Глава 23.
Шестью днями ранее
Звонок Уэнсдей застал Ксавье врасплох, теперь он ни о чём другом не мог думать. Плохое предчувствие, словно лавина, накрывало его с головой и отнимало возможность дышать. Тогда он сразу позвонил отцу и сообщил, что ночью летит в Вермонт. Винсент остался крайне недоволен спонтанным решением сына. Он вообще редко его хвалил. Ксавье вырос единственным сыном жестокого и влиятельного отца, к которому тот всегда предъявлял строгие требования. Винсент Торп — человек, сколотивший целое состояние на своих экстрасенсорных способностях. Он сумел достичь главного: идеальной репутации и стопроцентного попадания в своих видениях. Каждый человек, который интересовался эзотерикой, знал — Торп старший никогда не ошибается. Его уважали, боготворили, боялись. Власть и вседозволенность сделали из него тирана и деспота. После окончания Невермора перед Винсентом были открыты все двери мира. Ещё во времена обучения он стал зарабатывать свои первые гонорары. Слухи о гениальном провидце расползались по стране довольно быстро, так что сразу после выпускного, Винсент перебрался из своего родного штата Вермонт в Нью-Йорк и открыл своё первое экстрасенсорное бюро. Высокий, красивый, богатый. Он мог заполучить любую девушку, но влюбился в молодую художницу Лили Джонсон. Маленькая хрупкая брюнетка сумела чем-то покорить сердце известного ловеласа с первого взгляда. Она тоже была изгоем — сновидцем. Но её способности проявлялись настолько слабо, что она не поступила ни в одну из академий и школ для особенных подростков. Тогда Лили решила развивать свой талант — рисование, — и практически никому не говорила, что она на самом деле изгой. В это невозможно поверить, но она не обратила внимание на Винсента, когда он подсел к ней познакомиться в одном из баров Нью-Йорка. Ведь несмотря на его внешность и статус, она всем сердцем была влюблена в небогатого гитариста одной неизвестной музыкальной рок-группы Нью-Йорка. Лили отказала Винсенту в баре. Затем он каким-то образом нашёл её номер телефона. Она отказала ему второй раз и попросила ей больше не звонить и не писать. Когда и в третий раз на одной из модных выставок Винсент услышал отказ, он исчез. А через какое-то время парень Лили с ней расстался, в жёсткой форме. Изменив с её подругой практически у неё на глазах и прилюдно сообщив о намерении расстаться, чем разбил девичье сердце вдребезги. И вот, в тот самый момент, когда Лили страдала от потерянной любви, Винсент вновь появился на горизонте, проявив заботу и внимание к девушке. Лили тогда недавно исполнилось двадцать лет, Винсенту двадцать восемь. Он всё-таки сумел покорить её своим благородством, великодушием и любовью. О том, что на самом деле эти качества были не свойственны ему, она узнала гораздо позже. Но Лили до конца своих дней не узнала о том, что Винсент заплатил тому музыканту, её парню, огромную сумму денег за то, чтобы он разбил ей сердце и навсегда исчез из её жизни. Они поженились. Винсент окружал любовью и заботой молодую жену. Он купил для них огромное поместье, где они стали строить свою семью. Когда у Лили и Винсента родился первенец — мальчик, — молодой отец ощущал себя самым счастливым человеком на свете. Но счастье сменилось разочарованием, когда выяснилось, что мальчик не унаследовал отцовский дар. Винсент тогда уехал из дома на две недели, и никто не знал, где он. Пока Лили с трёхлетним Ксавье на руках не находила себе места, пытаясь выяснить, где её муж, Торп старший пытался забыться на одном из престижных курортов Франции в окружении молодых девушек модельной внешности. Вернувшись к жене и сыну, он пытался делать вид, что всё нормально, но не всегда это получалось. Винсент любил Лили, но стал менее сдержанным по отношению к ней. Он впервые поднял на неё руку, когда Ксавье исполнилось пять лет. Лили устроила праздник для любимого сына, позвав их многочисленных друзей. Винсент заявился на торжество уже под конец вечера, в нетрезвом состоянии. Лили на глазах у всех позволила себе высказать недовольство тем, что он приехал так поздно на день рождения собственного сына, на что тот лишь молча прошёл мимо маленького Ксавье и направился в свой рабочий кабинет. Когда гости разошлись, а Лили уложила сына спать, она пошла к нему в кабинет, чтобы выяснить мотивы такого его странного поведения. Между ними завязался небольшой конфликт, в результате которого Винсент схватил Лили за горло. Он разжал руку лишь тогда, когда она стала задыхаться. Следующие две недели она носила одежду с высоким горлом и шейные платки. Винсент пригрозил ей, что она никогда больше не увидит своего сына, если расскажет кому-нибудь о случившемся. Конечно, он раскаивался, стоял перед ней на коленях и умолял простить его. Но не его мольбы о прощении убедили Лили остаться, а страх потерять Ксавье. Она больше всего на свете любила своего маленького мальчика и не пережила бы разлуку с ним. Именно Лили с юных лет привила в Ксавье любовь к рисованию. Они часами могли рисовать вместе и разговаривать обо всём на свете, пока их муж и отец упивался своей властью и возможностями. После таких ссор, с рукоприкладством, Винсент на какое-то время вновь становился заботливым мужем. Он по-прежнему любил Лили. Но это уже была любовь на грани ненависти. Она выводила его из себя одним своим спокойным видом и безропотностью. Он задаривал её подарками, засыпал словами любви, а на следующий день мог ударить. А потом вновь просил прощение. Это был замкнутый круг, из которого не существовало выхода. Маленький Ксавье не знал, что происходило за закрытыми дверями комнаты родителей. Но подозревал, что там творилось что-то плохое, когда на утро видел маму в синяках, ссадинах и с опухшими от слёз глазами. Лили всегда обнимала Ксавье, гладила по голове и говорила, что упала. Или ударилась о шкаф. Или ещё что-то в этом роде. В очередной раз. Тогда, в маленьком возрасте, Ксавье пообещал маме, что убьёт отца, когда вырастет, за то, что тот обижал её. На что Лили рассердилась и запретила ему даже думать о подобном, ведь отец любит их всем сердцем, просто ему было очень сложно. После особо сильных побоев, Винсент отправлял маленького Ксавье к бабушке Роуз, матери Лили, в штат Коннектикут. Он не видел маму неделями, пока синяки и травмы не заживали. Когда Ксавье исполнилось семь, Лили заболела. Никто не мог сказать, что с ней, но она буквально угасала на глазах. В ночь перед её смертью Ксавье не спалось, и он спустился в комнату к матери, которая на тот момент времени жила отдельно от отца. Подойдя ближе, он услышал, как Винсент, громко всхлипывая, просил прощения у своей умирающей жены. — Лили, ты знаешь, я не хотел всего этого. Я так люблю тебя. Но это чувство, словно зверь, сидит во мне. Я порой не могу себя контролировать. Прости меня, я прошу тебя! Ксавье слышал, как его сильный строгий отец рыдал, как мальчишка, у кровати мамы, и побоялся зайти в комнату. На утро Лили не стало. Но слова отца будто въелись в его память навсегда. Истинное их значение он узнал гораздо позже.***
Винсент больше не женился. Хотя, Ксавье знал, что у него было много женщин. Он часто отправлял сына к бабушке Роуз, а когда она умерла, сам вплотную занялся воспитанием сына. Ксавье тогда исполнилось десять. Методы воспитания у его отца были своеобразные. Это было похоже на метод кнута и пряника. Только без пряника. Рано оставшись без матери, Ксавье всеми силами старался заслужить любовь своего единственного родителя. На тот момент, Винсент уже сколотил огромную империю на своём даре ясновидения. Но сам Ксавье был всего лишь слабым сновидцем, и Торп старший понимал, что однажды всё рухнет, так как некому будет продолжить его дело. Поэтому, со временем он все свои заработанные капиталы вкладывал в строительство недвижимости в Нью-Йорке и его окрестностях. И не прогадал. Строительный бизнес лишь приумножил его богатство и значимость в своих собственных глазах и глазах других людей. Ясновидение со временем отошло на второй план. Ксавье вырос избалованным парнем, так как отец всегда откупался от него, давая подарки и деньги, вместо своего времени и внимания. Как и мама, не обладая сильными способностями в сновидении, Ксавье смог попасть в Невермор только благодаря связям отца. А ещё, за несколько лет до этого, он встретил ЕЁ. Мрачный образ маленькой девочки с косичками навсегда засел в его памяти. А после того, как она спасла его от неминуемой участи, быть заживо сожжённым, Ксавье понял, что женится на ней, когда вырастет. И никто его не остановит в этом решении. Появление её в Академии лишь усилило его намерения. Уэнсдей чем-то напоминала ему маму. И от этого, его тянуло к ней ещё сильнее. Появление Тайлера Галпина чуть не разрушило все его долгосрочные планы, но в результате Ксавье всё равно надел обручальное кольцо на безымянный палец Уэнсдей. Годы жизни в Лондоне казались ему самым счастливым временем. Он находился вдали от деспотичного Винсента, а Уэнсдей полностью принадлежала ему. Ксавье изо всех сил стремился не быть похожим на своего отца, помнив, каким холодным тот иногда был с мамой. Поэтому окружал Уэнсдей любовью и заботой. Но, как сильно бы он не старался, Уэнсдей держала своё сердце закрытым для него. Ксавье так сильно любил её, что ему вполне хватало того, что она находилась рядом, общалась и регулярно занималась с ним сексом. Чем дольше они были вместе, тем больше его любовь к ней походила на одержимость. Ксавье мечтал завладеть Уэнсдей полностью, поглотить её как личность, знать о чём она думает, контролировать каждый её шаг, достичь того, чтобы она беспрекословно подчинялась ему. Но, Ксавье просчитался. Уэнсдей была сильной. Её сопротивление только питало и усиливало его внутренних демонов. Её отрешённость и нелюбовь со временем сводили его с ума. Корнем зла в их отношениях с Уэнсдей Ксавье непременно считал Тайлера. Поэтому срывался всякий раз, когда его образ маячил где-то на горизонте. Он ненавидел его и готов был убить, лишь бы он больше не приближался к его семье. Беременность Уэнсдей и рождение Лили-Роуз словно окрылили Ксавье. Он твёрдо решил стать идеальным отцом для своей дочери. А ещё, ребёнок навсегда связывал его с Уэнсдей. Что было очень важно в его желании навсегда удержать её рядом с собой. Он боялся себе признаться, но та авария сыграла ему только на руку, поселив в Уэнсдей чувство вины. Она стала уступчивее после случившегося. Правда, ненадолго. Потом Уэнсдей перестала молчать. Она дерзко отвечала ему, не скрывая ненависти и презрения, стараясь уколоть его как можно больнее. Именно тогда он понял смысл слов отца о звере внутри него. Как бы Ксавье не старался, он становился таким же. Когда Уэнсдей смотрела на него глазами, полными ярости и бросала ему в лицо обидные вещи, всё, о чём думал Ксавье, это о том, как его руки смыкаются на её шее. Как она хрипит и просит его о пощаде. Эти мысли пугали его. Но он с трудом мог справиться с ними. Тогда он перестал осуждать отца. Его мать просто оказалась слабой женщиной. Но Уэнсдей. Она была другой. И это безмерно притягивало Ксавье, но в то же время доводило его до исступления от всепоглощающей ярости.***
Он вымаливал прощение за свои срывы, манипулировал чувствами дочери, посещал психолога и психотерапевта, но всё превратилось в пыль, когда Уэнсдей позвала его в комнату и заявила о своём намерении развестись. Он не мог этого допустить, отказываясь принимать факт того, что его семья распадается у него на глазах. Злость окутала его сердце. Не в силах бороться со своими демонами, он проник ночью в комнату Уэнсдей. Удача улыбалась ему, ведь на этот раз дверь была не заперта, а сама комната находилась далеко от её собственной. Желание ощутить её ещё раз в своих руках, в своей власти было сильнее всего остального, и Ксавье стал трогать и целовать её во сне, пользуясь тем, что она не спала почти двое суток и очень устала. Её податливость, томное дыхание и сумасшедшие жар и влага между ног привели самого Ксавье в состояние дикого возбуждения. Его член болел от напряжения, пока он ласкал её руками, доводя до экстаза. Ксавье вошёл бы в неё, если бы Уэнсдей не проснулась раньше. Он был готов взять её силой, подмять под себя как тряпичную куклу, держа одной рукой её запястья над головой, а второй закрывая ей рот. Он представлял, как входит в неё раз за разом с таким неистовым остервенением, не обращая внимания на её слёзы и взгляд, полный ужаса и боли от происходящего. Он хотел спустить на неё всю злость и ненависть, что годами копились у него на душе. Но этому не суждено было осуществиться, Уэнсдей скинула его с себя до того, как он успел засунуть в неё свой дымящийся член. Конечно, Ксавье не сдержался и напомнил ей про Тайлера, словно издеваясь. Но её ответ застелил его разум ненавистью. Он хотел придушить Уэнсдей, ударить со всей силы рукой по её прекрасному лицу, выбив из него всю усмешку в свой адрес. Уэнсдей спасло лишь то, что они находились в доме её родителей, и что через несколько комнат от них спала их маленькая дочь. Ксавье забрал сумку с неразобранными вещами и вернулся в Нью-Йорк. Он сразу поехал к отцу. С самого первого дня знакомства Ксавье и Уэнсдей, Винсент говорил сыну, что эта девушка не сделает его счастливым. Но, он влюбился и впервые в жизни пошёл наперекор словам отца. Смягчали нрав Торпа старшего лишь многомиллионные счета Гомеса Аддамса и возможность породниться с влиятельной семьёй. Ксавье проговорил с отцом много часов, впервые излив душу перед требовательным родителем. Винсент не осудил сына за несдержанность, тягу к насилию, вспыльчивость, и тогда Ксавье впервые почувствовал сильную связь между ним и отцом. — Эта чёртова сука вьёт из тебя верёвки, а ты и рад стараться, — говорил ему отец. — Запомни сын, не надо показывать женщине свою привязанность. Они этого не ценят. Она связалась с этим ублюдком Галпиным, потому что он монстр. Он предал её, растоптал, но я готов поклясться, что она кинется к нему в объятия, как течная сука, стоит ему поманить её пальцем. А ты, сын мой, расстилался перед ней, как послушная собачонка. И к чему это привело? Она не считает тебя мужчиной и собирается разводиться, лишая возможности растить дочь. Надо быть властным, жёстким, недоступным. И тогда твоя Уэнсдей поймёт, кого может потерять. Ксавье внимательно слушал отца, соглашаясь с каждым словом. А после, они вместе поехали на выходные в один и частных загородных публичных домов, где состоятельные мужчины могли дать волю своим самым извращённым и низменным фантазиям. Там Ксавье впервые за годы жизни с Уэнсдей ощутил настоящую власть над женщинами. И не важно, что ему пришлось щедро заплатить за это.***
Вернувшись в Нью-Йорк, Ксавье решил полностью изменить свой образ, сменив длинные волосы на стильную короткую стрижку. Купив самый дорогой костюм, он всё же решил поехать на свадьбу Энид. Ксавье намеренно не выходил на связь, понимая, как сильно будет грустить Лили-Роуз без общения с отцом, и Уэнсдей будет всё это наблюдать. Она должна уже наконец-то понять, что они будут вместе навсегда. Хочет она того, или нет. Прилетев в Берлингтон рано утром в день свадьбы, Ксавье купил самый роскошный букет, выписал щедрый чек в качестве подарка и отправился в Джерико. Каково же было его удивление, когда, проезжая мимо дома бывшего шерифа Галпина, он увидел машину Тайлера, а рядом с ней и его самого. Пелена ярости застелила Ксавье глаза. Конечно, он сразу сложил в голове то, что Уэнсдей подала на развод, то, что не ночевала дома и присутствие Тайлера в городе. Он попросил таксиста заехать в магазин перед тем, как отправиться на торжество. Купил бутылку самого дорого виски и стал потягивать его прямо из горлышка, прокручивая в голове образы того, как его любимая Уэнсдей стонет под ублюдком Галпиным. Опоздав на церемонию венчания, Ксавье — злой, выпивший, — поспешил в шатёр, чтобы лично поздравить молодожёнов. Он уверенно шёл к ним, небрежно обходя многочисленных гостей и глядя прямо в глаза своей всё ещё жены. Она выглядела сногсшибательно, и Ксавье был готов придушить её прямо там, на глазах у всех, потому что знал, что не ради него она так вырядилась. Терпеливо дождавшись, пока очередная тётушка Юджина закончит свою пламенную речь, он поднялся на небольшую сцену и подошёл к жениху и невесте. Он улыбнулся Энид, пожал руку Юджину и вручил новоиспечённой миссис Оттингер огромный букет цветов с конвертом. Затем он вплотную подошёл к Уэнсдей, которая одним взглядом спрашивала его, какого чёрта он здесь делает. Она видела, как в его глазах плясали демоны. Обернувшись, он быстро нашёл глазами Тайлера, его взгляд сощурился, когда он увидел, что рядом с ним была его подруга, а может уже и жена, Эмили. Расплывшись в мерзкой улыбке, Ксавье вновь посмотрел на Уэнсдей. — Прекрасно выглядишь, Уэнс. Надеюсь, моя милая жена так нарядилась для меня, — он подмигнул ей и, развернувшись, спустился со сцены вниз, к остальным гостям, чтобы занять своё место за одним из столов.***
Уэнсдей стояла и еле сдерживала эмоции от происходящего. Ксавье всё же пришёл на свадьбу, уже был пьян, зол и знал, что Тайлер в Джерико. В висках стучало, и, еле дождавшись окончания всех поздравлений, она прошептала подруге: — Энид, я плохо себя чувствую. Уэнсдей спустилась вниз с импровизированной сцены и подошла к пирамиде из шампанского. Выпив залпом один бокал, она стала искать взглядом Ксавье и Тайлера среди гостей. Но Ксавье нашёл её быстрее. Возникнув словно из неоткуда, он стоял рядом с ней, держа в руках полный стакан виски, пока она брала в руки второй бокал шампанского. Уэнсдей чуть не выронила его из рук от неожиданности, когда Ксавье заговорил с ней. — И когда ты хотела мне сказать, что Галпин в Джерико? — спокойно спросил он, слегка наклонив голову на бок. — Я не слежу за его передвижениями, — уверенно заявила Уэнсдей, не глядя на Ксавье. — Какого чёрта ты тут делаешь? — Тебе ли не знать, милая Уэнсдей. Я ведь есть в списке гостей, между прочим, в качестве твоего законного мужа, — ответил Ксавье, опустошив стакан виски. — Это ненадолго, — выпалила она, развернувшись к нему. — А это мы ещё посмотрим, — ухмыльнулся Ксавье. — Хорошо тебе повеселиться. Он поставил пустой стакан на столик и, взяв два бокала с шампанским, ушёл общаться с другими гостями, оставив Уэнсдей одну. Она вернулась к Энид. — Ты как, Уэнс? — с беспокойством спросила она подругу, взяв её за руку. — Нормально, — обречённо ответила Уэнсдей. — Но я не знаю, что мне делать. Может попробовать поговорить с Ксавье. Попросить его уйти. Я не знаю, Энид. — Уэнс, кажется Ксавье идёт к Тайлеру, — испуганно ответила Энид, глядя за спину подруги. Уэнсдей кинулась следом за ним с намерением увести его оттуда и не создать конфликтную ситуацию между ними. Ксавье уже почти дошёл до него и Эмили, которые стояли у одного из столиков и о чём-то разговаривали. Ксавье широко улыбнулся, заметив боковым зрением, что Уэнсдей идёт в их сторону. — А вот и Уэнсдей, моя самая любящая, нежная и верная жена, — не скрывая сарказма произнёс Ксавье, чем вызвал недоумение в глазах Тайлера. Эмили переводила взгляд то на Ксавье, то на приближающуюся к ним Уэнсдей. Она помнила, что этот мужчина приходил в их с Тайлером таунхаус несколько лет назад, но никак не могла предположить, что он и есть муж Уэнсдей. Когда она поравнялась с Ксавье, заиграла медленная музыка. Ксавье тут же среагировал и пригласил на танец озадаченную Эмили. Она приняла предложение, и они отправились танцевать. Но перед этим Ксавье обратился с Тайлеру и Уэнсдей, которые остались неподвижно стоять. — А вы что стоите? Танцуйте. Ну же, что вы стесняетесь, как не родные? — ухмыльнулся Ксавье, будто издеваясь над ними, и повёл Эмили на танцпол. Ксавье нахально прижал её ближе к себе и о чём-то увлечённо ей рассказывал, пока Уэнсдей и Тайлер молча оставались на месте, не отрывая взгляд от танцующей парочки. — Ревнуешь? — первой нарушила тишину Уэнсдей. — Уэнсдей, что между вами происходит? — обеспокоенно просил Тайлер в ответ. — Ничего. Не хочу об этом говорить, — спокойно ответила она, продолжая смотреть на танцпол. Они так и стояли в неловком молчании, предполагая, о чём Ксавье может рассказать Эмили. К их счастью, медленная музыка быстро закончилась, и ей на смену включили более ритмичную. Ксавье галантно привёл Эмили обратно к мужу. — Возвращаю, — манерно произнёс Ксавье, подводя её прямо к Тайлеру. — Твоя жена просто прелесть. Тайлер промолчал в ответ, пренебрежительно глядя на него. Уэнсдей понимая, что ситуация накаляется с каждой секундой, попыталась взять Ксавье за локоть, чтобы увести подальше. — А как тебе моя, а, Тайлер? — оскалился Ксавье, глядя Тайлеру прямо в глаза. — Как тебе моя жена? — Ксавье, ты пьян, пошли, — нервно произнесла Уэнсдей, пытаясь увести Ксавье. — Тай, о чём он? — спросила Эмили, посмотрев на Тайлера. — Уходим, — Тайлер взял её за руку и повёл на улицу. — Ты, наверно, счастлив, что мы разводимся, — крикнул ему вдогонку Ксавье. — Но рано радуешься. После этих слов, Тайлер остановился и резко обернулся, посмотрев на Уэнсдей. Он надеялся увидеть хоть малейшую эмоцию на её лице, но оно оставалось непроницаемым. Зато лицо Ксавье растянулось в довольной улыбке, когда Эмили всё поняла. Он увидел это в её заблестевших от слёз глазах. Уэнсдей даже не посмотрела на Тайлера, и тогда он вновь взял Эмили за руку, уводя её подальше от этого места. — Хм, ушёл, — наигранно грустно произнёс Ксавье, пожав плечами и повернувшись к Уэнсдей. — Хотя, я его понимаю. Она всё-таки его жена. Неприятно быть на втором месте, правда родная?***
— Тайлер, что происходит между вами с Уэнсдей? Ты можешь сказать мне правду? — со слезами на глазах просила Эмили, вырвав свою руку из руки Тайлера, как только они оказались на улице. — Эми, я хотел тебе всё рассказать, когда мы вернёмся домой, — с горечью в голосе произнёс Тайлер. Он физически ощущал всю боль, что чувствовала сейчас его жена. — Мы с Уэнсдей встречались много лет назад, когда она училась в Неверморе. — М, значит это тебя она имела ввиду, когда говорила про свою первую любовь, — обречённо ответила Эмили. — Мило. А я, как дура, задавала ей вопросы, сама предложила, чтобы ты довёз её до дома. Господи, да все вокруг всё знали! Скажи, у вас с ней что-то было? Они поэтому разводятся? — Эмили, я не знал ничего про их развод. И я хочу быть честным с тобой в остальном. Мы целовались, когда я отвёз её домой. — Ну конечно… первая любовь не забывается, или как там говорят, — Эмили поморщилась. — Мне мерзко от всего этого. — Между нами больше ничего не было, — ответил Тайлер, продолжая смотреть ей в глаза. — Скажи, ты её до сих пор любишь? — вдруг спросила Эмили. — Да, — уверенно ответил Тайлер, не желая скрывать очевидное. — А, это многое объясняет, — задумчиво произнесла Эмили. — Эмили, я не хотел причинять тебе боль, ты замечательная, — продолжил разговор Тайлер, понимая, к чему это всё ведёт. — Но ты уже сделал это, — Эмили обречённо смотрела на него, еле сдерживая дрожь во всём теле. — Дай угадаю, дело не во мне? — Не в тебе… — Я так и думала, — усмехнулась Эмили. — Давай мы сейчас поедем домой и обо всём поговорим. Пожалуйста, — Тайлер протянул ей руку. — Нет, Тайлер, на этот раз я поеду одна. Знаешь, разбирайся сам со своим прошлым. Мне это неинтересно, — раздражённо произнесла Эмили и села в одно из такси, которое специально для свадьбы организовали Энид и Юджин, чтобы развозить гостей по Джерико и его окрестностям. Тайлер молча с тяжёлым сердцем смотрел вслед за уезжающей машиной, осознавая, что между ними всё кончено. Внутри него разгоралось пламя, он ощущал себя самым подлым и гадким человеком на свете. Именно этого Тайлер и боялся, что его очередная ложь перевернёт жизнь Эмили, как когда-то перевернула жизнь его любимой Уэнсдей. Из своих горьких мыслей его вырвал чей-то женский крик.***
— Пошёл нахрен, — выпалила Уэнсдей и пошла вглубь шатра. Но Ксавье быстро нагнал её и схватил за руку. — Зачем так грубо, Уэнс, в отличии от всех вас, я хотя бы честен. Зачем было придумывать историю с девичником? Сразу бы сказала, что трахалась с Тайлером ночью у костра. Или ты думала, я не почувствовал запах горелых дров? — в глазах Ксавье летали молнии. — Ты же такая смелая. Не боишься ранить меня словом. Так что же ты постоянно врёшь мне? — Я не собираюсь перед тобой отчитываться, — процедила Уэнсдей сквозь зубы, в попытках вырвать свою руку из его мёртвой хватки. — Какая же ты конченая шлюха, — с омерзением произнёс Ксавье. — Ни один судья не оставит ребёнка матери, которая ложиться под женатого мужика, да ещё и убийцу. — Ты жалкий, Ксавье. Ты долбанный неудачник, которому надо нажраться, чтобы высказаться. Потому что у тебя кишка тонка! Ты ничего сам не можешь делать, лишь прикрываешься деньгами и связями своего папаши, — Уэнсдей окончательно потеряла контроль над своими эмоциями после упоминания Лили-Роуз, ярость с головой захлестнула её. — Проваливай отсюда! — Мы семья, помнишь? Если я уйду отсюда, то только с тобой, — прошипел Ксавье и больно схватил Уэнсдей под локоть. Пальцы въедались в нежную кожу, оставляя синяки. Он тащил её к выходу, не обращая внимания на её сопротивления. Гости стали волноваться, а одна из тётушек Энид закричала, когда увидела эту жестокую сцену семейных разборок.***
В одно мгновение Тайлер повернул свою голову в сторону шатра. Двадцать метров, двадцать пять тяжёлых шагов отделяли его от той дикой картины, что он смел наблюдать. Грубые пальцы Торпа впились в руки Уэнсдей, он тащил её за собой так, будто она была не живой, не человеком, а его собственностью. Она сопротивлялась, а он, вцепившись в неё мёртвой хваткой, не давал ей шанса высвободиться из своих рук. Тайлер, спустя столько лет, ощутил, как шерсть внутри встает острой щетиной, напоминая ему о том, кто он есть. Гнев, что он ощущал, поглотил его полностью. Прошло лишь несколько секунд до того самого момента, когда его пальцы собрались в жёсткий кулак, который со всей имеющейся силы вмазал Ксавье по левому глазу, сразу же заставив его отпустить руку Уэнсдей. Торп пошатнулся, теряя равновесие и схватившись за травмированную глазницу. — Ах, ты ублюдок! — вырвалось из Ксавье перед тем, как он бросился в сторону Тайлера, сгорая от гнева и ненависти, но преимущество в любом случае было на стороне Галпина. Во-первых, он был трезв, а во-вторых, намного сильнее. — Тайлер! — вскрикнула Уэнсдей где-то справа его плеча. Тайлер даже не собирался вести с ним диалог, настолько Ксавье был омерзителен ему. Он и представить не мог, что Уэнсдей может жить в таком браке. Неужели она терпела от него побои? Нет, это было уже слишком. Он тут же увернулся от нелепой попытки Торпа ударить его, и в эту же секунду вывел его из строя новым ударом, разбивающим его губу до первой крови и выбитого зуба. Ксавье завалился на сухую землю, а Тайлер был готов втоптать его в неё и захоронить так глубоко, чтобы никто не смог его найти. На кулаке остался болезненный след, но он не мог остановиться, представляя синяки, которые этот гребанный психопат оставил его родному человеку, когда тащил её из шатра. Всё происходило очень быстро, и пока Уэнсдей смотрела на всё это с жутким выражением лица, другие гости бросились разнимать их, потому что Ксавье пытался кинуться на него вновь. — Если ты еще раз тронешь её, я убью тебя, — сказал Тайлер холодным как лёд голосом. Ни на секунду не приукрашивая свои слова. — Да пошёл ты, Галпин! Она моя жена! Моя!!! Ты слышишь? — раскричался тот гнусавым тоном, словно первый удар Тайлера сломал ему нос. Тайлер чувствовал, что всё испортил, вокруг стояли люди, которые смотрели на него с осуждением, но он не мог поступить иначе. Однако, как только их разняли и орущего Торпа утащили куда-то в сторону, он сразу подошёл к Уэнсдей, желая понять, что вообще это было. Он смотрел на неё с сожалением, виной и такой раздавленный, словно в этот самый момент весь его мир перевернулся с ног на голову. — Как ты? — спросил он, пытаясь коснуться её ладони, но она словно находилась в ступоре и молча покачала головой. Сквозь толпу людей, Уэнсдей увидела Энид. Та смотрела на неё с горечью в глазах, едва сдерживая слёзы. Она вдруг ощутила такую боль за подругу, а ещё чувство вины за то, что своим поведением и своими решениями испортила свадьбу своей единственной самой близкой подруги. Из-за неё всё это произошло, ей и расхлёбывать. — Уэнсдей… — продолжил Тайлер. — Тебе лучше уйти, — поникшим тоном произнесла она. Эти два взгляда сплелись в общей паутине боли. И хоть Уэнсдей была благодарна его защите, в глубине души она также понимала, что никто из них не имел права так себя вести. — Уходи, — уверенно повторила она, отводя взгляд от человека, которого любила всем сердцем. — Уэнс, я не могу оставить тебя одну, — прошептал Тайлер, подходя ещё ближе к ней и аккуратно взяв её за руку. Ему было абсолютно всё равно, что подумают люди. — Я прошу тебя, уйди! Возвращайся к своей жене! Я сама разберусь! — уже почти перейдя на крик, выпалила Уэнсдей и вырвала свою руку. На глазах у всех, её сердце разрывалось на части. — Уходи, Тайлер. Видя, в какой ситуации она оказалась, как ей было больно от случившегося, Тайлер медленно отступил. С сердцем, полным горечи и чувства вины, он ушёл прочь от места проведения торжества. Он шёл, куда глаза глядят, искренне не понимая, что ему дальше делать.