Глава 2
Ксавье, как и обещал, закончил свои дела в Лондоне за 3 недели. И вот они летели бизнес-классом в Берлингтон с пересадкой в Нью-Йорке. Путь домой занимал двенадцать с половиной часов. В аэропорту Уэнсдей и Ксавье должен встретить Ларч и отвезти в поместье Аддамсов. Когда самолёт приземлился в крупнейшем городе её родного штата Вермонт, внешне Уэнсдей выглядела спокойной, но внутри у неё бешено колотилось сердце. Кажется, Ксавье заметил это растущее волнение, потому что в следующий миг нежно взял Уэнсдей за руку и улыбнулся. За столько лет она привыкла к его ласке, и эти нежности не вызывали приступы тошноты. Сев на заднее пассажирское сидение любимого автомобиля семьи Аддамс — катафалка Cadillac 1950 года выпуска, Уэнсдей почувствовала, как на неё свинцовой волной накатила усталость. Самолёт приземлился практически ночью, а в полёте она не могла сомкнуть глаз. Дорога из аэропорта до родительского дома занимала полтора часа, и как только машина тронулась с места, Уэнсдей погрузилась в беспокойный сон.Она стояла одна в центре пустынной улицы, погруженной в кромешную темноту. Ноги сами понесли вперёд по узкой дороге. Уэнсдей была не из пугливых, но сразу почувствовала липкое чувство страха на коже. Каждой клеткой своего тела она ощущала постороннее присутствие — её преследовали. Но Уэнсдей знала — оборачиваться нельзя. Тяжёлые шаги за спиной стали учащаться, и она побежала что есть мочи. Вдруг вдали показался дом. В окне на первом этаже одиноко горел свет. Уэнсдей кинулась туда в поисках спасения. Чем сильнее она приближалась, тем отчётливее понимала — этот дом ей знаком. В один момент она поняла, что в этом доме жил Тайлер. Однако это осознание не остановило Уэнсдей. Она, сломя голову кинулась к крыльцу, словно от яркого света в окне зависела её жизнь. Через мгновение дверь распахнулась, и Уэнсдей упала в объятия Тайлера. Она наконец-то чувствовала себя в безопасности.
Уэнсдей резко проснулась. Испуганным взглядом она стала озираться вокруг себя. — Уэнсдей, что случилось? — тревожно спросил Ксавье. Она заглянула в его обеспокоенные глаза и начала возвращаться в реальность. Ксавье притянул её ближе к себе и уткнулся губами в макушку. — Всё нормально, это сон, — тихо ответила Уэнсдей и стала медленно погружаться в свои тяжёлые мысли.***
Это так странно — Тайлер ни разу не снился Уэнсдей с той ночи в лесу, когда он чуть не лишил её жизни. Уэнсдей поёжилась от неприятных воспоминаний. Интересно, он смог бы завершить начатое, если бы Энид не появилась в последний момент? Это был приказ или личная инициатива Тайлера? Что с ним стало? Он вообще жив? Уэнсдей запретила кому бы то ни было упоминать Тайлера или сообщать о нём какую-либо информацию в её присутствии. Этого человека для неё больше не существовало. Так почему же именно Тайлера она увидела во сне, как только они ступили на землю штата Вермонт? «Уэнсдей, ты слишком много о нём думаешь в последнее время. Вот и всё объяснение» — пыталась логически рассуждать она сама с собой. — «И вообще, пора заканчивать это пустое и бессмысленное занятие. Тайлер в прошлом». Катафалк медленно подъезжал к дому. На крыльце стояли родители, которые встречали их на улице, несмотря на глубокую ночь. Ларч притормозил прямо у дома. Уэнсдей не стала дожидаться, когда ей откроют дверцу автомобиля, и вышла. Она бросилась в объятия родителей после долгой разлуки, хотя обычно вела себя сдержанно. — Моя дорогая, я ужасно счастлива, что ты вернулась домой, — тихо произнесла её мать в привычной для себя манере. — Моя гильотинка приехала, сегодня большая радость в доме Аддамсов, — поддержал отец. Уэнсдей довольно улыбнулась, испытывая неподдельную радость. — Мортиша, мистер Аддамс, приветствую вас! — Ксавье вышел из машины и присоединился к ним. Он галантно поцеловал руку матери Уэнсдей и ответил на рукопожатие Гомеса. Тот вдобавок одобрительно похлопал Ксавье по спине. — Ксавье, мой мальчик, мы так рады видеть тебя рядом с нашей Уэнсдей, — Мортиша была как всегда очень любезна. — Проходим все в дом, Ларч принесёт вещи, — подгонял мистер Аддамс. Попав внутрь особняка, Уэнсдей снова расплылась в улыбке. Она действительно ощущала радость от возвращения домой, хоть и вернулась ненадолго. — Милая, мы подготовили твою комнату, а Ксавье может расположиться в гостевой комнате на втором этаже, — предложила Мортиша. Уэнсдей хотела возразить, но затем вспомнила, что гостевая находится буквально напротив её собственной комнаты, а значит Ксавье мог беспрепятственно зайти к ней перед сном, чтобы, например, пожелать спокойной ночи. От этой мысли приятно заныл низ живота. Уэнсдей бросила взгляд на огорчённого парня. — Не волнуйся, Ксавье, твоя комната прямо напротив моей. Ночью ты без труда найдёшь дорогу, — во всеуслышание произнесла Уэнсдей, отчего лицо Ксавье залилось краской. Родители понимающе переглянулись — их девочка давно выросла. — Кажется, нам всем пора хорошо отдохнуть. Мы с отцом будем ждать вас утром на завтраке, тогда и поговорим. Милая, покажи Ксавье его комнату, — Мортиша еле заметно подмигнула Уэнсдей и направилась за своим мужем в другой конец дома, где находилась их спальня.***
Спустя десять минут Уэнсдей сидела на краю кровати в комнате, где провела всё своё детство. Здесь мало что изменилось после её последнего визита, разве что родители куда-то убрали самодельную паровую гильотину. Уэнсдей хотела поскорее смыть с себя тяжесть сегодняшнего дня, поэтому, раздевшись до белья, стремительно направилась в ванную. Вернувшись обратно в комнату, она обнаружила сидящего на кровати Ксавье. На нём были чёрные домашние штаны на резинке и белая свободная футболка, а слегка влажные волосы были убраны назад. — Хм, мне показалось, что я закрывала комнату изнутри, — слукавила Уэнсдей и, будто не замечая Ксавье, стала заплетать тугие косы на ночь. Он, не сказав ни слова, продолжил жадно пожирать её глазами. Короткий чёрный халатик почти не скрывал красивые стройные ноги, отчего у Ксавье не на шутку разыгралась фантазия. Всё, чего он хотел, чтобы этот ненужный предмет гардероба исчез с этого прекрасного тела сейчас же. Уэнсдей прекрасно понимала, какой эффект она производит на Ксавье, особенно в таком соблазнительном виде. Поэтому, закончив с косичками, она медленно подошла к нему вплотную. Ксавье без стеснения провёл рукой по обнажённому бедру, плавно двигаясь вверх к ягодицам. Вторая его рука потянула за край пояса, открывая взору плоский живот, упругую грудь, а также отсутствие трусиков. Ксавье подался вперёд и обвёл языком затвердевший сосок, от чего Уэнсдей слегка выгнулась от удовольствия. Непроизвольно она немного раздвинула ноги, пропуская опытные пальцы Ксавье внутрь себя. Но она не планировала сразу ему сдаваться. Напряжение между ними нарастало. Ксавье касался голого, опьяняющего тела Уэнсдей и тяжело, прерывисто дышал в ощущении полной потери контроля с её стороны. Ведь он умел делать так, что она сбрасывала маску безразличия и отстранённости в моменты их близости. Тысячи искр загорелись в её тёмных глазах от его пламенных касаний, а ноги то податливо разъезжались, то напрягались от удовольствия. Волна возбуждения прокатилась по телу Уэнсдей, и с её пухлых губ сорвался еле слышный стон. Ксавье продолжал оттачивать свои движения, доводя её до состояния забвения и погружённости только в этот процесс. Ему всегда было важно, чтобы ей было приятно, чтобы Уэнсдей Аддамс переставала быть самодостаточной хоть на одну секунду и ощущала его власть хотя бы в эти мгновения. — Боже, Уэнсдей, какая ты мокрая, — вне себя от желания пробормотал Ксавье. — Я так сильно тебя люблю... — Заткнись, Торп, — оборвала Уэнсдей и прильнула к его губам.***
Утром они проснулись в разных комнатах: после бурной ночи Уэнсдей выставила Ксавье за дверь, едва он успел натянуть штаны. В 9:15 её и без того короткий сон был прерван надоедливой трелью мобильного телефона. Взяв в руки смартфон, Уэнсдей увидела на светящемся дисплее фото своей давней подруги — Энид Синклер. Они не виделись уже пять лет, но поддерживали дружеские отношения все эти годы. Уэнсдей была в курсе всех жизненных ситуаций Энид, и старалась поддерживать подругу даже на расстоянии. Например, два года назад они проговорили по видеосвязи шесть часов к ряду, когда Аякс изменил Энид со своей однокурсницей прямо на выпускном. Аякс и Энид вместе заканчивали Университет в Сан-Франциско, родном городе Синклер. В тот же вечер они расстались. Но самое ужасное в этой ситуации, что Аякс теперь уже со своей новой девушкой остались жить там. Энид посчитала, что втроём им будет тесно находиться даже в таком большом городе, и приняла для себя очень неоднозначное решение — уехать на другой конец страны. И не просто, куда глаза глядят, а вернуться в Невермор и занять одно из вакантных мест преподавателя Школы для изгоев. Уже два года Энид преподавала естествознание для необычных подростков и, казалось, чувствовала себя на своём месте. Уэнсдей никогда не осуждала подругу за столь импульсивный поступок. Если Энид чувствовала себя хоть чуточку счастливой, значит она всё сделала правильно. Если честно, Уэнсдей никогда не нравился этот придурок Аякс со своими идиотскими шуточками. А уж после такого грязного предательства с его стороны по отношению к её лучшей подруге, Уэнсдей с радостью бы отрубила головы змеям на его глупой голове, если бы это заставило Энид улыбнуться. Ксавье изредка общался с Аяксом, и Уэнсдей была в курсе, что с той самой девушкой с выпускного он расстался спустя полгода, а потом ещё с одной, и ещё… После третьей подруги Уэнсдей попросила Ксавье больше не посвящать её в любовные похождения этого Казановы-неудачника. Уэнсдей тогда задумалась, что бы она сделала, если узнала про измену Ксавье. Вероятно, поначалу она бы ощущала ярость от того, что он в принципе смог пойти на такое гнусное предательство по отношению к ней. Без капли сожаления, Уэнсдей бы выставила Ксавье из своей жизни раз и навсегда. Без права на покаяние и искупление. А что потом? Страдала бы она? После недолгих размышлений Уэнсдей пришла к выводу, что нет, ведь это было ниже её достоинства. В данной ситуации мучился бы только сам Ксавье. Потом мысли сами окунули в воспоминания во времена учёбы в Неверморе: как она переживала из-за предательства Тайлера. Он сделал кое-что гораздо хуже, чем измена — он обманул её, растоптал все чувства. Тайлер врал и притворялся. Или нет? Тогда Уэнсдей разозлилась на себя за то, что её собственный мозг как будто сам искал для него оправдания. Сделав вполне логичное заключение, что подобную слабость, как страдать из-за парня, она позволила себе один раз в жизни, и больше такого никогда не будет, Уэнсдей выкинула мысли от Тайлере из головы. На какое-то время. — Да, Энид, — ответила Уэнсдей сонным голосом. — Уэнсдей! Я не могла дождаться утра! Расскажи мне, как вы долетели? Какие у тебя на сегодня планы? Вы уже что-то решили с твоим праздником? — выпалила всё разом Синклер. День рождения Уэнсдей состоится через три дня, она сама ещё не представляла, что будет. Ксавье обещал всё подготовить сам и устроить сюрприз. — Энид, я пока сама ничего не знаю. Тебе лучше спросить у Ксавье, — Уэнсдей взглянула на часы. — Правда, я не уверена, что ты дозвонишься до него сейчас. Ты приедешь сегодня? Я отправлю Ларча за тобой. — Конечно, Уэнсдей. У меня занятия только до обеда, после — я свободна. — Прекрасно, Ларч в три часа дня будет ждать тебя у Невермора. Уэнсдей нажала кнопку отбоя и положила телефон на стол. Из-за недосыпа и разницы во времени с Лондоном, она чувствовала себя разбитой. В то же время, не хотелось провести в кровати весь день, поэтому усилием воли Уэнсдей заставила себя встать и пойти умыться. Подправив изрядно потрёпанные косы и надев своё чёрное домашнее платье из тонкой шерсти, Уэнсдей спустилась в гостиную. Она не стала заходить в комнату Ксавье, потому что знала, после долгой дороги и бессонной ночи он проснётся не раньше полудня. Внизу за обеденным столом сидели её родители и о чём-то ворковали друг с другом. Мортиша первой заметила спускающуюся дочь: — Уэнсдей, милая, ты уже встала. Я попрошу Уитни подать завтрак. — А где Ксавье, моя гадючка? — спросил отец, не переставая улыбаться ни на секунду. — Не стала его будить. Вероятно, мы не увидим его до обеда. — Звонил Винсент, не может до него дозвониться. Сказал, что заедет за Ксавье в 14:00, у них какие-то дела, — заинтригованно произнесла Мортиша. — Скорее всего Ксавье забыл отключить авиа-режим. Я разбужу его позже. Принесли завтрак: яйцо пашот со спаржей, приготовленной на пару, и любимый кофе. — Когда все приедут? Пагсли? Дядя Фестер с Вещью? — спросила Уэнсдей. — Милая, у Пагсли только-только начался последний семестр в Университете, он сможет выбраться буквально на два дня. Прилетит накануне твоего Дня Рождения, — начала Мортиша. Гомес подхватил: — Фестер и Вещь сейчас на очередном деле, в Румынии, язвочка. Мне очень жаль, но они не смогут приехать в этом году. По моим подсчётам они сейчас скрываются где-то в лесах Трансильвании. Фестер любит это место, скорее всего, они задержатся там надолго. Мы не хотели тебя расстраивать, поэтому не говорили раньше. Уэнсдей на самом деле не сильно расстроилась. Она знала своего неуловимого дядю, поэтому ожидала чего-то подобного. Вещь не мог оставить Фестера одного, тем более, когда они были на деле. Последние шесть лет они работали вместе слаженной командой. Проведя полчаса за семейными разговорами, Уэнсдей поднялась к себе в комнату. Кварт немного взбодрил, и она захотела прогуляться по их поместью. Была уже почти середина октября, поэтому Уэнсдей поднялась наверх за тёплой кофтой. Уходя, она заглянула в комнату Ксавье, тот крепко спал. Уэнсдей решила, что разбудит его после прогулки.***
Уэнсдей стояла у могилы своего домашнего питомца скорпиона Нерона, когда к ней подошла мать. — Моя милая, хорошо, что я застала тебя здесь. Я хотела поговорить с тобой наедине.