Враг моего врага

В сущности, игра – это добровольное наложение на себя немыслимых, зачастую нелепых ограничений, верно? М.Фрай «Энциклопедия мифов». Катя бросала в чемодан вещи. – Катюша, разве так можно? – Елена Александровна с ужасом наблюдала за сборами дочери. – Мама, мамочка. Я должна уехать, мамочка! – Катенька, а работа? И что я папе скажу? Он сейчас вернется с рынка, а тебя нет? – Мамочка… – Катя разрыдалась, – если я не уеду, случится что-то… что-то нехорошее! Со мной что-то происходит, что-то не то, неправильное. Я не знаю. Заявление на отпуск я написала. Уволят – пусть. Работу я найду. – Катенька! – Елена Александровна погладила Катю по голове. – Хорошо-хорошо. Не потеряй телефон тети Нины. Сразу позвони, как доберешься. Я буду волноваться. Папе скажу, что уехала на собеседование. Мол в Санкт-Петербурге тебе чудесную работу пообещали. А потом разберемся. За окном призывно гудело такси. Катя подхватила чемоданчик и бросилась на улицу. Быстрее, быстрее. То что, случилось сегодня, там, в каморке, разделило ее жизнь пополам. Той Кати больше не было. И не в поцелуе было дело. Только Катя не могла понять – в чем. Все сладилось само собой: по пути до вокзала – ни одной пробки, в кассе – полно билетов, поезд – уходит через десять минут. Катерина бегом, в облаке кружащихся снежинок, домчалась до нужного вагона и только в купе почувствовала себя более или менее спокойно. Попутчиков не было – невероятное стечение обстоятельств. Поезд приходил в Питер поздно ночью, но родственники Пушкаревых – тетя Нина, двоюродная сестра Елены Александровны, и ее дочка, Анька, жили на Лиговке, недалеко от вокзала и с радостью согласились встретить Катю. Елена Александровна, заручившись поддержкой сестры, успокоилась и даже смогла успокоить разволновавшегося мужа. Поезд отбивал мерную дробь по рельсам: бежать-бежать-бежать. Если бы было возможно убежать от себя. Стоило Кате закрыть глаза… Ох, невозможно! Как она могла! И с кем? С Воропаевым? А на него-то что нашло? И все тело вспыхнуло огнем от воспоминаний. От воспоминаний? Катя закрыла лицо ладонями и зарыдала. Она – плохая, ужасная, недостойная. Катерина, устав от бесплотных размышлений и слез, уснула. Сквозь дрему ей казалось, что ласковые руки гладят ее по голове и кто-то тихо поет колыбельную из детства. На перрон Московского вокзала Катя ступила бледная, несчастная, но спокойная. – Катюха! – заорала симпатичная девушка и, налетев на Катю, обняла и закружила ее. – Привет, сестренка! Пошли-пошли. Маман сидит дома, готовит разносолы на ночь глядя. Чего случилось, что ты как снег на голову? – Ань, все потом. Не сейчас. – Тетя Лена сказала, тебе работа нужна? – Да. – О-хо-хо, да ты везунчик! Мой шеф ищет бухгалтера. Работа, конечно, не то что у тебя была, но вполне. По нашим питерским меркам о-очень все неплохо, а коллектив – отпад! – Анька закатила глаза. – Все, завтра идем на собеседование. Только тебя переодеть надо. Странная у вас в Москве моды. Очень такая, трешовая, у нас как-то попроще, что ли, надо. Джинсы-то хоть у тебя есть? Катерина кивнула. – Вот и хорошо. Значит, сейчас перекусим, тяпнем для бодрости духа, а завтра – бегом-марш на работку! Катя валилась с ног, с трудом пережила устройство на новом месте, болтовню с Аней и поздний ужин. Повторяя себе: «Все хорошо», она заснула, едва коснувшись головой подушки. Утро началось с веселого щебета Ани: – И это одежда? Боже, но у вас там и мода. Но у нас тут, в провинции, так не прокатит. – Ань, ну причем здесь Москва? – Ни при чем. Шагом марш умываться и кушать. А я пока подумаю. Когда Катя вернулась в комнату, Аня уже притащила свои свитерочки-кофточки. – Одевай это и это, вот так значительно лучше. А что у тебя за очки? Матерь божья! Мой босс выпадет в осадок. Где ты откопала этот антиквариат? Куртку на фиг было в чемодан пихать? Лучше бы ты свое пальто выбросила из поезда на полном ходу, оно же жутко неудобное! Так, ладно, побежали, – Аня была сгустком энергии: она не ходила, а бегала, не говорила, а тараторила, не ела, а глотала. Живое воплощения заряженной батарейки. По дороге они успели зайти в магазин оптики и выбрать очки, которые весьма шли Катерине. Вот так: джинсы, свитер, куртка. Волосы – в хвост. На голову – капюшон. Ничего необычного, девушка, каких миллионы. Можно уютно затеряться в толпе. Забыть. Фирма, в которой работала Аня, была совсем небольшой. Коллектив – десять человек. Они быстро обо всем договорились с улыбчивым мужчиной лет сорока, который являлся собственником, а по совместительству и директором предприятия. Вечером Катя позвонила родителям, доложила о положении дел, успокоила, обещала вести себя хорошо. А еще напомнила маме, что бы та никому не говорила, куда Катерина подевалась. Так прошел почти весь декабрь: работа, потом обед со всеми, опять работа. Бегом домой с Аней. С Аней всегда бегом. Потом к ее друзьям: художникам, поэтам, музыкантам, среди которых Катя чувствовала себя спокойно и хорошо. Только черный цвет в гардеробе: от нижнего белья до куртки. Капюшоном отгородиться от пронизывающего питерского ветра и от всех людей на свете, затеряться, раствориться. Одиночество в толпе. Попытки мужчин познакомится. И ее неизменный отказ. И мысли. Мысли, мысли, мысли….. Как там в Москве?