Кошачий бульон

      Сложив руки за спину и выпрямившись, Вильям ходил взад-вперёд. С недавних пор его лицо было крайне сосредоточенно, но дело тут было в совладении с эмоциями. Лопнувшие сосуды в опавших из-за слёз глазах выдавали фальшь, поэтому и были намеренно скрыты под изрядно потрёпанной маской. Пускай чешир старался снова взять первенство во значимости мнений и собрать разрозненную компашку после разрушительной потери, в глубине души он знал, что потерял всякий моральный вес. Сплочённость разбита начисто, теперь каждый в силах надеяться лишь на себя. Все присутствующие здесь прекрасно видели, как Вильям катается по земле, кричит и рыдает. Они больше не могут ему доверять. Им просто нельзя равняться на подобного лидера.       — Карамельный лес, значит… — шершавой хрипотой сорванного голоса всё же заговорил Вильям. Он ощутил, как взгляды вокруг смотрели на него с давящим осуждением. Нервно он припрятал окровавленный палец с оторванным ногтем в карман. Как же он отчаянно пытался сделать вид, что ничего ранее не случилось…       — Карамельный лес, — с явным пренебрежением ответил ему кто-то из чеширов. Поляна опять умолкла.       Стыдно признаться, но на самом деле спрашивать о местонахождении оставшихся мятежников просто не было смысла. Сколько бы в течении разговора не было повторено «карамельный лес», узнать о точном местоположении не представлялось возможным. Пугающие деревья стояли плотным кольцом.       — И… как вы нашли это место? — нерешительно заглянул Вильям через плечо, готовясь стойко переносить очередную порцию вынужденной хамоватости.       — Как «как»? — один из чеширов резко встал и тоже начал ходить вокруг сидящей группки, будто готовился достать пистолет и вызвать недавно ожившего нарушителя спокойствия на дуэль. Несмотря на плачевную ситуацию, рослый собеседник был силён и практически полностью заряжен энергией. На нём не было ни единой ранки, хотя, казалось бы: как такое могло быть?       — Так же, как ты нашёл то стеклянное здание! — рявкнул он, медленно подходя к Вильяму.       Лицо под маской снова застыло. Дело было даже не во враждебно настроенном чешире (странно вообще быть спокойным в подобной ситуации), просто Вильям не на шутку испугался его слов. Чешир не читал письмо? Почему он не знал о Главном здании? И почему Вильям совершенно не слышал об этом странном лесе?..       — А сколько мы здесь находимся? — заикаясь, но всё же пытаясь сохранять мнимое безразличие, спросил он.       — А сам как думаешь? — чешир встал почти вплоную. Он оказался более чем на голову выше Вильяма. Мыслить здраво стало тяжелее.       — Я не знаю… — потерянно выдал он, но прежде чем подолжил, был перебит.       — Вот именно! — громкий возглас прошёлся по всей округе, проскользил по стволам деревьев и даже, казалось, отразился эхом от потолка сомкнутых на высоте ветвей. Видимо, именно этого ответа чешир и ожидал. — Тут, знаешь ли, нет времени! — он оживлённо всплеснул руками, походя чем-то на умалишённого.       — Нет?! — вскрикнул Вильям в ответ. Вопрос прозвучал странно, потому что понятия «времени» как такового в Альтер.Вондерленде не существовало в привычном виде, а тут… Страшно, но справедливо заметить: сейчас прирождённое чеширское умение рассчитывать примерный ход пространства с помощью «мгновений» и «этапов» вовсе не ощущалось. Неизвестность пугала.       — А ты его чувствуешь? — чешир нагнулся и сказал с издёвкой. — Мы пребываем здесь уже десять этапов! О ужас!.. — он сделал паузу, круглые глаза, скрытые во тьме, уставились молчаливо на собеседника. — А теперь переведи это во мгновения.       Вильям отшатнулся.       Обычному человеку (такому как, например, читатель), вероятно, сложно будет понять суть терзаний лесной компашки. Казалось бы: естественно не уметь отсчитывать ход времени без использования часов или пресловутого солнца, поэтому в ситуации нет ничего удивительного. Почему всех на светлой полянке невозможность ответить, сколько этапов они уже были тут (при допущении перевода этапов в те же самые «часы»), приводило в ужас?       Попытаемся объяснить.       Как уже говорилось раньше, в Альтер.Вондерленде времени никогда не было. Там не работали часы (с песочными происходили такие страшные вещи, что это мы вовсе пропустим), не было даже солнца. Долгое время чеширы жили в неизмеримом пространстве, а локации пребывали в хаосе, пока сама срочная эволюция не подкинула решение проблем. Где-то на уровне магического генетического кода были заложены «мгновения» и «этапы». Никто не нуждался в объяснении этих понятий, потому что они были практически на уровне инстинкта. Помимо пяти основных чувств: осязания, обоняния, вкуса, слуха и зрения, — у чеширов было ещё и шестое, совершенно не мистическое: «дисторсия». Ею обладал каждый представитель вида, независимо от происхождения и класса. Никто даже точно не мог ответить, сколько точно длятся так называемые «мгновения» (так как каждый раз они были разные, как и «этапы»). И, несмотря на это, чеширы не опасались оказаться неправильно понятым из-за фразы: «Встретимся через 6 мгновений». Они более чем понимали друг друга.       Дисторсия необходима была жителям Альтер.Вондерленда. По важности она не уступала даже зрению, ведь иначе бы правильное функционирование сил Компании усложнилось в сотни раз. Чеширы пользовались этим чувством, не задумываясь, и были бы крайне удивлены, если кто-то посторонний спросил о том, как оно вообще работает.       Дисторсия была неотъемлемой частью жизни, и теперь, стоя среди деревьев, не в силах обладать господством над временем вокруг, каждый из присутствующих чувствовал тревогу. Это ощущалось плотной повязкой на глаза, наложенной в незнакомом месте. Это потеря восприятия реальности. Это необъяснимый страх, и он окутывал всех в Карамельном лесу.       — А знаешь, что здесь почувствовать можно? — чешир снова выпрямился, слегка нагнув голову вбок и прошипел. — Голод.       Вильям уставился в одну точку и тяжело сглотнул. И правда. Головная боль притупляла ощущения, но когда собеседник обмолвился о нужде напрямую, главный герой тоже почувствовал пустоту, разъедающую изнутри. Мятежники действительно очень давно не видели пищи и нуждались в ней.       — А почему вы не пытались выбраться? — спросил Вильям, сделав вид, что не услышал последних слов. Вопрос был глупым. Всё-таки какой-то частью он должен был понимать, что их протест не остался незамеченным, а идти-то и некуда, но почему-то до него ещё не дошло.       — Ну, пытались, — чешир сухо пожал плечами. — Тут на входе деревья растут, будто намеренно посаженные линией. Стоило нам зайти за эту линию, мы потеряли путь, по которому шли… — сообщил он, сложив руки на груди. — Хотя один тут пытался вылезти, — собеседник усмехнулся, указав Вильяму на лоб. — Вон, этот герой даже рукав себе оторвал, чтобы тебе пробитую голову перевязать.       — А где он сейчас? — оживился главный, тремя пальцами машинально поправив «подарок» от неизвестного у себя на лбу.       — Ушёл, — опять последовал этот мерзотненький смешок. — Как видишь, с нами его нет.       — Ну тогда он выбрался! — повеселел Вильям. — Вышел из леса и пошёл… за подмогой.       Собеседник сдавленно выдохнул. Глаза в прорезях маски больше не оказывали враждебности.       — Я покажу тебе кое-что, но пообещай, что не отпустишь мою руку. Это место аномально. Мы уже потеряли двоих, просто позволив им сделать шаг за пределы этой поляны, — не дожидаясь ответа, он взял Вильяма за руку и повёл за собой. Полянка не отличалась особыми размерами. Двое остановились у места, где розово-фиолетовое дерево необычно ветвилось и походило на небольшую арку.       — Это здесь. Просунь голову, но аккуратно. Ты ведь не хочешь лишиться её начисто, — не предвещая ничего хорошего, происнёс чешир.       Борясь со страхом и непониманием, Вильям всё ещё послушался. Аккуратно он нагнулся и заглянул в древесную прореху, словно в окошко.       Эта часть леса была значительно темнее поляны, что, казалось, не имело никакого смысла. Помимо этого, привыкнув к темноте, Вильям углядел, что и деревья на той стороне росли острее, кольями устремляясь вверх. Он долго выискивал, что же именно хотел показать ему чешир, пока взгляд не наткнулся на фигуру, украшающую древесный силуэт. На одну из открытых веток было нанизано тело в клетчатой рубашке. Вильям подумал, что ему показалось, прищурился, намереваясь углядеть в очертании просто странную ветку… Пока тело не дернулось, повернув голову на смотрящего.       Последнее, что Вильям увидел — то, что у существа отсутствует правая рука. Он не успел закричать от ужаса, когда стоящий рядом чешир выдернул его из арки.       — Видел? — спросил он у побелевшего товарища.       — Видел, — в панике прошептал главный герой. — Что это такое?       — Смельчак, который решил уйти с поляны, — произнёс собеседник холодно. — Я пытался его остановить, но стоило ему зайти за первое же дерево, его рука тут же осталась со мной… Ну, ты понимаешь, уже без тела.       Мозг завибрировал жаром. Вильям не мог… он не хотел верить в правдивость только что сказанного!       — Это место аномально, — продолжал чешир, невзирая на реакцию слушателя. — До этого у нас ушёл ещё один, а этот начал, как и ты, думать, что он выбрался. Не знаю, что случилось с первым… но его тело, в любом случае, не кричало, — двое снова медленно пошли к основной группе. На открытой местности бояться было нечего, хотя и смириться с ситуацией было сложно.       — Я погалаю, что мы все в ловушке, — подытожил чешир, садясь обратно в круг.       Вильям, вслед на ним, опустился (вернее будет сказать «упал») на колени.       Группа долго молчала.       — Почему на тебе нет ран? — нарушил Вильям тишину, обращаясь к товарищу.       — Хранилища, — отрезал чешир. — Ты не знал, что у первого класса они тоже есть? — он усмехнулся. — Я тоже был сильно ранен, но они помогли всем повреждениям затянуться. Хорошо иметь дополнительные органы в помощь… жалко, что голод я всё равно чувствую.       Вильям вздрогнул. Опять он заговорил о еде. Не лучшее время, но мысль уже было не остановить.       — А ты у нас глава похода, если не ошибаюсь? Личико твоё знакомое, — поинтересовался чешир.       — Да, это я, — холодно ответил Вильям. Прятаться, просить прощения и скрывать что-то не было смысла. Может, было даже к лучшему, что собеседник сам всё понял.       — Ну… — говорящий потянулся, оглядев молчаливых соседей и снова посмотрел на Вильяма. Главный герой ожидал очередной упрёк, но реальность оказалась куда страшнее.       — Рассуди, раз уж мы здесь в ловушке, ранены, разбиты, — голова товарища медленно повернулась на линию бездыханных тел, из списка которых Вильям недавно был вычекнут, — может, на твою долю выйдет это сложное решение…       — Какое? — всё ещё не понимая, пробубнил главный герой.       — Ну вот смотри, дорогой Вильям, — продолжил подводить собеседник, не брезгая и имя присовокупить к загадке, — мы, знаешь ли, всё время, пока ты валялся, нужду терпели. Тебе, может, не так горько, но нам… крайне тяжко.       — Не понимаю, — гнул свою линию застигнутый врасплох.       Из-под маски послышался тяжкий вздох. Чешир развёл руки, привлекая внимание.       — Я понимаю, что это прозвучит дико, но я прекрасно знаю, что ВСЕ присутствуюшие здесь давно придерживаются моего хода мыслей, — он откашлялся, снова пугаюше настойчиво глянул в сторону Вильяма, — скажи это сам. Раз ты всё это начал, не заставляй и меня делать из себя чудовище. Ты прекрасно знаешь, к чему я веду… скажи это сам!        Вильям отодвинулся, никак не поддерживая разговор.       — Вильям, — проложил чешир, — мы не можем знать наверняка, сколько это продлится и что нас ожидает. Как «лидер» ты должен учитывать нужды большинства… Мы умираем от голода, Вильям.       Пауза.       Главного героя передёрнуло.       В секунду пазл из пострадавших товарищей и слов собеседника сложился воедино. Тошнота, животный страх и плохие воспоминания пронзили голову. Вильям моментально подскочил с места.       — Нет! — вскрикнул Вильям ошарашенно. — Мы… Мы не будем! Мы… Мы не сможем этого сделать! — истерично произнёс он.       Суровые и серьёзные взгляды, устремлённые на «лидера», говорили об обратном. Это вгоняло в ужас.       — Я не позволю… Это же бесчеловечно! Мы не можем опуститься до такого! — продолжал он сердечную тираду… а сам понимал, что никакого зачения его слова для оставшихся в живых не имели. Более того, пойдя против мнений, он может навлечь на себя беду и похуже нарушения железных принципов. Он рискует сам стать жертвой.       Вильям был страшно напуган. Он не мог оставаться на месте. Он хотел бежать, невзирая на печальную участь. Он больше не желал быть частью шестого подразделения! Он более и чеширом быть не хотел! Сколько бы он не повторял, что у них получится выбраться, никто ему не верил.       На поляне началось мельтешение.       Спокойные, даже застывшие, товарищи один за другим повставали и тоже начали ходьбу. Казалось, что они просто о чём-то размышляют, но причины этих дум Вильям отчаянно гнал из своей головы долой. Тихая поляна вмиг начала походить на дикий кипящий лес. Ты можешь зайти на поляну, пройти через плотные заросли, но ты никогда не сможешь утверждать наверняка, что все его обитатели окажутся милостивыми.       Напряжение спёрло остатки воздуха. Капли сознания следили за каждым лёгким шагом так называемых «товарищей». Клубки разума старались разыскивать плюсы, но всё, на что они натыкались, — не утешающие мысли о недобрых намерениях. Группа будто сужалась, собиралась в одну кучу… Как мотыльки на свет, она подбиралась к обречённому строю тел, что уже не сможет возразить.       Страх нарастал. Незримые секунды побежали немыслимо…       Но никто и ожидать не мог, что на этот раз таинственный лес сам подкинет счастливый исход.       В одном миге, буквально в одном моргании таилась разгадка. Не было подсказки или предзнаменований этого события, не было намёков или предпосылок. Группа просто разом моргнула и…       Поляна расширилась.       Никто не исчез, не развалился на куски, не встретил печальный конец. Несмотря на пугающую обстановку, Карамельный лес поднёс путешественникам по несчастью обратное: деревья, словно живые, разошлись в стороны и открыли неизведанный островок безопасноти. Пристрой к полю, на котором все сразу же увидели воду. Ровное озеро, непонятно откуда появившееся, всевидящим глазом отражало от себя взгляды.       — Лес изменился! — поспешил тут же заметить Вильям, чтобы нагнетание сошло на нет. Все мигом забыли про голод, поддавшись чувству интереса. Не было известно надолго ли, но сейчас потери человечности пока можно было избежать.       — Пойдёмте, — призвал Вильям, снова упрашивая за собой, — это вода!       И на этот раз его действительно послушали.       Ведь что может быть сильнее голода? Только жажда.       Живой поток устремился сквозь раздвинутые стволы. Они практически бежали, боясь остаться на поляне в одиночестве и наконец пришли к воде.       Главный герой снова оказался первым.       Нерешительно подойдя к таинственному миражу среди деревьев, Вильям остановился, не решаясь двигаться дальше. Его настораживало, что в прекрасной, прозрачной, как воздух, воде не было видно дна. Само озеро было завораживающе круглое и невероятно ровное, словно тарелка с супом. Не горячим варевом, оставляющим во рту привкус жжёного жира, а чем-то манящим. Летним, приносящим прохладу и приятную безмятежность… Это блюдо было ненавязчивый бульоном, который действительно позволил бы ощущать то долгожданное удовлетворение и сытость.       При мысли о пище, желудок немыслимо зазудел. Вильям измученно выдохнул и потёр изнывающее чрево. Он так долго не ел, что теперь буквально содрогался после лишь единой мысли о чём-то съедобном.       Рот его наполнился слюной, маска тут же была снята со вспотевшего лица. Пускай Вильям и понимал, что вода не решит его проблем, сейчас он окончательно осмелел. Подойдя вплотную к краю, будто подавая пример стоящим сзади товарищам, он бережно протянул ладони, нарушая зеркальную гладь неподвижной воды, в которой, на удивление, не было отражения. Кожу обдало прохладой, что начала смывать запёкшуюся кровь.       Он огляделся на спутников, приглашая присоединиться. Смотря в свои ладони, которые на секунду показались пустыми из-за чистоты жидкости в них, он медленно омыл лицо. Разбавленное железо заструилась вниз по горячим морщинкам. Горечь медленно пропадала. Что-то, напоминавшее ветер, прошлось по волосам.       Чеширы, видевшие водоём, постепенно решались. Они тоже, подобно мелким животным, подходили в кромке глубокой тарелки, чтобы потрогать чудесное явление. Никто из них, как бы сейчас ни лукавил, никогда не видел ничего подобного. Все моменты существования их окружал лишь сухой и тёплый газон, а сейчас вдруг прохладная вода гладит сквозь расслабленные пальцы.       Дыхание становилось глубже и реже. Спустя столько потерь и потрясений, этот уголок был открыт всем им. Оазис наслаждений, покидать который теперь и не хотелось…       Вильям снова погрузил сложенные ладони в воду и поднёс их в губам. Прикрыв глаза, он медленно облизнулся и, не долго думая, осушил лодочку глоток за глотком. Небольшая горьковатость терпко ущипнула язык, но она ничего не значила. Чувствуя неимоверную жажду, Вильям снова сделал несколько глотков и, ощутив, что этого мало, без стеснения нагнулся к воде.       По-собачьи, он окунул сначала губы, потом щёки. Он задержал дыхание и сам не заметил, как всё лицо, включая волосы, опустилось под воду. Вильям совсем не умел плавать (можно сказать больше: практически никто в Альтер.Вондерленде этого не умел, так как ни бассейнов, ни морей там не было), но участь утопленника его не пугала. Он подумать не мог, что кому-то в голову взбредёт толкнуть его с той стороны… или может затащить его в водную гладь — но это вообще нечеловеческий ужас.       Кадык Вильяма прыгал в такт лёгкого потряхивания всего тела. Чешир пил, стараясь справиться не только с жаждой, но и с голодом, доводившим до греха как его, так и всех окружающих его. Когда воздух закончился, ему всё же пришлось вынырнуть и пару секунд стоять, наклонившись к озеру, пока вода снова стремительно стекала по лицу, капая вниз. Его повязка на голове намокла и потяжелела. Намокли и волосы, сползшие на глаза, и усы, но это по-своему радовало. Он ощущал, что наконец был чист.       Небрежно протерев лицо рукавом, он снова открыл глаза, быстро моргая густыми ресницами… и понял, что никого рядом уже нет.       На секунду его охватил такой неописуемый ужас, что рот снова безвольно открылся в болезненной гримасе… но это скоро прошло.       Голова опустилась на зеркальную водную гладь, разглядывая собственное лицо. Синие глаза, выразительные брови, всё ещё немного мокрые редкие усы… Помнили ли его нынешние союзники, что именно оно принадлежало их бывшему лидеру? Хотя, лучше спросить, помнил ли он… Вильям снова перестал видеть в отражении своё лицо. Он расплылся в улыбке. Теперь, придя к тому, откуда начал свой путь, он почувствовал облегчение. Мысли о том, что он никого не убивал, убаюкивали и грели.       Вильяму стало по-настоящему хорошо.       На его лице больше не было крови, даже повязка разматывалась понемногу.       Вильям медленно моргнул, сощурившись. Ему наконец-то не было холодно и больно. Снова стало тепло, но, что важно заметить, не жарко, как это бывало обычно. Ему было именно что уютно — и никак иначе. Влажные губы снова прорезала улыбка. Сквозь пелену дремоты он чувствовал, как сердце замедляет ход, а давление уменьшается. Он стал ощущать сильное головокружение, но и оно было приятным. Мягкий туман подушкой обрамлял расслабленную шею. Если бы не он, потяжелевшая голова Вильяма бы снова опустилась под воду. Из приоткрытого рта упала капелька слюны.       Хорошо.       Он никогда не чувствовал себя так хорошо. Ни разу не ощущал этого в обыденном существовании. Не «отлично», не «прекрасно» — просто «хорошо». Не болела ни разломанная голова, ни сорванный ноготь, ни пустой желудок, ни совесть… В горле не саднило от раскаяний.       Он бы хотел остаться здесь навсегда, не задетый лишними сердечными интригами. Он желал бы вечно пролежать на этой тёплой и мягкой траве, смотря в высокое небо переплетённых деревьев расфокусированным взглядом и дышать… Просто дышать. Так сладко было ему наполнять лёгкие воздухом, который казался сейчас особенным. Он будто никогда не дышал полной грудью до этого момента, раз это на самом деле было так прекрасно. Так хорошо…       Если бы он только мог растянуть этот момент на всю свою жизнь. Момент без страданий, без слёз, без потерь таких близких ему людей, без ненависти к себе… Если бы он мог, пожалуй, он был бы действительно счастлив.       Вот оно!       Вильям был счастлив.       Сейчас он действительно мог назвать себя по-настоящему счастливым.

***

      Ровная гладь прозрачного озера пошла кругами. Вильям, уже напрочь потерявший дар речи и практически заснувший, постарался сфокусировать зрение. Его собственное отражение медленно задрожало, поплыло и вдруг сменилось на совершенно другое лицо. Вслед за этим видением со дна начали подниматься пузыри.       Кастрюля кипела, неистовствовала, бурлила, и, наконец, варево полилось через край. Взволнованная поверхность прогнулась, дрогнула, и ввысь устремился огромных размеров брызг. Боясь ошпариться кипятком, Вильям откатился на берег. В озёрных струях заплясала фигура. Ещё брызг!.. И светло серое существо, подобно левиафану, таившемуся на самом дне извращённого сознания, взлетело к небу, поражая мощью своего прыжка.       Наступила тишина.       Спустившись с небес, обитатель леса приземлился разом на четыре лапы и по-собачьи заглянул в лицо Вильяма, которое, к удивлению, не выражало поражения. Главный герой не смог разглядеть точных черт его лица, как и видов тела, однако точно заметил огромные глаза, будто вылезшие из черепа.       Как следует осмотрев гостя, существо поднялось с земли. Оно выпрямилось на задних звериных лапах, представ во всей своей красе.       Существо было огромно и полностью обнажено.       Оно лишь отдалённо напоминало человека. Тонкие руки доставали до колен, острые очертания локтей и плеч резали взгляд, малиновые сосуды пронзали практически белое тело. Всё это делало существо прозрачным, однако это совсем не отражало его незначимость. Оно подстраивалось, мимикрировало, как дикое животное скрывалось в окружении.       — Ты жалок, — произнесло вдруг существо, не сгибая спины глядя на сидящего на земле Вильяма. Удивительно, но оно оказалось совершенно разумно!.. или просто имитировало человеческую речь, завлекая добычу?..       Слишком уж была странна его манера говорить.       — Считаешь себя человеком — говори как человек. Мы на равных не сможем, но хоть на ноги поднимись, — добавило оно, критично оценивая главного героя. Голос у существа был чрезвычайно громким, но Вильям даже губ не разомкнул. Он всё так же сидел на земле, не в силах пошевелиться, но лицо его не выдавало ужаса или замешательства. В расслабленных чертах читалось лишь спокойствие и какая-то сонность. Был ли то хозяин этого леса или вовсе какое-то неизведанное божество, никогда ранее не виденное, оно осталось без ответа. Что же ему нужно было?       — Почему ты не отвечаешь мне, — без доли какой-либо злобы сказало существо, — Вильям?       Как оказалось, и имя странному незнакомцу тоже известно. Вот сейчас главный герой всё-таки позволил себе приоткрыть рот и даже бровями вяло пошевелить сверх своих возможностей. Лицо более не подчинялось ему.       — Понятно, — проронило существо. Огромными ладонями оно схватило Вильяма за очертания рёбер под рубашкой, сжало и с лёгкостью подняло над землёй. Конечности безвольно опали вниз.       — Ты повредился рассудком, пока шёл сюда. Это нам не помешает, — изрёк незнакомец, резким движением стянул повязку со лба Вильяма и выбросил куда-то в сторону. — Твоя голова должна была разорваться, но тебе повезло. В таком случае, ты должен завершить начатое. Тебе много везло, поэтому и я могу помочь. Я знаю больше, чем ты только можешь себе представить. Я владею историей прошлого с первых мгновений вселенной, историей настоящего и увижу то, что произойдёт в будущем. Я поведаю тебе то, что будет положено, — довольно пафосно отвесил он и вдруг резко швырнул Вильяма спиной в рядом стоящее дерево. Главный герой вздохнул, широко открыв рот, когда из него выбили весь воздух, но боли не почувствовал. В следующую секунду существо снова было перед ним. Оно грациозно опустилось к земле.       — Как ты себя чувствуешь? — противоречиво заботливый вопрос, если брать во внимание последнее событие.       Вильям молча помотал головой, сгустив брови. Отвечать незнакомцу, как оказалось, было необязательно (по крайней мере, делать это вслух).       — Ты давно здесь. Ты не выживешь без пищи. Это забавно.       В глазах снова зарябило. Всё вокруг начало мешаться в кашу, а в голове поплыло. Вот зачерпнуть бы разрозненное сознание в ложку и положить в рот. Покатать на языке, подуть, посмеяться в лицо нетерпению и наконец проглотить. И так есть, есть и есть… Поглощать сознание стремительно и с наслаждением. Ощущать тепло съеденного в желудке и больше не чувствовать нужды. Загребать рассудок ложками, добавить туда масло — и можно даже без хлеба. А под конец наплевать на рамки приличия и вовсе тарелку вылизать. До чего же сытно и вкусно вышло, словами не описать. Когда ты не голоден, можно снова за дело взяться. Но перед этим и в пляс пуститься не грех, празднуя эту небольшую победу. Найти себе кого-то в пару, а, может, и вовсе хоровод завести. Ничего, что танцевать не умеешь, главное — за руки держаться. Ногой раз взмахнул и смотришь на товарища, ждёшь, пока он тоже взмахнёт. Но это — если он тоже сыт. А если нет — одному придётся танцевать, что уже скучно…       Хорошо, ведь у разумных корней не так. Они танцуют все вместе. Вот не верится: отсоединились от того самого розового-фиолетового пластмассового дерева и круги наворачивают. У кого одна нога, у кого по две, у кого и то больше — все танцуют и никто на друг друга не обижается, так и протанцуют они, пока не будут съедены. Не умрут.       Большая рука схватила группку небольших танцующих корешков в охапку и грубо засунула их Вильяму в рот. Зубы сомкнулись, и на дёсны просочился сладковатый и мясистый вкус. Он продолжил жевать, с хрустом отрезая мелкие шаловливые ножки во рту, перематывая шевелящиеся остатки. Казалось бы, не могут корни двигаться, да и разума у них нет. Они где-то в пластмассовом газоне погребены и не шевелятся обычно, но это ведь Городские корни, засохшие! Эти живые и очень питательные. Очень вкусные сознанием!       — Деревья тут живые, потому что самостоятельные, — пояснил хозяин леса удивительно шутливым голосом, — а вот вашим корням как в земле было находиться положенно, так они там и остались. «Влились в колектив», так скажем, — он взял ещё один корешок и снова просунул Вильяму в двужущуюся пасть. Плоть корней здорово утоляла голод, поэтому главный герой вскоре подобрел, разомлел и перестал бояться странного высокого и практически богоподобного существа. «Не кусай руку которая тебя кормит», — так обычно говорят?..       — Только не думай, что я делаю это именно для себя. В моих мотивах замешан лишь один чешир, интересы которого для меня — приоритет, — теперь существо положило большую ладонь на голову Вильяма, чтобы он не отводил глаз.       — Я расскажу то, что такому глупому и доверчивому человеку, как ты, крайне необходимо понять. Впредь я хочу, чтобы ты знал о том, что доверять полностью ты можешь только себе.       Перед глазами снова быстро замелькали картинки. Как красочный диафильм, события перебирались перед глазами главного героя.       — Начнём с того, что вся твоя так называемая «удача» была построена на сговоре извне, — громогласно провозгласило существо приговор, выводящий Вильяма из сладкой истомы. — Ты действительно верил, что всё это — заслуга тебя и твоих последователей? Да если бы всё было взаправду, всё было бы предотвращено задолго до получения тех самых «писем», — оно закричало: — Ты действительно настолько глуп или наивен, что подумал, что ваши переговоры за обедом остаются незамеченными?! При всей той скорости и навязчивости распространения мыслей, как можно понадеяться на то, что ни один из работников не слышал о мятеже?! Как по-твоему можно пропустить мимо ушей то, что все повторяют на каждом шагу?! Ты думаешь, что монополию, заведующую жизнями, так просто обмануть?! Ты действительно в это веришь?! Очнись, ты всё это время действовал в их интересах! В интересах людей, ненавидящих всех тебе подобных и готовых пойти на любые жертвы, чтобы доказать…       Существо вздохнуло.       — Тобой руководили очередные приверженцы раболепия символам. Я вообще ненавижу символы, так так где начинаются условные знаки — там заканчивается настоящая работа и здравый смысл…       Спустя мгновение рассказ был продолжен.       — Они обманули тебя. Они использовали вас всех. Письма, которым вы поверили, не были настоящими. Никаких «заговорщиков второго и третьего класса» никогда не существовало. Они прекрасно знали, что именно ты начал волнения, поэтому письма тебе и всем остальным отличались. Они хотели доказать то, что Компанию никак не сломать, а так же выступить со своими проблемами. Только тебе они отправили письмо с Главным зданием, а остальным рассказали лишь о Карамельном лесе. Они хотели наказать тебя, как главного мятежника, а остальных побудить пропасть в аномальной зоне, где есть вход, но нет выхода… По крайней мере, они все так считают.       Перед глазами Вильяма возникла картина: человек в маске без глаз старательно пишет что-то на листке в то время, когда за ним стоят ещё двое, оживлённо переговариваются и подсказывают на ухо.       — Заговорщики из более высоких классов, которых ты считал товарищами, намного умнее тебя. Они расчётливее и наученные опытом, а ты лишь бабочка-однодневка. Каждый их шаг был продуман и справедлив, в то время, как с твой стороны наблюдались лишь слепые тычки в темноте, — опять ярость: — Ты правда думаешь, что первый класс, не привлекая внимания, просто так выбрался с полностью опустевшего подразделения?! Да они просто позволили вам уйти, выполнив ещё один пункт своего плана! Они знали, куда вы направитесь и что будете делать!       Картинка поменялась. Теперь множество работников шестого подразделения в спешке уходили за слой плотно поросших деревьев.       — Они не расчитали лишь то, что Совет на это небольшое восстание отреагирует слишком остро. Они хотели мягко преподнести свою идею, сплотив главных лиц общим врагом, но тут просчитались. Предотвращение мятежа отняло слишком много энергии. Сейчас силы противника в упадке. Они ничего не подозревают, это шанс на успех.       Тут картинки прекратились. На глаза опустилась тьма.       — Однако, я также не хочу, чтобы ты подумал, что твоими врагами являются только люди выше тебя по классу. Я уточню, потому что ты слишком туп, чтобы прийти к этому сам: твои товарищи так же представляют опасность и заслуживают доли скептицизма в их сторону.       Тут мозги снова обожгло. Изображение вырисовывалось медленно и давяще, но уже на середине Вильям понял, что застаёт сцену насилия. Он не хотел верить в показанное, но линии становились всё чётче. Бежать было некуда. Перед ним возникло очередное видение.       — В твоём письме и письмах последователей было ещё одно отличие, — начал просвятитель, снова взяв низкую ноту. — В то время, когда тебе о «предателе» сказали лишь мельком, им указали четко, что этот человек точно был и являлся кем-то близким тебе. Они хотели устранить одного из соседей, который был с тобой за одно, чтобы ослабить сплочённость, а также предотвратить возможную смену главы в группе. Они думали, что её уберут быстро, но вот снова просчитались с тем, что никто никогда не видел вас вместе достаточно, чтобы предположить, что вы соседи. Главная цель выжила, но ты был неосторожен мельком рассказать об ещё одном близком тебе лице. Слухи разошлись слишком быстро.       Вильям узнал эту маленькую фигуру. На траве, закрыв лицо руками, лежал Молчун. Его маска была помята и обезображена. Волосы растрёпаны. Одежда испачкана кровью. Над ним возвышались две фигуры, сжимающие в руках железо. В тот момент весь мир, кажется, пожалел, что в пункте принятия пищи были только ложки… Вильям увидел, что глаза нападавших были открыты.       — Твой знакомый не был раскрыт работниками Города как заговорщик. Он также никогда не был предателем. Твои так называемые «товарищи» просто расправились с ним в порыве слепой ярости, чтобы никто не мог помешать осуществить задуманное. Они сделали это очень мучительно. Они думали, что действовали на благо, но их решительность погубила ни в чём неповинную жертву… Не подумай, я и не хочу их осуждать. Как бы цинично это ни звучало, уверен, скроили бы тебя иначе, а потом поставили бы на их место, ты поступил бы точно так же, — существо снова устремило взгляд огромных глаз на мертвенно побледневшего Вильяма. Он не мог ничего сказать, но было ясно, что главный герой понимает каждое сказанное ему слово.       — Понимаешь к чему я это? Подвох может таиться где угодно. В мире, где мы живём, нельзя никому доверять просто так. Подходи к выбору союзников основательнее, а лучше — ищи выгоду для себя. Здоровый эгоизм ещё никому не вредил.       Закончив рассказ, существо выпрямилось. Его голова снова смотрела с высоты.       — В любом случае, я отошло от сути, — осведомило оно Вильяма, который уже конкретно валялся на траве лицом вниз и истекал слюнями, как растение. Близость с созданием, подобным незнакомцу, явно не шла ему на пользу.       — Так как ты сам жив, ничего из этого больше не имеет значение. Я хочу, чтобы ты выполнил начатое, уже без помощи ложных помощников. Это последнее.       Перед глазами возникли мягкие очертания поляны за пределами Карамельного леса. Пару деревьев, растущих по углам периметра выделяли эту небольшую и самостоятельную локацию. В середине стоял длинный прямоугольный стол, заваленный чашками, чайниками, тарелками, сладостями, барахлом и прочей утварью. К смотрящему спиной сидел чрезвычайно странный человек, которого заметить можно было не сразу, так как он как бы слился с хаосом вокруг.       — Это локация Чаепитий. Твоя следующая цель, — провозгласило существо и тихо усмехнулось, завидев, как голова сидящего за столом развернулась отдельно от тела. Белая маска кота посмотрела в ответ. Чешир заметил, что за ним подглядывают, поднял руку и начал оживлённо махать, при этом оставаясь в перекрученном состоянии.       Вильям ощутил, как сознание снова его покидает.