Враг моего врага

Один из самых нелепых — миф о вреде эгоизма. Считается, что жить ради собственного удовольствия — «плохо». М.Фрай. «Энциклопедия мифов». — Кир, нам надо поговорить. — Что-то случилось? Опять ваши дрязги с Андреем? Саш, мне надоело… — Кирюш, это не имеет отношение к Андрею. Ложь! — Помнишь, я ходил к врачу? Тогда, осенью. — Да. Ты сказал, что все в порядке. Ты… — Да, Кира, но… Но на самом деле все совсем не в порядке. Там такая штука, сестренка, в общем, у меня есть шансы апрель не встретить… живым… — Саш… Это такая шутка? Нет, ну нет же! Я не верю. Не может этого быть! — Кира утыкается мне в плечо лбом и плачет, всхлипывая. — Сашка, скажи, то ты врешь! Как же так? Родители, теперь ты… Я не переживу! — Кира, ну что тут поделаешь. У нас есть еще время. Ничего, ты справишься, ты сильная, — обнимаю ее за плечи и усаживаю на диван, сам опускаюсь рядом и кладу голову к ней на колени. — Саш, а давай за границу тебя пошлем лечиться? — сестра вытирает слезы, пытаясь найти выход. — Не поможет. Ничего уже не сделаешь… — Но, может, к бабкам, к знахаркам? — Кира, что ты говоришь? Ты же понимаешь, была бы надежда — я бы не стал тебя расстраивать, — я выпрямляюсь, смотрю ей в глаза. — А теперь, сестренка, давай-ка я тебе расскажу про свою последнюю волю. Кира закрывает лицо руками, трясет головой, не желая меня слушать. Я начинаю закипать. За что такое испытание Кире? Почему по ней должно ударить рикошетом это странное соперничество? Она же совсем, совсем одна останется. Кристина — не в счет, у Крис одно лекарство от всех болезней и невзгод — уехать на край света. Я, как могу, успокаиваю сестру. Примерно через час она более-менее приходит в себя и отправляется умываться в ванную. Я стою посреди ее комнаты, смотрю на фотографии: Кира с Андреем; Крис, Кира и я — на каком-то празднике. Довольные, веселые, беззаботные… Я принимаю решение. — Кирюш, у меня еще много дел. Позвони какой-нибудь подруге, пусть приедет. Не хочу тебя оставлять, но дело больно срочное. — Я хочу побыть одна. Саш, все будет в порядке. Просто мне надо свыкнуться с этой мыслью. Ты мне позвони потом, ладно? — Кира выходит из ванны: бледная, с сжатыми губами. Бедная моя девочка. Спокойная, так и не поверила в мои слова. — Хорошо, сестренка, — я целую ее в лоб и ухожу. На улице метет, поднимаю воротник пальто и стараюсь как можно быстрее заскочить в автомобиль. Подходящая погода для намеченного дела. Итак, путь мой лежит в один симпатичный особняк, и мне абсолютно наплевать, как при этом будет вести себя мой шрам. Добираюсь быстро, останавливаюсь, но не тороплюсь выходить. Выкуриваю одну за другой пару сигарет. Вот теперь я готов посмотреть в глаза чудовищ. Иду и считаю шаги до крыльца. Раз, два, три…. Двадцать два шага. Символично, черт возьми. Дергаю дверь. Не заперто. Боль пронзает мое тело сотней игл. Сжимаю зубы, в лучших традициях голливудских блокбастеров и вхожу в дом. Чер-рт, как же больно! Кровь тонкими струйка течет по груди, и белая рубашка стремительно становится алой. Сбрасываю пальто под ноги и продолжаю движение. Сегодня коридор до комнаты с камином кажется мне бесконечно длинным. Матерюсь особо виртуозно — жаль, оценить пока некому, рукой хватаюсь за сердце, смотрю на окровавленную грудь. Это ты зря, Воропаев! Грязной от крови рукой оставляю на стене, по мере приближения к цели, кровавый след. Еще пара шагов, вдох-выход. Молодец! Толкнуть дверь… — Зачем ты пришел? — Франк сегодня шутить не намерен. Он стоит у кресла, опираясь рукой обо спинку. Я готов увидеть в его глазах злость, но нет: он расстроен. Глаза говорят: «Что тебе, мудаку, дома не сидится?» — Кира… Ты же можешь… Я прошу… Пусть она забудет… меня… Не хочу… чтобы… она… страдала… — как оказывается трудно говорить, когда из тебя вытекло ведро крови. — А почему ты сам не позаботился об этом? У тебя были хорошие шансы. Я валюсь на одно колено, продирая ногтями обивку старого кресла. — У тебя впереди почти месяц, ты все еще можешь побороться. — Я… не смогу… полюбить… Катю. Франк улыбается, но улыбка его безрадостная. Мол, имей с этими людьми дело. Как же. Один раз он уже мне это объяснил. — Значит, ты хочешь, что бы я нашел другое решение? — Д-да-а, — я выдыхаю согласие сквозь стиснутые зубы. Упираюсь одной рукой в ковер, мокрый от моей крови. — Хорошо, есть один вариант. Не знаю, правда, понравится ли он тебе. Три жизни в обмен на одну, — Франк становится на колено напротив меня. И мне опять кажется, что я смотрю в зеркало. — Все просто — убей Катерину. Убей ее сам и все забудется: игра — кончится. — Нет… ее… нет… — я даже не спрашиваю, кто и почему изменил правила игры. — Почему? — он смотрит на меня в упор, и я вижу, что он знает ответ. Но я ничего уже не могу сказать. Я утыкаюсь носом в ворс ковра, за секунду до этого понимая, что…