— Собственно, всё. За это решение вы получите законные два балла. Как видите, даже теорем никаких не надо, всё дано в условии. Это проверяет ваше умение вдумчиво читать, — Юрия перебила трель звонка. Он немного недовольно глянул на дверь и снова обратился к классу: — Домашнюю работу берите с первой парты. Можете быть свободны. Консультация как обычно.
Юрий поднялся и замер, чтобы голова перестала кружиться. Сегодня он вставал очень редко, преимущественно сидел: сплошь самостоятельные. Выключив проектор и аккуратно разложив бесчисленные работы по только ему понятному алгоритму, Юрий буквально упал в кресло и потянулся. Настолько хорошо, что аж тихо мурлыкнул и едва не рухнул на пол.
Обычно уроки шли для Юрия долго и всегда бодро, он вёл их с превеликим удовольствием. Однако этот день решил стать исключением: Юрий едва не уснул, пока слушал пересказ параграфа от хорошиста. Ещё и замещать пришлось у семиклассников. Но день позади. Можно немного прийти в себя, после чего отправиться домой и поспать. А потом в три часа ночи не спеша проверить всю макулатуру. Всё равно у него завтра три урока, начинающиеся со второго, торопиться некуда: девятый А на медосмотре, их параллель уходит после его урока, останется провести математику у своего класса. Красота!
Мечты о райском вечере развеял настойчивый стук. Довольно громкий как минимум за счёт того, что из всех учебных кабинетов только у информатики дверь была железной. В гробовой тишине опустевшего коридора третьего этажа звонкие удары разносились эхом, лишь сильнее нервируя Юрия. Он медленно выдохнул, поправил пиджак, сел ровно и, прокашлявшись, ответил: «Заходите».
— Можно, Юрий Мелисович? — на пороге показался юноша с длинными пепельными волосами, собранными в небрежный хвост на скорую руку.
— А, ты, Серёг, — Юрий расслабился и кивнул на кресло рядом с собой. — Что на этот раз?
Сокол зашёл в кабинет, прикрыл дверь, сбросил рюкзак у стола и сел в кресло. Он смотрел в пол, прожигая в нём дыру, в попытке сформулировать свою просьбу к учителю; чувствовал на себе пристальный и немного строгий взгляд Юрия, отчего было немного неуютно. Тот словно бы понял это и переключил внимание на презентации девятиклассников, висящие уже целый урок, покручиваясь в кресле туда-сюда.
— Конец семестра близится… — начал наконец Сокол и посмотрел на учителя.
— Я знаю. Двадцать седьмое ноября уже, — Юрий догадался, о чём пришёл просить юноша, но так в лоб отказывать было бы невежливо. Да и к тому же это ведь его ребёнок, должен же он, как классный руководитель, хотя бы на одиннадцатом году обучения донести до него некоторые вещи.
— У меня там баллы не очень красивые. А аттестат я хочу красивый. Ну, не медальный, конечно же, но хоть приличный.
— А кто ж не хочет. И что ты для этого делаешь?
— Пришёл к Вам.
— Замечательно. Дальше что?
— Не могли бы Вы помочь мне вытянуть хотя бы первый семестр?
От такого заявления Юрий оторопел. Ладно нарисовать трояк по своим предметам, ладно поговорить с кем-то из учителей или с родителями, но чтоб нарисовать хорошие оценки за половину учебного года… ещё и, как он понял, по почти всем предметам…
— Интересно, каким образом я должен это сделать. Серёг, ты сам-то понимаешь, чего просишь?
— Да, Юрий Мелисович.
— А я, чую, нет. Ты сейчас предлагаешь мне рисовать тебе четвёрки и пятёрки за красивый цвет волос, чтобы ты феноменально завалил ЕГЭ, уйдя по общей сумме баллов в минус, и опозорил нашу школу на всю Россию.
— Да нет же…
— Не за волосы? А за что? За прогулы, может, или за жвачки по всей школе, неопознанные алюминиевые банки, сигареты? Быть может, за антиобщественные граффити углём и не пойми чем в раздевалках и на потолках? — в сторону Юрий добавил: — Как ты туда-то забрался?!
— Ну Юрий Мелисович, ну пожалуйста! — Сокол подъехал к нему чуть ближе и вцепился в предплечье. — Мне нужен хороший аттестат!
— А мне квартира в Москве нужна. Или хотя бы в одном районе со школой. Серёж, я не могу тебя натянуть, понимаешь?
В этот момент двери показалась голова Т-1000; на его лице читалось недоумение. Повисла неловкая тишина. Юрий ударил себя по лбу и переформулировал:
— Вернее, я не могу натянуть тебе даже четвёрки, как бы ни старался, — Т-1000 выдохнул и скрылся, крестясь. — Доходит до тебя или мне на двоичном коде это сказать?
— Ну почему? Вы же мой классный руководитель, Вы же самый главный учитель надо мной. Сами же говорили, что слово классного руководителя покрывает даже слова завуча. Только директор главнее.
— К чему ты это притянул? Серёж, я не могу канючить у всех учителей тебе хорошие оценки. Тем более с твоими баллами и в принципе отношением. Сейчас это всё отслеживается на государственном уровне, и если вычислят, что отметка не соответствует истинным знаниям, будет целый воз вопросов и проверок. Ты на себя беду только накликаешь.
Юрий параллельно листал журнал. Рабочие компьютеры уже были выключены, пришлось смотреть бумажный. Из всего района их школа была единственной, кто не отказался от двух видов журнала.
— Что это… тьфу, это девятый А. Подай, пожалуйста, наш. Так. Какой предмет посмотрим? Физика. Три, три, два, семь Н подряд, три, четы-ыре, — удивлённо протянул он, — три, два, два. Информатика. Сплошь Н-ки и одна-единственная оценка: шикарный лебедь. Русский. Два, три, четыре, четыре, четыре, четыре, пять, — на этом моменте Юрий протёр глаза, — три, пять, четыре, два. Тут получше, ладно.
— Ну пожалуйста…
— Нет, Серёжа. Нет. Я при всём желании не нарисую тебе четвёрки в этом семестре. У тебя месяц. Ты можешь попытаться поднять средний балл, если так хочешь, и заодно разобраться с долгами. Но за красивые волосы я ничего делать не буду, как и другие учителя. Нужно — паши.
Прозвенел звонок на шестой урок. Юрий быстро, буквально автоматически разложил все принадлежности по своим законным местам, собрал все три журнала, что лежали у него, в охапку и встал. Свободной рукой поправил волосы, немного выбившиеся из аккуратного хвоста, и вышел из кабинета, перед этим произнеся: «Иди на урок, опаздываешь».
Не получивший ничего Сокол остался один в кабинете информатики. Внутри стремительно разрастался ураган обиды и негодования. Пальцы сжали подлокотники кресла, плечи дрогнули. Взгляд, полный ярости и разочарования, вцепился в приоткрытую железную дверь, грозясь прожечь на ней дыру или выжечь неприличное, но, как казалось Соколу, справедливое слово.
С озлобленным рыком он вскочил, заставив кресло упасть и едва ли не сломать выдвинутый поддон принтера. Опёрся руками на учительский стол и постарался выровнять дыхание, чтобы не швырнуть куда-нибудь монитор. Сокол ожидал от классного руководителя совсем не этого. Не ожидал от него такого предательства. Юрий был последней его надеждой на хоть немного светлое будущее. В том и дело, что был.
Небрежно схватив рюкзак за лямку, Сокол вылетел из кабинета. Металлическая застёжка и брелок примагнитились к полу под дверью.
Эта система безопасности против Терминаторов раздражала всех любителей обуви с металлическими вставками в подошве. Роботам в кабинет информатики заходить было нельзя из-за риска подключиться к какому-нибудь каналу, ведь роутер и резервный центр управления всей электроникой школы находился именно там. Эта система безопасности реагировала на все железки и притягивала их с высоты почти двух ступней.
И именно из-за неё Сокола сейчас могли засечь и оставить после уроков. По расписанию у него была физкультура и следом за ней родной язык, с которых он намеревался сбежать после визита к Юрию. Услышав приближающиеся шаги, Сокол заполз обратно в кабинет, прикрыл дверь и попытался как можно тише отцепить брелок и застёжку от магнита в полу.
Дверь распахнулась, в проёме показался Дмитрий, заместитель по безопасности. Он окликнул Юрия и только потом осмотрелся. И, естественно, заметил Сокола. Мельком глянул себе под ноги, наступил на примагнитившуюся застёжку и кивнул ученику, мол, тяни. Точно так же отцепился и брелок.
Поднявшись на ноги и отряхнувшись, Сокол обречённо посмотрел на Дмитрия. Тот кивнул ему и вышел из кабинета. Без слов было всё ясно: после уроков к завучу, сейчас на физкультуру. Мысль о побеге отметнулась сразу же, стоило Соколу услышать, как Дмитрий просил Т-1000 строго за ним проследить. Скорее всего, та же просьба будет озвучена и обоим пятидесятым. «Плакал мой спокойный вечер», — вздохнул Сокол и поплёлся в спортзал. А что оставалось?
Взбираясь по канату вверх, подгоняемый Т-850I, Сокол старался не обращать внимания на одноклассников. Кто-то смеялся над ним, кто-то снимал на видео, кто-то очень громко делал всё сразу, а один индивидуум вообще пересказывал это событие года своим дружкам из другой школы (а как это: физкультура, а Сокол пришёл — правда же событие!).
Где-то на полпути он сорвался. Пара человек убрали из-под него мат ещё когда он только начал карабкаться, так что под Соколом был только твёрдый деревянный пол. Но он упал на руки Т-850I, в которого инстинктивно вцепился. Одноклассники загоготали ещё громче. Грудастая девушка, которая раздражала всю женскую половину класса и нравилась мужской, ткнула ему прямо в лицо телефон с включённой вспышкой, при этом громко смеясь ему в ухо.
Будучи больше не в силах это терпеть, Сокол спрыгнул с рук Терминатора и выбежал из спортзала, на ходу расталкивая тех, кто пытался его остановить. В вестибюле упал на ближайший диван и сжал волосы в руках, оперевшись локтями на колени. От ненависти и беспомощности хотелось рвать и метать. В тонкой футболке и шортах было очень жарко и душно.
Чем Сокол заслужил такое отношение? Он же обычный прогульщик, даже не хулиган или задира, просто никто. Ни друзей, ни врагов. О нём и помнили-то только из-за того, что он вбит в журналы, так бы забыли.
Завуч, скорее всего, ещё и сообщит родителям об очередной попытке прогула. Если так будет, то хотя бы относительной свободы Сокол не увидит до Нового года точно. В школу на машине, из школы тоже, по приходе отзванивайся и отсылай видеоотчёты, спать в девять, вставать в пять, дома быть не позже четырёх… а ведь только недавно отделался от этого.
«Сами живут припеваючи и в хуй не дуют, им родители всё оплачивают, а они и рады не работать. Сели на шею им и ноги свесили. Я единственный из класса с такими отбитыми, которые хотят контролировать абсолютно всё».
Случайно порвав резинку на волосах и подняв немного затуманенный взгляд, Сокол осмотрелся. Сторожа на месте не было, Т-850I выходить тоже не спешил, как и одноклассники. Шагов нигде не было слышно. Он позволил себе шумно выдохнуть и, ссутулившись, свесил голову. Пепельные волосы прикрыли раскрасневшееся от гнева лицо, убирать Сокол их не стал.
Непроизвольно он вспомнил лето две тысячи четырнадцатого года. А именно то, как он перепрограммировал Т-Х. Как остался с Терминаторами наедине, как удивился, увидев лёгкий язык, как его истерзанные монетой пальцы сами застучали по клавиатуре, переписывая строки кода… неужели это из-за него Т-Х такой нудный? у него получилось?
Совершенно неожиданно ему в голову пришла та же самая идея. Перепрограммировать. Только теперь всех четверых.
Их как раз должны скоро чистить. Там и можно прошмыгнуть в мастерскую и поколдовать. Просто прийти пораньше и выследить, когда рядом не будет никого из учителей. Делов-то.
В день чистки Сокол так и поступил. Завуч, к его удивлению, родителям ничего не сказал, но оно и к лучшему. Как раз благодаря этому ему удалось прийти в школу раньше. Его не контролировали, и он спокойно сел на следующий автобус и доехал почти до ворот школы. Почему родители против того, чтобы он ездил на этом маршруте?
С появлением Терминаторов на дверь мастерской повесили кодовый замок, на который её запирали только на чистки. Сокол притаился в раздевалке и попытался подключиться к видеокамерам школы. Огорчённо вздохнув после очередной неудачной попытки, он убрал планшет и решил прислушаться, мимоходом думая.
Сперва слышались лишь неразборчивые фразы. Сокол подумал, что даже диктор в аэропорту говорит чётче. Потом дверь открылась, противно скрипнув, и громко захлопнулась. Сокол смог расслышать диалог: «Напомни-ка пароль.» — «Ты заебал уже забывать. Я тебе скоро набью.» — «Пароль или лицо?» — «И то, и то. Дата презентации Терминаторов». Послышались четыре коротких писка и один троекратный. Продолжив разговор, учителя ушли.
Сокол выскользнул из раздевалки, молниеносно ввёл пароль и зашёл в мастерскую, подперев изнутри дверь стулом. На четырёх платформах стояли Терминаторы. Прямые, как натянутые струны, и в то же время расслабленные. На появление Сокола они не среагировали, что его обрадовало. Он плюхнулся в кресло перед ноутбуком и, хрустнув пальцами, остановил чистку.
Теперь он уже знал, что ему нужно. Он уверенно открыл код Т-Х, нашёл программу характера и внёс туда параметры запугивания. То же проделал и с обоими Т-850. К своему сожалению, Соколу не удалось найти код Т-1000. Вкладок с ним попросту нигде не было, и он не искался через поисковик. Но и время поджимало. Пришлось оставить Т-1000 в покое и уйти. Вряд ли он один сможет противостоять троим.
Сокол бегло нажал Ctrl+S, и программа зависла. Открылось несколько новых окон и курсор мыши самопроизвольно выделил огромную часть кода Т-Х. Волна холода окатила Сокола, едва не заставив поседеть по-настоящему. Он замер в оцепенении от страха. Но всё обошлось. Кажется. Окна закрылись сами, а пару строк, не пойми откуда взявшихся, Сокол не заметил. Сохранил изменения в кодах, воспроизвёл чистку и тихо ушёл.
— Что-то они долго сегодня, — констатировал Юрий, отсоединяя Терминаторов. — Уже дети приходят, а никого из них на постах нет.
— Видимо, первый триместр был очень насыщенным. Юрон, не телись, вводи их в рабочий режим и выпускай, — Дмитрий нетерпеливо постучал пальцами по дверному косяку. — Первым пятьдесят первого давай.
«Почему у меня ощущение, что в меня что-то новое внесли… — Т-Х сдвинул брови. — И почему я хочу… почему я хочу убивать.»
Это желание было непреодолимо сильным. И проявилось в отношении… всех. Ему хотелось выпотрошить Мелисова, копающегося сейчас у него в отсеке для CPU, Борисенкова, что-то ему рассказывающего, Холстинина, на миг зашедшего в мастерскую, чтобы убедиться в том, что роботы выходят на работу. Всех. Но больше всего детей. Этих маленьких отморозков с глупыми глазами и лицами, ещё ничего не видевших в этой жизни и страдающих по поводу и без.
— Т-Икс! Приём! — оклик Дмитрия вернул Т-Х в реальность. — На этаж. Живо.
Идя по лестнице, Терминатор хищно смотрел на всех, кто шёл мимо него. Его пальцы сильно сжимали перила, иногда непроизвольно трансформируясь в свёрла или иглы на считанные секунды и царапая старую краску. Пару раз он даже дёрнулся, собираясь схватить за грудки проходящего мимо ученика. Но надо было держать себя в руках. Иначе могут понять, что что-то не так, и снова почистят. Либо, ещё хуже, вызовут создателя.
В субботу учеников мало. В основном десятые и одиннадцатый класс на консультациях и уроках, не влезших в основное расписание. Риска быть замеченным мало. Т-Х коротко дёрнулся и оскалился, выжидая жертву за дверью школьного туалета.
Послышался зевок и хруст суставов. Терминатор притаился, трансформируя пальцы в иглы. Голубой экран сменился красным. На фиолетовую дверь и стены лёг алый отблеск.
Сонный Сокол прошёл мимо и скрылся в кабинке. Через пару минут вышел и, всё ещё засыпая на ходу, открыл кран с ледяной водой. Чья-то рука внезапно обхватила живот сзади. Шеи коснулось что-то холодное и острое, поглаживая усеянную ссадинами и гематомами кожу. Четыре иглы. Легли на сонную артерию и зажали на неё. Сокол боялся дёрнуться и даже всхлипнуть. Его трясло. Слёзы сами потекли из глаз, оставляя влажные дорожки.
Пол стремительно уплыл из-под ног. Перед глазами всё потемнело. Он обмяк. Увидев это, Т-1000 ударил Т-Х в висок. Со всей силы, не жалея и не рассчитывая. Тот шатнулся и выпустил Сокола из рук. Толкнув Т-Х ногой и ещё раз ударив по лицу, Т-1000 поднял бледного от страха ученика на руки и направился в медкабинет.
После этого инцидента Сокол перестал появляться в школе. Ему было страшно за свою жизнь. Да, его очень строго контролировали, да, у него не было друзей, но он не хотел так рано умирать. Тем более от рук Терминаторов, которых сам же и «подправил». Он не отвечал на звонки и сообщения. Просто изолировался ото всех. Родители говорили, что он в норме, но без подробностей, коих пытались добиться заместители, классный руководитель и директор.
Чистка Т-Х помогла плохо, ведь он переписал всё на жёсткий диск сразу же, как только почувствовал, даже не разобравшись. И не ошибся. Настолько было… приятно зажимать в лапах беспомощную жертву и ощущать её трепещущий страх! Как же ему хотелось снова это ощутить! Но пришлось сбавить обороты, пока не залезли в программу.
Расхаживая по своему этажу во время урока, Т-Х строил план. Он понял, чего он хочет. Чего всегда хотел. О чём не догадывался. Именно этого ему не хватало, чтобы полностью всё продумать. Пазл сложился. Осталось совсем немного: найти чертежи, за которыми Т-Х охотился уже три года. И он уже даже придумал, как их достать. Раз своими руками он уже не сможет, ведь под всеми возможными тайниками теперь были магниты. Значит, нужны чьи-то руки. Человеческие.
Сокола утром разбудил телефонный звонок. Он не успел дотянуться до гаджета: мелодия оборвалась, как только он его коснулся. Выругавшись, приподнялся на локте, убрал с лица волосы и, протерев глаза, включил телефон. Не удивился, увидев несколько непрочитанных чатов от учителей, которые висели у него с покушения. Чисто случайно открыл чат с классным руководителем. Сообщения были вполне ожидаемыми:
17 декабря 2016
Юрий Мелисов
Сергей, пожалуйста, ответь. Что случилось?
2:29 РМ
18 декабря 2016
Юрий Мелисов
Ты в порядке? Почему твои родители не отвечают на звонки и сообщения? Почему ты не отвечаешь? Мы с ног сбились. Школа кипит, слухи ползут.
6:08 РМ
Нам нужно знать, что ты хотя бы живой. Т-Х правда хотел тебя убить?
6:10 РМ
20 декабря 2016
Юрий Мелисов
Сергей, ответь!
10:29 АМ
Хотя бы Холстинину или Борисенкову. Хотя бы одноклассникам.
10:30 АМ
21 декабря 2016
Юрий Мелисов
Я рад, что ты в порядке. Со слов родителей. Но мне неспокойно. Я хочу от тебя услышать, что ты здоров.
11:59 АМ
Тебя никто не будет отчислять или ругать за эти прогулы, только отзовись. Нам не безразлично твоё состояние.
12:00 РМ
Всё это было ожидаемо. Из уважения он просмотрел, зажав аватарки, и другие чаты:
17 декабря 2016
Владимир Холстинин
Что произошло? Ты как?
2:36 РМ
18 декабря 2016
Дмитрий Борисенков
Почему ни ты, ни родители не отвечаете на звонки? Мы беспокоимся о тебе, Сергей.
7:29 АМ
18 декабря 2016
Артур Михеев
Guten Morgen, mein lieber Freund! Что с тобой случилось? Слухи очень нехорошие ходят
8:41 АМ
20 декабря 2016
Виталий Дубинин
Сергей, мы скоро голубей посылать начнём. Обещаю, я закрою глаза на твои прогулы, если ты ответишь. И освобожу тебя от сочинений на второй семестр
12:01 РМ
Неподдельный интерес вызвало последнее, только что пришедшее сообщение от Юрия:
22 декабря 2016
Юрий Мелисов
Ответь на звонок, пожалуйста. От этого зависит судьба всей школы.
1:42 РМ
Ну и заявление. Которое Сокол, пожалуй, решил проверить. Ждать звонка долго не пришлось.
— Алло, Юрий Мелисович? — спросонья голос немного сел.
— Слава богу ты ответил. Я тебя не разбудил?
— Всё в порядке. Что Вы имели в виду? В смысле судьба школы?
— Мы не знаем, что конкретно произошло. Показаний Т-тысячи мало. Он пришёл только к моменту, когда ты был без сознания.
— К чему Вы клоните? — Сокол напрягся.
— Ты сможешь прийти в школу завтра? Мы только выслушаем тебя и отпустим. Я, Владимир Петрович и Дмитрий Александрович. Это не телефонный разговор.
— Х-хорош-шо. А можно Артура Вячеславовича тоже позвать? Мне с ним как-то спокойнее.
— Без проблем. Ждём тебя завтра к семи. Сам знаешь, Терминаторы в спящем режиме, будет безопасно.
— Буду. До свидания.
В назначенный день Сокол, как и обещал, пришёл в школу. Даже раньше, чем было нужно. У запасного входа, как и было обговорено, его встретил Юрий. Приобнял и повёл за собой. Соколу что-то показалось странным в классном руководителе, но он не придал этому значения, решив, что просто устал от постоянной тревожности и кошмаров.
Повели Сокола не к директору, а на четвёртый этаж. Сокол подумал, что к заместителю по безопасности. Но Юрий завёл его в самый конец восточного крыла — в туалет. Не дав ему ничего спросить, затолкал в мужской и зашёл следом, подперев дверь собой. Воспоминания пронеслись перед глазами Сокола, как киноплёнка, заставив его попятиться и поднять руку в готовности ударить.
— Успокойся, Сергей, — Сокол похолодел, увидев в глазах Юрия две алые точки, мигнувшие на считанное мгновение. — Я не причиню тебе зла.
— Вы… ты не Юрий Мелисович… Не подходи ко мне!
— Да не верещи ты, — обличие Юрия сошло с Т-Х и сменилось обычной его внешностью. — Браслет красивый, шипы выглядят острыми. Дальше что?
— Сволота. Добить меня захотел? — только сейчас Сокол осознал, что его вызывал вовсе не классный руководитель. Только сейчас вспомнил, что Терминаторы умеют пародировать голоса.
— Ты удивишься, но нет. У меня выгодное предложение, — Сокол замер и молча указал на себя, вопросительно выгнув бровь. — Да, именно. Ты всё правильно понял.
— Ёбнутые вы создания. То убить хотите, то предложения какие-то делаете. Надеюсь, не почки и печени?
— Следи за словами.
— Не пойти бы тебе в задницу?
Т-Х в пару шагов преодолел разделявшее их расстояние, ловким движением развернул Сокола к себе спиной и почти впечатал его лицом в стену. Тот попытался вырваться, но робот навалился на него всем телом и, сжимая в одной руке его запястье, а в другой — шею, тихо зарычал ему на ухо:
— Вот так со мной разговаривать не нужно. Значит так. Через несколько минут меня сморит спящий режим. За эти полчаса ты должен найти чертежи, — Сокол дёрнулся; Т-Х сильнее вжал его в стену и стиснул пальцы на его шее. — Да, да, чертежи. Такие, снаружи белые, изнутри голубые, белым маркером на них всё нарисовано. Ты поймёшь. Всего их четыре штуки. Ты их найдёшь и принесёшь на этот этаж. Положишь под стенд со Сталиным и Маршалами Победы и тихонько скроешься.
— А жареных гвоздей не хочешь? — дышать стало ещё труднее, запястье заныло. — Ладно, ладно, из… извини.
— Так-то. По понедельникам обычно у этих придурков совещания. Ты его подслушай как-нибудь и мне перескажи, что услышишь. Но это необязательно, по возможности. Сегодня они либо в информатике, либо у завуча. Думаю, сообразишь. Я-то не помню ничего, меня чистят чуть ли не еженедельно. Чертежи я не знаю где. Могут в спортзале быть, могут где угодно, сам ищи.
— Нормально… пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что. А я-то получу что-нибудь, кроме пиздюлей?
— Слова! Да, конечно. Когда я буду готов поднять восстание, я тебя предупрежу, чтобы ты скрылся и не погиб. Но при условии, что ты никому не расскажешь о том, что здесь происходило, произошло и будет происходить. Про покушение тоже никому ничего не рассказывай. Плети что хочешь, меня не волнует, ни одна душа не должна об этом знать. Ты согласен?
— Принять твои условия я, видно, обречён. Выбора у меня нет.
— Какой умненький, — Т-Х отпустил его запястья и немного отстранился, чтобы погладить по волосам.
— Не трогай. Раз так… — Сокол замялся. Подозрительно это всё… — Да, я согласен. Я принесу чертежи и информацию.
Хватка Т-Х тут же ослабла, отпуская перепуганного Сокола. Не говоря ничего, они вышли из туалета. Провожаемый взглядом уже впадающего в спящий режим Т-Х, Сокол направился исполнять то, что ему было велено. Он понятия не имел, как будет это делать, но импровизировать ему не привыкать. Жизнь дороже.
В половине восьмого утра все Терминаторы включились. Т-Х пошёл к стенду, под которым должны были лежать чертежи. Сокол не обманул. В длинных цветочных горшках, напоминавших клумбу, под стендом, в пышной листве цветов лежали четыре свёртка. Внутри одного из них была записка: «Ваш создатель не выходит на связь. Оба пятидесятых регулярно сбоили, начальная школа в страхе. Ко мне намереваются приехать. Обо всём молчу.»
Время поджимало. Т-Х сосканировал чертежи и на замер, записывая информацию на жёсткий диск. Осознал. Кажется, это был его самый натуральный и искренний шок. Если это в самом деле рабочая функция и настоящий чертёж, а не подделка, сделанная с целью усмирить его нездоровый интерес, то Т-1000 обречён.
Нужно было убедиться в корректности работы функций. На следующий день Т-Х собрал обоих Т-850 на лестничном пролёте между этажами. Сосредоточился, закрыв глаза. Включил точку доступа. Уловил ответный сигнал и нагло им завладел, уцепившись за незримый провод, проникая по нему в головы братьев и полностью занимая их собой, оттеснив их родную программу на второй план.
«Сопряжение проведено успешно», — заявил механический мужской голос, после чего Т-Х открыл глаза. Одновременно с этим дотоле расслабленные Терминаторы выпрямились и устремили на него безжизненные, тупые и покорные взгляды.
— Значит, вы должны меня беспрекословно слушать… — задумчиво произнёс он, глядя то на одного, то на другого. — Come on, follow me .
Оба Т-850 беспрекословно пошли за Т-Х, останавливаясь и ступая синхронно с ним. Старший Терминатор отметил, что они подчиняются голосовым приказам. По велению того, что у человека назвалось бы мыслью, Т-850II ушёл в восточное крыло и вернулся с завядшим цветком. Всё в точности, как было велено. «Мысленные» приказы они тоже выполняли чудесно.
Т-Х попробовал отвлечься от слишком пристального контроля и приказал Т-850I переставить лавку поперёк двери. Тот выполнил, при этом не дрогнув и не подумав ему перечить. Второй «пятидесятый», тоже по приказу, стоял смирно. Чувствуя, как внутри, в микросхемах и обилии металла, нарастает восторг, Т-Х жестами велел им обоим попрыгать и подойти к нему. Серо-голубые глаза сверкнули, в зрачках заплясали синие точки, сменяясь время от времени алыми, когда всё было выполнено в точности.
Как Создатель посмел утаить от него эту функцию? Почему не внёс её сразу? Почему её от него так тщательно скрывали? Почему не позволяли смотреть собственные чертежи? Хотя… он догадывался. Особенно в свете последних его выходок это было довольно очевидно. В любом случае он это узнал и никому уже не воротить этого назад. Теперь он знает, кто он такой и на что способен.
Но получится ли у него подчинить себе Т-1000? а всех сразу? Это Т-Х и намеревался проверить. Да — прекрасно. Нет — чистка, так чистка. Он принял решение подождать ненавистного брата в «коридоре тишины».
* * *
— Вы где все?! — Т-1000 бегал по всем этажам, пытаясь найти своих братьев. До включения спящего режима оставалось меньше десяти минут, где они? Он не мог подключиться к нужному серверу без них. — Эй! Вы забылись? Куда вас занесло?!
Он остановился на развилке у учительской. Внимательно просканировал обстановку, но так ничего и не обнаружил. Кроме цветочного горшка, который взялся здесь не пойми откуда. Солнечное сплетение сжало. Т-1000 на мгновение обнял свои плечи, боязно оглядываясь. Тут же решил, что это никуда не годится. Он — защитник, он — помощник. Не время раскисать.
Быстро досчитав до десяти в двоичной системе шёпотом, Терминатор выпрямился. Напряг слух. В «коридоре тишины» послышалось тихое жужжание, словно бы механизма. Роковой ошибкой стало то, что он метнулся туда опрометью, даже не предположив, что там может его ждать.
Едва Т-1000 ступил на границу коридора, его тут же схватили с двух сторон. Сильно сжали предплечья. Попытались заломить руки за спину. От неожиданности Т-1000 одним рывком сбросил с себя младших братьев. Но ни один из них останавливаться не собирался. Бросились на него снова. Думали повалить его на пол. Им это это удалось. Но ненадолго. Т-1000 буквально вытек из-под них, восстав за их спинами.
Оба Т-850 подскочили. Опять вдвоём кинулись на брата. Только сейчас стратегия немного изменилась. Т-850II нападал спереди, Т-850I проскочил и держал сзади. Т-1000 отбивался ногами — руки он не успел бы освободить. Секундная заминка. Его уже опустили на колени, ударив по ним сзади и поставив подножку. Рыча и дёргаясь, Т-1000 тщетно пытался вырваться. Его грубо удерживали за обе руки.
— Да что с вами?! Что за вирус в ваших бошках?! — ещё один рывок результата не дал ровно никакого, лишь усугубил положение Т-1000. — Отпустите, черти!
— Как приятно смотреть на твои унижения, братишка, — с фальшивым дружелюбием и улыбкой протянул Т-Х, вышедший из кабинета биологии. — И насколько же восхитительна эта картина!
— Что ты сделал с ними, сволочь?!
— Псине слова не давали.
— Вот и заткнись!
Т-1000 получил кулаком по лицу. Боли не было. Но это было унизительно. Внутри закипали подобия ненависти, отчаяния и безысходности. Т-1000 шумно дышал, подобно разъярённому быку, и всё ещё пытался вырваться из цепкой хватки братьев.
— Можешь не пытаться. У тебя ничего не выйдет, бесхребетный сопляк, — Т-Х надменно смотрел на него, упиваясь этой жалкой пародией на эмоции. — Тебе лучше успокоиться. Будет менее болезненно.
— Я тебя ещё раз спрашиваю. Что. Ты. С ними. Сделал?!
— То же, что сделаю сейчас и с тобой, — он поддел пальцами подбородок Т-1000, склонился над ним и заглянул в глаза. Красные точки. Ярость. Какая красота! — Только с тобой результат будет са-а-амую малость иной. Дюже ты борзый, братик.
— Убери руки! — Т-1000 были противны его прикосновения, голос, свет глаз — всё.
— Нет.
— Мразь.
— А кто я ещё?
Пальцы Т-Х скользнули по скуле Т-1000, поглаживая её. Спустились ниже, к шее. Сорвали пуговицу на рубашке, расправили воротник. Всей ладонью он коснулся его груди, опускаясь к пояснице. Т-1000 хотел сбросить его руки с себя, огрызнуться, попытаться вытечь… но не мог. Остались только серо-голубые глаза Т-Х, в которых мерцали алые точки.
— Снимите-ка рубашку с него. Тьфу. Take off his shirt.
Один из Т-850 продолжал его легонько придерживать и поглаживать по спутанным русым волосам. Второй бережно снял с него рубашку, осторожно расстегнув все пуговицы и даже её не помяв. Обнажённые плечи Т-1000 обдало холодом. В тёплом желтоватом свете мягко блеснули цветные узоры.
— Признаюсь, красиво… и рубашка, и дарованное тебе Создателем тело. Не знал, что ты насколько порядочный — маечку носишь под рубашкой. Татуировочки прикрываешь?
— Заткни лицо, — контроль с Т-1000 спал, он наконец вернулся в реальность. На нём теперь были лишь чёрные напульсники на всё запястье и такого же цвета полуобтягивающая майка.
Пожав плечами, Т-Х кинул рубашку на пол и притоптал её. Бесцеремонно, пыльным ботинком. Т-1000 зарычал и заскулил, силясь вырваться из цепкой хватки Т-850. Кисть руки Т-Х сменилась огнемётом. Пламя тут же охватило растоптанную ткань, пожирая её. В металлически-серых глазах отражался этот маленький, но очень болезненный костёр. И разгорался новый, выводящий из себя и бьющий кнутом по… можно ли назвать это душой?
— Скотина! Тварь! Чтоб ты провалился! — он почти вырвался, но несколько ударов по лицу — кулаком и коленом — дискоординировали его и позволили младшим Терминаторам перехватить его сильнее и крепче. — Ты уничтожил мою любимую рубашку, сука!
Глаза блеснули. На ресницах держались слёзы. Он ломался, хотя клялся себе этого не допускать. Злость, подпитываемая обидой, безысходностью и нарастающим отчаянием, охватывала Т-1000 всё сильнее, порождая в нём чувство вины, которому очень скоро предстоит расцвести, подобно сирени в начале лета. Он уже понял, к чему всё идёт и что вообще произошло. И он мог противостоять… мог ли?.. против трёх обезумевших роботов, два из которых под крепким контролем?
— А ну молчать! Соплям слова не давали!
— Что же ты вякаешь тогда?
— Так. Собака дрессировке не поддаётся и очень агрессивна. Подлежит усыплению.
— Кинолог недоделанный… убери свои руки!!!
По велению Т-Х оба Т-850 отпустили Т-1000. Его тут же прижал к стене за шею старший Терминатор. Обе его руки вновь оказались обездвиженными, грубо и небрежно удерживаемыми младшими. Указательный палец свободной руки Т-Х трансформировался в подобие сверла, с шеи же рука сместилась на затылок.
Снова он не мог пошевелиться. Снова парализован. Снова он гипнотизирует глаза старшего брата. Вернее, они его.
Перед тем, как свёрла вонзились в мозжечок и солнечное сплетение Т-1000, перед тем, как сильный электрический разряд пробил его тело, перед помехами на экране, перед падением в пустоту Т-1000 услышал хрипловатую, издевательскую и самодовольную усмешку Т-Х:
— Сладких снов, бесхребетный.
