***
Прошло достаточно времени, чтобы начать беспокоиться. Он стоял здесь один, держа лук наготове, но ничего не происходило. И Ланн не выдержал: крадучись направился вверх по песчаной гряде, пригнувшись, дабы не быть замеченным. То, что он увидел, не поддавалось логическому объяснению. Деревянный помост, Дейран и загорающийся под ним костер – этого монгрелу хватило. Он молниеносно вскинул лук, выхватив стрелу, накладывая ее на тетиву и прищурив здоровый глаз, глядя на мир немигающим, желтым, который видел в разы лучше. Например, видел то, что всем заправлял какой-то человек, стоящий напротив командора и рядом с графом Арендеем. Человек, одетый в цвета инквизиции, как и его соратники. Законники? Какого… черта? Монгрел задержал дыхание, натянув тетиву. Ланн сомневался. Недолго. Однако от этого отнюдь не менее мучительно. Направив кончик стрелы чуть выше головы предводителя Инквизиции, он уже готов был пустить ее в полет, как внезапно посреди двух сторон возникло… нечто. Бесформенное, темное. Хтоническое. И даже находясь от него достаточно далеко, Ланн почувствовал, как волосы на загривке встают дыбом. А затем резко переменил направление стрелы и отпустил тетиву.***
Бой был тяжелым. И когда он наконец-то закончился, Ланн поспешил к остальным. Он подошел посреди разговора командора и этого инквизитора… Летр – так его звали. Монгрел хотел выяснить, что, черт побери произошло? Однако, чем дольше он слушал, тем больше хотел, чтобы лицо его полностью покрывала чешуя. Так легче бы далось скрыть эмоции. Они говорили о некоем Чужаке – или Чужаках, так правильнее, – сущностях, что… обитали в Дейране? О прошлых случайных смертях и отсеченных головах, свидетельствовавших о преступлениях графа. О трибунале, ждущем его впереди. Ланн не знал, что и думать. Как и сам аазимар: он выглядел до ужаса напуганным, но спорил о собственной судьбе слишком уж устало – сказывалось перенесенное потрясение. И старался ни на кого не смотреть. Командор согласился, что суд необходим, но отдавать графа Арендея отказался. Это была очень долгая минута, которая едва не стала кровавой. Однако они смогли договориться. И в конце Ланн сдался: отвернулся, скрываясь за чешуйчатой стороной лица. Лишь бы никто не задавал вопросов. И лишь бы никто ничего не заметил.***
Командор не соврал, после этого повернув обратно в сторону Дрезена. Между соратниками висела тяжелая тишина. Граф Арендей впервые выглядел столь потерянным: будто не знал, как себя вести без круглосуточного надзора внутренних сущностей. Уж больно долго он пробыл под их неусыпным контролем. Однако, как только они подошли к Дрезену, случилось неожиданное. Ланн заметил его первым и громко вскрикнул, кинувшись вперед: – Сулл! Никто из них не предполагал, что старый, едва держащийся на ногах подземник найдет на поверхности путь обратно, чтобы рассказать: Савамелех ждет их. И, несомненно, он ждет Ланна. И им нужно поторопиться. Потому что клану грозит смертельная опасность.***
Когда они пришли к разрушенным развалинам, Ланн отвел командора в сторону. Граф Арендей не слышал их разговора, однако по лицу монгрела догадался – тот что-то задумал. Что-то серьезное. Возможно, даже опасное. И это ему совсем не понравилось. Командор, выглядя обеспокоенно и хмуро, спустя какое-то время медленно кивнул. Монгрел облегченно выдохнул, кивнув в ответ, половинчато улыбнувшись, и выхватил лук. Они оба вернулись к отряду, но затем Ланн очень быстро двинулся вниз, к развалинам. – Эй, ты куда? – Дейран надеялся, что его голос не дрогнул, однако Ланн не ответил, без оглядки скрываясь за камнями. И граф не выдержал, направившись за ним. Отчаянно надеясь, что поспеет. – Стой, Дейран, ты куда? Он сказал, что должен сделать это один! Что ты делаешь? – командор старался не кричать, дабы план монгрела не полетел в тартарары, а в сторону аазимара шагнула Сиила, попытавшись его перехватить. Но поздно. Граф, цедя сквозь зубы, гневно бросил, прежде чем скрыться за камнями: – Что я делаю? Ха, что я делаю? Веду себя как обычно: нагло и безответственно.***
Он нагнал монгрела как раз тогда, когда тот собирался сделать последний рывок и предстать в разрушенном, каменном круге перед демоном; успел ухватить за чешуйчатую лапу, дернув на себя: – Ты совсем с ума сошел?! Какого дьявола ты творишь? – прошипел Дейран. Ланн готов был огрызнуться в ответ, но, заметив движение, утянул графа за огромный булыжник, прячась вместе с ним, молясь всем богам, чтобы их не заметили. – Что я творю? Пытаюсь спасти свой народ, вот что я творю! – тихо прорычал монгрел, вперившись желтым, немигающим взглядом в графа Арендея. Вдалеке послышался гром, и на землю упали первые капли дождя. – Своей смертью ты никому не поможешь, идиот! Они так и не поговорили. После совместной ночи, Чужака и всего остального. Как обычно. Делали вид, что всё так и должно быть, однако это было далеко не так. Ланн сердито, шумно зашептал, сдерживаясь, чтобы не заговорить в полную силу: – Ты всегда заботился лишь о себе, так с какой стати ты можешь знать, что такое – забота о других? Моим людям не на кого надеяться, и я должен идти! Пока еще не поздно. Дейран раздраженно мотнул головой: – Да, я заботился только о себе, не без причины. И теперь ты ее знаешь. Однако посмотри на себя: ты только и делаешь, что заботишься о других. Хоть раз в своей жизни подумай о самом себе. Ты упрямый, невыносимый… Ланн взорвался, резко разворачиваясь к Дейрану человеческой стороной, яростно и громко шепча, почти срываясь на крик – по его человеческой щеке текли злые слезы: – Да! Да, всё именно так. Я только и делаю, что забочусь о других. И знаешь, что? Я чуть не убил Летра. Я чуть не совершил самый гнусный, страшный и непоправимый поступок в своей короткой, бессмысленной жизни. Из-за тебя! Каково? Что ты скажешь теперь? Граф отступил на шаг, как будто получил оплеуху. Капли сильнее забарабанили по земле. И только сейчас Дейран заметил на шее монгрела шнурок. Обычный, плетенный шнурок. С висящим на нем черным, треугольным камнем. В глазах графа мелькнуло уже знакомое Ланну затравленное выражение. Однако сейчас он не пытался его скрыть. Потому что Дейрану стало по-настоящему страшно, ибо он услышал то, что лучник безуспешно старался скрыть между строк – он чуть не убил ради него. Побледнев, граф схватил Ланна за руку. Человеческую, дрожащую от напряжения руку. Отчаянный, детский жест. И тихо-тихо, едва слышно сквозь нарастающий шум дождя, произнес: – Не исчезай. Не покидай меня, прошу… Монгрел рыкнул, ударив зеленой лапой по камню. Боль отрезвляла, но ненамного. А затем выхватил стрелу с красной лентой на конце, пустив ее в сторону командора и оставшихся соратников. План изменился. А дождь всё нарастал и нарастал, превратившись в настоящий ливень.