***
Холл Аврората встретил Драко привычным гомоном голосов сослуживцев и посетителей. Даже, казалось бы, в выходной воскресный день здесь кипела жизнь. Кабинет Поттера располагался на третьем этаже, и для доступа было необходимо пройти идентификацию личности. Недолгая, ставшая рутинной процедура заняла пару минут, и прошла в штатном режиме. Коротко кивнув в знак приветствия одному из коллег, Драко направился в кабинет главного Аврора. Поттер, низко склонившийся над бумагами за рабочим столом, не сразу заметил вошедшего к нему Малфоя. Лишь когда младший аврор обратил на себя внимание негромким покашливанием, Гарри оторвался от изучения записей и поздоровался с коллегой. — Что-нибудь нашел? — Драко бросил на спинку стула темно-серый пиджак, присел на край стола и взял в руку один из листов. На исписанной от края до края белой бумаге оказались очередные показания одного из свидетелей. За последние дни из-за постоянного чтения записей зрение порядком замылилось, и даже недолгое чтение чужого кривого почерка приводило к навязчивой головной боли и помутнению в глазах. Поттер, не глядя, нажал пальцем на кнопку селектора, скользя взглядом по очередной записи. — Руперт, два черных кофе: с сахаром и без, — из динамика раздалось бодрое "есть, мистер Поттер, пару минут". Гарри задумчиво почесал затылок и нахмурил лоб, — Есть пара подозрительных мест в показаниях, я бы обратил внимание. — Эти показания — одно сплошное подозрительное место. Лучше скажи, что насчет вчерашнего... Незапланированного визита? — Малфой взял в руки следующий лист. Периодически в тексте мелькали грамматические ошибки, заставляя аврора перечитывать одно и тоже слово по два, а то и по три раза, в попытке понять написанное, — Кто вел протокол допроса свидетелей? У него что, три класса общего образования? — Насчет визита — пробил по базе имена. Оба судимы по восемьдесят шестой статье. Отсидели шесть лет и вышли по УДО. Как ты понимаешь, образ деятельности не сменили, снова подались в контрабанду. Но это все равно пешки, Малфой. До короля еще очень далеко. Кстати, завтра состоится собрание УКСММ по вопросу поведения авгуреев. Я думаю, что смена миграционных путей этих птиц связана с контрабандой яиц окками. Окками часто селятся на местах гнездования авгуреев, когда завершается высидка яиц у вторых. В таком случае им не нужно строить новые гнезда и самки сразу откладывают яица, — Гарри выдвинул верхний ящик стола и бросил на стол синюю увесистую папку. — Это отчет Гермионы. Она готовила доклад на эту тему к завтрашнему утру. — Ну хоть какая-то польза от пуделя, — немой вопрос во взгляде Поттера Драко проигнорировал, принимаясь изучать брошенную на стол папку, — Думаешь, наши ребята специально сгоняют авгуреев раньше времени, чтобы иметь доступ к яицам окками раньше срока. Но как же сезонность кладок и высиживания? К чему все эти заморочки? Почему они не заведут собственную ферму, например? — Драко упер локоть в колено и потер пальцами подбородок, чуть наклонившись над раскрытой папкой с записями. — Подозреваю, что это куда дороже, чем грабить бесплатные гнезда. Не у всех есть многомилионный счет в Гринготсе, Малфой, — Поттер поднялся из кресла и потянулся, — До сих пор не возьму в толк, зачем ты пошел в аврорат, когда мог работать над фамильным бизнесом. — Чтобы портить тебе жизнь, Поттер. Очевидно же, — Драко перевернул лист и его глаза заскользили по печатным строкам. — Пока у меня это лучше получается, — Гарри усмехнулся и сразу же замер. — Погоди-ка. У тебя дома что, ничего не произошло? — О чем ты? — Малфой потер пальцем подбородок, не отрываясь от чтения. Поттер осторожно сделал шаг назад, медленно доставая палочку из тактической кобуры и направляя ее на Драко. — Кто ты такой и куда делал Малфоя? Драко поднял на него взгляд и посмотрел исподлобья, как на малое дитя. — Ты серьезно считаешь, что отделаешься скандалом за присутствие Грейнджер в моем доме? Я же не Уизлетта. Месть должна быть холодной и внезапной, Поттер. Я подожду, когда ты забудешь об этом. — Давай лучше скандал? Малфой обаятельно усмехнулся, качая головой. Затем поднялся в полный рост, закрывая синюю папку легким движением тонких пальцев. Поттер сделал еще один шаг назад, не опуская палочку. — Мистер Поттер, Мистер Малфой, ваш кофе, — личный секретарь главного аврора для проформы пару раз стукнул в дверь костяшками пальцев и открыл дверь. Поттер, с палочкой наголо, и стоящий напротив него Малфой нисколько не смутили Руперта. Он прошел мимо них, оставляя поднос с кофе на столе, подальше от разбросанных бумаг, — Снова фехтуете, господа? Будут ли еще какие-нибудь пожелания, мистер Поттер? — Нет, Руперт. Можешь быть свободен, — Гарри не сводил глаз с Малфоя, который сложил руки в карманах брюк и с родительским снисхождением смотрел на Поттера, слегка наклонив голову. — Хорошего дня, господа авроры, — секретарь покинул кабинет, прикрыв за собой дверь. — Идем, господин аврор. Чем быстрее мы разберемся с этим делом, тем быстрее кудрявое недоразумение покинет мой дом, — Малфой подхватил со спинки кресла свой пиджак, — Кстати, наивно думать, что Мэнор для нее — надежное убежище. Ты же не забыл, кто с самых пеленок вбивал мне в голову догмы о чистоте крови? — Брось, я думаю, что Люциус давно смирился с твоей участью. У него было на это целых шестнадцать лет, — Поттер спрятал палочку в тактической кобуре и поднял со стола чашку с ароматным кофе. Драко обхватил пальцами изящную ручку фарфоровой чашки с дымящимся напитком и незаметно усмехнулся, смачивая губы кофейной горечью. Как же ты ошибаешься, Поттер.***
Гермиона сидела на аккуратно заправленной постели и задумчиво смотрела в окно. День выдался непогожий: серое свинцовое небо повисло низко над Мэнором, кутая его в холодный пронизывающий ветер и мелкие капли измороси. Коричневые мокрые листья периодически проносились мимо оконного стекла, блеклые и грязные. Волшебница неуютно поежилась, рассматривая картину осени без удовольствия. Погода на душе вторила той, что царила за стенами Мэнора. Серо, уныло, безрадостно. Гермионе отчаянно не хотелось думать о том, насколько долго она застряла в этом месте. Несмотря на теплую поддержку Нарциссы, пребывание в Малфоевской обители было обременяющим. Тяжелый взгляд Люциуса и бесконечные нападки его сына изводили и без того висящее на волоске терпение. Гермиона понимала, что за показной снисходительностью в глазах мистера Малфоя кроется настоящий Ад для таких, как она. Вопрос времени, когда Люциус перейдет к активным действиям по уничтожению ее личности и самоуважения. Грейнджер может и была доброй, но наивной ее назвать было никак нельзя. Палочка обжигала пальцы холодом. Волшебница задумчиво крутила ее в руке, порываясь отправить патронус Гарри или Джинни с просьбой вытащить ее отсюда. Но жертвенное гриффиндорское сердце сопротивлялось, не желая доставлять неудобства близким друзьям. Несмотря на их глупые поступки, Грейнджер знала — попроси она о помощи всерьез, и ребята мир перевернут вверх ногами. Мысли вернулись к младшему Малфою, и Гермиона ощутила подкативший к горлу ком. Черствый придурок бил словами хлестко и больно, зная, как ведьма сейчас уязвима и беззащитна. В конце концов, его ненависть заставляла чувствовать себя виновной в том, что она лишилась дома. Гермиона крепко зажмурила глаза, но горечь, засевшая глубоко внутри, резала и пекла под веками. Подавив судорожный вздох, волшебница раздраженно стерла запястьем покатившуюся по щеке слезу. И этот гнилой человек был выбран Шляпой ей в мужья на всю жизнь? Мерлин, за что ей такие муки? Ему под стать какая-нибудь чистокровная алчная ведьма, равнодушная до чужих судеб. А не человечная магглорожденная с огромным сердцем. Грейнджер шумно всхлипнула, вытирая влагу с другой щеки запястьем. Храбрый лев внутри нее молчал, усталый и измотанный. Сидя в комнате Малфой Мэнора, глядя на темно-зеленые холодные стены, в ставшем медленным ядом одиночестве, Гермиона думала, как чертовски она устала от той жизни, которой жила последние лет десять. Тщетные попытки обзавестись семьей, ненавистная скучная работа офисного клерка, зацикленные на их с Малфоем невозможном будущем друзья — об этом ли она мечтала, с широкой улыбкой покидая в последний раз стены Хогвартса? Хотелось сбежать. От Малфоя, от Гарри и Джинни, от Блейза и Нотта, от сидящей в печенках работы. Бежать, не оглядываясь, в лучшую жизнь. Да только от себя не убежишь. В дверь едва слышно постучали, и Грейнджер вздрогнула от неожиданности. — Гермиона, я не помешаю? — Нарцисса, как всегда учтивая и вежливая, терпеливо ждала ответа за закрытой дверью. Волшебница вскочила с кровати, бросившись в ванную комнату, крикнув: — Одну минуту, я сейчас открою! Быстро приведя себя в порядок у зеркала, Грейнджер трижды проделала квадратное дыхание. Горечь и грусть отступили. На смену им пришли апатия и легкая отрешенность. Вернувшись в комнату, Грейнджер открыла дверь, впуская в помещение сдержанно улыбающуюся женщину. — Я пришла, чтобы пригласить тебя на небольшое чаепитие в семейной библиотеке. Признаться, меня приводит в восторг чтение любимой книги под чашечку горячего чая с молоком. Надеюсь, ты разделишь со мной досуг? — Нарцисса с внутренним удовлетворением наблюдала, как загораются до того тусклые карие глаза, и улыбка хозяйки Мэнора стала отчетливей. — Да, конечно! — Гермиона осеклась, коря себя за несдержанность, — Я имею в виду, я безмерно рада Вашему приглашению. И буду неизмеримо благодарна, если Вы покажете мне библиотеку. — Конечно, милая. Мне и самой в удовольствие, идем.***
Квартал, в котором проживали ранее судимые контрабандисты, по чью души явились авроры, оказался грязным и дурно-пахнущим. Обшарпанные стены домов, разлитые по разбитой брусчатке помои, шныряющие вдоль рваных мусорных мешков упитанные крысы — атмосфера гетто давила на Малфоя, словно бетонная плита. Поттер ощущал себя нисколько не лучше, и, в отличие от Драко, этого не скрывал. Глава Аврората брезгливо переступал помойные лужи, стараясь не запачкать кожаные туфли. Малфой шел следом, смирившись и мысленно попрощавшись с любимой парой дорогой обуви. Улица оказалась пустынной: раньше захода солнца на ней редко кто-то появлялся. Разве что потрепанная жизнью жена какого-нибудь спивающегося волшебника могла выйти из дома в ближайший местечковый магазин продуктов. В остальном — с виду заброшенный район мегаполиса. Развернувшаяся перед глазами картина далекого от идеала кусочка магического Лондона отозвалась холодком, скользнувшим вдоль позвоночника Драко. Он никогда не привыкнет к бедности. Рожденный с золотой ложкой во рту Малфой предпочел бы с ней и умереть. Пусть молодым, но не бедным. Состояние его семьи позволяло безбедно жить еще не одному поколению после него. Но вот незадача — Драко запросто мог стать последним представителем древнего рода Малфоев. И все благодаря чертовой Шляпе. Гнетущие мысли накрыли, словно свинцовые тучи. Если единственная возможность продолжить род — это жениться на Грейнджер, то дело дрянь. Драко не оставлял надежд выбраться из сложившейся ситуации сухим из воды. И наследника обрести, и на грязнокровке не жениться. Гермиона определенно была и умной, и красивой женщиной. Вот только это слишком малый список качеств, который был необходим Драко для того, чтобы возжелать уз брака. И чистота крови стояла далеко не на последнем месте. Спасибо за это Люциусу. Изредка в груди Драко копошилось что-то чужеродное, жалостливое и теплое по отношению к Грейнджер. Что-то, что не поддавалось идентификации. Малфой относил это к категории маггловских чувств, которыми периодически заражали его Поттер и Нотт, сами того не подозревая. Рядом с ними он... Очеловечивался. Многолетнее жесткое, иногда жестокое влияние отца затихало под натиском искренних позитивных эмоций, что дарили друзья. Драко с неожиданной тревогой подумал о том, как обстоит ситуация дома в этот момент. Какой-то внутренний импульс вспыхнул в голове, и рука дрогнула, как если бы Малфой собрался достать палочку и отправить патронус Грейнджер. Спросить, все ли в порядке в Мэноре. Драко мысленно одернул себя и оскалился, раздражаясь. Влияние магии истинных иногда еще подавало признаки жизни. Но последние пару лет стало покорным и практически незаметным, как домовой эльф. В планах волшебника было на корню обрубить это явление. Удавить собственными руками, чтобы не мешало мыслить трезво и самому строить свою жизнь. Поттер остановился у крайнего подъезда последнего трехэтажного дома в конце улицы и сверился с зачарованной картой. Сверив адрес с мерцающей красной точкой на потертом желтоватом полотне, Гарри поднял взгляд на Драко и достал из набедренной кобуры палочку. — Это здесь. Малфой согласно кивнул. Затем взял в правую руку свою палочку и отворил дверь в подъезд, пропуская Поттера вперед. Стены подъезда были от пола до потолка исписаны местами потекшими граффити преимущественного черного цвета. На первом этаже удушливо пахло мочой, звонко пищали крысы. Малфой брезгливо скривился, прикрывая рукавом нос — аромат его парфюма слабо перебивал стоявшую в воздухе вонь. Поттер осторожно поднялся на второй этаж и тихо позвал Драко за собой. Держа палочки наготове, авроры остановились на площадке третьего этажа. Контроль действий осуществлялся жестами — мужчины старались быть бесшумными. Гарри осторожно постучал в обшарпанную коричневую дверь и прислушался. В квартире послышались едва слышные медленные шаги и шуршание — кто-то старался быть максимально незаметным. Аврор постучал в дверь еще раз, чуть громче. За дверью стояла тишина — никто не собирался им открывать. Тогда Гарри кивнул напарнику, отходя к противоположной стене. Малфой направил палочку на дверь и уверенно произнес: — Бомбарда.***
Гермиона ощущала в животе биение крыльев бабочек. Семейная библиотека Малфоев оказалась куда масштабнее, чем она предполагала. Высокие стеллажи, полностью заставленные самыми редкими и дорогими экземплярами книг магического мира, заставляли Грейнджер сильно задирать голову в попытке разглядеть содержимое верхних полок. Ее бы воля — ведьма осталась бы здесь жить! Нарцисса расположилась в высоком кресле у журнального столика, мелкими глотками смакуя черный чай с молоком из изящной фарфоровой чашки. Она теплым взглядом следила за гостьей, с удовольствием наблюдая гамму невысказанных чувств, что у Гермионы были написаны на лбу. — Миссис Малфой... — Нарцисса, — поправила девушку хозяйка Мэнора. — Нарцисса, прошу прощения. Это невероятно. Ваша библиотека хранит такие экземпляры книг и фолиантов, которые я даже и не мечтала увидеть, не то, что прочесть! Могу ли я взять что-нибудь к себе в комнату? Обещаю быть предельно осторожной и вернуть книги в том виде, в котором сниму их с полок, — девушка поднесла руку к кожаному переплету "Магические трактаты третьей династии Древнего Египта", но так и не прикоснулась, шумно сглотнув вязкую слюну. Со стороны Гермиона выглядела одержимой. Миссис Малфой поставила чашку на блюдце и вовремя удержала непрошенную улыбку. — Конечно, дорогая. Ты можешь взять к себе любую книгу, какую захочешь. Самую понравившуюся ты можешь оставить у себя насовсем, — Нарцисса с достоинством выдержала близкий к щенячьему взгляд Гермионы и невозмутимо продолжила, — Присядь. Грейнджер послушно опустилась в кресло напротив женщины и взяла в руки чашку с горячим эрл греем. Нарцисса была единственным членом семьи Малфой, которому Гермионе было приятно смотреть в глаза. Ведьма не находила в них неприязни или немого упрека, и уж тем более жгучего осуждения за то, что родилась "не под тем" солнцем. — Гермиона, дорогая, — миссис Малфой бесшумно поставила чашку на блюдце и сложила ладони в замок на коленях, — Я понимаю, что тебе тяжело. Тяжело с Драко, неуютно в нашем доме. Но я осмелюсь просить тебя пустить моего сына в твое сердце. Пусть не сейчас, но со временем ты поймешь, что он не держит камня за пазухой. Драко остер на язык, по-мальчишески несдержан. Но ты именно та женщина, которая позволит ему обрести самого себя. Ваш брак должен стать своеобразной вехой, с которой начнется отсчет нового времени. Времени, когда чистота крови не имеет значения. Я верю, что в глубине души Драко к этому готов. Но сейчас ему сильно мешают предрассудки, на которых его взращивал Люциус. Если не ты, то никто не поможет ему обрести здравый смысл и выйти на свет из тьмы невежества и пережитков прошлого, — Нарцисса тяжело вздохнула и посмотрела на визави так смиренно, что Грейнджер почувствовала необъяснимую власть над этой женщиной. А еще ее безграничную печаль и одиночество, которых не видели близкие ей люди. — Нарцисса, поймите меня правильно. Я не могу просто переступить через себя и забыть все, что Мал... Драко говорил и делал в мой адрес. Это было бы бесчестно по отношению к самой себе. И, в свете последних событий, у меня попросту нет на это сил, — Грейнджер выговорилась, как на духу. Доверие к матери ее истинной пары достигло каких-то невообразимых масштабов. Благодаря этому диалогу, Гермиона почувствовала свое равенство с одной из известнейших и богатейших женщин магического мира. По крайней мере, Нарцисса в ее глазах больше не была чопорной аристократкой. Она предстала перед гостьей настоящей живой женщиной со своей трудной, тернистой судьбой. — Я понимаю, Гермиона. И потому хочу предложить тебе свою помощь и поддержку. Что бы ни случилось, знай, что я всегда на твоей стороне. Мне бы хотелось, чтобы ты знала, что всегда можешь на меня положиться, — Нарцисса взяла в свои ладони руки Грейнджер и ободряюще сжала. — Спасибо, Нарцисса. Я очень это ценю. Люциус незаметной тенью выскользнул из библиотеки, не потревожив женщин своим присутствием. Разгневанный в крайней мере своевольным поведением жены, он чувствовал себя преданным. Честь семьи, всех его многочисленных чистокровных предков, виделась ему в скором времени попранной, запятнанной браком с грязнокровкой. Словно на краю письменного стола опрокинулась чернильница, и крупная капля чернил грозила сорваться на изысканный белоснежный персидский ковер, пачкая, уродуя его самой своей сутью так въедливо, что не вывести вовек. Скрепя сердце, он готов был принять наследника своего сына с единственным условием — имя Грейнджер никогда не будет отражено в семейном древе Малфоев. Люциус смирился, принял судьбу с чрезвычайным достоинством, как он считал. Более того — проявил невероятное великодушие, изъявив о готовности принять грязнокровного наследника. Но то, что задумала Нарцисса, оскорбляло саму суть истинного богатства рода Малфоев. И Люциус этого никогда не допустит.