой питомец?       — Нет, конечно, нет.       Робот выглядит оскорблённым и возмущённым. Голубые огоньки на том месте, где находятся у людей глаза, темнеют на несколько тонов.       — Ты находишься на базе.       — Какой базе?       Она пытается вспомнить хоть что-то, связанное с некой базой. Вновь в голове лишь белый шум — и ничего более.       — Омега-1.       — Я не помню этого названия.       — Я знаю.       Разговор выходит коротким, но обстоятельным. Робот присаживается рядом с ней, и ей почему-то хочется исчезнуть из помещения. Робот ничего ещё плохого не сделал, но она знает, что он может.       — Как меня зовут?       — Ева Дарби.       Она хмурится. Имя и фамилия не отзывается в голове ничем.       — Как зовут тебя?       — Оптимус Прайм.       Она тяжело вздыхает. И это мимо.       — Дай-ка предположу: у меня амнезия?       — Да. Ты была очень сильно травмирована и это повлекло за собой серьёзные последствия.       — Давно?       — Один земной год, три месяца и двадцать пять дней прошло с тех пор.       Она думает. Что-то здесь не так.       — Я лежала в коме?       — После сна ты забываешь всё, что происходило. Твой мозг сбрасывает воспоминания. Этот разговор происходит не в первый раз.       Теперь, кажется, ей становятся более понятны скупые ответы робота. Если бы ей пришлось каждый день объяснять одно и то же, то она б стала крайне немногословной.       — Почему я не в больнице?       — Потому что у медиков нет возможности тебе помочь. Тебя забрали домой, а после оставили здесь, под моим присмотром.       Она не знает, что сказать на это. Её семья ведёт себя очень странно, если передаёт человека на попечение роботу.       — Почему у меня перевязана голова?       — Несколько дней назад ты опять всё забыла, испугалась, свалилась с платформы на пол и сильно повредила голову.       — Теперь ясно.       Почему-то ей не верится в этот складный рассказ.       — Откуда ты?       — С планеты Кибертрон.       — А я?       — С Земли. Мы на Земле, в государстве, которое называется США.       Она украдкой следит за действиями Оптимуса Прайма. Тот, наверное, по человеческим меркам выглядит печальным.       — Из-за чего у меня амнезия?       — Я виноват в этом.       Откровение звучит чуть резко, но за этими словами ей слышится сильная боль.       — Не думаю, что в своих травмах можно винить кого-то. Я взрослый человек и если уж полезла в пекло, то винить могу только себя.       Ей кажется, что робот удивлён её словами.       — Нет, ты не права. Если бы не моя глупость, то ты была бы в порядке.       — Расскажешь?       Робот на миг умолкает, наверное, обдумывая её предложение. Потом решается.       — Ты пыталась сбежать от меня.       Её будто обдаёт ушатом ледяной воды. Страх на миг сковывает мышцы. Ей кажется, что это нечто сродни воспоминаний об эмоциях в конкретный момент жизни.       — Ты… Пытался убить меня?       — Нет.       Она едва слышно выдыхает.       — Тогда почему я должна была сбегать от тебя?       — Потому что я люблю тебя, а ты меня — нет.       Этот ответ звучит очень смешно, и она громко смеётся.       — Господь всемогущий, глянь на себя и меня! Ты огромный робот, а я маленький человек. Между нами ничего не могло быть.       — Ты ошибаешься.       — Я говорю, как есть.       Она потирает себя за бёдра. Холодно. Наверное, именно поэтому ей и оставили плед.       — Меня нельзя вылечить? Вернуть воспоминания, или хотя бы остановить цикл сброса новых?       — Мой медик трудится над этим. Земная медицина здесь бессильна, но и его знаний недостаточно.       — Тогда мне останется лишь молиться на его золотые руки.       Робот рядом издаёт звук, похожий на тяжёлый вздох.       — Я принёс тебе поесть и попить.       — Очень признательна.       Она вздрагивает, когда рядом с ней появляется нечто металлическое и очень длинное. На конце этой странной штуки находится тарелка и бутылка с питьевой водой.       — Я знаю пару видео, которые начинались так же.       — О чём ты?       — Да так.       Она улыбается. Несмотря на всю фантасмагорию происходящего, ей легко и просто. Трудно печалиться из-за того, что ты не помнишь.       — За что ты меня полюбил?       Она охотно берёт еду, потому что понимает, что очень голодна и обезвожена. Но разговор прерывать не хочется.       — Насколько я знаю, что на Земле принято любить просто так.       Она хмурится, остановив вилку с едой за считанные сантиметры от губ.       — Ты юлишь. Ну же, подумай: я всё забываю. Сегодня я лягу спать и забуду все твои откровения. Можешь быть честен.       Теперь она всё же ест, наслаждаясь приятным теплом от еды.       — Я болен. На Кибертроне есть болезнь, которой нет здесь. Ты считаешь, что я люблю тебя именно из-за неё.       — Я не права?       — Может быть.       Она тянется за водой.       — Ты не выглядишь плохим малым. Даже если ты немного сумасшедший, то не понимаю, почему я была с тобой так резка, что аж убежать хотела. Ты что-то не договариваешь?       — Я бы никогда не посмел на тебя покуситься. Ты просто не любишь быть несвободной.       — Свобода — это право всех живых существ.       Резкий звук от робота заставляет её вздрогнуть. Она кидает на него быстрый взгляд и понимает, что тот тихо смеётся.       — Да, я так всегда говорил.       — Это правильная мысль. Почему бы её и не говорить?       Совсем скоро она заканчивает приём пищи. Становится скучно.       — Не хочу всё опять забывать.       — Это не зависит от нас, Ева.       Она понимающе кивает.       — Да, не зависит. Но я бы всё равно не хотела.       Робот впервые за весь разговор поворачивает голову в её сторону и внимательно смотрит в лицо.       — Мы вылечим тебя.       — Я верю.       У неё и правда нет поводов не верить, даже если в прошлом этот робот виновен в чём-то перед ней.       Робот сидит с ней ещё очень долго в полном молчании. Кажется, проходят целые часы. Она иногда меняет положение тела, то садясь, то ложась.       Начинает клонить в сон.       — Я забываю всё, если сплю долго?       — Хватает даже пятнадцатиминутной дрёмы.       — Тогда у меня плохие новости.       Она широко зевает.       — Было приятно познакомиться, Оптимус Прайм.       Робот ничего не отвечает: он поднимается с платформы, всё тем же металлическим щупом подхватывая грязную посуду. Идёт по направлению к выходу.       — И спасибо. За всё. За спасение, там. Заботу, медицину. Я думаю, что даже если в прошлом между нами были какие-то плохие ситуации, то сейчас это не имеет значения.       Робот так и не поворачивает к ней шлема.       — Я рад, что ты это ценишь, Ева. Добрых снов.       Двери открываются и робот выходит прочь из помещения.

***

      Она открывает глаза всё там же. Она всё ещё ничего не помнит, но точно знает, что было… Вчера? До её сна?       Но, да, она теперь помнит то, что было не так давно. Того робота и даже своё имя.       Не проходит много времени, как робот приходит вновь. Она здоровается с ним первой.       — Здравствуй, Оптимус Прайм.       — Здравствуй, Ева.       Тот не выглядит удивлённым, а ей и знать не хочется, почему. Их знакомство вышло интригующим, так почему бы не продолжить его?       — Расскажешь ещё что-нибудь?       — Конечно, моя Искра.       Она довольно улыбается, подкладывая ноги под себя и поправляя бинты на голове.       Готовится задать новые вопросы.