Просперити

Воздух раскалялся до того, что горели ноздри всякий раз, когда делаешь очередной вдох. К семи часам утра уже нестерпимо душно, а для тех, кто лишен привилегии вентилятора, участь на редкость печальная. Впрочем, вентилятор при такой жаре способен только разгонять по комнате и без того презираемое пекло. Юнги заправляет белую кофту в свободные брюки — не потому что так модно, а потому что он до неприличия худощав — и подходит к окну, устремляя глаза вперед. Он редко любуется зеленым газоном, каменной плиткой, вдоль которой растут клумбы с кустами белых роз. Они повсюду, эти вонючие розы. Юнги привык считать, что цветы созданы для того, чтобы отвлекать от того, что в мире происходит на самом деле. Эта напускная красота — лишь маскировка уродства. Глядя за крыши особняков, за высокие кипарисы, посаженные таким образом, что они создают собой некую стену между этим миром и миром настоящим. Тот настоящий мир пахнет золой, копотью и грязью. В отличие от здешних мест, он черно-белый; вместо птиц в нём плачут дети и раздаётся ругань. Этот мир хоть и промежуточный, между Грейт-Неком и Нью-Йорком, но он оставляет неизгладимые впечатления и чувство собственной никчемности. Даже теперь видны столбы дыма, шум рабочих машин и стоны людей, которые трудятся в поте лица для расширения города. Этой жестяной банки, которую Юнги так и не смог полюбить, хоть и живет здесь десять лет. — Ты почему ещё не готов? Ты время видел? — низкого роста женщина, такая же худая, как парень, резкими размахами дёргает занавески в сторону и убирает постельное белье в шкаф. Она, одетая в длинное платье с засученными рукавами и с дулькой на голове, держит губы в сжатом положении, что говорило о её сосредоточенности. Госпожа Мин вышла замуж за аристократа, когда ей исполнилось шестнадцать, однако брак долго не продержался — муж погиб в одной из политических стычек. В то время особенно жестоко японское правительство ущемляло народ полуострова. Случались мятежи, всяческие дискриминации и нацизм. Корейцы были лишены права голоса и подчинялись колониальной Японии, которая обращалась с местными жителями жестоко. После смерти мужа госпоже Мин Тэян, вместе с годовалым ребенком, пришлось бежать на судне в другую страну — в Америку, к родственникам её покойного супруга, которые в это время жили припеваючи. — Я одет, — отвечает матери Юнги, оторвав взор от «черно-белого» мира. — Ты поздно встал, позавтракать не успеешь. Ступай на задний двор, нужно почистить бассейн, — нервно наставляет Тэян, и Юнги краем глаза замечает, что её руки дрожат. Он знает почему, и это приводит его в ярость. Сегодня к ним на виллу приезжает потенциальный жених его кузины Мисо. Об этом браке глава семейства говорил на протяжении шести месяцев. И вот долгожданный день настал. Мисо, которая в лицо не видела джентльмена, коего нахваливает дед, уже планирует свое свадебное путешествие. Юнги давно понял, что Мисо настоящая пустышка. Её кокетливая манера речи, томные вздохи и непреодолимое желание подражать коренным американкам превращают её в большую дуру, чем она есть. — Сегодня должно пройти всё безукоризненно, так что, пожалуйста, поторопись, — улыбается госпожа Мин и выходит из домика, отведённого для прислуги, чтобы приступить к своим обязанностям на кухне. А Юнги должен приступить к своим. Он зачесывает чёлку набок и, фыркнув, выходит наружу, слыша со стороны громадной виллы в средневековом стиле, но без вычурного барокко, множество голосов. Слуги суетятся, подстригая газоны и поливая цветы. Выносят мебель на солнце и выбивают матрасы. Заносят небольшие ящики со свежими фруктами и овощами через задний ход. У Юнги предательски урчит в животе, пока он наблюдает за снующими туда-сюда слугами, затем отправляется под палящим солнцем к бассейну. — С ума сойти! Мне надеть к приему нечего. Так не пойдет, я не выйду в наряде, который уже носила! Крики доносились со второго этажа, из комнаты Мисо, которая находилась как раз над бассейном, у которого, натирая колени, тужился Юнги. Парень чистит губкой кафель, и черные, точно сажа волосы, намокнув от пота, лезут ему на лоб. Была бы его воля, он бы эту губку на кусочки разорвал. Его возмущает его положение. Разве они не сбежали из Кореи, чтобы жить свободно? В чем тогда разница, если здесь они тоже вынуждены подчиняться? Родственники отца, согласившиеся принять бежавших, относятся к ним с неприязнью и оставили в своем богатом мире в качестве рабочего персонала. И все из-за классового разделения: все потому, что его мама — простолюдинка, к которым семья Мин, чью фамилию носит Юнги, испытывает отвращение. Юнги не позволили даже поступить в университет. Он закончил непримечательную школу, получил среднее образование и осел в этом особняке, исполняя каждый приказ своих хозяев, точно собака. На удивление, только пустышка Мисо относится к нему более-менее по-человечески. Погруженный в мысли, брюнет чуть было не срывается в пустой бассейн. Он, испугавшись, садится на свои колени и, рыкнув, бросает губку в ведро. — Лучше бы мы остались в Корее, — бурчит под нос парень и решает передохнуть. В горле першит от жажды. Он идет в сторону особняка с белыми стенами и рядами колонн, заодно проверяя в гараже ли машина старшего господина Мина — человека со сложным характером и консервативными взглядами на жизнь. В гараже шесть автомобилей, но черного с новым кузовом нет, а значит, хозяина тоже. Юнги может вздохнуть спокойно. Парень резко останавливается, так и не войдя на кухню, в которой топчется человек двадцать, не меньше, и не решается попросить стакана воды, потому что в помещении царят гвалт и суматоха. Тэян, сидя над ведром, чистит чешую огромной рыбы и не замечает сына. Юнги так и застывает у порога, рассматривая осунувшуюся мать, выглядевшую такой несчастной и уставшей, что у парня сжимается в тисках сердце. Тяжелый труд и брезгливое отношение высосали из неё всю красоту и радость, она резко постарела. Если бы Юнги только смог заработать деньги, чтобы купить им хотя бы квартиру на окраине Нью-Йорка… Тут, будто ему шепнул божественный голос на ушко, Мин вспоминает о своем однокласснике, который, подобно ему самому, переехал в Америку в годы большой эмиграции. Однажды он заикнулся о хорошей подработке, если выбраться в свет не выйдет. Юнги снова смотрит на маму и уже точно решает связаться со школьным товарищем, дабы узнать о его делах и выгодной работе для людей, лишенных милости удачи. — Вот ты где прохлаждаешься! — пугает визгливый голос за плечами. Юнги застает перед собой невысокую, однако стройную девушку с короткой стрижкой. Её черные волосы опрятно уложены, а под густой челкой скрываются тонкие ровные брови. Мисо не смущало чужое присутствие и излишнее внимание: она спустилась в одном коротком шелковом халатике, оголявшем ноги, обтянутые чулками с подвязками. Видимо, Мисо тоже в курсе, что дедушка уехал, иначе за такой вид её бы скорее всего поколотили палкой по пяткам. — Мне нужна твоя помощь, — разговаривая на корейском, крадёт из миски клубнику Мисо. — Сначала мне нужно закончить с бассейном. — Да бог с этим бассейном! Я осталась без платья, это куда страшнее! — Мне одолжить тебе что-то из своего гардероба? — не сдерживается Юнги, возвращаясь на задний двор. Мисо следует за ним торопливыми маленькими шажочками, словно под ней не кирпичная тропинка, а раскаленные камни. — Не стоит, благодарю, — она даже не поняла сарказма. Юнги хихикает над ней, пока кореянка не ловит его за потную руку и тут же отдергивает свою, в брезгливости вытерев о сорванный лист куста. Этот поступок вполне мог обидеть Юнги, но привыкший к подобному, он больше не удивляется. — Поезжай в город, забери наряд из бутика. Я дам тебе адрес, — продолжает спустя миг Мисо. — Пошли кого-нибудь из своих лакеев. — Все заняты. — Меня ждёт много работы в саду, Мисо. Твой каприз не может быть важнее моих дел, — устав молчать, отказывается брюнет, и его отказ вызывает огромное негодование у девушки, любимицы семьи, которая привыкла получать свое. — Ты что, глупый?! Сегодня у меня смотрины, считай! Я — гвоздь программы сегодняшнего вечера, дурачина. Если ты не заберешь моё платье — я не спущусь к ужину! Он будет испорчен, и дедушка тебя убьет! Юнги не оставалось ничего, как согласиться и понадеяться, что он успеет вернуться до трех. По большому счету, он согласился лишь для того, чтобы заодно встретиться со старым другом. Брюнет шустро умывается, переодевшись в выходные брюки и рубашку, закрепив образ подтяжками и шляпой-панамой, чтобы не получить солнечный удар. Машину ему не выделяют, а пешком идти несколько километров согласится только безумец. Юнги приходится сесть на велосипед, который ему по доброте душевной одалживает садовник. Грейт-Нек — библейский вечнозеленый сад. Проезжая по асфальтированной дороге мимо нескольких таких же богатых дворов в 35-40 акров, колеса велосипеда выводят брюнета к «черно-белому» миру. Кипарисы остаются позади, как и голубое небо с солнцем. Здесь, над его головой, клубится дым; вместо ровной дороги — грязь и ямки. Раскаленный воздух пропитан гарью и вонью жженой резины. Юнги видит холмы мусора и металлолома — по правую сторону, что подначивает на грустный смешок, стоят кирпичные цветные домики. У них нет дворов или хотя бы одного цветочка. Растения здесь не живут, а люди выживают. Эти отверженные обществом работяги, прибывшие в Нью-Йорк за богатством, но обреченные день за днем таскать блоки и строить железные дороги, вызывают одно лишь сожаление. Юнги доезжает до все ещё строившегося парома и, спрыгнув с велосипеда, оставляет его у двери. Джентльмен, который держит здесь будку с закусками, знаком с парнем и, помахав в приветствии, заверяет, что посторожит за транспортом. — Поезд в город уже проехал? — Нет, он вот-вот должен подойти, — отвечает ему чернокожий лысый мужчина с чемоданом в руке. Это один из немногих, кто смирился с неудачей и решил покинуть «черно-белый» мир. Юнги его не осуждает ни в коем случае, скорее наоборот, он проникается к нему уважением, потому что не все способны сойти с половины пути и начать жизнь с нуля. Захватив с собой справочник, Мин бросает монетку в телефонную будку и дозванивается до школьного товарища. К его везению, юноша был дома и очень обрадовался, услышав голос Юнги. — Ты должен немедленно зайти ко мне в гости! Я жду тебя. Отказаться от приглашения было бы невежливо, к тому же для того, кто собирается просить об услуге. Школьные годы Юнги вспоминает с ненавистью. Он, сидя в одном классе с неграми, как любят бестактно тыкать белые, попал в немилость всему нью-йоркскому обществу. К азиатам тоже относились враждебно. Ксенофобия и расизм не скрывали даже музыка джаза и нарядные платьица дам. За этой мишурой всегда были видны грустные улыбки. Единственный, с кем брюнет вел дружеские отношения, был симпатичный парень корейского происхождения — Ким Тэхён. Они часто засиживались в школе, чтобы обсудить весь мир, а главное — свое будущее. Юнги добирается до города на поезде и выходит на улице с симпатичными коттеджами. Они, конечно, лишены роскошности виллы семейства Мин, однако, при взгляде на них, становится ясно, что люди, живущие здесь, не бедны. Позвонив в звонок, Юнги быстро оглядывает себя и зализывает чёлку набок. В этот момент зеленая дверь отворяется, и на пороге появляется парень в ночной майке и серых штанах. — Проходи и не стесняйся! — Тэхён улыбается квадратной улыбкой и заводит оторопевшего Юнги в прихожую. Он удивлён радушию одноклассника, но больше этого Юнги поразило то, как парень похорошел. Тэхён всегда был симпатичный, но сейчас от него глаз не оторвать: его гладкое лицо без единого изъяна. Очаровательная улыбка, располагающая к себе, и отросшие черные волосы, которые он не уложил, тоже безумно ему подходили. Кроме того, он стал выше! — Прости за мой вид. На улице слишком жарко, я не могу ходить ни в чем другом. Тебе налить воды? Я добавлю льда, — Ким общался так, словно между ними не было двух лет разлуки. Юнги согласился, проходя по скрипучему паркету во вместительную кухню с круглым столом у окна. Тэхён стоит к нему спиной, надкалывая лед в поднос и болтая о ерунде вроде жары. По радио, стоявшем на табуретке, играл негромко джаз. — Ты тут один живешь? — рассматривая дом, задается вопросом Юнги. — Если бы, — хмыкает Тэхён, подавая стакан с холодной водой и сев напротив, — родители живут со мной. Оба на работе, если это можно назвать работой. Юнги отпивает два больших глотка и кивает, заострив взгляд на серебряном кресте, который висит на груди его товарища. Они разговаривают, как и положено, о своей жизни, что в ней поменялось и что осталось прежним. Затем они погружаются в воспоминания и смеются над собой. — Прошло только два года, но как мы оба изменились, правда? — залпом допивает оставшуюся в стакане воду Тэхён. — Наверное. — Ты звонил по делу или так? Почувствовав себя негодяем, не вспоминавшем друга столько лет, Юнги на мгновение передумывает просить, однако образ сутулой матери вновь вспыхивает в его сознании. Он сжимает стакан с подтаявшим льдом и произносит: — Помнишь, ты говорил, что есть легкий путь заработать неплохие деньги? — Помню, но не все так просто, дружище, — чешет лоб парень, — ты же понимаешь, что легкие деньги — это грязные деньги? — Насколько грязные? Тэхён хмурится и пристально глядит на настроенного серьезно Юнги. — У тебя проблемы с деньгами? Я могу дать тебе в долг. — Мне нужна неприличная сумма. К тому же я бы не стал просить у тебя денег, — прячет глаза брюнет, поскольку чувствует, что краснеет от неловкости. — Я хочу взять маму и переехать из этой золотой клетки. — Вот оно что… — знает о тяжелый ситуации друга Тэхён. Он откидывается на спинку деревянного стула в задумчивости. Наступает тишина. — Я могу помочь тебе, уверен, что могу. Мой хороший приятель открыл ресторан недалеко от центра, под ним есть подпольное казино с баром. И туда как раз нужны официанты. — Ты тоже там работаешь? — Да… но не официантом. Я там выступаю, — подмигивает Тэхён и большим пальцем указывает на радио, — джаз. Я пою, — Юнги отгоняет непрошеные мысли и озаряется улыбкой, — будь спокоен, я поручаюсь за тебя. Считай, что должность у тебя в кармане. Смена исключительно ночная. — Это то, что мне надо, — аж подпрыгивает брюнет, светясь от счастья, — не знаю, как отблагодарить тебя… Тэхён отмахивается. Он открывает верхний ящик и достаёт пачку сигарет. Предложив однокласснику и получив отказ, Тэхён закуривает, прислонившись спиной к поверхности. — Это лишнее. Мы ведь не чужие друг другу. Я оказал тебе дружескую услугу, а взамен прошу лишь одно, — берет сигарету в пальцы парень и снова подмигивает, — не передумай. *** Красивое, расшитое бриллиантами платье спрятано в чехле, чтобы нечаянно не испортить. Юнги держит его за спиной, спускаясь с парома к своему велосипеду. Он складывает наряд пополам и бросает в корзину на заднем колесе. Потеряв счет во времени, брюнет чуть припозднился и знает, какую взбучку устроит ему кузина; а раз он все равно опоздал, спешить ему некуда. Юнги позволяет себе насладиться видом. Богатые дома и ароматы пряностей кружат голову. Высокие деревья, ровные кусты и разного сорта цветы, над которыми порхают бабочки. Из одного двора раздаётся громкая музыка джаза, всплеск воды и женские визги. Юнги через каменный забор замечает, как некая леди прыгает в бассейн с высокой доски. Они смеются, флиртуют друг с другом и совершенно не задумываются о следующем дне. Удивительное зрелище. Юнги с грустью для себя осознает, что, живя в кругу этого общества, ни за что не станет одним из них. Он совсем другой, и вряд ли найдется место, где бы он смог ужиться. Схватившись за руль крепче, парень давит на педали и вдруг слышит справа продолжительный автомобильный сигнал. Он только поворачивает голову на шум колес, как видит почти задевший его носом автомобиль с круглыми фарами. Юнги в состоянии только выругаться и дернуть руль вбок, однако, потеряв равновесие, он уносится к забору чужого двора и падает. Темно-синий автомобиль, явно дорогой нового производства, проезжает мимо, однако тормозит в пару метрах от упавшего Юнги, который бьется головой, отчего козырек его слетает в кусты и задевает ногу. Тем не менее юноша печется вовсе не о своем здоровье, а о платье капризной кузины. — Нет, нет, нет, — повторяя про себя, ползет к выпавшему чехлу Юнги, в расстройстве шипя на неуклюжего водителя. Потянув змейку вниз, брюнет внимательно разглядывает каждый камушек и ткань, глотая удары колотящегося сердца. Если хотя бы один камушек окажется не на месте, ему не жить. Машина задним ходом возвращается назад и, поравнявшись с сидящим в траве Юнги, опускает окно. — Ты цел? — слышит над собой монотонный голос Мин. Соединив брови у переносицы в знак возмущения, он поднимается на ноги и отряхивает с себя грязь. На коленях и бедрах приелись пятна от травы, челка его вновь упала на лоб. Юнги справедливо назвать пьянчугой, коим он не является, ибо выглядел он точно не как порядочный молодой человек. — Неужели вам дороги мало?! Вы меня чуть не раздавили! — фыркает громко парень, подняв взгляд на незнакомого человека в салоне новенького форда. Это был мужчина, старше его на несколько лет и точно богач. Юнги не может сказать, во что он одет и как сложен, но лицо у него ровное, с острыми чертами. Необычное… в нём есть что-то корейское, однако и европейские качества весьма привлекают глаз. Его вороньи волосы зачесаны набок, а челка уложена так, что падает на один глаз. Юнги вдруг умолкает под давлением чужого взора, но секундная заминка проходит, стоит ему вспомнить о велосипеде. Цепочка порвана, а без неё далеко не уедешь. Понимая это, Юнги цокает и толкает велосипед в стену и заодно поднимает кепку. — Я прошу прощения за своего шофёра. Сколько нужно на починку? — И не дожидаясь ответа, незнакомец достаёт из внутреннего кармана пиджака толстую стопку денег. У Юнги этот жест вызывает отвращение. Он еле сдерживается, чтобы не плюнуть мужчине в лицо. — Зачем мне ваши деньги? — не своим голосом спрашивает взвинчиво парень. — Думаете, у меня своих нет? Незнакомец хихикает после паузы, возникшей благодаря насупившемуся парнишке, который метает молнии ему в лицо. — Разумеется есть, раз ты катаешься здесь, — джентльмен, до сих пор не представившийся, чуть выглядывает в окно и поднимает ехидно один уголок рта, кивая на наряд в чехле, — симпатичное, тебе пойдет. — Как остроумно, — закатывает глаза Юнги и, бросив платье обратно в корзину, катит велосипед в сторону дома, до которого идти ещё минут пятнадцать. Он не подает вида, однако его шокировало чужое нахальство. — Значит, денег не возьмешь? — хлопнув по крылу автомобиля, дает понять шоферу двигаться в темпе брюнета джентльмен, в котором чересчур рассерженный Мин не узнал того самого важного гостя — мистера Джей Кея Скретча. Убрав пот с лица тыльной стороной ладони, Юнги, похрамывая, гордо держит подбородок. Несмотря на свое положение, парень знает себе цену. Он — человек, а все люди равны, кто бы ни пытался доказывать обратное. — У меня принцип деньги не брать, а у подобных вам — особенно. — Любопытно, что тебе такого сделали, как ты сказал?.. «Подобные мне»? — опускает полностью стекло Скретч, желая подольше поговорить с Юнги, который в его сторону и бровью не ведет. Брюнет вдруг останавливается и вздыхает полной грудью. Его слишком всё раздражает: отвратительная жара, сломанный велосипед, притом чужой, испорченные штаны и больная нога. Единственное его утешение во всей возникшей ситуации — то, что платье Мисо не пострадало. Осталось добраться до виллы и вручить его кузине. — Вы пустые, — отвечает тому прямо в лицо Юнги. — Пустые? — Вы не знаете цену деньгам и жизни. Вы ставите себя выше других и изображаете невесть кого. Будто весь мир принадлежит вам одним. Однако же, вы совершенно не смыслите в том, что творится вокруг. Вы думаете, жизнь — это музыка, женщины и карманы, полные деньгами. А хотите знать, что есть жизнь на самом деле? — пылко и на одном дыхании выговаривает парень, указав пальцем за свою спину. — Вон там, среди копоти и грязи, настоящая жизнь. Юнги как ни в чем не бывало идет дальше, решив, что своей глубокомысленной репликой застиг мужчину врасплох. Но каково было его удивление, когда рядом с собой он слышит: — Нет, это один из её вариантов. Всегда можно всё изменить. Запомни это, — вкрадчиво, почти что шепчет Скретч и бросает под ноги остолбеневшего парнишки пару купюр, — и если тебе что-то дают — бери. Гордость в наше время недостаток. Она, конечно, тебе к лицу, но гордые обычно остаются ни с чем. И это тоже постарайся запомнить. После этого окно форда поднимается до конца, скрывая за собой Джей Кея, и затем Юнги кашляет от пыли, которую подняли колеса отъехавшего автомобиля. Эта странная, похожая на насмешку судьбы, встреча производит на парня неизгладимое впечатление. «Это один из её вариантов». До этой фразы Юнги не задумывался посмотреть на данный вопрос с другой точки зрения. Он видит мир с одного угла — со своей комнаты, выходящей на «черно-белый» мир. Купюры под ногами дразняще шелестит ветер. Юнги долго разглядывает их и, закатив глаза, поднимает. После этого он торопится домой.