Драббл 43
Ева вслушивалась в громкую клубную музыку, вдыхала терпкий запах пота, дешёвых духов и не менее дешёвых сигарет. Не было ничего странного в том, что Ева оказалась в клубе. Она была частым гостем подобных заведений, хотя и старалась выбирать места поприличнее, когда Джун давала больше денег на личные расходы. В последнее время Джун перестала давать деньги вообще, аргументируя это тем, что у Евы есть Оптимус, который полностью её обеспечивает. Была лишь одна проблема: мех за это трахал Еву, как дешёвую проститутку. Джун хотя бы просто просила убираться в доме. Но здесь и сейчас Ева была не совсем по своей воле. И не совсем для пьянки или веселья. Не так давно перед Евой материализовалась Девочка и протянула записку с адресом. Сущность ничего толком не объяснила: лишь сказала, что Еве там очень понравится. Очень. Ева была не против. Уехать из Джаспера (пусть и не так далеко, как оказалось) подальше от надзора Оптимуса было хоть и невероятно трудно, но очень нужно. Ева даже не могла сказать, какими правдами и неправдами умудрилась уговорить Прайма отпустить её. Точнее не уговорить, а утрахать… Ева ненавидела это. Ненавидела себя. И вот, она здесь. Странным клуб, алкоголь, наркотики. И второй этаж с безымянной дверью. Единственной. Именно она являлась конечной точкой путешествия Евы, согласно записке. На втором этаже, вальяжно облокотившись о перила, стоял человек и курил. На миг Ева замерла, не зная, хочет ли он войти в комнату или просто стоит на втором этаже, наблюдая за танцполом. В какой-то момент неизвестный человек повернулся к Еве, мазнул по ней ничего невидящим взглядом и вернулся к своему занятию. Ева лишь успела едва опустить голову, приветственно кивая ему. Смяв бумажку с адресом, Ева засунула её в карман и поспешила войти. Дверь, тихо скрипнув несмазанными петлями, поддалась. Войдя в помещение, где музыка была почти не слышна, а свет был приятно приглушён, Ева крепко закрыла за собой дверь. — Здравствуй… Те, — когда Ева обернулась, она была готова увидеть всё, что угодно. Пустое помещение, трупы, людей, кибертронцев… Но не то, что увидела. В середине помещения стоял стол, чем-то напоминающий бильярдный. По обе стороны стола два деревянных стула, а на одном из них сидел… Сидело нечто. Ева никогда такого не видела, только если в фильмах ужасов. Страшное существо: зубастое, с чёрными провалами вместо глаз, не имеющий чётких очертаний тела. Как монстр из страшилок, о котором рассказывают дети в детских лагерях по всему миру. Будь Ева более впечатлительной, она бы потеряла сознание; но Ева видела намного больше, чем какой-то монстр. Поэтому она лишь медленно моргнула, приводя дыхание в норму. — Пожалуйста, подпишите отказ от ответственности, — приятный мужской голос разбил тишину. Ева не видела, что губы существа шевелились, хотя говорил точно он. Ева несмело направилась к столу, села на стул. Напротив себя увидела лист формата А4 и ручку. В документе ничего особенного написано не было. Всего лишь несколько предложений: отказ от ответственности и место, где Ева должна была оставить свою подпись. Что же, выбора, как и всегда, у Евы, кажется, не было. И только теперь Ева увидела то, на что раньше не обратила внимания. Посередине стола лежал дробовик. Ева не могла определить модель, но точно что-то современное. В голове щёлкнуло. Ева без раздумий расписалась в документе. Осмотрелась вокруг, находя поблизости стопку с такими же документами. На самом верху лежал лист, подписанный… Богом? Вот Лило-то удивится. — Игра в три раунда. Первый — 2 патрона, второй — 4 патрона, третий — 6 патронов. Вероятность 50/50 в каждом из раундов. Справа от Евы часть стола чуть приподнялась, показывая миру два патрона. Один — красный, опасно поблескивающий жёлтой сталью. Настоящий. Боевой. Второй — чёрный, очевидная охолощённая пустышка. — Мы играем в русскую рулетку, — вслух проговорила Ева очевидное, — но в неё играют с револьвером, чтобы крутить барабан, а не с дробовиком. Если будете заряжать патроны вы, то будете знать их расположение. И даже я буду это видеть. Разве так играть честно? — и интересно ли? Разве смысл игры не в том, чтобы не знать, умрёшь ты или нет? Предвкушение уже успело взбодрить Еву. Девочка точно знала, что ей нужно. Интересно, понимала ли сущность напротив, что при любом раскладе Ева победит? Девочка… Не рассказала своему потустороннему другу об этом? — … и почему так много раундов? В первый же кто-то погибнет. — Можете не беспокоиться. Здесь уважают честность больше, чем где-либо. Ни я, ни вы не будете знать, как именно будут расположены патроны в патроннике. Существо протянуло свои длинные руки к оружию, зарядило его. Правда не теми патронами, что лежали на столе. — Ваш ход, — оно протянуло дробовик в сторону Евы. Та, чуть привстав со стула, приняла его. Оружие приятно тянуло руку и холодило кожу. Ева крепко задумалась. Существо ей ничего не говорило про ограничения по времени, а, значит, она могла спокойно думать. Шансы 1 к 1. Один холостой, другой — нет. Если Ева выстрелит сразу в себя, то она либо не погибнет и получит гарантированную победу на втором ходу. В противном случае она сразу умрёт. Если же Ева выстрелит в существо напротив, то либо убьёт его сразу, либо приговорит себя к смерти от чужих рук на следующем ходу. Выбор для Евы был очевиден. Ева направила дуло в сторону существа. Щелчок. Выстрел! Грянул выстрел такой силы, что заболели ушные перепонки, а от отдачи Ева чуть не слетела со стула прямиком на грязный деревянный пол. Ева замерла. … и тут же тихо выдохнула. Существо показалось из темноты. Живое. Без малейшего ранения. Теперь это становилось… Интересным. — Следующий раунд. Ева вернула оружие существу, наблюдая за тем, как он заряжает патроны. 4 патрона. 2 холостых. 2 настоящих. — Ваш ход. Ева взяла заряженный дробовик, теперь уже не зная, что делать. Просчитывать становилось сложнее. Теперь оставалось лишь надеяться на удачу. В патроннике патроны могли по-разному стоять. Там могли идти подряд два настоящий, или, наоборот. Или они могли быть перемешаны. Азарт стал охватывать Еву. Она искренне любила казино, азартные игры… Охоту. А что могло быть азартнее, чем игра, на кону которой стояла жизнь? Чисто психологически — даже Еве — легче было стрелять в существо напротив. Ева так и сделала. Щелчок. Тишина. — Мой ход. Ева протянула дробовик существу. То, в отличие от Евы, долго не думало. Оно сразу направило чёрное дуло в сторону Евы, а после нажало на курок. Щелчок. Выстрел. Ева почувствовала, будто выныривает из-под толщи воды. Не было ни было, ни Светлой Тьмы, ничего… Ничего. Слева и справа она лишь успела заметить дефибрилляторы, а в остальном всё осталось по прежнему. Комната, существо, дробовик. И никакой крови. Ева судорожно потрогала своё лицо, ожидая увидеть кровавое месиво из мозга, обломков костей и мяса, но ничего подобного не обнаружила. Еву только что застрелили. Ева тут же воскресла. Лило будет в шоке во второй раз. Ева, чёрт побери, всегда знала, что бессмертна. — Это… Самая интересная русская рулетка в моей жизни. Ева приняла дробовик, а после сразу же направила дуло себе в подбородок. Щелчок. Тишина. Последний боевой. Ева было хотела вернуть дробовик существо, но то приподняло ладонь вверх. — Нет-нет. Ход за вами. И Ева выстрелила в монстра. — Третий раунд. Существо принялось заряжать оружие уже шестью патронами, пока Ева осматривалась вокруг. И заметила то, чего не видела раньше. Справа от неё и чуть спереди стояли два устройства, чем-то напоминающих счётчики времени для шахмат. Даже здесь были ненавистные шахматы! Только тут было не время, а… Молнии? Жизни? Ну конечно! Это жизни, и Ева пока что вела счёт. — Хотите пойти ва-банк? — Давайте. Не будем затягивать. Существо вернуло дробовик Еве и та замерла на долгие минуты. Будь она кибертронцем, то, наверное, смогла бы просчитать вероятности. Но человеческий разум мог надеяться лишь на удачу. Ева так всегда делала. Ева направила дробовик в сторону существа. Замерла, а после прозвучал шумный выстрел, ознаменовавший исход игры. Ева откинула оружие на стол, а после, вскочив со стула, хлопнула в ладоши, не сдержав радости. Победа! Существо не вернулось из темноты. Заместо этого оттуда выкатился чемодан с… Господь всемогущий, Ева никогда не видела столько денег. На эти деньги Ева могла бы податься в бегство. Оптимус очень пристально следил за всеми её счетами и накопить на побег было невозможно. С этими долларами Ева могла бы скрыться прямо сейчас. Поймать попутку и ехать, ехать и ехать. … но имело ли это смысл? У Евы был лишь один стандарт победы. Он был известен каждому, кто был знаком с ней. — Могу ли я просить замены приза? — Ева потянулась к дробовику, вывалила из патронника все оставшиеся патроны. Схватила один боевой. — Мне многого не надо. Лишь один выстрел в качестве вознаграждения. Темнота ничем не ответила. Чемодан с деньгами скрылся в черноте. Ева хмыкнула. — Приму за согласие. Направила холодное дуло себе в рот. Не медлила. Щелчок. Выстрел. Тишина.Драббл 44
Ева искала партнёра… по танцам. И дело было не в желании по-настоящему научиться танцевать. Дело было в глупой цитате, которую Ева вычитала в не менее глупом женском журнале: «чтобы узнать, подходит ли вам мужчина, станцуйте с ним» Ева даже не выбирала себе партнёра: она точно знала, кого должна проверить. Другой вопрос заключался в том, существовали ли танцы на Кибертроне вообще.***
— Я хочу научиться танцевать. Вальс. Мне нужен партнёр, и я подумала, что ты мог бы помочь мне тренироваться, — Ева понимала, насколько глупо и неуместно звучала её просьба, но между тем она знала, что отказа не получит. Так и случилось. Как чудно было, что на Кибертроне были танцы. И как хорошо, что Оптимус за несколько секунд мог выучить любой земной. И невероятно чудно и волнительно, что столь огромная махина — даже в массово-смещённой форме — может танцевать так легко… Ева замерла, тяжело дыша. Танец был медленным, почти не требовал физических усилий, но Еве стало душно. Ещё и Оптимус был так близко, очевидно, регистрируя каждый параметр её тела… И тогда Ева решилась. Просто так, почти не думая ни о мотивации, ни о последствиях, прижалась губами к чужим дермам, утягивая в поцелуй. Пришлось встать на носки и буквально печататься в Прайма, но оно того стоило. Оптимус не перехватывал инициативу. Он позволял Еве целовать себя так, как хочется ей — лишь сильнее прижал Еву к корпусу, замкнув объятья на спине. Через некоторое время Ева отстранилась, смотря куда угодно, но не в чужую оптику. Было стыдно, неловко и… Ева предприняла попытку отстраниться, но Прайм не дал ей этого сделать: не надавливал, а просто… Удерживал. — Ева, — Ева вздрогнула, — моя Искра. Ты не хочешь мне ничего объяснить? Ева долго молчала, а после выпалила: поспешно и обречённо. — Ты мне нравишься, — танец, кажется, решил всё. О любви речи не шло — о ней Ева и не думала. Но Оптимус Еве нравился. Совершенно искренне и честно. И это было так непривычно, контрастно. Оптимус аккуратно расцепил объятья, переместил ладони на плечи Евы. — Я рад, Ева. Ты делаешь меня счастливым. — … и я не знаю, что с этим делать. Оптимус участливо склонил шлем в сторону Евы, жадно ловя каждое её слово. — «Делать»? Ты с этим должна что-то сделать? — Я… не знаю. Прости, Оптимус, но я ничего не знаю, — сложнее, чем признаться в чувствах, было признать свою слабость. Особенно перед тем, кто готов был без вопросов её принять. — Думаю, мы можем продолжить танцевать, чтобы ты точно убедилась в ответе. И Ева не могла сказать на это предложение «нет».Драббл 45
Ева поднялась с земли, раздражённо убирая телефон в сумку. Ну да, задержалась она в походе в магазин… и что?! Она не имеет права задержаться?! Ева пошла к дороге, про себя ругая домашних, на чём свет стоит. Ева подошла к дороге, быстро посмотрев по сторонам. Пусто. Шаг, второй… Свет ослепил. Ослепил так ярко и неожиданно, что Ева на миг и вовсе замерла, а после шагнула назад. Почти по её ногам пронеслась машины. Раздался оглушительный гудок, завизжали тормоза!.. Лихач скрылся так же быстро, как и чуть не убил Еву. — Что б ты сдох, мразь! — крикнула Ева, в два шага перебегая дорогу. Сердце колотило, ноги трусило. Она, не справившись с эмоциями, села прямо на обочину. Боже. Её только что не сбила машина. Один шаг — и она бы была мертва. Один шаг, и… Ева чувствовала нечто странное. Не только страх за свою жизнь, но и нечто иное. Нечто… Ева будто видела что-то. Будто жизнь пронеслась перед глазами, но не прошлое, а… Какая-то девушка, металл — так много металла! — пистолеты… Ева мотнула головой и наваждение прошло. Остался лишь остаток выброса адреналина. Ещё раз обругав безумного водителя на чём свет стоит, Ева поспешила домой.***
Оптимус на клик замер. Манипуляторы замерли над клавиатурой и лишь для того, чтобы в следующий момент продолжить печатать. Оптимус почувствовал нечто странное. Сенсоры ничего не регистрировали, но ощущение того, что нечто изменилось, не отпускало. Матрица молчала. Боевые протоколы молчали. Оптимус на клик отключил оптику и от чувства не осталось и следа. Мех вернулся к работе.***
— … ты меня вообще слушаешь? — Кассандра махнула ладонью перед лицом Лило, привлекая к себе внимание. — Земля вызывает Лило. Ало! Лило моргнула: она так и замерла с пачкой кислого мармелада в руках. — Извини?.. Я просто… — Лило неловко пожала плечами. — Так странно. Будто я что-то вспомнила и забыла тут же… — Лило открыла пачку, взяла сразу несколько кислых мишек. Закинула в рот, наслаждаясь любимым вкусом. — Так что ты там говорила?Драббл 46
— … и мне, пожалуйста, фисташковое мороженное, — Ева тыкнула пальцем в цветастый пакетик и продавец поспешил достать его. — Спасибо! Ева расплатилась и отошла чуть в сторону. Следом за ней к прилавку подошли две девушки, что-то активно обсуждая. Вскоре одна из них приуныла: Ева слышала обрывки разговора. — Фисташковое кончилось, — рыжая девушка печально опустила плечи, — дойдём до другого магазинчика? Ответа второй девушки Ева не расслышала, но он явно был утвердительным. Ева несколько секунд помедлила: смотрела то на мороженное, то на девушек… — Прошу прощения, — Ева нагнала уходивших, равняясь с ними, — я случайно подслушала ваш разговор. Вы хотели фисташковое мороженое? — Ева протянула холодный свёрток девушкам. — Пожалуйста, возьмите. Я как-то перехотела. — Не стоит, — девушка пониже приподняла руки, замотала головой, — мы дойдём до другого… — Лило, ты же знаешь, этого мороженного может не быть, — высокая девушка потянулась к карману, достала кошелёк, — я… — Бросьте, — Ева всунула мороженное в руки той, что назвали Лило, — оно стоит всего пару долларов. Приятного аппетита! Ева поспешила удалиться. В груди свербело странное чувство: то ли дежавю, то ли ещё что. Сердце колотило, как от адреналина. Впрочем, совсем скоро Ева позабыла о встрече: вечером был вылет домой.***
Оптимус всматривался в ночное небо Кибертрона. Далёкие звёзды приветливо мелькали и иногда Прайм регулировал оптику, фиксируя взгляд на определённой точке. Чаще всего его внимание привлекала очень далёкая синеватая звезда… Прайм не знал, что это за планета. Живёт ли там кто-то или это просто камень, заполненный магмой. И что-то всё постоянно притягивало взгляд именно на этот участок неба. — … договоры с Первым Союзом ратифицируют в следующем цикле… ты меня вообще слушаешь? — Мегатрон оторвал взгляд от экрана датапада, — что ты там постоянно высмотреть пытаешься? Прайм лишь пожал плечевыми сегментами. — Ничего. Мегатрон на это лишь хмыкнул и тоже поднял оптику на небо. Невольно взгляд нашёл синюю далёкую точку. — Предлагаю вернуться в кабинет и разобраться с этими документами. Иначе Ультра Магнус сожрёт сперва меня, а потом тебя. Оптимус не сдержал улыбки, а после спокойно отвернулся от неба. — Пойдём, старый друг.Драббл 47
Ева вытерла слёзы с щёк, сморгнула из с ресниц. Дышала через рот, потому что заложившие нос сопли мешали это делать по-другому. Сухой воздух пустыни Невады никак Еве не помогал. Было душно, жарко и неприятно. Да ещё и солнце пекло макушку. Ева поднялась на вертолётную площадку базы, сидя близ могилы Клиффджампера. Конечно, она оплакивала вовсе не этого меха. Но плакала, конечно, по тому, что тоже было похоронено. Позади раздался шум и тяжёлые шаги. Ева сдержала мат и крикнула, не оборачиваясь. — Оптимус, сколько раз я тебе говорила: хватит ходить за мной, как собака за хозяином! — Ева, это всего лишь я. Ева резко повернула голову в сторону голоса, встречаясь взглядом с Балкхэдом. Поспешно встала, вытирая слёзы с лица футболкой. — Прости, обозналась. Я порой забываю, что у тебя тоже очень тяжёлые шаги. Ева думала о том, как это мерзко. Она как жертва домашнего насилия выслеживает того, кто идёт, по звуку его шагов! — Что-то случилось? — Балкхэд звучал неловко, но участливо. Подошёл ближе, закрывая Еву от лучей слепящего солнца. — Да нет, — Ева передёрнула плечами, смахивая с себя неприятные мысли, — просто накатило. Такое бывает. — Ты часто плачешь здесь… — А тебе какое дело? — рявкнула Ева. — Что, Оптимус подослал следить? У самого духа не хватило прийти? — Оптимус Прайм никогда так не поступал. Он никогда не воздействовал на Еву через Автоботов. Только через людей. Может, потому что знал, что Еве на Автоботов… Наплевать? Разрушитель пожал плечевыми сегментами. — Нет, меня никто меня не подсылал. Я просто заметил это и подумал, что ты хотела бы прокатиться по дюнам, — Балкхэд не смешал неловкий смешок, — Мико говорит, что экстрим помогает избавиться от лишнего стресса. Ева на миг замерла, а после осмотрелась вокруг. Думала, стоит ли ей спрыгнуть, или… — Ты просто хочешь помочь мне развеяться? Господи, Балкхэд, тебе-то это зачем? — Ева и правда не понимала. Она могла представить в качестве жилетки для слёз какую-нибудь Арси, но точно не зелёного здоровяка. — Мы команда, а Разрушители своих не бросают, — Балкхэд прозвучал уверенно. — Я не в вашей команде, и я не Разрушитель. — Жаль, если ты так считаешь, — Балкхэд отступил в сторону, и солнце вновь ударило Еве прямо по глазам, — ну так что? Ева отвернулась, а после, крепко зажмурив глаза до красных пятен перед ними, решительно кивнула. — Чур музыку выбираю я. Кататься под японский металл я не стану.Драббл 48
Оптимус сожалел, что всё случилось именно так. Что Ева — его Искра, его маленький органический Бондмейт, его всё — погибла. Дезактив на войне — это нормально. За тысячи ворнов Прайм обязан был привыкнуть к чужой смерти, но со смертью Евы смириться так и не смог. И пусть жизнь продолжалась, пусть даже война закончилась, а Кибертрон стал восстанавливаться — это ничего не меняло. Боль не утихала, всё свербила и свербила где-то внутри. Оптимус так и не смог перестать возвращаться на Омегу-1. Сперва он ходил туда, потому что мог оставаться наедине со своим горем, а потом… Потом, потому что ему уже не надо было быть один на один со смертью своей Искры. Ева была там. Осталась в переплетении коридоров Омеги-1. Была молчаливой, неподвижной, полупрозрачной. Никогда ничего не говорила, но любила появляться резко и неожиданно. Оптимус никогда не пугался, даже боевых протоколов не активировал. Всегда ждал её появление. Однажды привёл Рэтчета. Ева появилась, но медик автоботов лишь провёл взглядом по ней, ни на клик не задержав оптики. Тогда Прайм лишь печально усмехнулся. Либо он сошёл с ума, либо его Искра не хотела показываться своему старому недругу. И вот, в очередной раз Прайм сидит на полу Омеги-1, в их с Евой отсеке. Смотрит в самый тёмный угол, тепло улыбаясь Еве, её расплывчатому силуэту. Даже читает древние стихи на старокибертронском, а когда прерывается, то вторит лишь о прощении. И смотрит. Смотрит в темный пустой угол.***
… но иногда он говорит с Евой. И она даже ему отвечает. У Оптимуса остался номер Евы. Её телефон был уже очень много лет уничтожен, а номер никто больше не использовал, но порой Ева ему действительно отвечала. Прайм мог сидеть в своей кварте на Кибертроне, за сотни световых лет от Земли и базы в Джаспере. Но порой он не выдерживал и писал Еве на её бывший номер. Ответы Евы никогда не были полноценными. Это была какофония из обрывков фраз, символов, цифр. Иногда в качестве ответа Оптимусу приходили голосовые и в них голос Евы едва ли можно было разобрать: всё перекрывал белый шум. Оптимус понимал, что с того света — человеческого Послеискрия — очень тяжело достучаться до живых. Но, конечно, жаль, что все сообщения Оптимуса уходили в пустоту. И когда он вчитывался в странные ответы Евы на датападе, то смотрел в потухший экран.***
Ева… была разочарована смертью. Наверное, услышь это Лило, то она была бы в шоке от того, что Ева дошла до простой истины: в смерти нет ни свободы, ни освобождения. Ничего. Когда Ева погибла, то готова была ко всему. К вечной темноте, к Светлой Тьме, к внеочередному перерождению. Но вышло как в дурацкой хоррор-игре. Ева не знала, сколько прошло дней, недель или лет. Ева ходила по знакомым сводам базы, сжимая в руке телефон, который должен был разрядиться вечность назад. Порой, в переплетении коридоров Омеги-1 (она никогда не была столь огромной!) Ева встречала Оптимуса. Тот был молчалив, задумчив и, кажется, чем-то сильно опечален. Ева не могла сказать, видит она его часто, или редко. Но точно знала одно: когда ожидание Прайма в жутком одиночестве становилось невыносимым, Ева писала меху гневные сообщения. Иногда даже материлась в голосовухах. Ответы, правда, получала странные. Даже не на кибертронском, а на какой-то несуразной какофонии символов и знаков. Ева была потеряна. Она не знала, что ей делать. Мрачная база не выпускала её из-под своих сводов, а Ева уже потеряла счёт попыткам сбежать. Да, в смерти для Евы определенно не было ни свободы, ни облегчения.Драббл 49
Ева хмыкнула, а после тихо рассмеялась. — Ты что, правда считаешь, что я испугаюсь? — Конечно, — Мико задорно улыбнулась, — испугаешься. — Я была на другой планете в другом измерении. Я нахожусь в эпицентре инопланетной войны. И ты правда думаешь, что я испугаюсь… Сеансов фильмов ужасов? — Ага. — Включай.***
Вероятно, это было ошибкой. Так думала Ева уже на шестом часу просмотра всевозможных ужастиков — хороших и не очень. Телефон показывал время около часа ночи, главный отсек базы пустовал (Рэтчет сказал, что не будет работать под отвратительный земной кинематограф и ушёл в свой отсек), а на диване остались только Мико и Ева. Раф сразу отказался, а Джек на втором фильме решил, что он лучше отоспится перед новой сменой в кафе, чем будет тратить время на просмотр ужастиков. Когда очередной фильм подошёл к концу, Мико довольно зевнула, потягиваясь. — Ладно, твоя взяла. Не боишься ты страшилок. — Конечно, — Ева медленно кивнула, вслушиваясь в быстрое биение сердца, — чего бояться? Это же сказки. — Ну да, — Мико кивнула, а после направилась к Порталу, — сказки сказками, а я домой. Бывай! Вспыхнула воронка, Мико ещё раз махнула на прощание и была такова. Ева шумно выматерилась. Стены самого большого отсека на базе вдруг стали давить на неё. Нет, Ева не боялась ни монстров, ни призраков… Просто после шести часов страшной музыки, резни и криков умирающих людей хотелось забиться в угол и не вылезать из него до самого утра. А так, конечно, Ева не боялась. Наверное. Возможно. Ну самую малость! — Спокойно, — Ева всегда, в моменты иррационального страха, говорила вслух, — спокойно. Монстров и демонов не существует. Здесь вокруг горит свет, на базе куча многотонных военных машин. Всё хорошо. — Мяу. Ева подорвалась с дивана с громким воплем. Из-под этого самого дивана на Еву смотрели два красных глаза. — Мяу?.. — Иди нахуй, Орион! — Ева схватилась за сердце. Напряжение выплеснулось нервным смехом, — чёрт, ладно. — Мяу! Ева уже хотела было пойти в отсек к Оптимусу, но как только её взгляд упал на тёмный тоннель, она тут же потянулась к телефону. О нет, в темноту она точно не зайдёт. — Ало, Оптимус? Зайди-ка в главный отсек, — Ева судорожно осматривалась вокруг, боясь наткнуться взглядом на то, чего быть просто не должно было. Через минуту Прайм уже был близ человеческой платформы, с беспокойством отмечая у Евы высокий уровень стресса. — Что-то случилось, моя Искра? — Да нет, — Ева нервно мотнула плечами, — всё хорошо. Я позвала тебя, чтобы ты отнёс меня в наш отсек. — Ты же знаешь, что я его никогда не запираю… — И что? — Ева перебила меха, сложив руки на груди. — Ты что, не в состоянии сам меня отнести? Крыть это Прайму было нечем. — Если ты того желаешь, моя Искра. — Желаю, — Ева вытянула руки вперёд, намекая, чтобы Прайм побыстрее взял её. Спину будто пекло от чужого злобного взгляда, но Ева не рисковала обернуться. Мех выпустил штекеры, которые тут же обвили тело Евы. Как всегда жадно, почти интимно. Оптимус Прайм направился в свой отсек, отчего-то, параллельно с всеобъемлющей любовью к Еве, ощущая чьё-то чужое присутствие.***
— Нет! — Ева вцепилась в плечевые сегменты меха, когда тот хотел положить её на платформу. Большую одинокую платформу, которая стояла в самом тёмном углу отсека. Платформу, на которой Ева должна была быть одна, пока Прайм бы работал за мониторами на другом конце кварты. — Сегодня я хочу с тобой посидеть… Да, посидеть, посмотреть за твоей работой. Оптимус хмурится, но и здесь не находит причин возражать. — Обычно ты говорила, что тебе неинтересно… Я занимаюсь всё тем же, Ева. Расшифровываю координаты Иакона, — логика в действиях Евы не прослеживалась. — А теперь мне стало интересно. Тебе что, есть что скрывать? Кибертронскую порнушку смотришь, поэтому не хочешь, чтобы я здесь была? — неуместный юмор страх отгонял. — Глупости, Ева. Я не смотрю, как ты выразилась, кибертронскую порнушку. Намного больше мне привлекает контакт с тобой. — Охотно верю, — Ева удобнее устроилась, разминая затёкшую спину, — работай, Оптимус. Я найду, чем себя тут занять.***
Через час у Евы болела голова, а глаза слипались. Она. Хотела. Спать. Но спать одной… Ева ещё раз кинула взгляд в тёмный угол и вздрогнула. Там мелькнули алые точки. Или это рассудок подводил Еву, играя с ней? — Моя Искра, мои сенсоры регистрируют, что твой организм требует оффлайна… Ты не должна заставлять себя не спать. — Я это понимаю, — Ева подавила зевок, — но я не хочу одна идти спать, а ты работаешь, так что… Я подожду тебя. — Работы здесь ещё на семь джооров, — Оптимус отключает мониторы и чувствует, как дрожь Евы усиливается, — Ева, что случилось? Ты боишься. — Я не боюсь! — когда единственным источником света в отсеке стали окуляры меха, Ева вскочила с его плеча и прижалась к шлему. — То есть… А, чёрт, ладно! Мы с Мико смотрели ужастики, а я… Да боюсь я! Ясно? Мне теперь страшно одной в темноте находится. Вот. Эти чёртовы триллеры доконали меня, но я не могла проиграть спор. На некоторое время воцарилась тишина. Прайм направился к платформе, аккуратно беря Еву в свою ладонь. — Твой страх иррационален, моя Искра. Думаю, ты сама это понимаешь, — мех опустился на платформу, давая короткую команду сегментам брони честплейта обнажить Искру, — но ты можешь спать здесь, близ камеры Искры. Тебе будет светло, и ты будешь защищена. Ева едва ли дослушала меха: как только тот принял горизонтальное положение, то сразу же забралась в честплейл, придвигаясь ближе к источнику света. И плевать, что это была чужая душа. Плевать на всё, кроме осознания того, что страх медленно уходил прочь. И правда, Ева уже взрослая девочка, а так испугалась из-за глупых фильмов. — Тебе стало лучше? — голос Прайма был полон беспокойства. Ева пробормотала что-то невразумительное, пока устраивалась удобнее. Вновь сдвинулись сегменты, закрывая Искру и Еву от внешнего мира. — Да. Спасибо, — сонно пробормотала Ева, ощущая небывалое тепло и комфорт. Страх отступил окончательно. — Ты прав, совершенно иррациональный страх… Глупо. Как глупо бояться ненастоящих монстров из фильмов, когда она спит буквально в самом настоящем чудовище. Ева так хотела бы, чтобы этот мех под ней и вокруг неё вновь стал лишь героем мультфильма, а не реальным существом, причиняющим ей боль. … и только на грани сна и яви к Еве пришла мысль о том, что Ориона она из дома этим днём на базу не забирала.Драббл 50
Ева молча смотрела на спокойное море. Утёс был тих. Алый закат медленно пылал, окрашивая всё вокруг — в том числе и Еву — в багряно-красные тона. Ева… Хотела бы наслаждаться красотой. Но вместо этого она молилась. Теперь Ева делала так каждый раз перед тем, как умереть. Ева просила Бога вовсе не о снисхождении, а об Аде. Ева хотела умереть. Столь сильно и страстно, что могло бы показаться, что смерть — это единственная настоящая любовь Евы. В какой-то степени так оно и было. Молитва лилась легко и просто, будто слова древних стихов срывались вовсе не с губ грешницы. Иронично. Ева горячо верила в Бога, но не трудилась соблюдать заповеди. Ева считала, что тем, кто при любом раскладе посетит Ад, они были ни к чему. Звук открывающегося портала привлёк внимание Евы. Она флегматичным взглядом смотрела на воронку, ожидая увидеть… Кого? Праймов — любого из? Лило? Мегатрона?.. Но увидела того, кого вовсе не ожидала встретить. Из портала — как оказалось, не просто межпространственного, а межвселенного — вышел Саундвейв. Ева тихо хмыкнула, а после приветственно кивнула. Самоубийственный бросок в океан стоило отложить. — Саундвейв. Чем обязана? — Ева оглядела меха. Лило рядом с ним не было. — Что-то случилось с Лило? Если ты её ищешь, то я её месяца три не видела… Или около того. Да и в вашем мире я уже давно не была. Ева резко отвернула лицо в сторону, ослеплённая лучами солнца. Заболели глаза, вместе с ними и голова отдалась неприятно тянущей болью. Так было каждый раз перед самоубийством. Руки немного трусило. — Цель визита: помощь, — Саундвейв Лило — именно так в мыслях называла Ева эту версию меха, приравнивая его исключительно к собственности подруги, а не отдельной личности — говорил не так, как Саундвейв мира Евы. Голос этой версии меха принадлежал ему, пусть и был более механическим, чем любой другой. Ева осмотрелась вокруг, до конца не осознавая, что именно ввиду имеет мех. — Помощь? Кому? Здесь только я и, — Ева кивнула в сторону воды, — океан. Кому ты здесь помочь решил? — Тебе. Ответ Саундвейва был столь же многозначителен, сколь и смешон. — Что, Лило подослала? У неё чуйка на моё желание сдохнуть? — Ева обняла себя за плечи. Становилось холодно. Со стороны водной глади летел холодный ветер, что так контрастировал с тёплыми тонами вокруг. — Не мешай мне. — Проблема: Ева хочет убить себя. Причина: отсутствие любви, желание спокойно жить и страх. — Иди нахуй. Ева позволила себе тяжёлый вздох. Её жизни учили многие, но чтобы любимая собачка Лило… — Мне кажется, что ты немного не понимаешь, Саундвейв. Ты припёрся в чужой мир ко мне ради… Помощи? Мне помощь не нужна. Ни твоя, ни чья-либо ещё. Возвращайся к Лило, десептиконам и своему зоопарку. Вот им-то точно нужна помощь. — Ева: завидует Саундвейву. Причина: Лило любит Саундвейва. Еву никто не любит. Даже она сама. — Господи, за что мне всё это, — небеса оставались безмолвны и насмешливы, — да, ты прав. Не понимаю, что Лило в тебе такого нашла. Ты же такое же ничтожество, как и Мегатрон. Такой же злодей. Тоже помогал геноциды невинных устраивать. Не понимаю, почему из всех вокруг она выделяет тебя и Триптикона. Но я не завидую. Я знаю, что она девочка с поломанной психикой. Вот и весь ответ. — Ева: тоже «девочка с поломанной психикой». И Ева всё ещё завидует. Ева считает несправедливым, что «плохого» Саундвейва и Триптикона любят, а «плохую» Еву — нет. — Бог твоим словам свидетель, — Ева возражений не отсыкала. Внутри засвербело ещё сильнее, будто кошки душу на части рвали. — И? Ты пришёл мне указать на мою ничтожность, чтобы умереть было легче? Зря старался. Мне всегда легко умирать. — Ева: врёт. Ева: боится смерти. Ева: желает любви и свободы. Ева: не умеет любить и не знает, что делать со свободой. Ева: потеряна. Мурашки пробежали по коже. Ева быстро-быстро заморгала, но тут же убедила себя, что глаза слезятся из-за усилившегося ветра. — Не смей меня винить в том, что от меня никогда не зависело. Я такой судьбы себе не желала. И в отличие от некоторых, я смотрю на мир реалистично. Поэтому, — Ева кивнула туда, где о скалы бились могучие волны, — поэтому раз за разом выбираю смерть. Даже если это лишь обновляет цикл, а не рвёт порочный круг. Жизнь невыносима. Но ни ты, ни Лило, ни другие никогда меня не поймут. Оставьте меня все в покое… — Ева: боится одиночества. Ева подошла чуть ближе к обрыву, наклонилась. Внизу она не видела своего отражения: лишь волны разбивали неясный силуэт на тысячи осколков. — Да. Может, ты и прав, — на душе стало совсем-совсем горько. — Увы, у меня один путь. Спасибо, что напомнил, почему я всё это делаю, — и шагнула вперёд. Впрочем, штекеры далеко улететь не дали. Схватили, обвив за торс, и дёрнули наверх. В очередной раз Ева не смогла закончить начатое.***
Ева знала это состояние после пробуждения. Знала и ненавидела даже чуть больше, чем себя. Первое пробуждение после киберформирования всегда было одинаковым. Всегда мир казался слишком чётким, слишком громким, слишком слишком — это было ужасно. Ева ненавидела это. Но… Оптимус не мог её киберформировать. Воспоминания последних событий тоже были чёткими, до ужаса неприятными. Чёртов Саундвейв… Что случилось после? Ева хотела встать, и она встала, но вместо того, чтобы оказаться на двух конечностях — оказалась на четырёх. И всё вокруг — точно Немезида — казались всё ещё достаточно большими. Ева опустила голову вниз, осматривая себя. И обомлела. Это было не просто тело кибертронца… Это было… — … и потом они ушли, — тихий смех Лило разрезал тишину. Двери, ведущие в отсек, разъехались в сторону. В кварту вошёл Саундвейв, на плече которого сидела Лило, весело болтая протезами, — а потом… Это кто? — Лило смотрела на Еву. Смотрела и не узнавала. — Ты завёл нового кассетника? Турболису? — Ответ: положительный. Причина: была найдена в неудовлетворительном состоянии. — Лило! — Ева закричала. — Лило, это я, Ева. Этот… Этот придурок превратил меня в члена своего зоопарка! — Как интересно они разговаривают, — Лило приподняла руку, помахала Еве, — такие милые звуки. Жаль, что она не умеет разговаривать. — Причина: вокодер не может воспроизводить полноценно звуки. Ева взвыла. Буквально. Прижала острые сегментированные металлические уши к шлему и забилась в самый дальний угол платформы. Рычала. Если Саундвейв под помощью предполагал именно это, то Ева ни на унцию не сожалела о том, что именно этого десептикона презирала больше всех остальных. Он не заслужил любви Лило — как и все вокруг, впрочем — он был подлецом… — Я убью тебя, — отчего-то Ева не сомневалась, что мех её понимает, — вырву Искру и заставлю её сожрать. — Предложение: помочь с турболисой. — Я… могла бы, — Лило хлопнула в ладоши, — она выглядит очень потерянной, оттого и злой. Мне её жаль. Ева в ответ на это лишь нервно махнула хвостом: ей тоже очень было жаль себя. Ещё грустнее становилось из-за того, что жалость любовь никогда не заменяла.