***
Дверь в кабинет распахнулась с дикой силой, по помещению раздался оглушительный треск, с которым она врезалась в стену, но мистер Уилсон и бровью не повел, потому что ожидал именно такого появления от этого гостя. Он как раз готовил для неё сценарий, помечая красной ручкой моменты, на которые нужно обратить внимание. — Легок на помине, — буркнул он себе под нос, зарабатывая недовольный взгляд Крис, сложившей руки на груди и смотрящей на него с выражением лица, красноречиво говорящим о том, насколько она «рад» тут находиться. — Че? — вскинула брови она, не разобрав его фразу. Мистер Уилсон очень тяжко вздохнул, мысленно успокаивая себя. Он был готов к тому, что с Киллер будет тяжело. Правда, он был готов к этому. Просто, видимо, недостаточно. — Говорю, спасибо, что постучала, — с приторной улыбкой сказал мистер Уилсон громче. — Присаживайся, не стой в дверях. — Мне и тут нормально, — хмыкнув, она показательно отвернулась от него. — Сядь, я сказал! — рявкнул мистер Уилсон, и ошарашенный резко поменявшимся тоном обычно мягкого учителя, Крис тут же упала на стул напротив него. Мистер Уилсон вздохнул, пригладил волосы и снова нервно улыбнулся. — Надеюсь, мы быстро найдем общий язык. — Сомневаюсь, — с изрядной долей скептицизма вставила Крис, но он её проигнорировал. — У нас есть всего месяц для того, чтобы тебя подготовить, поэтому работы предстоит много, и я рассчитываю на твою отдачу, — продолжил он, складывая в аккуратную стопку листы сценария и сцепляя их степлером. — Значит, вы очень наивны, — не сдержалась Крис от едких комментариев, и учитель сдулся, мгновенно сбрасывая маску наигранного дружелюбия, которая и без того еле держалась, и поднимая на неё тяжелый взгляд. Он очень завидовал этой девчонке. Киллер наверняка не сталкивалась в жизни с тяжелыми проблемами, не терзалась душевными муками, не была на месте тех, кого сама же изо дня в день смешивает с грязью. Она шла по ровной широкой дороге, которую её родители построили специально для неё, а за ней двигался конвой преимуществ, привилегий, защиты и неприкосновенности, обеспеченных богатством. Он завидовал этой хамке и не имел никакого желания связываться с ней, но последнее, что он мог сейчас делать, — это потакать ей, подставляя своих ребят. Которым, откровенно говоря, повезло не так сильно. У которых не было такой ровной широкой дороги — и потому они вынуждены, спотыкаясь и теряясь, брести по узкой темной тропинке… Мистеру Уилсону нужна была эта постановка. И ему нужно было, чтобы Киллер задействовала все возможности своего до несправедливости великолепного голоса и выложилась на сцене по полной. И он заставит её это сделать. Чего бы ему это ни стоило. — Послушай меня, Киллер Ранф, — понизив голос, начал он, в этот раз абсолютно серьезно, без тени улыбки, — я не собираюсь с тобой нянчиться. Если ты думаешь, что я счастлив видеть тебя здесь, ты ошибаешься. Если бы у меня был выбор, я бы сделал его точно не в твою пользу. Мне от тебя нужно только выступление, и из-за ваших же выходок я не могу найти никого другого на это место. Так что выступишь — и можешь уходить на все четыре стороны. Свою тонкую душевную организацию оставь, пожалуйста, для родителей, а тут, будь добра, молча выслушай меня, прими к сведению, кивни и выйди, — Киллер ничего не ответила, только сверлила его хмурым взглядом, вспоминая, видимо, причину, по которой оказалась здесь и чем ей грозило непослушание. — Возражений нет? Отлично, — он положил перед ней стопку листов. — Вот сценарий. Ознакомься с ним до завтрашнего дня, пожалуйста. Постепенно начинай учить. Завтра в четыре у нас репетиция, не опаздывай. Мистер Уилсон замолк, ставя точку в разговоре, но Крис продолжила сидеть напротив, буравя взглядом теперь уже несчастную стопку. — Что-то не так? — с трудом подавив вздох, вежливо поинтересовался мистер Уилсон. — Я не могу в четыре, — буркнула Крис, и в этот раз учителю не удалось сдержать раздраженного вздоха. Но, прежде чем он успел снова начать зачитывать нотации, она продолжил: — У меня тренировка по волейболу с трех. Я не успею закончить до четырех. Мистер Уилсон прикусил губу, чтобы не улыбнуться, — не дай бог, девушка подумает, что он смеется над ней. — Приходи после того, как закончишь. Мы репетируем допоздна. Киллер забрал сценарий, бегло проглядывая содержание, и поморщилась. Мистер Уилсон настороженно следил за её реакцией, готовый броситься на защиту своего детища в любое мгновение, но Киллер не отпустила больше никаких язвительных комментариев. Засунув папку в рюкзак, она поднялся. — Можно один вопрос? — вдруг спросила она, уже подойдя к двери, и мистер Уилсон кивнул. — С чего вы взяли, что я умею петь? Мистер Уилсон открыл рот, чтобы ответить, но в этот момент раздался стук, и в кабинет заглянул Найтмер. Несмотря на то, что она была довольно миловидной, её лицо всегда сохраняло сдержанное, даже равнодушное выражение и веяло холодом. От этого невольно казалось, что характер у неё непростой, хотя Найтмер была хорошей — очень спокойной, немного робкой и порой до ужаса принципиальной. Но может это всё его представление о ней? То что он хотел видеть в этой девушке?а как же он узнал он пение?
Джонатан Уилсон вернулся в свое кресло, потирая виски кончиками пальцев. Это была катастрофа. Настоящая катастрофа. Директор со скрипом согласился на эту постановку, выделил настолько мало финансов, что ему приходится добавлять из своего кармана. Их школа с уклоном в точные науки — «О какой музыкальной постановке может идти речь!». Но мистер Уилсон знал, что ребята из театрального кружка, которых было всего восемь, искренне загорелись этой идеей, и для некоторых из них это был последний год, поэтому он твердо решил отстоять их право выступить на главной школьной сцене хотя бы раз. Это значило, что на премьеру действительно собрался бы полный зал, и ребята смогли бы показать себя не только перед мистером Уилсоном и его мамой, которую он иногда приглашал. До этого они вечно получали отказы: их планы сбивали то конференции, то математические конкурсы, то еще какая-то ерунда, из-за которой мистер Уилсон спрашивал себя, зачем он вообще устроился учителем музыки в школу с техническим профилем. Он любил детей из театрального кружка всем сердцем, они долгое время были вместе и крепко привязались друг к другу, но была одна проблема — петь из них умели только двое. Один из них был вовсе не один, а две, и на мужскую роль, может, и сгодилась бы, если бы им не нужна была еще и женская, поэтому она сразу была утверждена на нее. А вторая — Найтмер Джоку — наотрез отказывалась играть главного героя, как бы они её ни уговаривали. Оутер пришел к ним после того, как они развесили по всей школе объявления о пробах на роль основного мужского персонажа. Как оказалось позже, желание его было отнюдь не добровольным; просто его дружок Колор снова взял его на слабо. Впрочем, они все равно утвердили его в тот же момент, как он начал петь; во-первых, потому что у Оутера был хороший голос, а во-вторых, потому что никто больше не пришел и выбирать было не из кого. Они готовились с сентября, и премьера была назначена на январь — за день до Зимнего бала. И вот сейчас, в начале декабря, Оутер посмел заявиться к нему в кабинет со сломанной ногой, потому что его, видите ли, в очередной раз взяли на слабо! Мистер Уилсон драматично схватился за голову. Что же ему делать? Где найти кого-то, хоть отдаленно умеющего петь и играть, кого-то, готового за месяц выучить весь сценарий и отработать его? Ведь ученики все-таки заняты учебой, а работы потенциальному актеру предстоит немало, так кто может согласиться на такое? Мистер Уилсон уже и сам был бы готов выйти на эту многострадальную сцену, вот только его по голове не погладят, когда он будет целоваться с ученицей, даже если это нужно по сценарию. Он долго сидел в кабинете, раздумывая над возможными выходами из ситуации. Найтмер уговаривать было бессмысленно, она была слишком упертой, в этом мистер Уилсон за годы работы с ней убедился сполна. Может, стоило уговорить её петь за кулисами, пока кто-нибудь на сцене просто открывал бы рот… Но мистер Уилсон уже распределил роли среди ребят, если устраивать рокировку, то все могло получиться куда хуже. К тому же он не был уверен, что хоть кто-то будет рад получить главную роль теперь, учитывая, сколько работы они вложили, чтобы вжиться в своих персонажей, и сколько работы потребуется, чтобы делать это заново. От невеселых мыслей гудела голова. Просидев бесцельно еще полчаса, мистер Уилсон, наконец, поднялся. Утро вечера мудренее, да? Может быть, утром в их школу переведется какой-нибудь неограненный алмаз, будущий Сэм Смит, который войдет в их репетиционную и осветит сиянием жалкую жизнь Джона Уилсона… Или, может, попробовать более нереальный вариант и снова попытаться поговорить с Найтмер? Может, она сжалится? Верится с трудом, но попытка не пытка. Тем более, положение дел действительно отчаянное, а серьезные времена требуют серьезных мер. Он вышел в уже опустевший коридор, закрывая дверь кабинета на ключ, и понуро поплелся к выходу. Все его волнующее ожидание премьеры превратилось в непосильный груз, давящий на плечи. Как он должен сообщить об этом ребятам? Они были так воодушевлены подготовкой к первой в жизни постановке, так где найти силы их разочаровать? Эхо его шагов гулко отдавалось в тишине. Было что-то волнующее и немного пугающее в школе, из которой ушли ученики, навевало печальные, тоскливые мысли… Мистер Уилсон наткнулся взглядом на объявление об их музыкальной постановке, разрисованное и исписанное неприличными словами, и его настроение упало еще ниже. Важная оговорка, по которой поиски исполнителя главной роли значительно усложнялись: в театральном кружке собрались не особо популярные ученики. Ладно, мистер Уилсон просто тактично смягчил; тех кто был в кружке, откровенно шпыняли и понижали. Поэтому много кто боялся даже смотреть в сторону кружка, вдруг тоже изобьют или обольют гадостями? Быть участником единственного творческого кружка в школе точных наук, конечно, непростая доля, но не настолько же! Да и Оутер вроде быстро освоился в их компании и искренне наслаждался репетициями. Вот это было еще одной причиной, по которой он так боролся за постановку, — возможно, это помогло бы ученикам немного раскрыться, показать, на что они способны. И теперь все так глупо срывалось из-за дурости Оутера и его неизменного компаньона Колора. Когда мистер Уилсон окончательно приуныл, до него вдруг донесся голос. И не просто голос, а поющий голос. И не просто поющий голос, а очень хорошо поющий голос. Неограненный алмаз! Будущий Сэм Смит! Мистер Уилсон замер как хищник, почуявший добычу. Голос был терпкий, густой, будто бархатный; мистер Уилсон уже видел обладателя этого голоса исполняющим главную роль на сцене, уже слышал аплодисменты, раздающиеся после его выступления, уже был ослеплен сиянием софитов и свалившейся на их кружок славы — вот насколько этот голос был хорош! Он пошел на звук, словно дрессированная ищейка, по стенке подбираясь к дверям женской раздевалки, к которой вел чуткий слух. Мистер Уилсон прислушался, и его унесло на волнах чужого пения в светлое будущее, в котором ему удалось уговорить загадочную незнакомку поучаствовать в их постановке, после оглушительного успеха которой директор признаёт значимость кружка, а его ребят перестают задирать одноклассники. Но пение вдруг оборвалось, и спустя пару минут к двери с той стороны приблизились шаги. Мистер Уилсон, почувствовав себя героем крупнобюджетного детектива, рванул за угол, притаившись, чтобы раскрыть личность талантливой незнакомки. И последняя надежда умерла под звук его разбившегося сердца, когда из раздевалки вышла никто иная, как Киллер Ранф — капитан их волейбольной команды. У мужчины даже не было сил удивиться тому, что эта хамка умеет петь, настолько разочарован он был. Мистер Уилсон лично видел её с фломастером, пока та пририсовывала рожки лицам актеров на их мини-афишах. Он помнил, как Крис задирала его ребят, заставляя их спеть пару строчек на камеру, чтобы «прославиться в интернете». Или как прокрадывался со своими дружками на репетиции и срывал их нескончаемыми издевательскими комментариями и гоготом… Честно говоря, если бы из этой двери вышел директор, его бы было проще уговорить попробоваться на главную роль, чем Киллер Ранф. Честно говоря, её и уговаривать-то не хотелось. Мистер Уилсон старался относиться ко всем ученикам с одинаковой доброжелательностью, да и в целом был терпеливым и сдержанным человеком, но этот избалованная высокомерная девчонка, накормившая свое эго до отвала родительскими деньгами и школьной популярностью, даже в нем не вызывала ничего, кроме глухого раздражения. Но её голос… Мистер Уилсон встряхнул головой, отгоняя эти мысли. Проще снова начать доставать Найтмер, чем подступиться к Киллер. Проглотив колючий комок сожаления, он вышел из дверей школы, чтобы полноценно предаться своей печали с банкой мороженого и очередной серией «андервеллы» на фоне.