***
– Что-то вы не веселы, я посмотрю, – Дейран с усмешкой оглядел приунывших соратников. Все-таки, новости о кристаллах если и были неожиданностью, то лишь отчасти: они уже давно подозревали, что демонов питает какая-то внешняя сила. Просто теперь эти догадки подтвердились. – Будешь тут веселым, коли беда все время была у тебя под боком, а ты – ни сном, ни духом, – хмыкнула Сиила. Даже всегда неунывающая рыцарь Иомедай выглядела хмурой, что уж говорить об остальных. А окружающая печальная действительность и вовсе отсекала хоть какие-нибудь крохотные поводы для радости: они находились очень близко к сердцу Язвы. Им пришлось разбить лагерь вокруг уродливого, куцего леса, потому как иначе пришлось бы ночевать в пустыне. Совсем уж рядом с мерзкими отростками скверны неподалеку. Граф Арендей поднялся с насиженного места, подбоченившись и оглядывая их компанию с видом заправского лекаря (коим он иногда и являлся по острой необходимости) и театрально вздохнул: – Похоже, дело плохо. Однако возрадуйтесь: с вами один из опытнейших целителей Мендева, без ложной скромности. Я знаю проверенный веками метод, способный избавить вас от горестей и нужд если не навсегда, то хотя бы на одну ночь. Под внимательные взгляды спутников, Дейран подошел к походному рюкзаку Вольжифа и с абсолютно невозмутимым видом начал вытаскивать оттуда бутылки, по виду до боли напоминающие вино, эль, ром и прочее спиртное. И с каждой вытащенной бутылью – которых насчиталось, немного-немало, порядка шести штук – глаза тифлинга становились всё круглее и круглее. – Эй! Твое сиятельство! Твое сиятельство! Во-первых, какого демона твои припасы были у меня и, во-вторых, и самое главное – почему я об этом не знал?! Граф улыбнулся, хитро и обезоруживающе: – Ты же не думал, что я буду таскать эти тяжести сам? И потом, забудь о своем возмущении: сейчас они очень сильно пригодятся. Тут Дейран оказался прав. Потому что не было ничего лучше после тяжелого, наполненного опасностями и близкой смертью дня, чем хорошенько напиться.***
Ланн, как обычно, отошел от остальных к окраине лагеря. Невзирая на то, что на каждого из присутствующих пришлось по одной приличной фляге спиртного, монгрел не мог просто так взять и отмахнуться от своего долга часового. И пусть все остальные уже спали без задних ног, он нес службу, хотя и не был уверен, что сможет оказать хоть сколько-нибудь достойное сопротивление, если на них нападут орды демонов. Однако несмотря ни на туманящий разум хмель, ни на сильную усталость после изматывающего дня, инстинкты монгрела были всё так же сильны: он услышал шум шагов позади. Впрочем, их обладатель не сильно-то и старался скрыться. – Ох, Ланн, Ланн… Какой же ты отвратительно, ну просто невыносимо предсказуемый, скучный и упрямый тип… Аж тошно становится, право слово. Монгрел фыркнул, не потрудившись оглянуться в сторону подошедшего: казалось, теперь, спустя столько стычек, споров и ругани, он узнает этот въедливый, самоуверенный голос даже если его напоят и десятком бочек с пивом. И присовокупят к этому какого-нибудь пивоменталя. Или двух. – Так если я такой предсказуемый, скучный и упрямый тип, позволь спросить: отчего ж ты так рьяно ищешь моего общества? Лучше бы проспался, пока есть такая возможность. Дейран – а это был именно он – надменно фыркнул, взмахнув бутылкой, которую прихватил с собой: – Потому что это неизменно тебя бесит, разве не очевидно? Иначе было бы совсем скучно в этом вашем крестовом походе. – Ты опять пьян. Тебе говорили, что у тебя есть явные проблемы с алкоголем? Дейран хохотнул, без промедления ответив: – Это потому, что я придумал игру: каждый раз напиваться, когда кто-нибудь говорит, что у меня есть проблемы с алкоголем. Как видишь, в эту игру можно играть бесконечно, и она мне никогда не надоедает. – Чего ты тут забыл? – Ланн вздохнул, наконец-то посмотрев на графа. Тот, как ни странно, не выглядел пьяным. Лишь пристально смотрел в ответ. – Тебе не следует пытаться это выяснить. Как не следует пытаться выяснить и всё остальное, – резко холодным тоном изрек Дейран, сжав бутылку. Монгрел нахмурился. Снова эта внезапная перемена в поведении, слишком очевидная из-за того, что граф себя не контролирует. Потому, что напился. Или потому, что контролирует лишь отчасти. Потому что, опять же, напился. Как будто ответ не относился к текущему диалогу ни на йоту, а был вырван из контекста – мыслей графа. – Мне надоели твои недомолвки. Говори прямо или убирайся. Ланн вновь отвернулся и почувствовал неожиданный толчок. Они оба повалились на землю, завязалась непродолжительная борьба. Однако граф оказался проворнее: оседлал монгрела с победным видом и даже не выпустил злосчастную бутылку из рук. Он тут же к ней приложился, допивая остатки содержимого. – Какого черта ты творишь? – Ланн был взбешен, шумно дыша. Похоже, Дейран добился своей цели в максимально короткие сроки. Откинув бутыль нарочито манерным жестом и вытерев губы большим пальцем, граф Арендей опустил руки на землю, по бокам от головы монгрела, и склонился, едко усмехаясь: – Быть может, я пьян? Или, быть может, это единственный шанс понять, какого дьявола ты ко мне так прицепился? Монгрел оскалился – да над ним издеваются?! – Я? Я прицепился? Да не себя посмотри! – Ланн повернулся зеленой стороной, всматриваясь в графа немигающим, желтым глазом. Тот издал смешок, быстро схватив монгрела уверенным, властным и уже привычным движением за подбородок, и настойчиво перевернул к себе обычной половиной его лица. Все-таки, эльфийская кровь в Ланне была заметна невооруженным взглядом – стоило только развернуть под правильным углом. Дейран мог бы даже сказать, что лучник вполне симпатичный. Но только с одной стороны. – Готов воплотить свою шутку в жизнь? Или кишка тонка? Ланн ошарашено застыл. Если он когда-то скабрезно шутил по этому поводу, то действительно только шутил! А вот граф Арендей, сейчас, похоже, говорил вполне серьезно. Лучник вновь попытался отвернуться, однако почувствовал давление пальцев на подбородке, крепко удерживающих на месте. – Ну-ну-ну, при всей моей тяге к экспериментам ящерицы меня всё еще не возбуждают, уж прости. Монгрел яростно уставился в сторону усмехающегося графа, не заставив себя ждать с ответом: – Да неужели? Говоришь, всё еще? Так у них есть шанс? Аазимар рассмеялся. На удивление мягко и приятно. Как и всегда, когда был немного пьян. Хотя Ланн сомневался, так ли немного. – Зависит от обстоятельств. И количества выпитого. Однако ты убегаешь от ответа, а так могу делать только я. Так чего стоят твои слова, раз ты за них не отвечаешь? Ланн стиснул зубы. Ах, так? Значит, сиятельство не возбуждают ящерицы? Тогда выхода нет! Не совсем отдавая себе отчет о происходящем – был не в меру пьян и рассержен глупой, сумасбродной выходкой графа – он протиснул обычную, человеческую руку между ними с намерением как можно дальше отпихнуть аазимара. Но прежде – яростно ответить. Так что, схватив Дейрана за грудки, он приблизил его на достаточно опасное к себе расстояние, чуть ли не рыча: – Ты слишком много болтаешь для того, кто хочет, чтобы слова совпадали с действительностью. Могло показаться, что граф Арендей только этого и ждет. На его лице мелькнула уже знакомая Ланну самодовольная, колючая ухмылка, и Дейран резко наклонился, коснувшись уголка губ лучника. Не ожидавшего, замершего и переставшего так разгневанно сжимать одежду аазимара. И забывшего о своем желании оттолкнуть. Слишком уж дерзкая выходка. И слишком злая шутка, если это была именно она. Не получив ожидаемого сопротивления, граф приоткрыл губы, оставляя влажный, быстро остывающий след, доходя до середины сломанных губ лучника, а затем отстранился, как ни в чем не бывало продолжив: – Уверен? Этим словом можно было описать всё. Уверен ли Ланн в том, что нужно продолжать? Уверен ли он в том, что Дейран не задумал случаем самую злостную, мучительную шутку, на какую только способен? Или уверен ли он в том, что граф отнюдь не шутит? Два абсолютно противоположных мнения. Как и они сами – две абсолютные противоположности. Какова вероятность ошибиться? Возможно, самая большая в его короткой, полной трагедий и разочарований жизни. Готов ли Ланн прыгнуть в эту бездну? Быть может, бездна поглотит его без остатка? Но… В любом случае, долго он не протянет. Так не всё ли равно? Расцепив пальцы на одежде графа Арендея, он переместил руку выше, крепко ухватив Дейрана за шею, уже не давая ему права отступить и вывернуться, посмотрев в зеленые, насмешливые глаза: – Даже не думай, что я буду использовать вторую руку. Ведь ящерицы тебя не возбуждают.***
Они лежали, прислонившись друг к другу лбами. Волосы Дейрана растрепались и едва заметно мерцали во мраке, а сам он выглядел вполне умиротворенно, без извечной усмешки на губах. Ланн же хмурился. Его чешуйчатая лапа подпирала зеленую щеку, спрятанная. Так, что он выглядел почти человеком. Ланн видел это как будто извне. Но… как такое возможно? Очень странный… сон? Он видел их, лежащими на раскиданной одежде и жмущимися друг к другу в попытках спастись от ночного холода. Внезапное знание – как тогда, после смерти Вендуаг – озарило сознание монгрела: он смотрит не своими глазами. Чьи-то чужие глаза, холодные и бесстрастные, как и его рептилья сторона. Или ему просто кажется? Но наблюдатель не отрывал взгляд. Ланн сильнее нахмурился, попытался проснуться, но ничего не получалось. Он не чувствовал враждебности или злой воли. Он не чувствовал вообще ничего, и этот сон начинал затягивать. Стирались из памяти недавние события, прошлые воспоминания, и все его попытки хоть что-нибудь сделать казались теперь такими ничтожными и ненужными. Взгляд не ослабевал. Он не приближался, но и не уходил дальше. Зависший в одной точке, непоколебимый и вездесущий. Он просто был. Ланн перестал узнавать свое лицо. И всё вокруг. Наблюдатель не исчезал. И смотрел, и смотрел, и смотрел. А сон всё тянулся, и тянулся, и тянулся, начиная напоминать кошмар. И закончился он лишь тогда, когда Дейран отстранился от него, сонно выдыхая, почти проснувшись. Как и сам Ланн.***
Они опять выглядели на удивление похоже – оба хмурые. – С тобой нельзя пить. Это приводит к непредсказуемым последствиям, – буркнул Ланн, стараясь не зевать. Его желтый глаз скрывался под мембраной чаще, чем ему бы хотелось. Да и голова трещала. А еще этот странный кошмар… Не считая предыдущей ночи... И дня. В общем, слишком много событий на его бедные половинчатые мозги. Дейран невесело усмехнулся. Похоже, тоже толком не выспался. – А я тебя заставлял что ли? Вот то-то и оно. Они предусмотрительно шли немного поодаль от остальных. Уж очень подозрительным было их совместное помятое возвращение в лагерь. Стоило придумать легенду. Чем оба и решили заняться в самое ближайшее время. Губы Дейрана внезапно тронула уже более хитрая и смешливая улыбка, когда он повернулся в сторону монгрела: – Зато я теперь знаю, что он – не половинчатый и не раздвоенный. Как и твой язык. Но длиннее, чем у большинства нормальных людей, стоит отметить. Ланн чуть не поперхнулся, резко отворачиваясь и демонстрируя графу зеленую сторону: – Чего? – Чего слышал! Я, между прочим, в прошлый раз не подсматривал, несмотря на любопытство. Монгрел от такой наглости и не знал, как реагировать. Аж снова развернулся человеческой стороной, не в силах скрыть возмущение. И смущение: – Да неужели? – Думаешь, я воспользовался бы моментом? Однако, какого же ты низкого обо мнения. Клянусь Иомедай – в первый раз не подсматривал! – Ты ее даже не почитаешь! Дейран мягко рассмеялся, пряча взгляд и опуская ресницы: – И не так уж страшно всё вышло. Меня, к слову, не стошнило. От запаха. И от всего остального. – Прекрати! – К твоему сведению, я напился чуточку больше. Для храбрости. Ланн фыркнул, проворчав: – А разговоров-то было… Так, стоп! Никто из отряда так и не смог понять, почему Ланн так громко возмущался, пока граф Арендей не переставал смеяться. «Опять эти их шуточки», – дружно подумалось всем, пока они шли в сторону Дрезена. Путь предстоял не близкий.