Глава 36
Тайлер молчал, и напряжение в комнате достигло своего предела. — Ты вовсе не обязан мне помогать. Утром мы с детьми уедем, — спокойно произнесла Уэнсдей и собиралась уже направиться к выходу, как вдруг Тайлер взял её за руку. — Но я хочу помочь. Как бы там ни было, мы не чужие люди друг другу. Ведь так? У нас общий ребёнок, — ответил Тайлер, и, немного подумав, добавил, не скрывая горечи в голосе. — Только ты так и не сказала, как его зовут. Он держал её за руку и смотрел в грустные тёмные глаза, в которых отражались огни вечернего города. — Его зовут Натаниэль. Нейт, — промолвила Уэнсдей, опустив взгляд. — Я могу задать тебе один вопрос? — спросил Тайлер, не отпуская её руку. Она кивнула. — Ты сохранила беременность, зная, что может родиться Хайд? — Тайлер, мне неважно, кем вырастет Нейт. Для меня он прежде всего самый любимый сын. И мы со всем справимся, — искренне ответила Уэнсдей, всё же найдя в себе силы посмотреть в его зелёные глаза, которые прожигали её насквозь. Она не понимала, как они дальше будут общаться, но после всего случившегося хотела быть честной по отношению к нему. Честно говоря, в тот момент Уэнсдей хотела, чтобы Тайлер обнял её, хотела вдохнуть родной запах, чтобы наконец-то ощутить себя в безопасности и погрузиться в то самое состояние покоя, которое мог дать ей только он. Но Тайлер с грустью в глазах отпустил её руку и сам направился к выходу. — Пошли, у нас мало времени. Нужно многое обсудить, — проговорил он и открыл перед Уэнсдей дверь. Райана в гостиной не было, и Уэнсдей сразу же прошла в спальню, где находились дети. Он действительно сидел в кресле рядом с кроватью, словно охраняя сон двух маленьких ангелочков. — Вы поговорили? — подскочил Райан, как только заметил её. — Немного, — ответила Уэнсдей, проходя вглубь комнаты. — Нам нужно уехать на время. Куда-нибудь подальше. Документы у тебя с собой? — Я не поеду в вами, Уэнс. — Нет, Райан, мы уедем вместе, — взволнованно воскликнула Уэнсдей. — Ты не можешь здесь оставаться. Это небезопасно. Райан подошёл к Уэнсдей вплотную. — Всё будет хорошо. Тайлер увезёт тебя и малышей в безопасное место. Ксавье не должен ничего узнать раньше времени. Я поеду за ним, как и должен был, и привезу его обратно в дом. Чтобы у вас было достаточно времени, чтобы скрыться. А после сделаю вид, что ни о чём не знаю. И как только выдастся удачный момент, я сам уеду из города. Я дам о себе знать, Тайлер даст мне свой номер, я сменю симку и обязательно позвоню. Со мной всё будет нормально, Уэнсдей. Сердце Уэнсдей словно разрывалось на две части в этот момент, а неприятное предчувствие сдавливало горло, лишая лёгкие воздуха. Какое-то непонятное чувство испытывала она к Райану в тот момент. Это ощущалось как что-то большее, чем благодарность. Уэнсдей прекрасно осознавала, что он сильно рисковал ради неё, при этом ничего не требуя взамен. Частичка её израненного сердца всё-таки принадлежала ему. Она понимала, что он заслуживает большего. И, если бы они встретились в другое время и при других обстоятельствах, то она бы ответила ему взаимностью, потому что такой человек был достоин её любви. Но все эти размышления не имели никакого смысла, ведь в соседней комнате находился человек, чувства к которому были сильнее всего на свете. Даже сквозь время и все жизненные перипетии. Уэнсдей обняла Райана. — Пожалуйста. Я прошу тебя, уезжай как можно скорее, — прошептала она, уткнувшись щекой в его грудь. — Мне важно знать, что с тобой всё в порядке. — Всё будет хорошо, я тебе обещаю, — ответил он, целуя её в макушку. — И ты мне тоже кое-что пообещай. Райан опустился перед ней на колени, чтобы сравняться по росту. Так Уэнсдей положила руки ему на плечи и смотрела на него немного сверху вниз глазами, полными горечи и отчаяния. — Я хочу, чтобы ты была счастлива. Уэнсдей, ты самая удивительная и сильная женщина из всех, кого я знаю. Ты себе даже не представляешь, сколько в тебе силы. Всё время, пока мы с тобой знакомы, я мечтал видеть тебя счастливой. Каждый день. Ты многое пережила, это должно прекратиться. И если в этом будет моя маленькая заслуга, значит я всё в своей жизни сделал правильно. Знай, что я никогда тебя не забуду. И если когда-нибудь так случится, что у меня появится семья, дети, дочь. Я непременно назову её в твою честь, потому что ты невероятная. Особенная. Просто будь счастлива, хорошо? Райан взял её руку и поднёс к своим губам, отчего у Уэнсдей ещё сильнее сжалось сердце. Она кивнула. — Вот и хорошо, — прошептал он, улыбаясь и убирая выбившуюся прядь за её ухо. — А сейчас мы вернёмся в гостиную и втроём обсудим наши дальнейшие действия.***
Спустя полтора часа Уэнсдей, Тайлер и Райан допивали по третьей кружке кофе и обсуждали последние детали. Было решено, что Тайлер возьмёт машину в аренду и рано утром они с Уэнсдей и детьми поедут в другой штат. Никаких пластиковых карт, только наличные. Как только они окажутся в безопасном месте, снимут небольшой домик на пару недель. За это время они придумают, как можно избавиться от Ксавье и его отца. Кое-что у них было. Винсент использовал запрещённый законом приём. Доказательства у них были, и Уэнсдей намеревалась сообщить о содеянном в Конгресс США и выступить с иском против Винсента Торпа. Дело серьёзное. Его репутация могла быть разрушена, если сделать всё грамотно. Уэнсдей рассказала о случае, который произошёл в 1986 году, после которого телепатировать ложные видения запретили законом. Два друга экстрасенса влюбились в одну девушку. Она выбрала одного из них, вышла замуж и забеременела. Но второй друг не смог справиться с поражением, и тогда он стал насылать искусственно созданные видения на своего бывшего лучшего друга. В этих видениях мужчина видел, как сходит с ума и своими руками убивает новорождённого сына. Видений было так много, и они были настолько реалистичными, что мужчина действительно стал сходить с ума, боясь появления на свет своего ребёнка и пытаясь сделать так, чтобы этот малыш никогда не родился. Его молодая жена видела, что с мужем твориться что-то невообразимое, и, когда в один из дней обезумевший экстрасенс попытался столкнуть свою жену с лестницы, чтобы спровоцировать выкидыш, несчастная девушка обратилась за помощью к тому самому второму влюблённому в неё мужчине. Узнав, какой эффект произвели его ложные видения, он испугался за жизнь и здоровье своей возлюбленной и рассказал ей всю правду. Вместе они поспешили домой, чтобы всё рассказать её любимому мужу, но застали его повешенным на собственном галстуке в кабинете. От переживаний молодая женщина всё же потеряла ребёнка. Обезумевшая от горя, она подала в суд на мужчину, наславшего ложные видения, а сам он не стал ничего отрицать. Дело вышло очень резонансным, после чего в Конгрессе внесли поправки в ряд законов, касаемых изгоев и их магических способностей. К слову, мужчину осудили на двадцать лет, и после этого передавать искусственно созданные видения другому экстрасенсу стало запрещено законом, если, конечно, тому другому экстрасенсу удастся доказать влияние извне. У Уэнсдей в руках находилось буквально признание самого Винсента, и сама она была готова дать показания. Торпы были обязаны получить по заслугам. Но всё это случится позже. Для начала им нужно уехать подальше из Нью-Йорка. И Райан должен так же находиться в безопасности. Уэнсдей боялась не только за жизнь Райана, но и за жизнь Тайлера, ведь охранники видели его и смогут опознать. Ксавье не идиот, он сразу поймёт, кто помог сбежать его жене и детям. Они прекрасно понимали, что он будет искать их, подключая все свои связи. Нигде они не должны задерживаться дольше двух недель. За пределы Штатов они бы не смогли вывезти детей, поэтому будут скрываться в Америке. Закончив обсуждение ближайших планов, Тайлер позвонил одному своему знакомому и договорился об аренде небольшого пикапа. Никаких имён, паспортов и договоров, он отдаст завтра утром наличные и заберёт машину. Время перевалило за полночь, через несколько часов Райану было нужно выезжать за Ксавье, и примерно в это же время Тайлер с Уэнсдей с детьми должны будут покинуть Нью-Йорк и отправиться в окрестности Вашингтона, где по воле случая и встретят Рождество. Разместившись в квартире, все легли спать, потому что следующий день ожидался тяжелым всех троих. Но на самом деле никто так и не смог сомкнуть глаз, и Райан спустя два часа засобирался уезжать. Он хотел ещё заехать домой перед тем, как отправиться забирать Ксавье из особняка своего отца. Они с Тайлером пожали руки, и Тайлер дал свой номер телефона Райану, чтобы тот позвонил и сообщил новости насчет Ксавье и своего местонахождения. Уэнсдей попрощалась с Райаном, обняв его. Краем глаза она заметила, что Тайлер отвёл от них взгляд, сосредоточившись в своём телефоне. Когда Уэнсдей и Тайлер остались одни, в комнате снова повисло напряжение. Словно каждому было что сказать другому, но слова застряли где-то глубоко в лёгких. Так и не поговорив, Тайлер уехал забрать машину к своему знакомому и заодно снять наличные для поездки. У Уэнсдей было достаточно денег с собой, но этого всё равно могло не хватить. Уэнсдей разбудила, умыла и одела детей, пока его не было. Вернувшись через полтора часа, Тайлер увидел в гостиной Уэнс, держащую на руках Нейта, и Лили-Роуз, спрятавшуюся за мать. Малышка сильно выросла с тех пор, как они с ним виделись в последний раз и, скорее всего, не запомнила его. — Вы готовы? — спросил Тайлер у Уэнсдей, сам при этом не отводя взгляд на маленького кудрявого малыша, спокойно сидящего на руках у матери. — Да, — ответила Уэнсдей. — Поехали скорее. А потом она наклонилась к дочери и тихо спросила: — Солнышко, ты помнишь Тайлера? Бедная Лили-Роуз была настолько взволнованна и расстроена, что лишь отрицательно покачала головой, едва не расплакавшись. У Уэнсдей самой заболело сердце от состояния своей дочери. Но им просто необходимо было уехать куда подальше. Она предполагала, что Тайлер лишь отвезет их в укромное место, а сам вернется в свою прежнюю жизнь. Всё, чего она хотела, это развода с Ксавье и спокойную жизнь со своими детьми. За столько лет она убедила себя в том, что наличие Тайлера в её жизни вовсе необязательно. Главное — это счастье и безопасность её детей. И отсутствие Ксавье рядом. В два захода Тайлер вынес нужные вещи, документы и ноутбуки, которые они возьмут с собой. А Уэнсдей вывела детей из квартиры и усадила их в машине рядом с собой на заднем сидении. До Вашингтона они ехали чуть больше четырёх часов, и всё это время ни проронили ни слова. Тайлер внимательно следил за дорогой, изредка поглядывая в зеркало заднего вида на Уэнсдей и детей, а сама она даже смогла подремать пару часов, как и её малыши. По приезду, Тайлер обзвонил десяток предложений, прежде чем они смогли найти свободный домик в канун Рождества. В итоге они въехали в небольшой уютный деревянный дом в пятидесяти километрах от города. В доме располагались кухня, гардеробная с прачечной, просторная ванная комната и одна большая спальня, условно разделённая на две небольшой перегородкой. В отделённом закутке находился лишь небольшой диванчик, на котором было решено уложить детей. Лили-Роуз постоянно находилась на грани истерики, прячась от Тайлера и не отходя от матери ни на минуту, а малыш Нейт оставался спокойным, внимательно следил за Тайлером, улыбался и тянул к нему свои крохотные ручки. Когда Уэнсдей позволила ему взять сына на руки, у него внутри всё перевернулось. Тайлер, всего несколько дней назад не имевший ни малейшего представления, что у него есть сын, осторожно поднял его на руки. Их взгляды встретились, и внезапно в груди Тайлера зажглись эмоции, которые он никогда раньше не чувствовал. Он аккуратно погладил плечико своего сына, ощущая тепло и нежность. Какая-то непостижимая любовь заполняла его сердце, заглушая всю боль, которая в нём накопилась. Тайлер осознавал, что он теперь отец, и этот маленький малыш его единственная родная душа на всём свете. Судорога счастья пробежала по его телу, когда Нейт схватил его большой палец и весело улыбался, словно задорный лучик света. Тайлер видел в его глазах безусловную любовь, и понимал, что всё сделает для того, чтобы стать настоящим отцом для своего сына. Таким отцом, которого у него самого никогда не было. Глаза наполнились слезами. Тайлер знал, что его сын поменяет его жизнь, превратит её во что-то более значимое и полное. Он мысленно обещал себе, что станет лучшим отцом, каким только может быть, всегда будет рядом во всех жизненных моментах, станет ему защитником, будет передавать свои моральные ценности и научит его быть добрым и мужественным. Уэнсдей никогда не видела своего сына таким весёлым и счастливым, как на руках у своего отца, поэтому стояла напротив них, сама еле сдерживая слёзы. Она понимала, что даже если они с Тайлером не будут вместе, то она никогда не будет противиться общению отца и сына. У Нейта был самый замечательный папа. Уэнсдей знала это наверняка. Расположившись в доме, Тайлер поехал в ближайший супермаркет, чтобы купить необходимые вещи, продукты и товары для дома. А ещё небольшую ёлку, ведь завтра было Рождество. Тайлер купил детям игрушки, а Уэнсдей взял новый телефон взамен разбитого. Она в это время занималась детьми. Когда Тайлер вернулся с ёлкой и подарками, Лили-Роуз хоть немного оживилась и даже помогла матери украсить небольшую искусственную ель, которую решили поставить в комнате. Тайлер нарубил дров и зажёг камин. На работе Тайлер предупредил сотрудников, что улетел в Лос-Анжелес по делам, чтобы они так и отвечали, если вдруг кто-то станет интересоваться его местоположением. Они оба понимали, что Ксавье уже обнаружил пропажу. Чтобы отвлечься, Тайлер занялся приготовлением небольшого праздничного ужина. Они с Уэнсдей по-прежнему общались только на бытовые темы. Вечером Тайлер подарил детям подарки, и Лили-Роуз хоть немного смягчилась по отношению к нему. Нейта он практически не выпускал из рук, от чего малыш был очень счастлив. Поужинав все вместе, Тайлер сам искупал сына перед сном, а после Уэнсдей искупала Лили-Роуз. Она уложила детей на маленьком диване в закутке, отделённом от остальной комнаты стеной. В самой комнате стояли две небольшие кровати по разным углам. Тайлер и Уэнсдей посчитали, что такой вариант им подходит, как нельзя кстати. Было бы неловко спать на одной кровати, ведь места для Уэнсдей на диване, где спали дети, просто напросто не осталось. Когда Уэнсдей уложила детей, то вернулась на кухню, где планировала допить вино и лечь спать. Тайлер сидел за столом и что-то печатал в телефоне. Увидев её, он молча подвинул к ней небольшую коробку, которая лежала на столе. Уэнсдей, не задавая вопросов, открыла коробку и увидела новенький телефон, который был сейчас очень кстати. Она поблагодарила Тайлера, на что он просто кивнул в ответ. Включив смартфон и подключившись к местному вай-фаю, она вышла из кухни и первым делом набрала номер Райана, который оказался недоступен. Уэнсдей успокаивала себя тем, что он, возможно, где-то в пути или избавился от старого номера, и ещё не успел дать о себе знать с нового. Затем Уэнсдей позвонила матери. Та сразу сбросила, и Уэнсдей моментально ощутила волнение. Но перезванивать не стала, ведь мама никогда не сбрасывала звонки, отвечая даже на незнакомые номера. Возможно, Ксавье уже был у них и пытался выяснить, где их дочь. Она понимала, что родительский дом — первое место, где Ксавье станет её искать, поэтому они и не поехали туда. Последним она набрала номер Энид. Они толком не общались весь последний год, и Уэнсдей ощущала свою вину за это. Бриена, дочь Энид и Юджина, после сложной беременности и тяжелейших родов, появилась на свет очень болезненным ребёнком. Уэнсдей не понимала, за что её жизнерадостной подруге выпала такая участь. Энид перестала быть похожей сама на себя и с головой ушла в свои новые заботы и трудности, а Уэнсдей, погружённая в свои проблемы, не хотела беспокоить подругу лишний раз. Так они отдалились друг от друга. Когда пошли гудки, сердце Уэнсдей замерло. Энид ответила не сразу. Голос у неё был поникший и уставший. — Алло, кто это? — Энид… Это Уэнсдей, — почти шёпотом произнесла Уэнсдей, пытаясь скрыть волнение. — Уэнсдей? Привет! Что-то случилось? — растеряно спросила Энид. Уэнсдей слышала, как на фоне кричал маленький ребёнок. «Побудь с Бри, я сейчас приду» — кому-то сказала Энид и снова обратилась к Уэнсдей: — Я очень рада тебя слышать. — Энид, помни всегда, что я тебя люблю. Прости меня, пожалуйста, что мы редко общаемся, — проговорила Уэнсдей, смахивая слезу. Она представляла, насколько сложно подруге даётся жизнь с маленьким больным ребёнком. — Всё хорошо, Уэнсдей. Я всегда помню об этом. Я тоже тебя люблю. Жизнь не всегда складывается так, как мы этого хотим. Так что не вини себя ни в чём. Даже через трубку Уэнсдей знала, что Энид улыбнулась. И сама улыбнулась ей в ответ. — Мы скоро увидимся. Я обещаю тебе. Поцелуй малышку Бри за меня. С Рождеством, Энид, — произнесла Уэнсдей. — С Рождеством, Уэнсдей, — на заднем фоне усилился плач ребёнка, Уэнсдей слышала, как Юджин громко вызывал врача. Сердце её сжалась от боли за подругу и её семью. Ничуть не сменив интонацию, Энид устало добавила. — Извини, дорогая, мне пора. Звони мне, как будет время. — Конечно, Энид, пока, — ответила Уэнсдей, и Энид закончила разговор. Расстроенная, она вернулась на кухню к Тайлеру. Тот уже открыл ноутбук и что-то печатал. — У нас есть ещё вино? — спросила Уэнсдей, усаживаясь за стол, напротив него. Тайлер оторвал внимание от экрана и внимательно посмотрел на Уэнсдей. — Что-то случилось? — спросил он, встал из-за стола и подошёл к холодильнику за ещё одной бутылкой вина. — Номер Райана недоступен, мама сбросила, — про Энид она ничего не стала говорить. — Попробуй позвонить завтра, с ними всё должно быть нормально, — ответил Тайлер, разливая вино по бокалам. Уэнсдей кивнула. Они сидели какое-то время друг напротив друга, в тишине выпивая вино и думая каждый о своём. Уэнсдей не знала, что сказать Тайлеру, да и стоило ли. Чувство вины по-прежнему давило на неё, не давая свободно дышать. Тайлер не был ей чем-то обязан, он холодно к ней относился, поэтому она боялась снова открывать своё сердце, думая, что нарвётся на ледяные шипы отчуждения. Тайлер размышлял, что же Уэнсдей пережила в браке, ведь он видел следы на её шее, несмотря на то, что она не снимала водолазку с высоким горлом, и отметины на руках в издательстве. Он видел её измождённый вид и пустой уставший взгляд. Он не знал, что она пережила и почему всё это терпела. А ещё, Тайлер не знал, что чувствовал к ней после всего того, что между ними произошло. Он не знал, было ли у Уэнсдей что-то с Райаном. Как и не знал, что Уэнсдей чувствовала к нему самому. Допив бутылку вина в тишине, Уэнсдей пустым голосом пожелала ему спокойной ночи и ушла в комнату. Умывшись и переодевшись в пижаму, она заняла одну из свободных кроватей и закуталась в одеяло, пытаясь уснуть. Вскоре Тайлер тоже вошёл в комнату и, погасив свет во всём доме, занял свободную кровать. В кромешной темноте они буквально ощущали боль другого, но не пытались её понять и принять. Так прошло около часа. За атмосферой боли и непринятия ночью царила пронзительная тишина. Уэнсдей лежала на кровати и не могла уснуть от напряжения и чувства вины. Внутри всё ныло и она не знала, чем можно исправить это гадкое ощущение. Внезапно Тайлер и сам зашевелился, перевернувшись на бок. Нужно было взять волю в кулак. Хотя бы один раз поступить перед ним правильно и честно. Показать, что всё между ними не было ложью. Не было местью или хитрым планом. Она тихо встала и прокралась к нему на носочках, залезая хрупким телом под покрывало и обняв широкую спину. Конечно, он не спал. Он будто ждал её. Ледяные ладони обвили голый мужской торс, и она целовала его спину, едва касаясь её губами. В его груди нещадно болело. Те слова, что она наговорила ему, сделали из него морального калеку. Крылья, что она подарила, были обрезаны ею же самой навсегда. Но он знал, что она извиняется. И что у неё не было другого выхода. Понимал, хоть до конца и не мог прочувствовать, ведь у него не было возможности стать ребенку настоящим отцом. Тем, кто защищает и любит. У него отняли это. Ему не удалось показать, как он умеет бороться и что для него значит слово «семья». Всё из-за чёртового Торпа, который неизвестно что с ней творил. Всё внутри кричало ему о том, что ей страшно. Что он просто обязан ей помочь. И он хотел сказать ей об этом, но как только развернулся к ней лицом для разговора, она, не задумываясь, принялась целовать его. Как раньше. Так глубоко и чувственно, что он не верил в происходящее. Это был его родной человек? Или та холодная расчётливая стерва, которой он её считал эти полтора года? Теперь он и сам винил себя за эти мысли. Ведь не знал никого, кого бы смог полюбить сильнее. А ещё она родила ему сына. В его голове был круговорот чувств от осознания этого. И он никому бы его не отдал. Не теперь. Когда он знал правду, а его любимая вновь лежала в его постели. Его руки плотно прижали её к себе за тонкую талию, а она обвила его своей ногой, закинув её на мужское бедро. На секунду губы разомкнулись, но только чтобы посмотреть друг другу в глаза. Его пальцы коснулись ямочки на её подбородке, а после нежно проскользили до пуговиц на её пижаме. — Ты ведь знаешь, что я вас люблю? — спросил он шепотом, не отрывая от неё своих зелёных глаз. — И если бы я всё знал, я бы защитил вас. — Знаю, Тайлер, — выдохнула она, растерянно опустив взгляд. — Мне никогда не исправить этой ошибки. Никогда не вернуть этого времени. — Я думал, ты действительно говорила правду. Думал, что я был для тебя никем, — его голос дрожал, а дыхание надломлено сбивалось. — Ты был и остаёшься единственным мужчиной, которого я люблю, — призналась она, ощущая как по её щекам льются слезы, и он начал целовать её, чувствуя их солёный привкус, и расстегивая пуговицы её блузы. — Больше не плачь, пожалуйста. Я не могу жить, зная, что тебе больно, — запустил он ладонь в её волосы и надавил на затылок, приближая к себе её пухлые губы. Языки встретились в нежном поцелуе. Словно залечивая раны друг друга. — Прости меня, — прошептала она, запуская пальцы в его кудри, и ощущая, как остаётся перед ним в одних пижамных штанах. Она уже давно не чувствовала такого возбуждения. Только он давал ей это. Вопреки всем законам логики. Он был и оставался для неё самым желанным мужчиной. Его ладонь только слегка проскользила по гладкой ткани штанов, но уже ощущала жар и влажность между её ног. Он так на неё влиял, что в голове словно свистел кипящий чайник. Настолько ей хотелось его прикосновений. А от его запаха в голове будто тикал часовой механизм. Всё, что было ей необходимо, сейчас находилось прямо перед ней. Руки нетерпеливо стащили с него штаны, пока он гладил её спереди через насквозь промокшую ткань пижамы. Она слегка превысила грань возможной громкости вздохов, и он положил ладонь на её рот, ограничивая эти желанные звуки. Конечно, ему хотелось слышать это, но за тонкой перегородкой спали дети. — Я больше не отпущу тебя, Уэнсдей, даже если для этого придется тебя запереть, — улыбнулся он, подволакивая под себя её тело и раздевая её догола. Маленькие ладони легли на его грудную клетку, пока он рассматривал её, нависая сверху. Раздвинув её ноги, он томительно провёл головкой по возбужденной плоти и наклонился к её уху. — Мне больше никто не нужен. Только ты, — посмотрел он ей в глаза. Внутри неё происходили взрывы. Все спрятанные чувства вылезли наружу, ожидая это первое мгновение, когда их тела воссоединятся и вновь почувствуют и утонут друг в друге. Она прижала его ещё ближе к себе, обвив крепкие плечи руками, так, чтобы их тела полностью касались друг друга. Тепло его кожи грело и сводило с ума. — Обними меня. Крепче. Сильнее, — целовала она его, как безумная, не дав и единой возможности разорвать поцелуй. Но это было приятно. Она не могла насытиться им. И он, наконец, сделал это запретное, долгожданное движение вперёд, от которого она сразу же всхлипнула и обвила его поясницу ногами, подгоняя зайти глубже и быть быстрее. В этот момент их соприкосновения изменились. От нежности к безумию. От ласк к натиску. Они с ним катались по кровати как сумасшедшие, вспоминая время, когда они были друг для друга единственными. Для них обоих жизнь остановилась. Здесь и сейчас. В ощущении, когда они вновь открылись друг другу. Когда наконец-то признались и видели, насколько им было невыносимо приятно друг с другом. В объятиях Тайлера Уэнсдей, наконец, почувствовала себя в безопасности. Ощутила ту самую любовь, которую уже и не надеялась ощутить. Под ним, на нём, глядя в его бездонные глаза цвета вселенной, это всё, что она хотела иметь. Никакие деньги, власть и связи никогда бы не заменили это. Чем больше она думала о любви к нему, тем быстрее кончала в его руках. Уэнсдей выпрямлялась на нём и извивалась, танцуя в порочных мыслях свои особые танцы, которыми сводила его с ума. Настолько она была ненормальной и сексуальной. И он не мог даже думать о том, что они вновь потеряли столько времени. Опять были друг для друга недоступны. Эта ночь должна была стать их первым семейным мгновением. Только они. И когда она уснула, уткнувшись носом в его ребра, он боялся пошевелиться, чтобы не разбудить и не нарушить её такой первый, сладкий и безмятежный сон рядом с ним, когда она была в безопасности и их больше ничего не могло разлучить…