Герпетофобия

Серые облака заволокли небо, напоминая собой разлитую по бумаге акварель, тёмные пятна вливались в светлые и наоборот. Края походили на вату, плотным одеялом укрывшую город. В первые дни сентября было даже незаметно, что наступила осень. Природа вовсе не торопилась с тем, чтобы уложиться в придуманный какими-то там людьми график. Деревья будто нехотя одевались в свои пёстрые наряды и столь же неохотно сбрасывали их, усеивая землю красными, жёлтыми и оранжевыми листьями. Солнце грело всё так же, но первые косяки перелётных птиц уже предвещали изменения в погоде. Монти чихнул, когда дождевая капля попала ему в нос. В своих размышлениях он не заметил, как начался мелкий противный дождик. Плотнее кутаясь в куртку с шарфом, он зашёл под козырёк, докуривая остаток сигареты. Клубы дыма взвивались вверх, сразу исчезая, уносимые ветром в морось. Осень…Он ненавидит осень. В это время года на душе словно кошки скребутся, а привкус никотина на языке становится особенно гадким. И всё равно, вместо привычной одной пачки в месяц уходят полторы. Лето совсем недавно вышло за порог, а аллигатор уже по нему скучает. В такие моменты всегда появлялась шальная идея бросить всё к чертям и переехать на юг...От чего-то теперь казавшийся особенно далёким. Он никогда не видел в живую всех этих тропических растений, имитациями которых набит его аттракцион. Разве что тот цветок с большими дырявыми листьями встречался ему в каком-то офисе. В остальном ящер никак не соприкасался со своей мнимой родиной, разве что старые знакомые подмечали его «истинно флоридский склад характера». Когда ему говорили такое, то чаще всего имели в виду, что он наглухо отбитый еблан. С какой-то стороны Монти воспринимал это как комплимент. – Эй! Ты что, спишь? С трудом, но Гатор всё-таки разлепил глаза. – Нет… К отвратительному душевному состоянию прибавлялось совсем не лучшее физическое. Мерзкая прохладная сырость проникала даже сквозь два свитера. Она словно высасывала из него сознание. Аллигатор, сам того не заметив, сильно задремал. Облокотился о холодный бетон стены, начав постепенно сползать вниз под грузом собственного, ставшего внезапно таким тяжёлым тела. Вероятно, он бы в итоге оказался на земле, если бы не начальник ночной смены. Своим карканьем старый ворон вынул рептилию из холодных грёз. – Если грохнешься здесь, я твою окоченелую тушу тащить не собираюсь. Чёрная птица с начавшей то тут то там проглядывать сединой - один из немногих, кто всё ещё верен традициям и не дует, как многие, в эти сраные электронные дуделки. Вроде они называются «вейп». Монтгомери так и не смог пристраститься ко вкусу нового тренда. Никак не реагируя на последние слова ворона, он бросил окурок в урну. Оставляя старика одного смолить сигарету, ящер шмыгнул обратно в здание, пока окончательно не замёрз, а мысли не превратились в кашу. Прохлада улицы сменилась теплом зала прежде, чем он успел выйти из технического коридора. Стоит признать, отапливали Мега пиццаплекс прилично, что весьма радовало, ведь эта огромная махина могла с лёгкостью превратиться в натуральную морозилку. На одной из прошлых работ Монти на своей шкуре прочувствовал, что бывает, когда вопросу обогрева не уделяется должного внимания. Складское помещение где-то двенадцать на двадцать метров и высотой в десять каждую зиму становилось одной большой холодильной камерой. Шефа это мало волновало: «Зашёл-вышел, какие проблемы?». Да, действительно. Зашёл - вышел...И так ещё дохуя раз, пока пальцы не перестанут гнуться, а хвост не начнёт отваливаться. Мышцы будто судорогой свело так, что челюсти не разжать. Гатор ускорил шаг, желая поскорее уйти от странных мыслей и неприятных воспоминаний, навеиваемых ему вечерней прохладой. Чем дальше он был от зелёного света табло с надписью "Выход", тем более блеклыми становились краски. Ночное зрение, очередной подарок от природы, шедший в комплекте с бронированной шкурой и всегда отрастающими зубами. Оно давало лишь чёрно-белую картинку, но это всяко лучше того, чтобы спотыкаться на каждом шагу с фонариком. А спотыкаться тут было обо что. Всякий мусор, строительный хлам, парочка, скорее всего, давно списанных автоматов. Коридоры, предназначенные для перемещения персонала, напоминали пространство под ковром в старой квартире Монти, куда он частенько сметал особо крупную грязь, дабы та глаз не мозолила, пока ему лень убираться. Лапа легла на дверную ручку, и аллигатор потянул на себя, но пространство осталось всё таким же серым, лишь слабые розовые всполохи зажигались на пару секунд и тут же гасли. Значит, свет уже погасили, пока он отходил. Торговый центр встретил Монтгомери уже привычными неоновыми огнями и тихим шуршанием колёс ботов-уборщиков. Ближайшая к нему машина немного отклонилась от своего маршрута, сметая в совок бетонное крошево, которое ящер принёс с собой на ботинках из технического коридора. Постучав ногами и сбросив лишнее, чтобы бот не таскался за ним, собирая каждую соринку, Монти пошёл в направлении, так называемой Аллеи Славы. Огромные статуи в позолоте, изображающие четвёрку музыкантов, своими размерами лишь подчёркивали масштабы зала. Они производили на гостей первое впечатление, давая понять, что здесь их будет ждать нечто по-настоящему грандиозное. Всегда смотря на них, он ощущал себя до отвратительного крошечным. Гатор оглянулся по сторонам ища того, с кем у него тут назначена встреча. Внезапно над его головой раздался странный жужжащий звук и поле зрения закрыли чьи-то ладони. – Хе-хе, угадай кто? – протянули рядом. Сделав очень задумчивый голос, ящер начал рассуждать. – Хмм, может Чика? Послышалось хихиканье. – Нет, она бы не достала, и руки больно большие, тогда Фредди? Таинственный некто вновь заливисто рассмеялся, позвякивая бубенцами на одежде. Он был в нетерпении, предвкушая, когда же Монти догадается. – Хотя он бы таким заниматься не стал... Хмм, Луна? – Верно! Аниматроник сразу же отнял руки от лица Гатора, делая колесо и вставая перед ним. С каких пор он позволяет ему делать это? Почему принимает участие в этих детских играх? Дать точный ответ Монти не сможет. Как и было уговорено, робот перестал преследовать аллигатора каждую ночь. Теперь он начал делать это через день...Поэтому, всё обмозговав, Гатор вышел на чисто мужской разговор один на один с цельнометаллической нянькой для дошкольников. Насколько это глупо звучит, настолько глупо это и выглядело. Где-то с полчаса он расхаживал перед Луной, размахивая руками и жестами показывая, почему ему, да и кому угодно не нравится, когда за ним следят. Робот, словно пародируя паука в углу ванной, наблюдал за кажущиеся ему странными конвульсиями Монтгомери. Третья, четвёртая и все последующие попытки достучаться до железки не принесли результатов. Говорят вроде на одном языке, и тот вроде кивает, да только без толку, что там при создании запихнули в код программы, то кукла с микросхемами и делает. Если не выходит с этого угла, то надо попробовать с другого. Сначала Монти обратился к техническому отделу с жалобой на странное поведение аниматроника. Ответ пришёл неожиданно скоро: Мы прочли ваше письмо и, приняв во внимание все проведённые ранее изменения систем с учётом ранее выявленных дефектов/логических ошибок, которые могли появиться с новыми обновлениями, можем сообщить, что данное девиантное поведение не идёт в разрез с поведенческими паттернами программы. А если по нормальному - «он часто это делает, не парься». Ладно, блять, здесь его отфутболили, но ему есть ещё куда обратиться. Во-второй раз Монти написал заявление в «Запчасти и сервис», которые уже напрямую занимались починкой железных болванчиков. Покопавшись в электронных мозгах, они заключили, что ничего серьёзного там нет - ремонт не требуется. Это вам, придурки, ремонт не требуется... По итогу Гатору всё же пришлось терпеть висящего над душой Воспитателя. И вот очередной вечер, и опять наслаждению прогулкой по пустому торговому центру мешал чужой пристальный взгляд. Засевший под потолком вполне видимый наблюдатель нервировал тем сильнее, чем дольше Монти старался его игнорировать. Особенно это тяжело оттого, что глаз постоянно цепляется за усыпанный светящимися звёздами костюм. Куда бы он ни пошёл, везде его преследовал шелестящий звук сверху и периодические поскрипывания. Невнятная игра в преследователя и преследуемого продолжалась вплоть до одного дня. Это была среда или вторник, теперь сложно вспомнить. Он никогда и не придавал значения датам. Скоро конец их рабочего дня, но детские визги и крики, которым почти что вторили голоса родителей, казалось, не желали стихать. – Мама! Мама, смотри какой мишка! – Мари, не ешь мороженное так быстро! – Хочу на Гонки Рокси! – Что значит «мы не делаем возврат»?! – Я есть хочууу! От всех этих возгласов у Гатора начинала раскалываться голова. – Дядя, а волосы у вас настоящие? Вопрос, выдававший в маленьком лисе новичка. – Настоящие... – А можно потрогать? Монтгомери дал уже зазубренный ответ. – Нельзя. Голова - запретная зона. Затем он развернулся, обращаясь к повисшим на его хвосте детям. – Так, прошло уже больше двух минут, слезайте. – Да, сейчас наша очередь! – выкрикнул один из троицы стоявших рядом щенков. – Нет-нет, всё, время кончилось, вам пора. Раздались расстроенные вздохи. – Что?! – Ну ещё чуточку! Ящер опустил хвост, ставя малышей на землю. – Ваши родители из меня сапоги сделают, если не найдут вас, да и вообще у меня ещё куча работы. – Про последнее он немного приврал, но не суть. Нехотя, но маленькие ручки отпустили хвост большого хищника. Когда Монти проводил их маленьких посетителей к взрослым, те пообещали, что обязательно вернутся. Ящер в этом нисколько не сомневался, ведь эти цветы жизни так и хотели высосать из него все соки. Что происходило дома, он даже воображать не желал. Идя в глубь искусственных джунглей, Гатор провожал взглядом немногочисленных зверян и людей, идущих к выходу. Не то чтобы до этого тех было прям большое количество. У тех, кому не слишком повезло, спрашивал за билет. По протоколу он должен проверять всех, чтобы не было зайцев, но после пары сотен становится уже буквально влом. Закончив с обходом и убедившись, что больше никого нет, аллигатор вышел к ограничивающим столбикам. Между ними натянуты красные канаты с крюками, кроме места обозначенного как вход. Взяв в лапу отдельно висевший канатик, ящер с большим удовольствием прицепил его крюком за кольцо, отделяя пространство гольфа от общего зала. Официально его рабочий день окончен. Посетители сбивались в неровные ряды, постепенно сливаясь в толпу, направляющуюся к раздвижным прозрачным дверям и неспеша покидающую здание. Монти встал напротив клумбы, на которой была вывеска с его именем, положив руку на выпирающий край последней буквы. Люди, зверяне...С такого расстояния они все превращались в разноцветные мельтешащие пятна. Что-то говорят, что-то жуют и чем-то заняты, наверняка чем-то важным. Наконец основной поток схлынул, но откуда-то ещё продолжали тянуться гости: по одному, по два, по три, подростки, взрослые с детьми, группа школьников, опять по одному. Эти нехитрые комбинации перемешивались между собой, и цепочка всё не хотела прерываться. Внезапно у него в кармане завибрировал телефон. Сообщение от Чики: «Простиии, но сегодня все хотят автограф или сфотографироваться, поэтому буду поздно.» сердечко, и ещё куча других розовых смайликов. Ниже фото, на котором целая куча ребятни облепили Бонни, да так, что только уши и видно, справа торчит смазанный в движении хвост Рокси. На заднем плане Фредди с ребёнком на руках, кто-то их фотографирует. Пальцы плотнее сжали смартфон, а из ноздрей рептилии вырвался шипящий выдох. Он отстучал по экрану с паутинкой трещин короткий ответ: «Ок» Они там минимум на минут сорок. Надо как-то убить время. Маршрут уже много раз опробованный. Сначала он пройдёт до фотобудок, потом эскалатор, аркадные автоматы... В этот раз всё случилось не так, как всегда. Шагая между машин с постоянно мерцающими дисплеями, он прикидывал у себя в уме, куда повернуть в этом своеобразном лабиринте. В какой-то момент слух различил чьё-то присутствие в противоположном от его пути направлении. Показалось? А вот опять что-то вроде шарканья. Он развернулся и пошёл на звук. Источник находился рядом с одним из ближайших туалетов. Аллигатор удивился, увидев котёнка. Светлые волосы, карие глазки, голубые штанишки на лямках. Судя по кисточкам на ушах и пятнам - рысь. Девочка шоркала ногой, гоняя туда-сюда скомканный фантик. Монти подошёл ближе, уже предчувствуя, что появится мать ребёнка, кинет крайне настороженный взгляд и уведёт дочь... Или это сделает отец. Но рядом никого не видно. – Хей... – тихо позвал Гатор. Большие относительно головы уши с кисточками встали торчком, и малышка посмотрела на него. – Где твои родители? – Огромный ящер встал на одно колено, чтобы быть с рысёнком на уровне глаз. – Знаешь, сейчас уже довольно поздно. Котёнок стала теребить пуговку на кармане комбинезона. – Мама обещала прийти в пять. Уже пол шестого. – Ага, ясно... – Монти включил гарнитуру, закреплённую на вороте костюма. – Приём? С той стороны послышался голос оператора. – Вас слышно, что случилось? – У меня тут девочка - рысь, одна. Говорит, что её должны были забрать ещё в пять. – Билет или какой-нибудь пропуск у неё есть? Малышка сразу вытащила ярко разукрашенный лакированный бумажный квадратик, которым практически тыкнула в морду аллигатора. – Есть билет. – Он пробежался взглядом по буквам – Номер: ADYH728. На той стороне началась возня. – Нам уже поступало сообщение об этом номере, и мы занимаемся решением проблемы. И они отключились. – Хэй! – он встряхнул умолкшую технику. – Кто сообщил?! Она здесь одна стоит! – Нет! – возразила малышка – Со мной был Солнышко! Ящер тут же умолк, оставив в покое свой воротник. Воспитатель. Ну конечно, стоило догадаться, билет-то в детский сад. – И где же он тогда? – спросил Монти, вставая на ноги, поправляя очки. – Мы играли в прятки, и сейчас моя очередь прятаться... – девочка отвела глаза куда-то в сторону. Чего-то недоговаривает. – Вот оно что, и долго он тебя ищет? – Мм... – котёнок замялась с ответом, и это лишь подкрепило предположение Гатора. – Тогда пойдём его проведаем. – сказав это, он пошёл в сторону, но через пять шагов сразу остановился. Рысёнок еле поспевала за ним. – Ладно, так дело не пойдёт. Ящер развернулся к ребёнку и, взяв её на руки, усадил себе на плечи. – Опля, теперь быстрее будет. Малышка получше уселась, укладывая лапки на голову рептилии. – Ну как, удобно? – Угу! Дорога была недлинной, пусть и заняла чуть больше времени, чем если бы Монти шёл один, без пассажира. Она ногами вот-вот отобьёт ему всю ключицу, да ещё никак не замолчит. – А вы совсем не похожи на настоящего крокодила. – Я аллигатор... – Да! Алли- аллигатор – с запинкой выговорила малышка. – Вы сооовсем не похожи. Я видела их в зоопарке! У вас морда короткая и вы такой зелёный-зелёный, как та капуста, которую я ела на завтрак, фу! Ненавижу капусту! Но сестра говорит, что она полезная... Ну, вот, а те ал-лигаторы в зоопарке, они чёрные-чёрные. Монти почти что хрюкнул от смеха. – Своего рода я тож чёрный здесь. Котёнок не поняла, о чём говорит Гатор, поэтому продолжила. – И у вас глаза не такие. – Какие не такие? – Ну, такие...Не как у змейки. – А, так это линзы, на самом деле мои глаза не такие. – попытался он повторить её интонацию. – Зачем вам линзы? – в искреннем непонимании спросила девочка. – Чтобы никого не напугать. – Но такие глаза же прикольные!

Твои глаза нисколько не страшные, они, наоборот, очень красивые, как огненный опал.

– Нет... – А вот и да! – Неа. – А вот и даа! – А вот и нет. – уже раздражённо сказал аллигатор. – А вот и да! Да! Да! – всё упиралась рысёнок. – Так, цыц, а то пешком пойдёшь. – закончил этот нелепый спор Монти. Видимо, немного обидевшись, девочка решила молчать до тех пор, пока они не подошли к воротам детсада. Ящер сделал пару громких стуков по двери. – Сооолнце, открывай, я твою пропажу принёс. В это же мгновение большие створки распахнулись, из-за них показался перепуганный Воспитатель. На одном из лучей повисла носочная кукла с трясущимися глазками, а над правым глазом было пятно розового клея с блёстками. – Мира! – робот подхватил котёнка и нежно прижал к себе. – Ты меня до смерти напугала! Я тебя везде искал, куда ты ушла? – Я пряталась здесь, недалеко, честно! Монти бы поспорил с этим. Сан покачал головой. – Мы же договаривались, что ты не будешь уходить за пределы игровой зоны. – Ты всегда меня там находишь. – насупилась рысёнок. – Ах, может тогда сыграем в другую игру? Девочка начала всем своим видом показывать, что думает, принимать ли предложение друга. – Мм, хорошо, но выбираю я. – Чудесно! – лучи Солнца расправились, бывшие до этого слегка втянуты внутрь корпуса, затем он обратился к ящеру. – И, да...Спасибо, Монти. – Да без Б. – отмахнулся аллигатор, уже развернувшись и собираясь вернуться к своей прерванной прогулке. – Постойте, Мистер! – окликнула его малышка. – Разве вы не останетесь с нами? Монти замер на полушаге, а конец его хвоста начал медленно ходить из стороны в сторону. – Нет...У меня дел полно. – Каких дел? – Важных. – Так что за дела? Вот ведь малявка, чего прицепилась? Хвост завернул в левый бок, а Гатор так и не нашёлся, что сказать. Когда метафорический таймер вышел, рысёнок с радостью огласила «правильный ответ». – Значит, поиграете с нами! Казалось бы, что сложного отказать какому-то там ребёнку? Вон, все родители вокруг: туда не иди, то не делай, за это не хватайся. Чем Монтгомери хуже? Ну... – Принц Подсолнечного королевства, не желаете ли ещё чашечку чая? – Пожалуй, не откажусь. – Сан подставил пластиковую чашку лилового цвета, под такой же лиловый чайник, который держала Мира. – Секундочку. – Девочка наклонила посуду и из носика полился невидимый, без вкуса и запаха - воображаемый чай. – Пшш, всё. Робот поднёс чашечку к лицу, изображая, что он пьёт. – Мм, это самый вкусный чай, что я когда-либо пробовал! – Хехе, спасибо – она посмотрела в сторону аллигатора. – Заколдованный Рыцарь, вы так и не притронулись к вашему пирожному. – А, да, точно... – Монти взял в лапу слепленное из синего пластилина кондитерское изделие, а Воспитатель начал жестами показывать, что с этим надо делать. Чувствуя себя неимоверно глупо, ящер последовал инструкции, изображая, будто ест. – ...Просто объедение, с чем оно? Рысёнок улыбнулась. – С черникой, но самый главный ингредиент... – малышка лапкой подозвала ящера ближе, затем шепнув на ухо - это любовь, только тсс. – Я могила. – рефлекторно ответил рептилия и, судя по лёгкому пружинному скрежету от Сана, аниматронику не шибко-то и понравилась такая фраза. Малышка хихикнула, потом удивлённо вздохнула, указав куда-то за спину сидящим. – О нет! Это же Одноглазый Билл, и он ворует овец! – Роль злодея исполнила всё та же носочная кукла, ранее болтавшаяся на башке Воспитателя, только один глаз у неё был закрашен чёрным маркером. Стоп, какие ещё овцы? Это те смятые салфетки что ли? Солнце подобными вопросами как Гатор не задавался, полностью вживаясь в роль. – Что же нам делать, Фея Мирабель? – Мы должны поймать его, пока он не ушёл слишком далеко! Несмотря на то, что носочные куклы, общеизвестный факт, не умеют бегать, неким образом этот бывший предмет одежды таки умудрился! И вот уже криво вырезанные из зелёного картона ели превращаются в непроходимый лес. На месте голубой ленточки раскинулась бурная река. Сюжет строился на ходу, из-за чего дыр в нём было будь здоров! Но это не мешало веселью в процессе странного, с кучей неожиданностей приключения. За одной историей следовали ещё, а за ней и ещё, и ещё, пока юный автор совсем не утомилась. Монти сидел, листая телефон, просматривая пришедшие от Чики сообщения. Они пестрели фотографиями улыбающихся детей и других фанатов. Было одно видео, аллигатор предварительно надел наушники, чтобы не разбудить дремавшую на его хвосте Миру. Какой-то пацан кричал, что больше никогда не будет мыть свою руку, вслед ему доносился строгий женский голос: «Даже не думай об этом, Фицджеральд!». Курица добавила пояснение: Один мальчик попросил Рокси расписаться у него на руке. Смайлик в виде удивлённых глаз. Монтгомери усмехнулся, отправив ответ о том, что и ему скучать не пришлось. – Монти, там пришли. – позвал Воспитатель. Около ворот их ждала очень молодая девушка. Рысь с тёмной шерстью и собранными в неровный хвостик волосами, на ней была футболка из Боулинга Бонни, а сверху накинута неопределённого тёмного оттенка куртка. В руке какой-то пакет. Кажется, она пришла как раз с фанатской встречи, по немного сбившемуся дыханию ясно, что рысь бежала. – Ой, привет, Сьюзи, – с немного сонной улыбкой котёнок посмотрела на зверянку, но её взгляд искал кого-то ещё. – А…Мамы сегодня опять не будет дома? – На лице девочки появилось необычно взрослое выражение обыденности. Сьюзи кивнула, подавая ладонь малышке, та послушно взяла её. Это сестра? А может близкий друг семьи или кузина...Неважно. Она, видимо, являлась единственной, кто в этот момент был рядом и могла забрать девочку. По какой причине мать не пришла сама? Неожиданно стало плохо и из-за этого не смогла? А почему ей стало плохо? Она чем-то больна? Это что-то серьёзное? Аллигатор отогнал эти беспорядочные...Ненужные мысли прочь. – Мы приносим извинения, что... – заученный текст сам сорвался с языка, но его прервали. – Не надо, всё в порядке. Уже уходя, девочка внезапно остановила старшую, разворачиваясь и подходя к ящеру и стоящему рядом Сану. – Сегодня было очень весело, спасибо! – она достала из кармашка две конфеты, отдав по одной им двоим, потом возвращаясь к ждущей её девушке. Гатор посмотрел на обёртку. С лососем. Другого он не ожидал - зверяне кошачьего типа не воспринимают сладкий вкус. Пара рысей давно ушла, а он всё продолжал глядеть в место, где скрылись уши с кисточками. – Через месяц у Миры день рождения. Сейчас ей семь... – заговорил Воспитатель. – По правилам оставлять детей в детсаду можно до восьми...За исключением особых случаев. – В голосе аниматроника проскользнуло нечто, похожее на печаль. От этих слов в груди аллигатора возникла странная гнетущая пустота, словно приковавшая его к тому месту, где он стоял, пока телефон не завибрировал. Звонок от Чики: фан-встреча закончилась. Через пару недель, когда Монти осуществлял свой внеочередной обход главного зала, вечером к нему присоединился Луна. Не сразу, робот какое-то время держал дистанцию, иногда сокращая её, до тех пор, пока Гатор как обычно не присел на ступенях эскалатора. Поначалу Мун ничего не говорил, но, наверное, наконец собравшись, произнёс: «Мира так и не приходила. Это впервые, когда её так долго нету.» В чём был смысл говорить это Монти? Почему именно его выбрали для этого? Неужели не нашлось никого другого... Ничего не сказав в ответ, Гатор лишь молчал, как это делал и сам Воспитатель. И было в этом молчании что-то весомое, когда каждый понимал о чём думает другой и нет нужды произносить это вслух. В комнате Монтгомери, на верхней полке, вложенный во вдвое сложенный лист бумаги, сверху прижатый стаканом с карандашами и прочей чепухой, лежит фантик. По простому счёту это мусор, но у аллигатора рука не поднимается его выкинуть. Нечто тёплое, называемое человеческим в его холодном теле, не даёт это сделать. Нечто оранжевое, как обёртка от конфеты, лежащая в его комнате. – Сегодня ты задержался, что-то произошло? – голова в ночном колпаке качнулась чуть в бок, отчего бубенчик на конце шапки зазвенел. Монти слегка встрепенулся, выныривая из воспоминаний. Прошло минут десять, а он так и не заговорил. – А, да ничего серьёзного, просто слегка загулялся. Что нравилось ящеру в роботе - от него не ждут ответ сию же секунду. – ...Но погода сегодня просто мрак полнейший, мля. Грёбаная осень. Сырость, грязь и лужи эти ебаные. Во время работы Гатор по-честному ни слова брани не говорит, так было обещано Воспитателю. Ну а что вечером, вечером волей-неволей, а металлическому товарищу приходиться сквозь пальцы смотреть на словарный запас динозавра. Такой уговор. – В осени есть и много хорошего. Разноцветные листья, из которых выходит замечательный гербарий. Мягкие свитера, тёплые пледы, тыквенные пироги и, конечно же, Хэллоуин! Ночь, когда можно официально не спать! – воодушевлённый последним, Луна сделал колесо, зазвенев всеми колокольчиками. Воспитатель много двигался, в режиме «Солнце» особенно, когда же был ночным светилом, то телодвижения становились плавнее, как и манера речи. Скорее всего эти его ужимки веселили детей, делали трёхметровую образину не такой устрашающей. – Ме. Монти несильно убедили аргументы Муна, ведь никакие тыквенные пироги с пледами не избавят от этого свинцового неба, давящего на мозги похуже, чем любой депрессивный блэк-метал. Сегодня температура выше вчерашней, что учёные головы из гидрометцентра объяснили каким-то там забросом тёплого воздуха откуда-то с юга. Монти пофиг, главное, что тепло. Он стоит лицом к солнцу, зажмурившись, пусть это и не требуется, ведь на нём тёмные очки. Гатор вышел покурить, но зажжённая сигарета так и осталась тлеть в руке нетронутой. Его шкура настолько толстая, что очень плохо пропускает тепло. Есть как и плюс - он может вполне спокойно ходить в достаточно прохладную погоду, так и минус - почувствовать те же солнечные лучи ему куда сложнее, в отличии от его окружения. А ведь как это приятно. Внезапная тень прервала принятие солнечной ванны. – Привет, Монти! Сегодня ты поздно, уже почти одиннадцать. Фазбер... Весь взмокший и тяжело дышащий медведь стоял перед ним, улыбаясь. – Такая отличная погода, что вот решил пробежку устроить. Будто Монти есть до этого дело, лучше поскорее уйди. Ты солнце загораживаешь. К несчастью или к счастью, Фредди мысли читать не умеет и поэтому начинает одностороннюю беседу с зелёным хищником, того в свою очередь это раздражает. Его раздражает Фредди. Раздражала Монтгомери в гризли не только его разговорчивость, но и эта тупая улыбка, никак не сходящая с физиономии данного куска шерсти. И тепло...Нет, не так. Жар. Медведь сейчас буквально источал жар, который аллигатор улавливал своими чувствительными рецепторами на морде. Всякий раз, как Фредди выдыхал, всё продолжая говорить, изо рта шёл горячий пар. Ах, как же бесит эта густая мягкая, оранжевая шерсть. Бесит, что Фредди весь состоит из тепла, и самое противное - он отдаёт его, даже не думая. Воздуху, абсолютно безразличному к этому, людям вокруг и Монти, никогда ничего не дающему в ответ. Раздражают личности, которые стараются привязать к себе. Аллигатор не любит подпускать таких ближе положенного. Таких в жизни у Монтгомери было много, все ушли, а воспоминания остались. Не тёплые, горячие, да настолько, что слёзы из глаз брызгают, если притронуться. Обжигают, как самый лютый холод. Он и не трогает, пусть и хранит. Монти бесит, что Фредди раздаёт всем подряд своё тепло, в то время как себе такое позволить не в состоянии. Ему самому его катастрофически мало.