Vinegar & salt

      Вылетать пришлось в понедельник вечером — за проведение форума с этого года отвечало Минэкономразвития и торговли, в котором и трудился Александр, и ему предстояло контролировать последние этапы подготовки к приезду президента, министра и других важных гостей. Поэтому в офисе Кате удалось появиться только на пару часов, чтобы передать дела Андрею.       — Отдаю должное Воропаеву, — с кривой улыбкой выдавил он. — Убил одним махом сразу нескольких зайцев. Погладил твоё и моё эго, а заодно неожиданно помог родной компании. Он ведь на ПЭФе каждый год тусуется, и ни разу не допускал мысли, что там может быть представлено «Зималетто». Видимо, за это мне стоит благодарить тебя.       Катя пробубнила нечто нечленораздельное. До неё лишь после этих слов Андрея дошло, что на форум её никто не приглашал. Никто, кроме Воропаева. Почему-то на своей кухоньке она была уверена, что Александр просто воспользовался ситуацией, а на деле он её и создал. Замолвил словечко и сделал её своей должницей.       Она думала об этом, наполняя новый стильный чемодан деловыми костюмами и коктейльными платьями. Маялась и решала, не совершает ли непоправимую ошибку, и сама себе продавала искусную ложь: «Я еду туда ради компании. По делам. По делам, и только. И ничего этому нахалу не светит». А потом положила поверх платьев несколько комплектов изысканного белья и поскорее закрыла чемодан, чтобы спрятать от себя вещдок.       В бизнес-классе самолёта они молчали. Александр отгородился от неё «Ведомостями», а Катя скучала, ощущая себя глупым приложением к деловому мужчине, и жалела, что не догадалась взять с собой книгу. Наконец, он не выдержал и сложил газету.       — Что ты ёрзаешь?       — Скучно.       — Прости, не могу предложить тебе секс в туалете. Уж очень короткий перелёт.       — Прекрати бомбардировать меня скабрезностями, — с искренним раздражением потребовала Катя. — Мне это не нравится. Лучше расскажи, чем мы будем заниматься на этом форуме.       — Фланировать с важным и серьёзным видом, знакомиться и пожимать руки.       — И всё?       — Увы, да. Но я постараюсь компенсировать тебе столь тоскливое времяпрепровождение. Да, кстати, не удивляйся, если встретишь там Борщёва.       — Мишу?.. Что ты о нём знаешь?!       — Достаточно. Например, его цену. Я поспособствовал тому, чтобы ему отдали кейтеринг нескольких важных вечеринок. Взамен он поклялся, что оставит тебя в покое. Прости, я знаю, что ты носишь его фото в сумочке. Ты носи! — с величайшим сарказмом разрешил Александр. — Носи его с собой как некий постный идеал, как профиль Ленина на значке убеждённой коммунистки. Я не возражаю. А на свидания ходи со мной. Очень забавно ты содрогаешься, — добавил он, скользнув по ней плотоядным взглядом и задержавшись на линии декольте. — Жаль, что только от возмущения. Но мы это исправим, — многообещающе прошептал он.       По Катиным плечам побежали мурашки.       — Отвратительный…       — Да-да. Пошлый, самовлюблённый индюк. Я помню и не спорю. Ненависть — отличный афродизиак.       За неимением другого занятия Катя одёрнула пиджак и подтянула обтягивающий топ едва ли не до ключиц. Александр лишь посмеивался. Их пикировки так его тонизировали, приносили такое концентрированное удовольствие и придавали жизни такой острый вкус, что он всерьёз сомневался в успехе их первой ночи. Понимал, что ожидания могут не совпасть с реальностью, и поэтому не собирался спешить. Ему нравилось доводить Пушкарёву до белого каления и ловить молнии, летящие в него из ореховых глаз. Это было лучше любого секса, лучше всего, что он когда-либо испытывал с женщинами. Настроение его в последнее время постоянно было приподнятым, и даже сухой голос в голове больше не беспокоил.       — Получается, Миша — просто карьерист и приспособленец, — грустно заключила Катя, окончив сеанс насилия над своей одеждой. — Если ты, конечно, не лжёшь.       — Если ты как следует подумаешь, то поймёшь, что я тебе вообще никогда не врал.       — О да! Особенно когда стряпал липовые отчёты о своём президентстве. Кстати, мне это удавалось на порядок лучше.       — Этим занимался Ярослав.       — По твоему приказу.       — Хорошо, твоя взяла.       — В кои веки.       — Ну почему же в кои веки? Возможно, на этой неделе я всё-таки позволю тебе одержать надо мной верх.       — В каком смысле? — ледяным тоном спросила Катя.       — Ты же не будешь спорить с тем, что хочешь меня гораздо больше, чем я тебя?       — Ты мне вообще противен.       — Одно другому не мешает.       В представительском авто по дороге из «Пулково» Александр был занят телефонными переговорами, а Катя слушала низкий рокочущий голос и пыталась представить себе нечто большее, чем бесконечные перепалки и состязания в хлёсткости фраз. Например, настоящие отношения. Что это вообще за зверь такой — Воропаев в отношениях? Он и сам с ним незнаком. «Господи, о чём я думаю?.. Какие отношения? Я что, такая же, как все женщины? Я приехала сюда работать. Арбайтен, Пушкарёва!»       — Да, вы всё правильно поняли. Мы действительно проведём заседание по отбору инвестиционных проектов, претендующих на реализацию за счёт средств Инвестиционного фонда. Фактически мы запустим новый механизм частно-государственного партнёрства, поэтому будем рады, если вы присоединитесь к этой инициативе, — вдохновенно вещал Александр, а сам как ни в чём не бывало устроил прохладную ладонь на Катином колене. — Разумеется. Да, я уже в Петербурге. Всё пройдёт по высшему разряду, как и всегда. Непременно. До встречи. Наконец-то, — с облегчением выдохнул он и спрятал мобильный во внутренний карман пиджака. — Это предположительно был последний звонок на сегодня. Сейчас заселимся в «Гельвецию» и поужинаем.       На ресепшен пятизвёздочного отеля на улице Марата Катя с удивлением узнала, что Александр забронировал один на двоих люкс.       — Как это понимать? — прошипела она.       — Экономия бюджетных средств, Катенька, — с невозмутимым видом объяснил он, достал из бумажника кредитку и протянул вышколенному администратору. — Я хорошо известен как непримиримый борец с коррупцией.       — Как это иронично. Скажите, — обратилась Катя к администратору, — в этом люксе можно занять разные спальные места?       — У гостей есть возможность использовать в качестве спального места диван. Но в таком случае нужно будет доплачивать по три с половиной тысячи рублей за каждые сутки.       — Я заплачу наличными. Двадцать одна тысяча за шесть ночей, верно?       — Я бы не советовал так сорить деньгами, — вполголоса проговорил Воропаев. — Остановись на десяти с половиной тысячах. Больше трёх ночей твой демарш не продлится.       — У меня всё в порядке и с волей, и с деньгами, — парировала Катя и отсчитала ровно двадцать одну тысячу. — Недаром я президент компании. Вот, возьмите…       — Напрасное расточительство, — не унимался Александр.       — Знаешь, чего я жду больше всего? Утра воскресенья. Когда мы сядем в самолёт и улетим в Москву после того, как между нами ничего не произошло, и я смогу улыбнуться, глядя на твою кислую физиономию.       — Планирование — не самая сильная твоя сторона.       — Посмотрим.       — Посмотрим, — согласился он и мимолётно чмокнул её в основание шеи.       Этого было достаточно, чтобы воспоминания об эпизоде в машине воскресли в памяти со всеми подробностями, и Катя подавила их усилием воли.       — Жаль, что мы пропустили вчерашнее полнолуние, — сокрушался Воропаев, пока они в компании швейцара шли в свой люкс по устланному мягким ковром коридору. — Впрочем, сегодня луна только начинает убывать, так что обязательно пойдём на прогулку.       Она недоверчиво на него уставилась.       — Зачем?       — Как зачем? Романтика.       — Как будто она тебе сдалась.       — Не знаю, не пробовал. Возможно, с тобой она придётся к месту. Расчувствуюсь, начну цитировать Есенина…       — Пожалуйста, не надо.       — Прошу прощения, — вежливо прервал их швейцар, открыв перед ними дверь номера и пропуская их вперёд. — Обратите внимание, ваш высокотехнологичный люкс состоит из гостиной, спальни и собственной спа-зоны с сауной, джакузи и душевой кабиной.       — Какое раздолье, — тихо произнёс Александр, но Катя услышала.       — Люкс панорамный. Взгляните, вы можете любоваться Петербургом с французского балкона — оттуда украшающие фасад атланты видны с расстояния вытянутой руки! Ванна-джакузи тоже панорамная, вид открывается на улицу Марата. Надеемся, вы останетесь довольны исключительным комфортом и премиальным сервисом.       — Непременно, — осклабился Воропаев и выдал швейцару щедрые чаевые.       — Приятного отдыха!       Швейцар удалился, а маленькой девочке внутри Кати хотелось бежать за ним и умолять: «Останьтесь, дяденька!» Она перевела на Александра нервный взгляд и поёжилась.       — Расслабься, я не собираюсь на тебя нападать. Нас ждёт ужин в одном из ресторанов при отеле.       — Я позвоню родителям.       — Ради бога. Я подожду тебя в лобби.       Разговор с родителями оставил странное впечатление. Конечно, они не знали, что их дочурка и грозный чиновник делили один номер на двоих, но Катю всё равно поразило полное отсутствие беспокойства и у бдительного отца, и у вечно волнующейся мамы. Значит, Александр внушил им доверие, причём гораздо большее, чем в своё время Юлиана.       — Ну что, как маменька и папенька? — осведомился он, когда она спустилась к нему по широкой лестнице.       — Велели быть с тобой поаккуратнее.       — Не верю. Они от меня в полном восторге.       Ужинать им предстояло на свежем воздухе, в уютном зелёном дворике. Как только они оказались за столом, Александр принялся покровительственно рекомендовать Кате разные позиции из меню.       — Вот, к примеру, гребешок с пюре из топинамбура. Между прочим, гребешок положительно влияет на мужское желание.       — А на женское?       — Нет, но у тебя желания и так в избытке. А вот я, пожалуй, отважусь его повысить.       — Смотри не лопни. Так, найду-ка я что-нибудь, где побольше лука и чеснока…       — Тогда тебе в чебуречную за углом. Здесь же всё идеально сбалансировано, всё-таки высокая кухня.       — Ничего, я упрямая.       В конечном итоге Катя заказала понятные и очень вкусные блюда. За вином и едой язвить обоим не хотелось, и разговор перетёк в дружеское русло. Они обсуждали любимые фильмы, путешествия мечты и прочие банальные интересности, а Катя всё прислушивалась к себе и пыталась понять, испытывает ли она настолько же яркие эмоции, когда они вот так беседуют, непринуждённо и просто. Может, если они прекратят этот словесный поединок, её влечение потухнет? Она снова обретёт контроль над собой, а в душе воцарится спокойствие. Или нет?..       — Ну что, прогуляемся?       Александр закрыл счёт и смотрел на неё выжидательно и как будто серьёзно. Кате вдруг стало страшно.       — Д-да, конечно…       Они вышли в белую ночь, похожую на сумерки, и пошли по людному Невскому проспекту.       — По-моему, ты такой же новичок в романтике, как и я, — заметил Воропаев, покосившись на её бледное лицо.       Она пожала плечами.       — Наверное. Нет, какую-то иллюзию романтики поддерживал Юрген. Но недолго.       — А ещё мне кажется, ты боишься. Чего?..       — Не знаю. Тебя, когда ты серьёзен. Не понимаю, что ты такое.       — А обязательно нужно всё понимать? И вообще, не омрачай наши первые шаги на этой нелёгкой стезе.       — Пойдём к воде.       — Здесь она везде.       — Я имею в виду Неву.       — Пойдём.       Он взял её за руку, но Катя тут же вырвалась из его хватки и взглянула на него как на предателя.       — Срочно скажи какую-нибудь пошлость.       Он вскинул брови.       — По заказу? Как истинный гений, я творю только по вдохновению.       — А что, нет вдохновения? Ты же ел проклятые гребешки.       — Есть, но я из вредности не стану исполнять твою просьбу. Хватит психовать, Катя. А то я и вправду начну декламировать стихи.       Она вздохнула и смирилась с неизбежным.       — Хорошо, можешь взять меня за руку.       — Могу. Но уже не хочу.       — Вот как, значит?       — Именно так. Ты задушила мои прекрасные порывы в зародыше. Когда я умру, так и оставшись одиноким циничным стариком, ты будешь знать, кто в этом виноват. Идём к Неве, Пушкарёва.       Она засеменила за ним, ругая себя на чём свет стоит. На набережной он смягчился, залюбовавшись полноводной рекой, над которой светила потихоньку убывающая луна. Выражение его лица стало почти лирическим, и Катя этим воспользовалась: сама взяла его ладонь в свою и переплела их пальцы. Он вскинул брови и перевёл на неё хитрый взгляд.       — Что, уже понимаешь, что зря потратила двадцать одну тысячу?       — Мечтай, — она вздёрнула нос. — Это я так, для страховки. С моей ловкостью я могу и в воду свалиться.       — Хочешь утянуть меня за собой?       — Обязательно.       Они повернули направо, от Дворцового к Троицкому мосту.       — Никогда не думал, что дойдёт до такого, — Александр кивнул на их руки. — В Москве после выставок и концертов выхожу в город и смотрю на парочки свысока, уверенный, что все ищут кого-то, чтобы справиться с тоской, держать этого кого-то за руку и не думать о конечности всего.       — И что, подтвердилась твоя теория?       — Не знаю. Наверное, слишком глубоко копал. Это просто тёплая человеческая рука в моей руке. Даже… приятно.       — Да что ты? Я польщена.       Он вдруг остановился, развернул её и поцеловал, сам себе удивляясь. На вкус она была как кофе с коньяком и солёный ветер. Рвалась и льнула к нему так же, как и в первый раз, и это опьяняло гораздо сильнее, чем любой алкоголь.       — Поймаем такси и поедем в отель? — почти взмолился он, оставляя нежные поцелуи за маленьким ухом.       — Нет, — она покачала головой. — Я не готова. Не сейчас.       И поцеловала его сама, мягко и уверенно, словно успокаивала и что-то обещала. Александр отстранился первым и мысленно признал: Катя права. Он не хотел спешить, но позабыл об этом в первый же совместный вечер. Это пугало, как и нежность, которая рвалась из него, неизведанная и непокорная. Он маскировал её ёрничаньем и сарказмом, но она, как вода, всё равно находила выход. В отличие от него — он выхода для себя пока не видел.