Люди в городке суетились, подготавливая его к будущему недельному торжеству. Неделя поклонения Лисьему Божеству всегда была величественным событием, что украшало собой каждый год, но в этот раз она имела куда большую значимость. В ходе войны привычная фраза-напутствие «и да поможет нам Лисье Божество отстоять справедливость» обретала ещё больший смысл. А в сумме с красивой датой, двухсотлетие правления династии Чон эта праздная неделя и вовсе обещала стать грандиозной. Даже в таком, приближённом к местам битвы городишке, люди планировали отметить с размахом.
Почти на каждой постройке ныне красовались бумажные фонарики с изображением лисиц, чтобы отпугнуть неудачу и привлечь справедливость. В каждом трактире посетителям бесплатно давали миску жареного тофу, считалось, чем больше мисок тофу ты раздашь, тем удачливее пойдёт твоя торговля в дальнейшем. Торговцы на рынке выставляли на свои прилавки игрушки в виде лисиц, в обычное время продавать их могли лишь храмы, но в неделю поклонения Лисьему Божеству это ограничение снималось.
Считалось, что шесть дней в неделю, люди должны приносить Лису подношения, платя ему за то, что весь предыдущий год он оберегал их жизнь от обмана. В первый день нужно было зажигать в собственном доме благовония и читать молитвы. Во второй день Лисьему Божеству приносили еду в храмы, в народе поговаривают, будто если ты захочешь обмануть божество и отдашь меньше, чем можешь на самом деле, в следующем году придётся жить впроголодь. На третий день люди несли игрушки, считалось, что Лисье Божество, несмотря на свою божественную натуру, всё же лис и любовь к играм и озорству ему не чужда. На четвёртый день нужно было принести гребень чтобы, расчёсывая свой пышный хвост, Лис вспоминал о тебе и благоволил, кто-то носил и украшения, ароматические масла. На пятый день полагалось нести любой саженец, дабы показать, что глубоко уважаешь дом Лиса — лес. На шестой день божеству относили список тех, кто поступил с тобой бесчестно и осудил за зря, а вместе с ним и что-то сладкое или вино, чтобы задобрить. Последний день недели люди гуляли, прославляя своё божество. Весь день должна была играть музыка, на радость народу. К вечеру люди надевали лисьи маски, отправляясь на ярмарки, после чего запускали в небо фонарики.
Закончив свой рассказ, Сону с интересом глянул на Чонгука, что с полным непониманием читал молитву Лисьему Божеству, которую они забрали с собой с поля битвы. Братья сидели в комнате, которую сняли для себя, только выйдя из купальни. Нижние одежды липли к ещё влажным юношеским телам, а с волос капало.
— Зачем всё это? — спросил старший, чуть поднимая свиток выше и указывая на него носом.
— Как зачем? Тебя задабривают. Смотри-ка, сто шестьдесят три года и вот — ты действительно спустился к ним. — хохотнул Ким, беря один из своих любимых гребней и начиная расчёсывать один из своих хвостов. — К тому же остальные лисы тоже часто пользуются этим. Таскают, что им хочется, даже списки берут. Кто-то даже пакостит людям из списка если поступок и правда злой. Это весело. — омега подошёл к небольшому стеллажу со своими вещами и достал красивые серьги. — Вот это я стащил из храма столицы и твоя любимая шпилька оттуда же.
— М? Которая?
— Да на самом деле каждая, которую я тебе приносил. С бабочками, нефритовая, с висюльками, янтарная, с лисом и ещё какие-то. Лучше скажи мне, составишь ли ты мне компанию хотя бы в этом году?
— Не знаю. Может быть. — отмахнулся Чонгук, смотря в сторону шпилек, которые он взял с собой.
К этим незатейливым украшениям для волос он имел тягу ещё будучи человеком. В его времена, когда все омеги носили длинный волосы, шпильки вообще пользовались успехом. Чон помнит, что особую любовь к шпилькам он начал пытать после того, как его первая любовь преподнесла ему шпильку в подарок. Это была шпилька из чьей-то кости и омега использовал её даже в день своей смерти, но точно он уже конечно же не помнит. Сейчас же любовь к этому украшению переросла в некое коллекционирование. Каждый год в коллекции появлялась хоть парочка. Будучи выходцем и богатой, приближенной к императору, семье омега в принципе любил украшения и красивые наряды и даже их тяжесть в день своего убийства не повлияли на это.
— Хочешь, сбегаем до другого городишки, какого-нибудь побогаче. Там и подношения должны быть покраше? Возьмём самые вкусные сладости, самое лучшее вино, самые приятные гребни, масло с самым приятным запахом и выберем для тебя новые шпильки? Можем заглянуть в несколько храмов.
Чонгук с прищуром посмотрел на младшего брата, какое-то время размышляя. Нужно признать, звучало соблазнительно. Сону точно умел уговаривать, Чона добила его следующая фраза, просто вынуждая согласиться:
— Кто знает, может даже шарики и сезама будут.
— Ладно, прохвост, я согласен.
— Отлично, я сам выберу нам маски! — Ким с восторгом похлопал в ладоши, начиная расчёсывать свой второй хвост.
Чонгук закатил глаза, подходя к своему шкафчику и убирая бутылёк с маслом апельсина, который брал с собой в купальни, сразу же доставая другой — с маслом миндаля. С собой в дорогу он взял лишь эти два. Наверное, любовь к разным вкусно пахнущим штучкам тоже следствие прошлой жизни. Его служанки всегда добавляли в его ванны масла, позже помогая растереть кожу. Сколько бы веков не прошло, Чон никогда не перестанет любить это.
Нанося масло на длинные волосы, Гук мягко вычёсывал их гребнем, под заинтересованный взгляд брата. Тот немного склонил голову набок, разглядывая чужие волосы.
— Почему ты до сих пор носишь такие волосы. Разве это удобно?
— Думаю это тоже привычка. В моё время это было обязательным, а также показывало высокий статус и благородное происхождение. Я не скажу, что это не удобно, да, иногда они мешают, но мне нравится. — закончив со своими волосами, омега улыбнулся. — Иди сюда.
Сону подошел к старшему брату, садясь в нему спиной и отдавая свой гребень. Чонгук капнул на свою ладонь маслом, начиная мягко втирать его в кончики чужих волос и прочёсывать их. Ким прикрыл глаза, с удовольствием высиживая процедуру.
— С чем оно?
— Миндаль.
— Мы просто обязаны найти в храмах миндальное масло.
— Хорошо. — старший из лисов нежно улыбнулся, согласно кивая. — Мне нужно проверить того солдата.
— Его вроде бы зовут Тэхён. Почему просто называешь его «тот»? — навострил ушки Сону
— Я не помню, как его зовут. Тэхён говоришь? Талантлив во всём? Какое громкое имя.
— Уважаемый столп нации, ваше имя по сравнению с именем того генерала, не просто громкое, оно кричит. — хихикнул младший. — Имя правда имеет такое значение?
— Откуда мне знать? Раньше считали, что да. Именам придавалось особое значение. Знаешь, лет за триста до моего рождения люди носили даже по два имени, считалось, что первое имя можно называть только родным, ведь недоброжелатель мог украсть вместе с именем и качества, которым тебя это имя наделяет. Но не думаю, что действительно так. Не имя даёт людям определённые черты характера или таланты, а сам человек. Например, что-то мне подсказывает что, если мы выйдем сейчас на улицу у какого-нибудь трактира будет валяться пьяный «величайший». Очень вряд ли его величие растёт от количества выпитого дешёвого пойла.
Накинув на себя верхний слой одежд, Чонгук подвязал его поясом, не слишком утруждая себя опрятным видом. Замотав волосы в нетрудный пучок, он закрепил его первой, попавшейся под руку, шпилькой и вышел из их комнаты. Было довольно поздно, кажется, не спала лишь хозяйка, что-то стряпая на кухне. В доме уже горели благовония, я значит было уже позже двенадцати, и неделя поклонения Лисьему Божеству началась.
Заходя в чужую комнату, лис находит её владельца спящим. Они здесь уже несколько дней и всё это время Тэхён в той или иной мере прикован к постели. Едва ли не буквально. Когда генерал всё ещё пытался бодрствовать, да геройствовать, заявляя, что выхаживать его ни к чему и вообще он здоров. Чонгук тогда подумал, что, если тот продолжит тревожить свою рану почём зря, тем самым усложняя ему жизнь бесконечными заговорами, омега сам возьмёт и вспорет ему пузо своей шпилькой. Сону же пообещал, что привяжет того к кровати и погрузит в сон на несколько дней, чтоб неповадно было. Тэхён успокоился. Смирился. Но лисы были не настолько безжалостны, они регулярно приносили генералу книги и последние новости, чтобы мужчина совсем не зачах от скуки.
Подойдя к постели генерала, омега присел перед ним на пол. Он разглядывал чужое лицо, в тусклом освещении масляных ламп. Всё же генерал был неплох собой, особенно умытым и без крови на лице. Чонгук даже мог бы назвать его симпатичным. Омега с интересом всматривался в чужое лицо, едва склонив голову на бок. Убрав со лба альфы вьющиеся пряди, Чон невольно улыбнулся.
Ким Тэхён был действительно очень красив. И почему-то смутно знаком.
🥢🥢🥢
Новая империя не приносила Чонгуку боль. Империя Хэбог казалась ему привлекательнее, быть может из-за того, что не была известна. Даже несмотря на то, что Хэбог была построена на обломках ранее Великой Вхиям, она казалась другой, словно цвета здесь стали ярче, люди добрее, а все проблемы исчезли. Или омеге хотелось, чтобы это было так, а может старые обиды давно утихли, оставив после себя лишь осадок.
Омега соврёт, если скажет, что ему не интересно наблюдать за лисьей неделей. Люди так исправно молились весь первый день, что Гук посчитал это забавным. Гуляя с Сону по рынку, он с интересом разглядывал товары, что появились лишь к праздничной неделе, даже взяв себе небольшую сшитую лисичку и новый красивый веер. Из какого-то принципа Чон изъявил желание зайти в каждый трактир за бесплатным тофу. Ну и не только за ним, конечно. Везде они брали с собой хоттоки с разными начинками, желая угостить жителей их постоялого двора.
— Кажется ты проникся Лисьей неделей. — заметил Сону, игриво спрятав улыбку за веером, исписанным лисьими хвостами, что взял для себя. — Угощаешь людей потому что хочешь и для себя счастливый год? Хоттоков будет мало, ты ведь можешь дать куда больше. Братец, не вздумай провести Лисье божество.
— О Лисье Божество столь вездесуще! Оно точно накажет меня. — в шутку ответил, Гул скользя взглядом по прилавку следующего торговца.
Его взор уцепился за небольшую книжонку. «Сказания о лисах». Остановившись у прилавка, омега какое-то время разглядывал её, закусив губу. Интересно, если он принесёт эту книжку их генералу, это взбесит его? Кажется, тема ёкаев знатно раздражала его.
— Молодой господин, вас что-то заинтересовало? — послышался со стороны голос торговца.
— Да. Я хочу «Сказания о Лисах». Я куплю его.
— Конечно. — оглядев одежду Чонгука, мужчина сразу огласил цену. — Всего семь золотых. Это специальная цена для вас! Эта книга стоила бы куда больше, но вы столь прекрасны, что я не могу не скинуть цены, чтобы увидеть вашу улыбку.
Сону рядом удивлённо уставился на человеческое недоразумение перед ними, несколько раз переводя взгляд на братца и обратно. Семь золотых? Да этот торгаш рехнулся! Эта книга и трёх не стоит.
Но старший из омег со спокойно достал из мешочка семь золотых, отдавая их торговцу.
— О, вы так щедры. Это действительно хорошее предложение! Не купить её по такой цене было бы просто глупо. Уверен Лисье Божество вознаградит вас за щедрость. — Чон широко улыбнулся торговцу, долго не отводя взгляд.
Пока торговец радовался тому, как легко он провёл этого глупенького богатея, что цены деньгам не знает, Чонгук шепнул на ухо брату, что кажется нашёл человека, над которым они подшутят в последний день Лисьей недели. Кажется Лисье Божество действительно вездесуще.
🥢🥢🥢
Снова придя в комнату генерала, Чонгук с порога кинул ему книгу, с важным видом закрывая дверь за собой и плавно подходя к чужой циновке.
Омега заранее чувствовал какое-то удовлетворение, чувствуя, что своей покупкой сможет как-либо позлить Ким Тэхёна. Чонгук за эти несколько дней здесь ясно осознал одну простую вещь — этот альфа выводит его на эмоции даже ничего не делая и то очень раздражало. Чонгук хотел вызывать у генерала ту же реакцию. Хотел раздражать всеми играми души, чтоб до истерики.
— Зачем ты кинул её в меня? — спросил альфа, успев поймать книгу.
— Реакцию проверял. Должен же я знать, что ты выздоравливаешь. — Чон пожал плечами, садясь на подушечку. — Я принес тебе книгу и хотток.
Тэхён оглядел книгу, недовольно скривившись. Этот лис просто нечто и далеко не в лучшем смысле. Творит, что хочет, провоцирует его.
— Сказания о лисах? Кажется, ты во всю празднуешь лисью неделю.
— А почему нет? Это весело. Я веселюсь. — омега недовольно нахмурился, резко раскрывая веер и пряча за ним лицо. — По праву моя неделя.
— А разве не каждая неделя для ёкаев их? — Ким закатил глаза, принимая положение сидя.
— Как можно так ненавидеть ёкаев? Между прочим, одни из них тебя спасли. Как грубо, генерал.
Гук спрятал за веером хитрую улыбку. Ему нравилось это. Бессмысленный диалог, от которого альфа уже зол. Омега чувствовал какой-то детский, не поддающийся объяснениям восторг. Эта реакция мужчины, была нужна ему, как воздух.
— Я не просил меня спасать. Я должен был отдать свою жизнь во имя воли императора, это мой долг. — огрызнулся генерал и улыбка сошла с лица лиса.
— Хах. Вот оно что. Умереть за кого-то. Самое глупое, что может сделать человек — это умереть за чужие интересы. Твой мозг запудрен больше, чел лицо гейши, ты жалок. Пока ты мечтаешь умереть, тысячи людей мечтают выжить. Это не долг, это глупость.
— Ёкай не сможет понять, что такое долг перед Империей. Вы думаете лишь о самих себе.
Их взгляды, что были обращены друг к другу, были словно земля и небо. Мужчина смотрел на омегу перед собой, горящими от раздражения и ненависти глазами. Взгляд лиса был холоден, словно лезвие ножа, которым он хотел бы отрезать этому идиоту язык. Нет человека глупее, чем тот, кто стремиться отдать свою жизнь для кого-то. Преподнести своё сердце на блюдечке, предварительно самостоятельно вырезав его.
— Ты правда считаешь себя лучше? — до ужаса тихо произнёс омега, и Тэхён был готов позорно признаться, что по его коже пошли мурашки. — Разве твоё желание умереть за императора не принесёт боль твоим близким? Ты умрёшь с чувством гордости за эту смерть, но вряд ли твоя семья разделит это чувство. Ты тоже думаешь и о себе, но мнишь себя другим. Глупо со стороны императора доверять жизнь человеку, который не ценит даже свою.
Чонгук встал с подушек, выходя прочь из комнаты генерала. Ему не очень хотелось дальше с ним разговаривать. Генерал всего лишь несмышлёный юнец, не понимающий цену своей жизни, ведь он никогда его не терял. Омега прекрасно знал это, ещё слушая бред воина без сознания, но почему-то полностью осознал это лишь сейчас. Чонгук испытал разочарование, впервые за двести девять лет, и словно в насмешку над самим собой, понял, что таких ярких эмоций, как сейчас, он не испытывал такое же количество времени.
