Метод кнута и пряника

Дотторе всегда любил выходить за границы, не важно какие: границы людских познаний о мире, границы догм о лицемерной морали, границы физиологических возможностей. Этот акт разрушения мнимых стен приносил в его жизнь смысл и удовлетворение, несмотря на то, что он отрицал обе эти концепции, считая само существование абсурдом, лишённым всякого мнимого удовлетворения. А ещё Второй предвестник искренне любил Лоне, хоть и сам себе в этом боялся признаться. А Панталоне, в свою очередь, любил возводить границы: границы личного пространства, границы своей Финансовой Империи, границы во взаимодействии с окружающим миром. Это свойство не раз спасало его психику от тотального разрушения, границы даровали Девятому предвестнику чувство стабильности и защиты. А ещё Панталоне искренне любил Второго предвестника, хоть и боялся ему в этом признаться. И вот они встречаются, каждый раз переходя за черту, каждый раз выводя своего партнёра на новый уровень принятия себя и окружающих, каждый раз перерисовывая границы дозволенного, разрушая и возводя, разрушая и возводя. Они работали слаженно, как сообщающиеся сосуды. Иногда, конечно, их идиллия рушилась и воздушные замки падали, оставляя их с голой реальностью. Дотторе и Панталоне не идеальны и им придётся жить в этой реальности, в этой истине, которую не изживёт даже запретное знание. Доктор не перестанет курить, а Регратор не перерастёт свой излишний перфекционизм. Девятый предвестник не перестанет злоупотреблять своим положением, а Второй предвестник не сможет задвинуть своё навсегда израненное эго. Как, собственно, и сейчас, когда Дотторе в очередной раз вышел покурить на балкон, выпуская сизый дым из покусанных сухих губ и глядя на заснеженные пейзажи чужого региона. — Дотторе, ты только что выздоровел! Ну неужели тебе обязательно необходимо выходить курить в три часа ночи на мороз? — окликнул его из спальни банкир, кутаясь в свой халат из-за проникающего через открытую балконную дверь сквозняка. — Лоне, мы уже это обсуждали... — закатил глаза Дотторе и сделал очередную затяжку. — Я, конечно, могу сейчас лечь поперёк твоих коленей, как послушный мальчик, но вряд ли у тебя есть настроение и силы для порки. — мужчина ухмыльнулся. — Нужны будут силы — найду, не переживай, драгоценный, — ответил ухмылкой на ухмылку Регратор, складывая руки на груди. — Для моего мальчика будут самые хлёсткие шлепки. Доктор от чего-то очень переменился в лице, черты его стали словно плавнее и мягче. Он тепло улыбнулся и выбросил сигарету через оградку, ступая босыми ногами на тёплый паркет. — Вот как, значит? Я — твой мальчик, — Второй предвестник подошёл к своему любовнику и взял его лицо в свои руки. — Ты можешь и не быть прямо таки моим, если тебя это... — Нет, — осёк его Дотторе. — Меня всё устраивает. И мужчины сомкнули губы в согревающем поцелуе. Время шло быстро и скоротечно, любовники ссорились, мирились, шли на компромиссы, всё больше и больше открываясь друг другу и убеждаясь в том, что у них сложился отличный тандем. Панталоне вновь захотел привнести что-то новое в их интимную жизнь. Дотторе с энтузиазмом поддержал его. Только в этот раз это что-то стало кем-то. Дамслетта сначала отнеслась холодно к предложению Девятого предвестника разделить с ним его постель, но, когда она услышала, что с ними будет Дотторе, то сразу же переменилась в лице, таинственно улыбнувшись. — Кто бы мог подумать, что птенчик так быстро оперится, мне казалось, что должно ещё пройти хотя бы одно столетие, прежде чем он пустит кого-то в своё сердце. — туманно отозвалась девушка, сидя за столом в своём захламлённом различным антиквариатом кабинете. — Хи-хи, что ж, я составлю вам компанию на одну ночь. Решено было выбрать день, когда у предвестников был самый незагруженный распорядок дня. В этот день Панталоне не выезжал из своей резиденции на встречи, Дотторе старался проводить больше времени в освещённых дневным светом частях своей лаборатории, игнорируя излюбленные подвальные помещения, а Коломбина просто взяла себе выходной. Они встретились в покоях доктора, который уже ждал их, сидя в кресле у камина, полностью голый. — Дотторе! — возопил банкир, как только его увидел. — Имей совесть, здесь же дама! — Дама всё равно и так всё прекрасно увидит, — безразлично пожал плечами Второй предвестник. — Расслабься, Лоне, мы здесь не на совещание собрались, а заняться сексом. — Хм, просто медяк недоволен, что птенчик не дал возможности себя раздеть, — по-совиному склонив голову, тихо произнесла Субретка. На щеках Регратора проступил едва заметный румянец, но он ничего на это не ответил. Третья предвестница небрежно сняла с себя шубу и отбросила её на рядом стоящий диван, и тоже оказалась абсолютно нагой, за исключением лёгких белоснежных туфель. — И ты туда же?! — неверяще произнёс Панталоне, потерев лоб и сняв очки. — Царица, и с кем я только связался. Субретка, смеясь, словно маленький ребёнок, пойманный на воровстве, быстро подошла к доктору и уселась на нём сверху, потираясь половыми губами о пока что вялый член Второго предвестника, выбивая из его груди первый за сегодня стон. Иль Дотторе хищно улыбнулся и впился ногтями в её мягкие изящные бока, приподнимая бёдра, стараясь уловить ощущение естественной влаги нежных вагинальных створок. Регратор охнул от возмутительного вида картины и стал побыстрее раздеваться. Времени у них было ещё полно, но, раз эти двое решили играть по своим правилам, банкиру тоже отставать не хотелось. Когда Девятый предвестник полностью обнажился, Дотторе уже вошёл в лоно девушки и, подхватив её под бёдра, понёс её к своей кровати, так до конца и не выходя из тёплых влажных стенок. Коломбина что-то шептала ему на ухо и посмеивалась, вызывающе стреляя глазами в сторону Панталоне. Регратор, почувствовав неожиданный укол ревности, быстро достал из большого переднего кармана своей шубы глянцевую коробочку и, подойдя к своим любовникам, протянул её Третьей предвестнице. — Надень это, пожалуйста, — убедительно попросил банкир. В коробочке оказался изящный чёрный фаллоимитатор средних размеров с ремешками, который Дамслетта закрепила на себе, встав с кровати и покрутившись вокруг себя, словно пытаясь развеять на ветру подол нового платья. Панталоне на это лишь покачал головой. Второго предвестника разложили на шёлковых одеялах, лаская его в четыре руки, Субретка сидела у изголовья кровати и оглаживала напряжённые от предвкушения бицепсы мужчины, целуя ему лицо и губы, в то время как Регратор выцеловывал дорожку от груди до паха, дразняще опаляя дыханием уже налившийся кровью член. Дотторе — их центр сопряжения, исток двух рек, в который они полноценно вливались, как две разные бурные природные ключи. Второй предвестник млел под их прикосновениями, тихо постанывая каждый раз, когда кто-то из них задевал особенно чувствительную точку. Первым вошёл в него Панталоне, предварительно растянув и обильно смазав его тугие стенки. Банкир медленно водил рукой по его члену, параллельно деликатно и поступательно проходя внутрь. Вскоре, когда член Регратора беспрепятственно проникал и выходил из анального отверстия, к ним подключилась Коломбина, аккуратно входя в него своим страпоном. У Дотторе, кажется, закатились глаза от переизбытка чувств. Такого ощущения заполненности он ещё не испытывал. — Всё в порядке, нгх, драгоценный? — с предыханием спросил его Девятый предвестник. — Д-да, всё, ох, всё хорошо. Вскоре Дамслетта и Регратор нашли идеальный темп, при котором они особенно удачно задевали простату доктора. Фаллоимитатор нагрелся от температуры их тел и теперь тоже доставлял Панталоне приятную дополнительную стимуляцию. Первым излился Дотторе, тяжело выдыхая и немного содрогаясь всем телом, как он обычно это делал. Следом за ним кончил и Панталоне, зарываясь в тело любовника и накрывая его своим. Третья предвестница сняла с себя игрушку и приглашающе раздвинула худые бледные ножки. Оба мужчины припали к её вульве, словно к сумерскому оазису. Проснулся Зандик рано утром, разминая затёкшую руку, которую подложил себе под голову во сне. По левую сторону от него безмятежно сопела Коломбина, а по правую расслабленно дремал Панталоне. Зандик тепло улыбнулся и опустился обратно на подушки, приобнимая своих любовников.