***
За окном стоял глубокий вечер. Непогода усилилась, ветер завывал: его крепкие порывы вместе с крупными каплями холодного дождя били в стекло. Гермиона уютно устроилась в кресле у журнального столика с книгой в руках, жадно поглощая содержимое страниц. Плотная обложка старинного фолианта пестрела золотыми вензелями названия "Контроль популяции магических существ и нюансы их селекции". Книга датировалась девятнадцатым веком и была по-настоящему уникальной. Грейнджер думала о том, что у нее есть еще целая ночь впереди, чтобы отыскать в объемной книге дополнительные данные для своего утреннего доклада. Привычка быть идеальным исследователем в своих научных изысканиях осталась с ней еще со времен Хогвартса. Гермиона подумала о том, что настоящую конкуренцию во время учебы ей составлял только один студент. Драко Мудак Малфой. Но несмотря на их тяжелые, взаимно-враждебные отношения, ведьма понимала, что львиной долей успехов в учебе и силой характера она обязана этому вечному противостоянию с лучшим студентом факультета Слизерин. Конкуренция видов обеспечивает выживание сильнейших представителей. Тихий стук в дверь нарушил уединение ведьмы. Гермиона вздрогнула от неожиданности и отложила на стол увесистый фолиант. — Мисс Грейнджер? — из-за двери раздался голос Люциуса. Тихий и вкрадчивый. По спине Гермионы пробежал тревожный холодок. От этого человека веяло опасностью и животным хладнокровием. Ради своих целей Люциус не просто пойдет по головам — в своих немыслимо дорогих туфлях из драконьей кожи он станцует на чужих черепах так грациозно и уверенно, как если бы это был бал в честь королевского приема. Ведьма, поднявшись на негнущиеся ноги и с трудом набравшись смелости, негромко произнесла: — Войдите. Дверь медленно приоткрылась, и на пороге возник хозяин поместья. Лоснящиеся волосы Люциуса были собраны в тугой хвост, а воротник белоснежной рубашки поднят и оплетен, словно змеей, зеленым широким галстуком. В цвет аксессуара был удлиненный пиджак, в контраст — темно серые брюки. Люциус выглядел изысканно, привлекательно. Но, несмотря на лоск и ухоженность, рядом с ним, кроме интуитивного страха и недоверия, Грейнджер ничего не испытывала. — Мисс Грейнджер, надеюсь, я вас не потревожил? — Люциус уверенно прошел в комнату и закрыл за собой дверь. В груди Гермионы разлился липкий страх. Ведьма ощутила, как стынут на руках негнущиеся пальцы. Она едва заметно попятилась, делая осторожный шаг назад. — Нет, конечно нет. Чем я могу быть полезна, мистер Малфой? — Гермиона заметила в руке Люциуса палочку, и судорожный вздох сам сорвался с губ. Ведьма перевела взгляд на свою палочку, лежащую на столе, и внутренне выругалась на свою беспечность. — Я пришел просто поговорить, мисс Грейнджер. Справиться о вашем самочувствии и досуге, — Люциус усмехнулся про себя, с животным удовольствием и азартом наблюдая, как страх сковывает в путы его маленькую жертву. Грейнджер ощущала, как внутри собирается ледяной ком и грозит вырваться наружу волной неконтролируемой паники. Люциус поднял палочку и направил ее на оружие Грейнджер. — Акцио, — деревянный предмет тотчас оторвался от поверхности стеклянного стола и оказался в руке Малфоя старшего. — Кажется, Вы искали это? А затем обыденным движением, не меняясь в лице, наложил на комнату заглушающие и запирающие чары. — Надеюсь, Вы не против небольшой беседы, мисс Грейнджер.***
Внутренняя боль лишила Драко последних сил. Действие заклинания уже утратило свою мощь, но измученные мышцы местами подрагивали. Периодические судороги хлестали по ногам и рукам, заставляя Малфоя болезненно шипеть. Колдомедик уже заставил Драко выпить бадьян, предварительно сотворив несколько контрзаклинаний и насильно влив в разодранное криком горло обезболивающий элексир, но остаточные импульсы непростительного еще доставляли дискомфорт и боль. Принудительная трансгрессия также внесла свои коррективы, подарив к общей массе неприятных ощущений еще и навязчивую тошноту. Такую, что хотелось вынуть желудок и положить на полку, пока не успокоится. Приглушенный свет резал и без того слезящиеся глаза. Драко лежал на прохладной больничной койке, полураздетый, под тонкой простыней, и, несмотря на прохладу помещения, испытывал приливы жгучего жара. Шепот за ширмой давил на виски и выкручивал нервы. И если бы у Малфоя было чуть больше сил, он обязательно сказал бы пару крепких слов Поттеру и колдомедику, что-то обсуждающим рядом с ним. Словно Малфой уже был покойником: безучастным, равнодушным до происходящего. Но он был жив! Так какого, спрашивается, Салазара, с ним медик не говорит лично? — По результатам сканирования... Нападавший на аврора... Гибридный вид заклинания... Как если бы сектумсемпра и криуциатус... Малфой слышал речь колдомедика отрывками. Судя по едва слышному басистому голосу, это был мужчина в возрасте. Какой, к черту, гибридный вид заклинания? Уж лучше бы сразу аваду, чем так мучиться. — То есть его внутренние органы буквально... — Поттер что-то спрашивал у медика, но Малфой львиную долю разобрать не мог. Голова отказывалась складывать чужую речь в единый паззл. — Нашинкованы. Драко подавился воздухом и закашлялся. Но горло продрал такой силы спазм, что из глаз брызнули слезы, а изо рта — капли крови. Что, мать вашу?! — Состояние стабильное, но тяжелое, — колдомедик заговорил чуть громче, интонационно подводя к завершению разговора, — Ему нужен покой и длительное восстановление. — Сколько? — голос Гарри был напряжен, словно натянутая струна. Драко подавил очередной приступ кашля и попытался дышать реже и более поверхностно, чтобы не напрягать грудную клетку, по ощущениям пропущенную через мясорубку. Даже обезболивающий элексир слабо помогал. — Неделя, две. Может месяц. Бадьян, конечно, поможет затянуться внутренним ранам, но процесс это не сиюминутный. Чтобы увеличить шансы на выживание, мистер Малфой должен соблюдать все рекомендации, — колдомедик замолчал. И это молчание было таким многозначительным. — А он не будет. Слишком своевольный, — Гарри был задумчив и хмур — это было слышно по тягучим нотам его голоса. — Может, есть кто-то, кто... Поспособствует соблюдению протокола лечения? Молчание затянулось. Спустя какое-то время, когда Драко уже начал проваливаться в сон, Гарри неуверенно ответил: — Есть один человек на примете... Ослабленный организм и зелье сна без сновидений взяли свое, и Малфой провалился в спасительную темноту бессознанья.***
Время тянулось медленно и грузно, словно вместо эфемерной единицы измерения жизни оно стало вполне физически ощутимой патокой. Гермиона видела себя увязшей в липком, еще теплом гудроне мышкой, которая бессмысленно и бестолково барахтает лапками в борьбе за жизнь. А Люциус, как холеный домашний кот, совершенно не собирался эту мышку есть — слишком был брезглив и гастрономически избирателен. Но вот мучения и страх маленького существа доставляли ему поистине божественное наслаждение. Грейнджер сжала руки в кулаки и сделала глубокий вдох. Уверять себя в том, что Люциус не причинит ей вреда, было трудно. Но иного пути взять себя в руки и не упасть в глазах оппонента просто не было. — Для этого Вы могли меня позвать прогуляться, мистер Малфой. Совершенно не обязательно запираться со мной в комнате и отбирать мою палочку. Выглядит, как принуждение, не находите? — Гермиона решила не трусить и не пасовать перед властным мужчиной. Потому расслабила плечи и спокойно опустилась в кресло у журнального столика, закидывая ногу на ногу. В конце концов, Люциус не настолько идиот, чтобы травмировать ее в своем же поместье, когда о ее местонахождении известно главе Аврората. Гермиона подняла взгляд на мужчину, и глаза ее больше не излучали страх или трепет. Только львиное спокойствие и открытый вызов. Посмотрим, в какую игру Вы играете, мистер Малфой. — Не хотелось бы, чтобы нам кто-то помешал, — Люциус отодвинул второе кресло от столика и сел напротив Гермионы, опустив палочку Грейнджер на гладкое стекло перед собой, — Как Вы, мисс Грейнджер, уже поняли, речь пойдет о моем сыне. — Какой сюрприз, мистер Малфой. Даже не начнем с разговора о погоде? Право, я совершенно не представляю, как ведутся светские беседы. Кровь не голубая, к сожалению, — Гермиона прикусила изнутри щеку, чтобы трезвость мыслей не покидала ее. И по мере того, как резал взгляд стальных глаз напротив, словно нож теплое масло, добавляла силы в давление зубов. — Давайте оставим колкости, мисс Грейнджер. Наши с Вами идеи куда ближе, чем Вам кажется. Нарцисса близка Вам по духу, но не по интересам. Вы же не хотите быть супругой Драко, я прав? — Люциус сложил руки в замок на животе и откинулся на спинку кресла, устраиваясь в полулежачее положение. — Допустим, — Гермиона неосознанно скользнула языком по пересохшим губам. И этот жест выдал ее заинтересованность с головой. — Я предлагаю Вам сделку. Вы подарите моему сыну наследника. А я Вам — свободу, — мистер Малфой скользил своими холодными глазами по лицу визави, считывая сомнения и размышления по одной только мимике. — То есть, Вы предлагаете мне зачать ребенка от Вашего сына, выносить его, а после уйти так, будто ничего не произошло? Я не инкубатор, мистер Малфой, — Гермиона раздражалась с каждой секундой сильнее. Отец Драко вызывал в ней вполне ощутимое отвращение и злость. — Не торопитесь с ответом, мисс Грейнджер. Подумайте, что лучше для Вас — быть нелюбимой женой в доме, где вам никогда не будут рады. Или оставить своего ребенка отцу. Будьте уверены, ваш отпрыск никогда не будет знать нужды ни в материальных благах, ни в любви. А Вы сможете жить так, как пожелаете. И с тем, с кем Вы сами захотите, — Люциус поднялся рывком из кресла и посмотрел на напряженную девушку сверху вниз с ощутимым превосходством. — Я дам Вам месяц на раздумья. — О какой свободе Вы говорите? — Гермиона вскочила на ноги. — О полной. Узы Распределяющей Шляпы можно отменить. Охотно расскажу Вам все подробности, если Вы согласитесь на мое предложение... — Но почему бы тогда просто не развеять эту связь? Тогда Драко сможет жениться на чистокровной ведьме и получить от нее такого же чистокровного наследника, — Гермиона задышала чаще, зрачки ее расширились. Словно бы она начала торговаться за самый желанный лот на аукционе, поглощенная азартом. — Если бы все было так просто. Узы Шляпы позволяют Вам стать родителями, мисс Грейнджер. Без них Вы обречены на бездетную жизнь. Для семьи Малфой потеря наследника влечет за собой полное исчезновение нашей благородной ветви. Что же до Вас, я думаю, Вы достаточно милосердны, чтобы усыновить какого-нибудь маггловского щенка и обрести в этом счастье. В общем, у Вас есть месяц. А пока — отдыхайте. Прикажу эльфам подать Вам ужин в комнату. Вы же не захотите сегодня спускаться, не так ли? Доброй ночи, мисс Грейнджер. Люциус снял с комнаты запирающее и заглушающее заклинания и уверенно, но неспешно покинул комнату, оставив Гермиону, буквально задушенную негодованием и возмущением. Когда первая волна гнева сошла, ведьму одолели тяжелые и гнетущие мысли. Девушка спрятала лицо в ладонях, ощущая, как наливается свинцом голова. Возможно ли это? Неужели она что-то упустила в своих поисках, и то обременение в лице уз с Драко Малфоем, которое секирой палача висит над ней уже шестнадцать лет, на самом деле обратимо? Верить в это было трудно. Люциус Малфой не гнушался ложью, что уж говорить о блефе. Но так хотелось верить в возможность собственной безраздельной свободы, что Гермиона почувствовала, как сводит на ногах от нервного холода пальцы. Смогла бы она отдать своего ребенка и навсегда забыть его, чтобы вкусить наполненную счастьем и волей жизнь? Мрачные мысли увлекли ведьму, смешанные с болезненно-сладким привкусом мечты, от которой не хотелось отказываться. Но, как водится, беда не приходит одна. Не прошло и пары минут с того момента, как за Люциусом захлопнулась дверь, и в комнате Грейнджер расцвело бело-синее свечение. По комнате пробежал призрачный олень с роскошными ветвистыми рогами и заговорил тревожным голосом старого друга. — Гермиона, ты срочно нужна в Мунго. Драко умирает.