***
Кто чувствует силу в руках - тот идет вперед и добивается своих целей. Такому человеку трудности, непосильные для других - не трудности, он всегда достигает успеха и все делает правильно. Таким, по общему признанию, был граф Карломан Кенабумский, приходившийся единокровным братом королю Хлодеберту VI. Ему было всего двадцать лет, когда царственный брат поручил ему посольство в Великую Моравию. Впрочем, при дворе говорили, что королева-мать, Радегунда Аллеманская, нарочно придумала для пасынка трудное поручение, ибо с Моравией после гибели семьи Хильдеберта Строителя очень усложнились отношения. Вполне вероятно, что Радегунда желала посрамления своему пасынку. Но она просчиталась: Карломан умудрился все обернуть в пользу для себя и Арвернии. Он вернулся из Моравии с победой, очаровав тех, с кем вел переговоры, и к тому же оказал моравам важные услуги. Но сразу по возвращении в Дурокортер Карломана волновали совершенно другие мысли. Он первым делом встретился с королем и с глазу на глаз доложил ему о результатах своего посольства. Но официального приветствия при дворе еще не было. Король, угадав скрытое волнение своего брата, отпустил его. - Ступай к себе! - усмехнулся он, хлопнув Карломана по плечу. - Кузина Альпаида заждалась тебя! Увидишь, наконец, младшего сына... Карломан кивнул, благодаря брата за понимание. Ведь он покинул Альпаиду беременной их вторым сыном, который родился без него! Разумеется, о его супруге заботились наилучшим образом. Сама Альпаида, а заодно и матушка, когда была в Дурокортере, а также Варох и Номиноэ посылали ему письма. А дед, майордом Риваллон Сто Воронов, посылал внуку птиц-вестников. На следующий день после того, как жена подарила ему второго сына, к Карломану прилетела птица с вестью. Но граф Кенабумский все равно тревожился, даже зная обо всем. Ему казалось, что, стоит ему уехать, как что-нибудь случится с Альпаидой или с ребенком. К счастью, все прошло благополучно, его сын родился в гебирстмонате*, а сейчас уже хеуимонат. И все равно, Карломан мог вполне успокоиться лишь после того, как увидит малыша своими глазами, возьмет его на руки, заглянет в глаза Альпаиде, увидит, насколько подрос без него их первенец Ангерран... Он шел очень быстро, почти бежал по крутым лестницам Дурокортерского замка в башню, где располагались покои его семьи. Двое мужчин, молодой и пожилой, стояли под аркой в коридоре поблизости от покоев графа Кенабумского. Их одинаковые ярко-синие глаза сверкали, как бывает лишь у бисклавре, детей Кернунаса. Младший из них рванулся навстречу Карломану, но старший ухватил его за плечо, и пристально поглядел ему в глаза, безмолвно выражая все, что хотел сказать. "Погоди, Варох! Я знаю, ты соскучился по Карломану. Но у вас еще на все хватит времени. Дай ему сперва повидаться с семьей", - мысленно сообщил Вароху его дед, барон Номиноэ Озерный. Варох нагнул голову, устыдившись. Какой все-таки он эгоист, не подумал о чувствах своего друга! Оборотни держались так тихо, что Карломан, погруженный в свои мысли, пробежал мимо них, не заметив. Вот и дверь покоев их семьи, такая же, как была! Дверь оказалась чуть приоткрыта. И в тот же миг Альпаида шагнула навстречу мужу. - Карломан! Я ждала тебя, я почувствовала, что ты идешь! - голос у нее сел от волнения, и она не говорила, а шептала. - Альпаида! - он обнял жену, поцеловал в губы, жадно, горячо. Только сейчас он понял, как сильно соскучился по своей супруге, насколько сильно ему не хватало Альпаиды во время путешествия. Он поверить не мог, что видит наяву ее лицо, еще более прекрасное от охватившей ее нежности, ее стройную и женственную фигуру... Снова и снова он своим чутьем оборотня вдыхал запах ее тела, смешанный с ароматом жасмина и еще более тонким - теплым, материнским молочным запахом. Он хотел спросить ее о детях, но Альпаида и сама тут же взяла мужа за руку и повела в покои. - Что же мы стоим на пороге?! Пойдем, поглядишь на нашего маленького бисклавре! Молодая женщина привела мужа к кроватке с высокими прутьями. Там лежал, а льняной сорочке с гербом графа Кенабумского, малыш, родившийся девять месяцев назад, с уже длинными черными волосами. Сейчас он, похоже, спал. - Вот он, наш Дунстан. Или Тристан, по-арвернски. Он уже бойко ходит! Иди к маме, сынок! Малыш открыл глаза - ярко-зеленые, как весенняя трава. Точно такие же были у трех поколений бисклавре перед ним - у двух Армориканских королев, Игрэйны и Гвиневеры, и у Карломана, отца этого младенца. И вот - появился их наследник, маленький бисклавре Дунстан! - Сын мой! - улыбнулся Карломан, не взяв ребенка на руки, а поманив его к себе, ожидая, что он отзовется. И он в самом деле отозвался. Издав пока еще неясный звук, похожий на мяуканье котенка, он стал подниматься на ноги. Двигался он не так, как обычные дети его возраста. Поднялся на ноги быстро и в то же время плавно. Его ноги, как видно, уже окрепли к тому времени, как человеческие дети только начинают ходить. Карломан поставил мальчика на пол, и тот бойко затопал ножками, торопясь к матери, и протянул к ней руки. - Куда же ты, малыш? - засмеялась Альпаида, повернув его лицом к отцу. - Погляди, это твой отец! Папа приехал! Запомни его, маленький Дунстан! Ребенок остановился, опираясь на поддерживающую его руку матери, и поглядел на отца. И родителям, Карломану и Альпаиде, подумалось, что взгляд их маленького сына необыкновенно осмыслен; похоже, что он и впрямь понимает все. Дунстан сделал несколько шагов к отцу, и тот вновь поднял его на руки, чувствуя в глубине души какое-то новое волнение. Когда родился Ангерран, он был спокойнее. Неужели дело в том, что тот малыш унаследует его дар? Или он лишь теперь, после второго сына, вполне осознал отцовство? А может быть, дело в его возвращении после долгого отсутствия? - Здравствуй, Дунстан, мальчик мой! Вот мы с тобой и встретились! Прости, что меня не было рядом с тобой и с мамой, когда ты родился! - Мы справились и сами, - улыбнулась Альпаида, вспоминая то время, когда, проводив мужа в Великую Моравию, осталась, ожидая рождения их второго сына. Умом Карломан понимал, что, когда женщина носит ребенка-ши, он сам заботится о себе и о будущей матери. Но все равно корил себя за то, что не мог быть рядом с женой в самое трудное время. И теперь граф Кенабумский, перехватив ребенка одной рукой, вторую протянул жене, красноречивым взглядом выражая благодарность, и одновременно извиняясь. Альпаида поняла его. - Матушка Гвиневера была со мной все время: она-то знает, что значит рожать детей другого вида. И Номиноэ тоже очень помогал травами и заклинаниями. И Варох помог исполнить все обряды, что обычно обязан исполнять отец новорожденного. Но... - она чуть помедлила. - Но мне очень не хватало тебя! Едва дождалась нашей встречи! Если бы не наш сын, я поехала бы с тобой. - Я знаю, - Карломан снова перехватил ребенка двумя руками и опрокинул его, поддерживая одной ладонью под спину, а другой щекоча ему грудь и живот, отчего малыш заливался смехом. - Какой он большой, правда? - Он растет быстрее, чем Ангерран в его возрасте, - с гордостью проговорила молодая женщина. - И он еще больше похож на тебя! - Так и должно быть, он же бисклавре, - отозвался Карломан. - Дети нашего рода обычно растут быстрее человеческих. - Ты рад, что я родила тебе второго крепкого сына? - уточнила Альпаида, внимательно разглядывая мужа: каков он, не изменился ли больше чем за год своего отсутствия? - Я счастлив вернуться домой, к тебе и детям, - просто проговорил Карломан, нагнувшись, чтобы вновь поцеловать жену. - Но где же Ангерран? - Нашего непослушного первенца пришлось закрыть в детской за то, что он сегодня разбил вазу, - объяснила Альпаида. - Но, пожалуй, придется простить его ради твоего возвращения! Карломан весело кивнул, подтверждая это желание. Альпаида открыла дверь в детскую. - Выходи, Ангерран! Скажи спасибо отцу: ты помилован. Раздался стремительный топот, и в покои вбежал старший мальчик, двух с половиной лет, в вышитой причудливыми узорами длинной сорочке, очень похожий лицом и пышными черными волосами на своего отца. - Что, мама?.. Ой! - мальчик приостановился, разглядывая мужчину, которого не видел так давно. И теперь не спешил подходить, не совсем доверяя воспоминаниям: все-таки он был еще слишком мал, чтобы полагаться на свою детскую память... - Что ты глядишь, сын? Не узнал отца? - улыбнулась Альпаида, приглашая мальчика подойти. Карломан, усадив обратно в кроватку младшего сына, улыбнулся, протянув руки к старшему. - Вспомнил меня, сынок? Иди сюда! - Папа! - воскликнул Ангерран и подбежал к отцу, широко раскинув руки, словно собирался взлететь. Карломан поймал своего первенца и подхватил на руки, а тот обнял отца за шею, и крепко прижался. - Папа, ты вернулся! - Кажется, вернулся! - засмеялся он и закружился с сыном по комнате, озираясь по сторонам и убеждаясь, что обстановка вправду ему знакома. - А что ты видел, папа? И что привез нам? - с любопытством спросил его первенец. - Ангерран! - одернула его мать. Но Карломан, ссадив сына на пол, с готовностью вынул из-за пояса резную деревянную шкатулку и открыл ее. Ангерран тут же потянулся к ней. - Нет-нет, малыш! - отец остановил его руки. - Для тебя принесут подарок чуть позже, он очень большой. А это - для твоей мамы. Он вынул из шкатулки, обитой изнутри бархатом, набор драгоценностей. Ожерелье, два браслета, изящные золотые серьги и перстень с вишнево-красными гранатами. Все-было небольшим, изящно-тонким, но при этом изумительной отделки и выглядело достойным украсить любую из королев. - Носи их, моя Альпаида! Это тебе, лучшее, что делают златокузнецы Великой Моравии! Я думал о тебе все это время. Эти камни - алые, как кровь, как живой сок жизни. Жаль, что мой дар ничтожен за тот подарок, которым ты умножила наш род! Альпаида оглянулась туда, где в кроватке дремал набегавшийся вволю "подарок", тогда как первенец не сводил с родителей горячих глаз и все ластился к отцу, по которому в самом деле страшно соскучился. - Ах, Карломан! Разве о подарках я мечтала? Самое главное - что ты сам вернулся, живым и здоровым! В это время в дверь постучали. - А-а, ну вот и подарок для нашего наследника! - весело воскликнул граф Кенабумский. Дверь приоткрылась, и... в нее протиснулся медведь размером почти в натуральную величину, и в очень похожей шерсти. Лишь в следующий миг, по болтающимся лапам и добродушной морде зверя, с глазами из янтаря, Альпаида догадалась, что это все же игрушка, хоть и очень большая. И затем она разглядела, что медведя несет слуга Карломана, прибывший вместе с ним. Сам Ангерран в первый миг слегка попятился при виде столь огромного медведя. Но отец спокойно гладил его, и мальчик тоже успокоился, и стал сам гладить густую медвежью шерсть, дергать его за лапы. - Унеси подарок в детскую! - велела Альпаида, и ее первенец убежал вслед за слугой, что унес медведя. Вскоре оттуда донеслить радостные вопли мальчика, что возился с самой большой на свете игрушкой. - Медведь набит опилками, а сверху обшит мехом того зверя, от которого я спас в Моравии княжича Ростислава, - пояснил Карломан. - Расскажи мне обо всем, что было, - попросила Альпаида, беря мужа за руки и сажая за стол. - Ты много сообщал мне в письмах, что приносили вороны дедушки Риваллона. И о происшествии с медведем тоже. Но мне так хотелось узнать обо всем от тебя! Расскажи мне все! - И нам тоже расскажи! - прозвучало с порога. Карломан встрепенулся и увидел двух мужчин, расплывшихся в улыбках - Номиноэ и Вароха. Их яркие глаза блестели так же, как и у самого Карломана в этот миг. Одним прыжком он оказался рядом, и они с Варохом крепко обнялись, хлопали друг друга по плечам и шутливо боролись, то один приподнимал другого над полом, то второй. С Номиноэ, своим наставником, Карломан держался гораздо почтительнее, и, встретившись с ним взглядом, поклонился в пояс, благодаря за все. Но вслед за тем вещий оборотень сам крепко обнял ученика, и тот с готовностью ответил тем же. Усевшись вместе с близкими за стол, Карломан обратился к обоим бисклавре с глубокой признательностью: - Благодарю вас за все, что сделали для меня и моей семьи, Номиноэ и Варох! Они усмехнулись, понимая своего друга без слов, как бывает только с самыми близкими. - Помогать такой мудрой молодой матери, как Альпаида, было совсем нетрудно, - признал Номиноэ. - А самое главное, что ваши дети растут быстрее и крепче обычных человеческих детенышей. Не только Дунстан, но даже Ангерран носит в себе зов крови. - Я едва его узнал: он так сильно вырос за это время! И так бойко говорит, - Карломан покачал головой. - Пока Номиноэ заботился о моем здоровье, Варох заменял отца нашим сыновьям, играл с ними, чтобы они не забывали о мужских руках, - пояснила мужу Альпаида. - Да что там! - пояснил Варох, слегка покраснев под благодарным взглядом Карломана. - Дунстан родился оборотнем, и о его правильном воспитании следует заботиться с первого дня. Да и уделить немного внимания Ангеррану - мой долг по отношению к тебе. К тому же, я думал о своей семье, оставшейся в Арморике. Моя жена скоро должна родить третьего ребенка. Снова будет сын! - Здорово! - Карломан встряхнул друга за руку, широко улыбнулся, разделяя его радость. - Очень рад за вас! Познакомим потом наших сыновей, пусть растут друзьями, как и мы с тобой! И на лицах обоих молодых, но уже немало переживших мужчин возникло совершенно мальчишеское выражение, словно они замышляли одну из былых игр, что ставили вверх дном замок в Чаор-на-Ри или в Кенабуме. Во всяком случае, именно так подумали, глядя на них, Номиноэ и Альпаида. Но старший оборотень проговорил, не позволяя слишком долго предаваться мечтаниям: - К вечеру будет торжественный прием в честь твоего возвращения, Карломан. Так что нам не стоит терять время. Расскажи лучше обо всем, что повидал. Ты ведь был не только в Великой Моравии? - В своем последнем письме ты сообщил, что возвращаешься через Аллеманию и Шварцвальд, - добавила Альпаида, сделав акцент на последнем слове. И все трое внимательно поглядели на Карломана, не задавая вслух никаких вопросов, но взглядами выражая все. Ведь в Шварцвальде воспитывалась маленькая Вультрагота, вейла по матери, дочь трагически умершего Хильдеберта Потерянного Принца, последний потомок прервавшегося рода. Те четверо, что собрались здесь, были одними из немногих, кто знал, что наследство вейл не уничтожено до конца. И Карломан кивнул, собираясь ответить на безмолвный вопрос. - Да, я совсем недавно заезжал в Шварцвальд, к кузену, герцогу Гримоальду, и его матери, вдовствующей герцогине Клотильде. При их дворе живет и приемная дочь герцога, Вультрагота. Ей сейчас семь лет. Очаровательная девочка, живая и веселая, с глазищами как у лани. Она обладает не столь неземной красотой, как ее прародительницы вейлы. В ней чувствуется и порода арвернских королей. Но она унаследовала все таинственное очарование. Лет через десять не одно мужское сердце разобьется из-за нее! - Надеюсь, ее воспитывают, как подобает ребенку-ши? - с беспокойством спросил Номиноэ. - И каковы вообще в Шварцвальде отношения между людьми и Другими Народами? - Будь спокоен, наставник, - заверил его Карломан. - Гримоальд и его семья не только воспитывают девочку наравне со своими детьми, но еще и стараются учесть, что с дочерью вейлы нельзя обращаться, как с обычной девочкой. Она прекрасно умеет привлекать к себе людей - это врожденный дар. Однако ее учат не злоупотреблять им. Гримоальд сам принадлежит к ши, как и его отец, он хорошо понимает свою воспитанницу. - Если только ее сила не выйдет из-под контроля при сильном потрясении, - нахмурился Номиноэ. - Сейчас, конечно, это не так опасно, а вот в будущем девочка рискует навлечь беду на себя и на окружающих. - Будем надеяться, что этого не случится! - отозвался Карломан, очертив солнечное колесо. - В Шварцвальде, в том числе и при дворе герцога, обитает много ши, которые тоже посильно принимают участие в воспитании последней вейлы. Они рады, что этот славный род не исчез до конца. Я заверил их, что в Арвернии не собираются впредь преследовать Другие Народы. Наряду с исконными шварцвальдскими общинами ши, там много и тех, кто бежал из Арвернии при Хильдеберте Строителе, которого они, увы, по праву зовут Разрушителем. Почти каждый из них потерял кого-то из близких по вине донарианцев. И тем не менее, я видел в их глазах тоску по родной земле. Я думаю, они вернутся в Арвернию, если смогут здесь жить спокойно. - Так и должно быть! - горячо вырвалось у Вароха. - Ни одна земля не может совсем прожить без Хранителей, да и им тоже несладко в чужом краю. Трое мужчин согласно кивнули. Альпаида же тихонько вздохнула про себя. Она была безмерно благодарна своему возвратившемуся супругу за то, что он по-прежнему делился с ней всеми своими заботами, в том числе и теми, которых она, человеческая женщина, не могла понять вполне. Так же и в юности он приглашал ее в гости к вейлам, когда они были еще живы. Такое доверие мужа было для Альпаиды дороже всех его подарков и супружеских ласк. А с другой стороны, ей становилось тревожно: сколько же забот у ее мужа, даже двужильному оборотню сколько потребуется времени и сил! И вот, теперь ему еще предстоит быть посредником между людьми и альвами, что совсем недавно враждовали не на жизнь, а на смерть! И даже кровные родственники, не зная всей правды, могли стать его врагами, как было при покойном дяде, короле Хильдеберте... Молодая женщина чуть подвинулась к мужу и взяла его за руку, выражая поддержку. Номиноэ слегка улыбнулся, выражая одобрение молодой паре. - Ну а что ты еще разузнал в Великой Моравии? Этот край, лежащий далеко на востоке, полон тайн для большинства арвернов и их соседей. Даже Карломан Великий не ступал дальше земель будущей Моравии. Да и то повернул обратно, сочтя нужным заключить мир. И к тому же, он отдал Одеру на хранение меч Нуады, древнюю святыню "детей богини Дану". Вещий оборотень взглянул пристальным взором синих глаз в глаза Карломану. И тот с готовностью кивнул. - Я с детства мечтал хотя бы только увидеть реликвию нашего народа, когда слышал старинные сказания! И мне было дозволено войти в подводные чертоги Одера и увидеть знаменитый меч Нуады, даже взять его в руки. Когда я, оставшись один в святилище, призвал Бога Реки, он узнал меня и пригласил войти. Однако сразу предупредил, что я - не тот, кому суждено будет владеть мечом Нуады. Лишь на этом условии я был допущен взглянуть на него. Он остался там, где и был, ожидая своего часа. Тем не менее, Одер намекнул мне, что я буду каким-то образом причастен к герою, который завладеет мечом. Возможно, мне предстоит быть его наставником... Варох негромко присвистнул, его синие глаза ярко блеснули. То, о чем говорил Карломан, имело величайшее значение для всех "детей богини Дану". - Это было бы здорово! Значит, исполнения пророчества не так уж долго придется ждать? - Об этом Одер ничего не говорил, - покачал головой Карломан. - Но я рад и тому, что узнал от него и из других источников. Местная стая оборотней поведала мне много важных сведений, как тех, что касаются политики, так и тайных дел... Кроме того, в начале своего посольства, до того, как мне посчастливилось спасти на охоте жизнь княжичу Ростиславу, я добился дозволения изучать великокняжескую библиотеку. Там тоже нашел много важных сведений. Не зря я в свое время изучал и моравский язык тоже. Альпаида улыбнулась, гордясь талантами своего мужа, который с легкостью изучал даже не самые известные, в том числе и образованным арвернам, языки. Когда-то она сама старалась постичь все науки вместе с Карломаном из любопытства и тайного соперничества, а на самом деле - из желания быть с ним рядом... - Я не сомневалась, что ты не упустишь ни одного случая научиться чему-нибудь, мой мудрый супруг, - лукаво пропела Альпаида. - Но расскажи, как тебе довелось расположить к себе великого князя моравского, как ты спас его сына от медведя? - Расскажи! - потребовал и Варох. - У меня кровь застыла в жилах, как я прочел в твоем письме об охоте на медведя древней породы. Теперь хочу узнать обо всем из первых уст! - Тот медведь пришел из земель фоморов, которых моравы называют велетами; после мы нашли у него в теле, глубоко под лопаткой, наконечник копья из черного металла, каким они владеют вместо железа. Видимо, рана заставила медведя уйти на юг, где легче было охотиться. Зимой он не залег в спячку и совсем освирепел. Ростом и весом тот медведь был, как боевой рыцарский конь. Когда он напал из засады на княжича Ростислава, мне пришлось вмешаться. Перед тем я принял его приглашение на охоту, ибо почувствовал, что там случится нечто важное. Пришлось поплясать перед ним, чтобы он не достал когтями ни меня, ни княжича. Все произошло так быстро, что я не успевал обернуться волком. Хотя при Моравском дворе это бы никого не удивило: оборотни живут и при дворе великого князя. Но мне пришлось действовать в человеческом обличье. - Эх, вот где мне надо было быть! - Варох с досадой хлопнул себя ладонью по колену. - Ничего, обошлось и так, - заверил его Карломан. - Я все-таки отвлек медведя, а тут и охотники подоспели, закололи его копьями. Зато в итоге я выполнил все посольские поручения. что казались невозможными. Княжич Ростислав сам предложил мне смешать кровь и дать клятву побратимства, - он показал на правом запястье чуть заметный тонкий рубец от ножа. - После этого и сам великий князь Бронислав со своей супругой принимали меня, как родного сына, даже не желали отпускать. - Жаль, что я не могла поехать туда с тобой, - вздохнула Альпаида, поглядев на Дунстана, сладко спящего в кроватке. - Да, ты бы повидала там много интересного, - согласился Карломан. - Моравия - красивая страна, и совсем не окраина мира, как может показаться издалека. Они мне многое поведали о своих соседях - лугийцах, литтах, сварожанах. Жена княжича Ростислава - сварожская княжна, родом из их самого главного города, Дедославля. Она рассказывала, что этот город основан чуть ли не самыми первыми людьми, пришедшими из-за моря. - Я благодарна правителям Моравии за оказанный тебе радушный прием, - сказала мужу Альпаида. - И я тоже всегда буду помнить этих людей... Но знаешь, - лицо и голос Карломана вдруг стали печальны. - Я почувствовал, что над родом моравских князей повисло тревожное предчувствие! Мне все время казалось, что в будущем им грозит большая беда. Ты, Номиноэ, на моем месте, возможно, смог бы увидеть более ясно. Но и я чувствовал: придет день, когда волны Одера обагрятся кровью! - Вот как! - Номиноэ задумчиво погладил седую бороду, перевитую золотой лентой. - А им ты не говорил о своем предчувствии? - Нет, - покачал головой Карломан. - Я даже не знал, как и о чем предупреждать, и когда это должно случиться. Видимо, все же не в ближайшее время: тогда предчувствие было бы более определенным, а пока оно в тумане. Если бы я посоветовал княжескому дому остерегаться неведомо чего, они могли бы навлечь беду попытками предотвратить ее. Подумав немного, Номиноэ кивнул. - Должно быть, и я на твоем месте поступил бы так же. Знание своей судьбы редко приносит людям благо. - Зато моя поездка, я надеюсь, принесет благо Арвернии, - произнес Карломан. Альпаида взглянула на мужа с шутливым упреком. - Ты так усердно занимался посольскими делами, что даже задержался на месяц! Мог бы и пораньше приехать. Великий Моравский князь известил двор через своего посла, что просит тебя, своего названого сына, погостить еще. Карломан развел руками в знак извинения. - Я не мог уехать, не нанеся обиду гостеприимным хозяевам, хоть и объяснял, что дома у нас с тобой родился сын. Впрочем, я использовал эту задержку, чтобы обогатиться новыми знаниями. Ко двору великого князя приехали двое норландских купцов, побывавшие в стране чудес за океаном. Я научился у них системе знаков, состоящей из разнообразных цветных узелков. После еще научил им маленькую дочь великого князя. Варох удивленно вскинул брови. - Карломан, даже меня порой удивляет, зачем тебе потребовалось то или другое! Ты думаешь, кто-нибудь разберет эти твои узелки? Или та девочка вспомнит их, когда вырастет? Вместо ответа граф Кенабумский загадочно пожал плечами. - Я не утверждаю, что это непременно пригодиться. Но внутреннее чутье мне подсказывает, что все это может со временем понадобиться, хоть я пока не знаю, где и как. Номиноэ с одобрением кивнул своему ученику. - Если так чувствуешь, значит, пригодится в будущем, - затем он повернулся к внуку: - А ты пока просто поверь: внутреннее чутье не менее важно, чем обычное, когда носом находишь след! Варох на мгновение склонил голову, сознавая, что ему не хватает восприимчивости к тайному, чем славятся оборотни. Но тут же радостно улыбнулся. Самое главное было теперь - что его друг вернулся, а больше и желать нечего! - Самое главное - что Карломан одержал победу, какой только можно ждать от посла, - проговорил он, сдерживая в душе ликование. - Теперь никто не усомнится, что тебе по силам любое, самое трудное поручение! Даже Радегунда Аллеманская сегодня, должно быть, сгрызет от злости свои перчатки. Что обрадует других, ее весьма опечалит. - Я могу передать ей привет от ее родичей из Аллемании, ибо на обратном пути проезжал через эту страну, и встретил там добрый прием, - невозмутимо проговорил Карломан. - Нет уж, ты, пожалуй, не дразни королеву-мать, - возразила мужу Альпаида. - Мой отец только вчера говорил, что она придумала тебе это поручение совсем не для того, чтобы помочь прославиться. Скорее она ожидала, что моравы выпроводят тебя с позором, как сына короля Хлодеберта V, которого они почитают узурпатором, убийцей племянника, их родича по матери. Отец также упоминал, что он и другие старшие принцы крови способствовали твоему отъезду в Моравию. Если бы не это, королева Радегунда могла попытаться устранить тебя, как Хлодиона! Она все еще не верит, что ты можешь быть искренним другом ее царственному сыну. Лицо Карломана побледнело и застыло алебастровой маской, лишь его зеленые глаза блестели. - Ей бы пришлось придумать для меня ловушку получше, - проговорил он отрывисто. Затем несколько мгновений помолчал, возвращая привычное спокойствие. - А что же молодая королева, Бересвинда Адуатукийская? Ладит ли мой царственный брат со своей женой? - У королевы Бересвинды в прошлом году родился второй сын, Теодеберт, вскоре после нашего Дунстана. Все это время она занималась им одним, боясь, чтобы мальчик не оказался таким же слабым, как ее предыдущий ребенок - дочь, которую отдали на воспитание жрицам Фригг. Поэтому на некоторое время королева отдалилась от короля. Он стал оказывать знаки внимания дочери некоего барона. Однако на последнем балу королева Бересвинда была исполнена решимости вернуть внимание короля. Она нарочно танцевала с моим братом Хродебергом, так чтобы заметил ее царственный супруг. Что до баронской дочери, то, надеюсь, она догадается отступить сама. Иначе я ей не позавидую! - И я тоже, - согласился Карломан с женой, вспомнив, как еще юная принцесса Бересвинда приняла его за своего жениха и успела приревновать к Альпаиде... Долго еще беседовал вернувшийся Карломан с женой и двумя оборотнями. Он рассказывал им о своем путешествии, они - о событиях Дурокортерского двора, обо всем, что могло быть важно. Так возвратился домой, блестяще выполнив свое первое дипломатическое поручение, граф Карломан Кенабумский, которому был тогда всего двадцать один год. Сколько еще будет в его жизни не менее трудных заданий, пока, всего через восемь лет - тоже удивительно рано, - он не получит самый ответственный пост - звание майордома Арвернии!***