Просперити

Тэхён сидит на подоконнике в своей комнате и, поглядывая на торопящихся кто-куда людей, медленно курит сигарету. Окно настежь распахнуто, и белые занавеси шелестят под дуновение ветра: их то ли тянет наружу, к небу, то ли к противоположной стене, где находится железная кровать с цветочной простыней. На тумбочке стоит виниловый проигрыватель, в нём крутится пластинка с песней My Funny Valentine, которая придает Тэхёну романтическое настроение и отрывает, пусть и на время, от мирских проблем. Мимо проезжают телеги с товарными мешками, кареты и шумные машины; они поднимают пыль с дороги и оставляют после себя вонючие выхлопные газы. Тэхён выдыхает дым сигареты и улыбается юной леди, которая, заметив его, не смогла оторвать глаз - больно он красив: расстегнутая бледно-желтая рубашка обнажает тело, растрепанные волосы, только мытые, ещё не подсохли и предавали парню сексуальную небрежность. Тэхён понимает по чужим глазам какой производит эффект и, будто желая закрепить его, подмигивает дамочке. Он бросает окурок в кусты и отходит от окна, когда слышит голос матери, чьи шаги становятся четче. Парень отключает проигрыватель и разворачивается к двери, которая тотчас распахивается. Пожилая женщина с короткой стрижкой и с множеством родинок на лице входит в небольшую спальню. Паркет под её ногами скрипит. — Почтальон оставил под дверью это, - хмуро говорит она, протянув запечатанный конверт сыну. На ней выходное прямое платье с воротником; судя по всему, она собиралась на работу. — Спасибо, что принесла, - не торопится раскрывать письмо Тэхён, с намёком поглядывая на дверь. Мать недовольно цокает. Ей не нравится скрытность сына в последние месяцы. Все началось после того, как Тэхёна пригласили выступать в ресторане, о котором родители мало что знают. Они безусловно рады удаче сына, рады, что он поёт на сцене, как и мечтал, однако тревожное чувство не покидает их с первого выступления. Потому что в ту ночь он вернулся очень поздно и вдребезги пьяным. Тэхён не умеет пить, он временами наивный и слишком добродушный, и родители переживают, что их лучистый мальчик связался с плохой компанией. Но они во многом ошибаются. В первую очередь в том, что их сын - наивный. — Ты не хочешь нас с отцом пригласить в свой ресторан? Мы ещё не видели твои выступления, - держась за дверную ручку, смотрит на Тэхёна женщина. Тот закатывает глаза. — Я могу спеть вам хоть сейчас. — Ты нас стесняешься или что-то в этом роде? Думаешь, богачи тебя засмеют? — Мам, какие глупости, - хохочет Тэхён, качая отрицательно головой, — но я же говорил тебе, что в это место трудно попасть, - врет брюнет, садясь на кровать. Женщина понимает, что это только отговорки, но больше сына разговорами не донимает. Она лишь недоверчиво поджимает тонкие губы и, попрощавшись, уходит. Тэхён остаётся наедине со своими мыслями. Разглядывая крохотную комнату, в которой помещаются одна кровать, комод из темного дерева и тумбочка, он тяжело вздыхает и раздувается от ненависти ко всему, что его окружает. Его раздражают белые крашенные стены с пятнами от сырости в уголках, потрескавшийся потолок с лампочкой без люстры. Скрипучий пол из дешевых досок, которые следует бы смазать лаком. Неудобная кровать с кучей маленьких подушек и вульгарные плакаты, заменяющие ему обои. Тэхён пытался спрятать недостатки за мишурой, вроде вазы с цветами или проигрывателя, но уродство не скроешь за побрякушками, если оно исходит из самого тебя. Жить в мире богачей, петь для них, принимать комплименты и подарки, а затем возвращаться в не примечательный район, в дом, который желания нет называть своим, Тэхёна приводит в лихорадочное состояние. Он просто отказывается мириться со своим положением - его не устраивает быть средним классом и в то же время довольствоваться тем, что имеют богачи. Это какой-то парадокс! Тэхён раскрывает конверт, достаёт со дна купюру с круглой суммой и сложенное приглашение. Его просят выступить на одной из вечеринок. Как и всегда. Он уже привык быть желанным артистом на разных празднествах, привык общаться с миллионерами и детьми знаменитостей. Но разве можно, коснувшись золотых верхушек гор, оставаться у самого подножья? Тяжелое детство, когда родителям были вынуждены отказываться от еды, лишь бы накормить свое дитя, терпеть унижения и гонения, склонять голову и выслушивать недовольства соседей, у которых приходилось занимать деньги в долг, даже если это жалкие пару центов. Глядя на свою мать, сгорбленную и измученную, Тэхён навсегда для себя решил, что если и жить, то хорошо. Если любить, то деньги. Если плакать, то только от счастья. Он не будет одним из тех, кто живет от долга до долга. Нет, этого не произойдет. Тэхён рожден для большего: для света софитов, для аплодисментов и для всеобщего обожания. Поэтому ему необходимо петь в подпольном баре, где собирается вся элита Нью-Йорка. Если его заметят, то всё изменится. И ему не придется курить дешевые сигареты в комнате, где пахнет сыростью даже в знойное лето. У него будет все, о чем он только мечтает, просто нужно немного подождать. *** Над высоким зданием из кирпича пролетают два белых голубя. Майкл замечает их, когда выходит из салона своего черного мерседеса. Он жестом благодарит шофёра, открывшему ему дверь, и смотрит в ту точку, за которой скрылись птицы. — Добрый знак, - передает свою шляпу в руки шофера он и поднимается по ступенькам к парадному входу в полицейский участок. Палящее солнце греет затылок. Майкл, одетый в голубой костюм с галстуком, приветливо кивает офицерам, курящим снаружи и проходит в холл. Трель телефонных звонков, шелест документов и смех полицейских сразу погружают мужчину в атмосферу страшной суеты. Несмотря на высокие потолки и довольно светлый коридор, попав сюда, чувствуешь себя загнанным в угол: много разговоров и других шумов. Крики задержанных и слёзы тех, кто пришел просить о помощи. Майкл не обращает на них внимания. Он идет строгим ровным шагом, держа в кармане итальянских брюк руку с дорогими часами, такими же, как и одежда, из Италии. Черные зализанные волосы блестят на свету, на глазах солнцезащитные очки из целлулоида с голубыми линзами. Подойдя к стене с Американским флагом, Майкл поднимается на второй этаж офиса и, привлекая к себе внимание, движется прямо по коридору. — Добрый день, - стягивает с носа он очки, поздоровавшись с женщиной за рабочим столом с документами. Секретарь успевает только открыть рот, как Майкл захлопывает за собой дверь, войдя в кабинет шефа полиции. Мужчина, отвлекается от своих дел и подняв голову, напрягается. Он конечно же ожидал увидеть его здесь, но не так скоро. — Мистер Скретч, чем обязан? - офицер поднимается с кресла, желая пожать гостю руку, однако Майкл, сунув очки в карман, по-хозяйски занимает свободное кресло у стола и перебрасывает ногу на ногу. Офицер неловко поджимает губы под густыми усами, садится обратно. — Ты прекрасно знаешь зачем я пришел, мистер Терри. — Хотите кофе или чаю? — Мне не до твоего дешевого чая, - холодно отвечает Майкл, подняв брови вверх, отчего на лбу его образовываются морщинки. — Два часа назад мне поступил звонок от моих людей. Полиция обыскивала склад и отели, как будто что-то пытаясь найти. Мы оба отлично знаем что. — Мистер Скретч... — Это не все. Потом мне сообщили, что полиция наведалась и к другим джентльменам, с которыми мы сотрудничаем. Какого хрена происходит, Джонатан? Терри все-таки просит один холодный кофе для себя и, растянув узел галстука, откидывается на спинку своего кресла. — Ты думаешь, что можешь сесть мне на шею? - закуривает Майкл, теряя терпение. — У меня не было выбора, это приказ сверху. Меня поставили перед фактом, я не успел вас даже предупредить. — Я выписываю тебе чек каждый месяц не для того, чтобы слушать твои оправдания, Джонатан. Тебе повезло, что мой племянник быстро сплавил дурь, и склад был пустой, - затягивается Майкл, глядя с прищуром на портреты президентов за спиной шефа полиции, — что за ещё приказ сверху? — Может быть, вы слышали о зачистке? Власти избавляются от гангстеров. В Чикаго и Голливуде от них нет покоя, словно саранча... Сегодня утром поступил приказ из белого дома взять под заключение всех членов криминального мира Нью-Йорка, Бостона, Лос Анджелеса, Чикаго и Тампы. — С чего вдруг власти так переполошились? - успокаивается вмиг Майкл, всерьез задумавшись над новостями, которые его совсем не обрадовали. Он держит сигарету между двумя пальцами и внимательно наблюдает за каждым жестом офицера, пытаясь понять, лжет ли ему тот. — Итальянцы. Их развелось слишком много, они создают целые семьи и подбирают под себя слишком много корпораций. Мирные их боятся, полиция и судьи погрязли в коррупции, а другие банды охотно с ними сотрудничают. Майкл в согласии кривит ртом и хмыкает, мысленно проигрывая кровавые картинки в голове. В последние годы, особенно после принятия сухого закона, в стране прогрессирует бутлегерство. Американские шишки связывают свои жизни с риском, погружаясь в беззаконие. На улицах городов постоянные погони за грабителями; часто можно стать или свидетелем стрельбища или его жертвой. Подпольные бары, букмекерские конторы, казино и прочие контрабанды найти легче, чем обыкновенные вещи. Отдельное место в этом хаосе занимает холодный расчет между бандами. Майкл знает какого это, когда тебя желают устранить. После того как Чонгук стал вести дела с итальянскими гангстерами, в Нью-Йорке особенно запахло кровью, ибо сместив с рынка конкурентов, они нажили себе врагов. Скретчи - занозы в заднице многих здешних наркоторговцев, которые мечтают избавиться от них. — Говорят, сюда посылают инспектора из Вашингтона, - тихо добавляет Джонатан, нарушая возникшую тишину, — он непробиваем, тот ещё шакал. — Знаком с ним? - тушит сигарету о пепельницу Скретч. — Слышал многое, - отвечает Джонатан, — белая акула закона. Он задержал братьев Мако, прикрыл десятки наркопритонов и публичных домов. Работу свою любит так, словно женат на ней. — М-да, так себе денек, - цыкает Майкл, вспоминая белых голубей, пролетевших над ним. Теперь ему это кажется злой шуткой. — Я свяжусь с вами, когда появятся новости. Но рекомендую засесть на дно. Если сюда действительно пошлют инспектора, мои руки будут завязаны. Он будет заправлять делами. — Мне плевать на то, что случится с другими и мне плевать на деньги. Даже если завтра я проснусь банкротом, мой племянник не должен пострадать. Ты меня понял, шеф? - интонацией выделяет последнее слово Майкл и режет взглядом напряжённого офицера, у которого неожиданно разбаливается голова. Майкл достаёт обратно очки и, надев их, машет на прощание. После него в кабинете остаётся шлейф французского одеколона. *** Юнги постепенно привыкает к своей работе и к шуму, после которого ещё долго звенит в ушах, будто внутри него сидят цикады. Первые два дня он пытается запомнить названия блюд и вин и удивляется тому как, оказывается, много их бывает и как тяжело выговаривать некоторые из тех, что попадаются. Благодаря своим стараниям он избегает курьезные сценарии и справляется даже с, казалось бы, безвыходными ситуациями. Тяжелее всего было научиться держать поднос с несколькими фужерами и при этом не уронить все на пол, потому что у гостей есть плохая привычка внезапно подскакивать со своих кресел и танцевать. Неважно где, они, услышав музыку, забывают обо всем и погружаются в безудержное веселье, снося с ног персонал. В такие моменты хорошо заметны их невежество и чванство. Наблюдая за их повадками, Юнги решил, что его жизнь пусть и лишена роскоши и благ, которые может себе позволить американская молодежь, зато у него есть нечто большее, чего нет у них. Цель. Рожденные с золотой ложкой во рту просыпаются, чтобы блаженствовать и засыпают, чтобы блаженствовать на следующий день. Они тратят деньги на шелка и машины, на алкоголь и наркотики. Этот головокружительный аттракцион из удовольствий превращает их в свиней без манер, рамок и совести. Они аморальные халдеи. За две ночи Юнги видел разное: как толстый старик, чье имя жирным шрифтом выделено на обложке Playboy, обнимая грудастых девиц, давился коксом. И как охрана волокла его обмякшее от наркотиков тело к выходу. Он видел мужчин, в свете изображающих себя порядочными семьянинами, а здесь, в одной из кабинок сортира, трахающих шлюх. Видел политиков, которые выступают за здоровое будущее американского общества, а сами глотающих коньяк, как шипучку. Судей, вершивших правосудие, сажая в тюрьму мелких бандитов, но здесь охотно выпивающих на брудершафт с боссами мафии. Юнги обслуживал знаменитостей, чьи имена знает даже малый ребенок. Их боготворят, любят и берут с них пример, пока они, предаваясь похоти, устраивают оргии за крайним столиком, рядом с бильярдом. Это, к его печали, не обычные сплетни. Он видит подобное каждую ночь и все больше испытывает отвращение к обществу, которое лицемерит на каждом слове. Что это за обратная сторона монеты? Неужели это реальные лица людей? Юнги с презрением кривит ртом и возвращается к барной стойке. Бармен, имя которого Марко, разливает шоты и, улыбаясь, кивает Юнги. — Смена только началась, а ты как будто еле держишься на ногах. — Меня немного тошнит от запаха сигарет, - глядит на лампочки люстры, вокруг которой стоит сизый дым никотина брюнет. В баре играет легкая музыка. Тэхён ещё не вышел на сцену, поэтому прибывшие посетители, занимая места, переговариваются и запивают свои беседы разными напитками. Сегодня не так много народа, как обычно бывает по выходным. В будние дни, как ему объяснили, в бар наведываются в основном бизнесмены, люди с высокими званиями и детишки, за которых все делают их родители. Юнги останавливает взгляд на одном из столиков, где собралась компания студентов: четверо парней, дымя папиросами, одеты в костюмы от лучших дизайнеров современности, в окружении трех девушек. Красивые коктейльные платья, расшитые то ли перьями, жемчугами или другими камнями, оголяют бедра. На коротких прическах головные украшения и тиары. Они громко смеются и кокетливо опускают свои руки на плечи однокурсников, демонстрируя им свой интерес. — Выше нос. До сих пор тебе не везло, но может сегодня на тебя упадет взор божий, и какой-нибудь обдолбанный карапуз сунет тебе в карман несколько зеленых, - хихикает бармен, бросая в шоты деликатесную вишенку. Юнги только тянет уголок рта, ловя себя на мысли, что лишние купюры ему не помешают, учитывая, что рассчитают его лишь в конце месяца. Он устало вздыхает и машет в приветствии появившемуся из комнаты для персонала Тэхёну. Парень, на ходу зачесывая пальцами челку, вразвалочку приближается к коллегам и облокачивается локтями на стойку. Сегодня он остановился на коричневом костюме с белым жабо. На груди сверкает брошь из черного крупного камня, в котором Юнги, если бы хотел, смог бы разглядеть свое отражение. — Плесни водички, будь другом, - хлопает по дереву Тэхён и трет горло, — сегодня я не в форме. — Ты так всегда говоришь, до первого комплимента, - со стуком опускает бокал Марко. — Я их заслуживаю. — Тут и не поспоришь. Дамочки от тебя без ума. — И не только дамочки, - ехидно скалится Тэхён, подмигнув тому, и Юнги, который не участвовал в разговоре, цокает. Он замечает на рукаве рубашки розовое пятно, скорее всего от вина, чертыхается. Только этого ему не хватало, теперь, по правилам заведения, он должен переодеться, потому что гости весьма честолюбивы. Он закатывает глаза, а потом говорит, что вернётся через пару минут. — Я тоже, пожалуй, займу свое рабочее место, - облизывает губы Тэхён и, расправив плечи, поднимается на сцену, прося музыкантов подыграть ему. Раздаётся глубокая мелодия саксофона, а затем того подхватывает весь оркестр. Тэхён, спрятав одну руку в карман, а другой держась за микрофон, начинает петь, и весь зал наполняется одобрительными возгласами. Парочки, покидая бархатные диванчики, уносятся в пляс. Атмосфера в баре меняется. Официанты, стоявшие в стороне, вдруг становятся востребованы: гости заказывают шампанское и закуски к ним. Летят пробки к люстрам, льется пена, заливая паркетные полы. Смех и пряный аромат алкоголя вытесняет дым от сигарет. В помещении, где вместо окон вытяжки, нестерпимо душно. И людям хорошо. Чонгук слышит знакомое пение с первых ступенек. Он спускается вниз в сопровождении швейцара и Майкла, который все хочет о чем-то поговорить. Только вот Джей Кей не в настроении обсуждать дела, потому что выходные и первые дни начавшейся недели он работал без сна. Сперва он встречался с клиентами и забирал свои деньги, потом решал проблемы с полицией, которая вдруг вспомнила о законе. Чонгук устал и хочет выпить, потом, может, познакомиться с кем-нибудь, навешать лапши на уши и перепихнуться. Только и всего. Скретчев встречает чужой хохот и пирамида из бокалов шампанского, которую заполняют официанты. Он, не одаривая никого взглядом, уверенным шагом двигается к своему любимому столику за колонной. На стене висит картина раннего Ренессанса. Глядя на неё, хочется думать, что жизнь в нынешнее время лучше той, что была прежде. Майкл садится напротив племянника и сразу переходит к сути. — Хочешь или нет, но ты меня выслушиваешь, - угрожает пальцем он, стягивая с плеч пиджак кремового цвета, оставаясь в рубашке и галстуке таких же оттенков. — Я все знаю, так что избавь меня от своих наставлений, - отмахивается Чонгук, бросив короткий взгляд на поющего Тэхёна. Тот его тоже замечает, но предпочитает делать вид, словно они незнакомы. — Когда ты успел всё выяснить? — У меня много крыс в столице. Да и прессу я не обделяю своим вниманием. Я в курсе, что сюда едет инспектор. — Тогда ты должен понимать, что нам придется временно засесть на дно, - ложится на спинку красного дивана Майкл и расставляет руки по-хозяйски. — Из-за какого-то ублюдка терять миллионы я не намерен. — Он человек президента. Лучше не переходить дорогу властям, - предостерегающе тянет Майкл и натыкается глазами на симпатичную девушку, которая сидит за столиком слева. Её черные короткие волосы уложены прямо и закалены шпильками из жемчуга. Она, медленно отпивая вино, сканирует красноречивым взглядом старшего Скретча и, будто подавая знаки, перебрасывает одну ногу на вторую, от чего и без того короткое красное платье задирается. Майкл на эту уловку широко улыбается одним краем рта и достаёт сигарету, чтобы отвлечься от ярких картинок, где он трахает её у себя в машине. — Не получится, если я в черном списке. Ты же знаешь о плане зачистки? Так вот, раз уж я тесно связан с итальянцами, меня тоже будут преследовать, - Чонгук выглядывает в сторону, желая привлечь внимание официантов, но весь персонал занят, лебезя перед остальными гостями. Скретча нервирует ожидание. Ему не терпится прополоскать горло виски и остудиться, потому что сейчас внутри него расползается лесной пожар. — Потому я и прошу переждать бурю, а не идти на таран! - бьет железной зажигалкой, сделанной специально под заказ, по столу Майкл и выдыхает дым. — Лучше займись Мин Джихо. Твои ищейки ничего не выяснили? — Я велел им сконцентрироваться на инспекторе, так что Мины это теперь твоя забота, дядя, - без энтузиазма сообщает Чонгук, вкладывая в свои слова максимум недовольства. Наконец бармен замечает рыскающий по залу взгляд Скретча. Узнав важного человека, он перестает натирать стакан и, обернувшись к двери, видит выходящего из служебного помещения Юнги. Он, поправляя рукава чистой рубашки, оглядывает себя с ног до головы и, услышав свое имя, прибавляет темпа. — Ты вовремя. Обслужи гостей за шестым столиком. Только аккуратно. Это важный человек, - предупреждает Марко, передавая парню в руки меню. — Очередной министр или какой-нибудь актер? - фыркает Мин, собираясь уходить. — Хуже. Мафиози. Юнги не показывает, но не особо то и рад обслуживать человека из криминального круга. Такие его пугают, потому что от них неясно чего ожидать. Богатенькие Буратино или те же политики не позволят себе кровопролития, ведь подобный скандал повлечет за собой череду проблем, а вот гангстерам плевать на закон и правила. Они непредсказуемы: в одну секунду они обещают тебе хорошие чаевые, а во вторую угрожают размазать твои мозги по полу. К счастью Юнги, с ним подобного ещё не происходило, однако по чужим рассказам он отлично представляет, чего следует опасаться. Пройдя мимо танцующих людей, Юнги, глядя в пол, приближается к спрятанному от лишних глаз столику и не чувствует, что в нём проделывают дыры. Чонгук сперва думает, что обознался из-за прыгающей толпы, однако, чем он ближе, тем яснее его облик. Маленького роста, белый как смерть, со смешной формой официанта, которая ему велика; вдобавок эта забавная черная бабочка у воротника. Но даже в подобном виде Юнги выглядит красивее многих здешних девушек. Чонгук не понимает откуда вдруг такие умозаключения, но язык работает быстрее мозга. Он не успевает контролировать свои мысли, как и не в силах перестать разглядывать парня, который все ближе и ближе. — Добро пожаловать в наше заведение... - Юнги заикается, стоит ему встретиться взглядом со Скретчем, у которого губы дрожат в усмешке. Он шокировано хлопает ресницами, переводя взор с одного на другого и, обливаясь холодным потом несмотря на духоту, опускает на стол две книжки меню. Чонгук забывает о своей жажде. К чему выпивка, если он нашел что поинтереснее алкоголя. Юнги привлек его внимание ещё там, во дворе, когда общался с ним чересчур напыщенно. Мужчина открывает меню, листает страницы с названием блюд и скользит взглядом по груди парнишки, считывая с бейджика имя. — Коктейль Олд Фэйшен, - даже не притрагивается к меню Майкл, и Юнги с ужасом понимает, что эти люди частые посетители бара, раз знают напитки наизусть. — А вам? - записывает в блокнот он, обращаясь к Чонгуку. — А мне немного откровенности, - с интересом проходится пронзительными глазами по фигуре напротив Скретч, вновь остановив внимание на бейджике. — Юнги. Холодная волна паники окутывает плечи Мина, и в какой-то момент он забывает как дышать. Ему хочется просто развернуться и уйти вон, чтобы не пересекаться с будущим мужем Мисо. И все-таки, есть между ними много общего - оба в одинаковой степени полные засранцы. — Значит, ты здесь подрабатываешь? Майкл не вмешивается в разговор, но любопытство берет свое и он, сев полубоком, изучает бледного парнишку корейского происхождения. — Вам какое дело? - держится стойко Юнги, выдерживает каждый взгляд, жест, интонацию. Майкл в усмешке кривит рот и играет с зажигалкой, вновь ощутив заинтересованность со стороны. Девушка достаёт из своего фужера вишенку и, обхватив её губами, медленно покусывает, а Майкл видит вместо вишенки свой член. В паху тут же больно тянет. Он откашливается, видит, что девушка поднимается со своего места и подрывается за ней. — Я скоро, - бросает он, огибая Юнги и следуя за той, кто заменит ему закуску. — Садись, - кивает Чонгук. — Я на работе. И помимо вас у меня есть ещё гости. — Я твой самый важный гость и если захочу стану единственным, - категорично звучит мужчина, опустив взор на страницы меню. Юнги в эти угрозы охотно верит. Именно в угрозы, потому что прислуживать человеку с раздутым самомнением и педантичностью даже хуже, чем терпеть свою гнилую семейку. Он думал, что здесь сможет избавиться от спертого воздуха надменности, однако Скретч, ворвавшийся в его жизнь без спроса, сумел испортить придуманные планы. — Зачем тебе работать в таком месте, если ты из богатой семьи? - мягче добавляет Чонгук, не понимая своей прежней реакции. Он удивляется тому как быстро меняется его настроение рядом с этим парнем и, подняв подбородок, снова засматривается на кукольное личико. — Боже, да отвали ты от меня, придурок, - на одном дыхании выпаливает Юнги по-корейски и удивлённо скидывает брови вверх, услышав смех напротив. Джей Кей зажигает сигарету, тихо хихикая под нос. Он позволяет себе затянуться прежде, чем бросить свою реплику. — Я ненавижу все, что связано с Кореей, но то как ты разговариваешь на нём... и это несмотря на то, что очевидно гадости… - Чонгук поворачивает голову в сторону сцены, на которой продолжает ласкать слух своим бархатным голосом Тэхён, стряхивает пепел. — Музыка для меня. Непонятное напряжение возникает неясно откуда. Юнги ощущает её всеми фибрами души и по большому счету это благодаря сидящему перед ним мужчине: его неоднозначные намёки заставляют покрываться мурашками и одновременно гореть. У Юнги вдруг бьется сильно сердце от волнения. Странные разговоры, многозначительные взгляды навеивают на непростительные мысли. Брюнет подозрительно прищуривается, остановив взор на родинке под губой Чонгука. Он не может отрицать, что Скретч красивый, как и не может лгать себе, что каждая встреча с ним сопровождается волнением и азартом. Это как есть тоннами шоколад, зная, что у тебя на него аллергия. — Принеси мне ром, - вдруг просит Чонгук. — На свой вкус. — Я не пью, так что просто принесу вам самый дорогой, не обеднеете же, - Юнги быстро записывает в блокнот заказ и, не одарив того взглядом, фурией несётся к барной стойке, за которой Марко от волнения грызет заусенцы. Джей Кей провожает парня жадными глазами, предавая особое внимание его округлой заднице, и довольно хмыкает. Похоже, впредь он постоянный гость в этом баре. — Какого черта ты так долго?! Вы там погоду обсуждали или что? - набрасывается с расспросами Марко, когда Юнги обходит стойку и сам наливает себе воды. Встреча со Скретчем не входила в его планы. Он вообще не хотел его больше видеть после своего позора во дворе виллы. Юнги залпом опустошает стакан воды и просит самый дорогой ром, который есть в баре. — Пусть захлебнется своим пойлом, - старается не смотреть в его сторону Мин и кусает нижнюю губу. — Ты знаешь Джея Скретча? - открывает бутылку Бругало Марко. — Его зовут Джей? — Джей Кей Скретч. Я думал, мне нужно уже звонить в похоронную контору. — Что ты о нём знаешь? - раскладывая на подносе стаканы, интересуется Юнги и вспоминает, что бармен назвал того «мафиози». И как такой человек может ошиваться рядом с его семьей? Разве Мины занимаются не строительным бизнесом? Юнги больше ни в чем не уверен. — Знаю, что ему лучше дорогу не переходить. У него семейный бизнес. Скретчи владеют сетью отелей, но любой дурак знает, что это прикрытие. На самом деле у них там подпольное казино. У него из семьи только дядя остался, - рассказывает тихо Марко и тут же добавляет, — мать скончалась от испанки во время войны. А отец его без вести пропал ещё, когда он ходил в школу. Говорят, его убили. Юнги задумчиво мычит, хватая поднос в руки, однако ответить бармену он не успевает из-за неожиданного появления Тэхёна. Он так был погружен в свои мысли, что и не заметил как музыка перестала греметь, а танцпол стремительно опустел. Тэхён, убирая взмокшую чёлку назад, просит попить и хватает брюнета за плечо. — Ты не рассказывал, что знаком с Чонгуком. — С Чонгуком? - в недоумении хмурится он, после чего Ким исправляется. — То есть с Джеем. — Он жених моей кузины. — Что? Серьезно? - Тэхён косится на Марко, который, пожав плечами, тоже удивлённо ухмыляется. — Любопытно, - тянет тихо он и скользит взглядом по фигуре мужчины, который занят тем, что тушит сигарету. Юнги не желает вдаваться в подробности и, находясь под впечатлением от неожиданной встречи с Чонгуком, не замечает молний в глазах товарища. Он собирается с мыслями и, взяв подготовленный поднос с ромом, направляется к шестому столику, за которым его очень ждут. Тэхён провожает друга немигающим взглядом, но думает совершенно о другом. Со Скретчем певец знаком давно и некоторое время они были близки, однако мужчина допустил ошибку и задел его гордость - Ким такое не прощает. — Вернусь на сцену, - обращается к Марко тот и стремительным шагом отдаляется прочь. Бармен, тяжело вздохнув, опирается локтями о стойку. — Три месяца его не было видно, чего, черт возьми, он вдруг заявился? - сам себя спрашивает парень, наблюдая за Джеем, коему Юнги разливает в бокал алкоголь. Свет в баре приглушается, звучит фортепиано и томный голос. Медленная песня, наполненная романтикой и пошлостью, наполняет стены, подрывая парочек сойтись в белом танце. — За счет заведения, - опустив бутылку на стол, Юнги прячет поднос под мышку и важно выпрямляется, решив и дальше вести себя с тем отчужденно и одновременно гордо. Случай с дедом во дворе не должен его больше волновать. Пусть Джихо выставил его в самом худшем свете, Юнги свободный человек, добропорядочный и ему нечего стесняться, тем более своего происхождения. — Благодарю. Юнги, - нарочно цокает языком Чонгук, пробуя на вкус его имя и запивая его горьким ромом. Это лучшее сочетание из всех возможных. Он одаривает официанта самоуверенной ухмылкой, поднимает бокал на прощание и остаётся довольным, когда Юнги реагирует на его реплику закатыванием глаз. Но пока одному весело, другому невыносимо тошнотворно от излишнего внимания. Мин радуется, когда появляется возможность сбежать от Чонгука: его подзывают другие гости, поэтому он торопливо скрывается в толпе. *** Руки зарываются в укладу и взъерошивают волосы, пока языки сплетаются во рту. Майкл открывает заднюю дверь своего мерседеса и толкает девушку на сидения. Она, словно изголодавшаяся львица, тянет его на себя за галстук и в приглашении раздвигает стройные ножки, обтянутые кружевными черными чулками. Несмотря на ночную прохладу в салоне становится душно. Они долго целуются, то ли замедляя темп, то ли, распаляясь, переходят на дикие ласки. Майкл сует руки под дорогую ткань платья, сжимает упругую грудь, нащупывая твердые от возбуждения соски и оттягивает зубами мочку чужого уха; девушка, открыв рот, издаёт довольное мычание. — Ах, Майкл... Вздох незнакомки, который обжигает скулу, заставляет Майкла зловеще улыбнуться. Он продолжает покрывать мокрыми поцелуями шею и ключицы дамочки, спускается чуть ниже, облизывая выемку между грудями и напрягается, почувствовав руку у себя в паху. Девушка мурлычет от удовольствия, обхватывает ногами крепкий торс и дразняще трется о стояк в штанах, пока её украшения из белого жемчуга, свисая вниз, звякают. — Тебе нравится? - водит носом по пахнущей розами коже Майкл. Его крупная ладонь поднимается с талии к груди, потом к шее, пальцами надавливая на выпирающие тонкие ключицы. — Вы очень мне нравитесь... — Да что ты говоришь, - шипит Скретч и, бросив на ту странный взгляд, резко хватается за жемчужное ожерелье и наматывает его на кулак, из-за чего брюнетка впадает в панику, начиная задыхаться. — Сучка, думаешь, ты самая умная? - в ярости рявкает Майкл, немного выпрямившись. — Кто тебя подослал?! Незнакомка брыкается под тяжелым весом Скретча, бьется ногами в дверь и краснеет от недостатка кислорода. Большие жемчуга сильно вдавливаются в тонкую кожу, оставляя грубые следы; она хватается за них пальцами, надеясь вырваться из хватки, однако Майкл дает ей сильную пощёчину, отчего по припудренным щекам проносятся первые бусины слез. — Отвечай, мразь, чья ты шлюха?! - выражение лица Скретча становится пугающим: раздутые вены и прилипшая ко взмокшему лбу челка создают впечатление, словно он безумец. Майкл слегка расслабляет хватку, позволяя девушке глотнуть воздуха и развязать той язык. Она громко кашляет, продолжая плакать тушью, что испачкала некогда симпатичное личико, трясется от страха, явно не ожидая подобного поворота судьбы. Её губы дрожат, но она кусает их и просит прощения. — Я не могу рассказать. Они меня убьют... — В таком случае, тебя убью я, только подыхать будешь дольше. — Пожалуйста... я просто делала, что мне велели... Майкл коварно скалится. — Ничего умнее ведь не придумали, правда? - нагибается он вплотную к заплаканному лицу и, наградив ту ещё одной смачной пощёчиной, хватает безымянную за руку, которая спрятана под белой перчаткой. Из неё он достаёт небольшой нож, которым, скорее всего, подосланная должна была перерезать ему глотку. Осознав свое положение, девушка срывается на сердечные рыдания. — Они думали, что твоя задница способна усыпить мою бдительность? Ещё раз повторяю, на кого ты работаешь? — Я не знаю его имя... он просто заплатил мне и объяснил, что я должна делать. Он кубинец. — Кубинец? - хмурится Майкл, сразу обо всем догадавшись. — Стало быть, Матео, жадный сукин сын. — Пожалуйста, не убивай меня, - цепляется за его плечи брюнетка, смотрит с широко раскрытыми глазами, в которых нет ничего, кроме страха и паники. Майкл смачивает губы слюной, многообещающе усмехается. Он надеялся на горячий секс, но получил удовольствия больше того, что раскрыл коварный замысел конкурента. В список дел на завтра добавляется убийство кубинского наркобарона Матео Руиза. Переводя дыхание, Скретч шепчет той на ушко: — Когда тебе надо кого-то по-тихому прикончить, дорогуша, не следует показывать, что ты знаешь имя своей цели, - вкрадчиво произносит Скретч и снова тянет за ожерелье, на сей раз сильнее и равнодушно. Девушка пару минут лихорадочно дёргается под ним, отчаянно цепляясь за жизнь, но Майкл не разжимает кулак, пока жемчуга не рассыпаются по всему салону. Незнакомка к тому времени была уже мертва.