Враг моего врага

– Славное все же занятие – игра, – говорю. – Особенно в пути. – Да, особенно в пути. М.Фрай «Энциклопедия мифов». Малиновский бежал, опаздывая, по серому коридору, который теперь использовался вместо трапа самолета. Эх, никакой романтики. Он очаровал стюардессу, завел непринужденный разговор с соседкой. Соседка была – объедение: 9 по 10-балльной шкале. 10 баллов могли получить только голливудские небожительницы. Кира сидела через проход и бросала в сторону Малиновского строгие взгляды. Он наклонился к ней и, сделав самое несчастное лицо, трагическим шепотом спросил: «А если это любовь?». Кира на это только фыркнула. Самолет набрал высоту, разрешили отстегнуть ремни, стали разносить напитки. Рома и милая девушка, звавшаяся Софьей, болтали о всякой ерунде и заливисто смеялись. – А не хотите ли, Роман Дмитриевич, сыграть в нарды? – С удовольствием, но не зовите меня так официально, я ощущаю себя стариком. Рома. – Хорошо, Рома. – Девушка вытащила из сумочки изящный плоский футляр. Длинные или короткие? – Давайте в длинные… Они полностью сосредоточились на игре. – Занимательно, не правда ли? Путь домой. Путь…. Самолет ощутимо тряхнуло и загорелись надписи, призывающие пассажиров пристегнуться. – Ничего себе, – Рома улыбнулся, но улыбка вышла натянутой. – Тебе-то, Малиновский, чего опасаться? Кому суждено быть повешенным, тот не утонет? – Софья внимательно смотрела ему в глаза. – О че-чем ты, детка? – Брось, Ром, ты же хотел знать ответ на вопрос? Задавай. – А где... где Ключник? – Рома почувствовал себя последним болваном, оглядывая салон трясущегося самолета. – Ты уверен, что хотел спросить об этом? А-а, ты хочешь общаться исключительно с ним? Что ж... Самолет тряхнуло еще раз, так сильно, что в салоне погас свет. – Курить будешь? – огонек зажигалки выхватил из темноты знакомое лицо Ключника. – Где я? – Рома стоял, растерянно озираясь, и ничего не мог разглядеть. Даже не так: он мог разглядеть только ничто. – Зови меня Макс. Ключник – это как-то официально, что ли. Ты попал на перекресток между мирами, между реальностями. Хочешь, пойдем, погуляем по моему миру. – Не, пока у меня в своем мире дел много. – Что, ж, задавай свой вопрос, только быстро. Здесь нельзя оставаться долго. Рома закурил: – Макс, а вдруг с нашей Катериной случится что? Ну вот вдруг? – Думаешь, что если не будет Кати – то не будет и проблемы? – Макс ухмыльнулся, прикуривая. – Нет, наоборот. Вдруг вот ее машина собьет, и что тогда? – Вдруг, мой друг, никогда ничего не случается! Я могу дать тебе гарантии – с Катериной ничего плохого не случится, Франк проследит. Можете хоть взвод киллеров нанять. Не тратьте время на ерунду. – Да как ты мог подумать о нас такое! – искренне возмутился Рома. И с интересом оглядываясь вокруг, спросил: – А отсюда можно попасть… – Куда угодно, выбирай, – Макс широким жестом указал на двери, которые четко вырисовывались в темноте. – Ого! А вдруг… – Ты попадешь туда, куда надо, – Макс усмехнулся. – С моим сувениром иначе не бывает! Рома подошел к одной из ряда одинаковых дверей и потянул ее на себя. Вспыхнул свет. – Ну, елки-палки! Что за проза! Фу! – Малиновский был раздосадован, дверь вела всего-навсего в туалет самолета. Рома умылся, посмотрел на мокрого себя в зеркало, вытащил ключ на шнурке: тот переливался перламутровым блеском и был теплым. Убрав ключ и нацепив на лицо самое легкомысленное выражение, Рома вернулся в салон. Его соседка, красавица Софья, сладко спала, и он не стал ее будить, сел на свое место, закрыл глаза. Он думал о том, что еще чуть-чуть, и лимит его способности удивляться закончится. И о том, что путешествия – любые – это прекрасно. И, засыпая, он понял, что сожалеет, что не пошел с Максом. Ему снился город, с мозаичными тротуарами, дом из белого кирпича, на островерхой крыше которого крутился флюгер в форме попугая, приземистые здания с хрупкими башенками, канатная дорога… Когда стюардесса подошла к Роману, что бы попросить пристегнуться – они уже подлетали к Праге, – она с удивлением обнаружила на глазах у спящего мужчины слезы.